Виталий Гадиятов
Возвращение колымского мамонта
«Его вначале надо проверить у психиатра, а потом разговаривать» – так, по-видимому, думают все взрослые. Наверняка они считают, что я несу какую-то чушь, которая здоровому человеку даже в голову не придёт. А сейчас уже и мама на меня бочку катит. Одно время я её успокаивал, а теперь и она не верит. Но что же делать? Как нарочно Ксюха куда-то убежала, где её теперь искать? Ведь сидела же здесь до последней минуты. Куда это она смылась?»
Про себя Колька обозвал её дурой и приник к экрану монитора.
Я ПОВТОРЯЮ, ВНИМАТЕЛЬНО СМОТРИТЕ И ЗАПОМИНАЙТЕ. КСЕНЬЯ ВАМ НЕ ПОМОЖЕТ. СКОРО ВАМ И ТАК ВСЕ ПОВЕРЯТ. ЭТО ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС, ДЛЯ ВАС, ДЛЯ ВАС…
«Ой-ой-ой, что там происходит? – сразу позабыв о своих проблемах, вскрикнул он неожиданно. – Земля на части расползается. Может, это какой-то фантастический фильм? – Он машинально ткнулся носом в монитор. – Нет, это не фильм. Там было написано, что это послание Высшего Разума. По-видимому, все эти картинки как-то связаны с отцом. А может, это чьи-то шутки, а я тут рот раскрыл?»
Колька подумал, кому бы это было нужно, но ничего не придумал. Трудно было представить, чтобы кто-то из его знакомых мог отправить такую необыкновенную информацию.
«В предыдущих сеансах всё было по-другому: я видел отца, а здесь какой-то апокалипсис. Конец света – не иначе, не хватает только боевиков с атомной бомбой. – Колька почесал затылок и, не найдя ответа на свой вопрос, продолжал рассматривать картинки. – Может, я в Интернете подцепил вирус? Да нет, я вообще-то сегодня в Интернет не входил и даже компьютер не включал. Не до того мне было: сегодня день такой сумбурный. И дёрнуло же меня написать это сочинение! А Мери сразу же мне разборку устроила. Двоечник Горохов, двоечник…»
Но мысли снова вернулись к компьютеру.
«Компьютер сам по себе включился, я к нему даже не прикасался. Фиг с ним, надо всё воспринимать, как есть. Похоже, это другая планета, – подумал Колька, прильнув к экрану монитора. – Куда это, интересно, бегут мамонты? Да они, оказывается, спасаются от этой грандиозной катастрофы. Что там делается? Ужас, да там же всё рушится, земля уходит из-под ног. А вокруг одни мамонты. И как их много! Ну куда же они бегут? Они сейчас все погибнут – там пропасть и трещины, а там болото. Что они делают? Может, это всё-таки фильм? – снова возникло сомнение у Кольки. – Нет, так качественно и с такими деталями, по-моему, даже в Голливуде не снимают. Слишком круто. Воссоздать такую катастрофу просто невозможно. Выглядит всё очень естественно. Но ведь там мамонты, а их уже тысячи лет нет на земле. Интересно, вообще какое отношение они имеют ко мне?»
Неожиданно к нему пришла догадка, и он весь загорелся.
– А может, где-то там отец? Иначе зачем бы мне всё это показывали. Нет, я его пока не вижу. Ну и хорошо, – успокоился Колька, – очень хорошо. Нечего ему там делать, это же кошмар какой-то.
Только он подумал об отце, как увидел его в кадре, и тут же на экране монитора появилось новое сообщение.
СМОТРИТЕ ВНИМАТЕЛЬНО И ЗАПОМИНАЙТЕ. ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАШ ОТЕЦ. ВЫСШИЙ РАЗУМ ПОДАРИЛ ВАМ ЭТО СВИДАНИЕ С НИМ. СМОТРИТЕ…
Отец сидел на корточках и наблюдал за происходящим. Было заметно, что ему там тоже страшно. У Кольки создалось впечатление, будто кто-то снял его скрытой камерой. Отец даже не подозревал, что его снимают. Колька подрегулировал на мониторе контрастность, изображение стало чётче. Пока он всматривался в родные черты отца, камеру перевели на какую-то звезду. Она ярко светила в тёмном небе – одна во всей Вселенной.
– Я вижу одинокую звезду, она стремительно приближается к Земле, – словно, пытаясь запомнить последовательность, стал громко комментировать Колька. – Мне кажется, она вот-вот упадёт. Но что это? Смотрите, звезда резко останавливается и зависает над отцом. Она совсем неподвижна, а вокруг отца возникло голубое свечение. Смотрите, оно повторяет контур его тела. Сияющие лучи расходятся во все стороны, достигая этой неведомой звезды. Они образуют светящийся ореол, и его свечение временами усиливается. Да-да, есть такое: свечение импульсивное.
У Кольки сразу прошёл весь юношеский задор, свойственный ребятам его возраста. Он попытался объяснить природу этого необычного явления, но ничего путного в голову не приходило.
– Впечатление такое, как будто эта звезда осветила его голубым светом. Она подлетела к Земле, и сразу возник этот источник света. А отец, кстати, на него никак не отреагировал. Интересно, почему это? Может, он его не увидел? Вообще-то отец и на эту звезду не обратил внимания. Значит, он её тоже не видел. Большое видится на расстоянии. Вот уж действительно великая крылатая фраза. Лучше не скажешь.
От мелькнувших догадок у Кольки перехватило дыхание, глаза забегали по всему экрану. Он пытался остановить свой взгляд на отце, но тот постоянно выпадал из кадра. Оператор, будто нарочно, отводил камеру в сторону.
«Интересно, на тёмном небе одинокая звезда, а он её не увидел. Нет, так не бывает; здесь что-то не то. А что же тогда? – думал Колька. – Получается, я со стороны вижу всё, что у него происходит, а он у себя под носом ничего не видит».
Голубой ореол над отцом стал ярче и теперь полностью повторял контур его тела. Внизу он разделился на две половины.
«Так это же я вижу его биополе, – дошло до Колькиного сознания, и от радости, что он решил сложную задачу, юноша снова подскочил. В этот раз стул под ним угрожающе заскрипел. Стул покачался на двух ножках, и Колька привёл его в первоначальное состояние. – Надо же, я увидел настоящее биополе человека! Оно есть у каждого, но его до сих пор никто не видел, а на экране моего монитора биополе отца прямо как на ладони. Смотри и любуйся».
Временами над головой отца голубые лучи вспыхивали и уходили вверх, к висевшей над ним одинокой звезде. В эти моменты краски на экране становились ярче.
«Что же всё-таки получается? – ломал голову Колька. – Я стал свидетелем невероятного зрелища, увидел то, чего до меня никто не видел, – биополе человека. Биополе отца возникло после того, как прилетела неведомая звезда. Значит, она принесла какую-то информацию, и вокруг отца сразу образовался сильнейший светящийся ореол. В этот момент он, по-видимому, увидел то, что до этого ему было недоступно. А может, он даже вступил с кем-то в контакт. Ведь неспроста в то время лучи пульсировали. По ним шла какая-то информация. Похоже, что отца в чём-то осенило. От счастья он весь светится».
Неожиданно для себя Колька по-новому стал понимать смысл слова «осенить».
«Вот оно, оказывается, что значит: это значит, что к тебе пришло озарение от звёзд. Меня тоже сейчас осенило. Я заметил, что интенсивность свечения поддерживается в какое-то определённое время. По-видимому, тогда, когда отец передает информацию. А вот как бы узнать, что они передают друг другу?..»
Ответа он не нашёл, и мысли снова вернулись к Одинокой звезде.
«Почему же отец её не видит, а я даже свободно принимаю её видимый сигнал? Скорее всего, причина заключается в компьютере, – размышлял Колька. – У меня есть компьютер, а у отца его нет. Многократно преломлённая информация в виде сигнала поступает в мой компьютер и преобразуется в видимое изображение, которое я вижу на экране. Компьютер – это своего рода фильтр, который пропускает свет только с определённой длиной волны. Получается, частота моего компьютера совпадает с частотой, излучаемой Одинокой звездой, которая несёт информацию на Землю. Вот это открытие!»
Колька от радости подскочил и замахал руками. Стул заскрипел, но выдержал и в этот раз.
– Если я прав, то человечество в своём развитии продвинулось на целый шаг вперёд. И это благодаря мне – Николаю Горохову. Я открыл это явление. Я настоящий учёный.
Потом он увидел мамонта, погребённого под толстым слоем мёрзлой земли. Колька узнал его: это был тот самый гигант, провалившийся в болото.
Глава 3. Охота за мамонтом
Проблема директора Удалова
Недописанная статья по проблеме оледенения Северо-Востока Азии уже больше месяца лежала на столе палеонтолога Кусова. Он постоянно думал о ней, но как закончить, пока не знал. Получился парадокс, с каким он не встречался за довольно продолжительное время своей успешной научной карьеры. Полевые наблюдения и полученные на их основании выводы совсем не «били» с данными анализов. По ним выходило, что верхний горизонт разреза, изученный на Колымской низменности, на каком-то этапе геологического развития был перевернут. То есть получалось, это была нижняя часть разреза, а не верхняя, как он представлял себе до сих пор. Это полностью меняло выстроенную им стройную картину об изменении климата и потеплении на Земле. Статью уже ждали в редакции одного очень престижного научного журнала, а он до сих пор не мог решить проблему с изученным разрезом пород.
«Надо бы ещё раз повторить анализы, может, в лаборатории чего-то напутали, – утешал себя Кусов. – После получения новых результатов, возможно, всё встанет на свои места. А как это сделать? Материала больше нет, всё отдано в лабораторию, в этот раз я даже дубликаты проб не оставил. Да, нужно честно себе признаться, что статья не получилась. Придётся звонить в редакцию журнала и извиняться. Скажу, что будущим летом я снова поеду изучать тот же разрез, повторю всё сначала. Я думаю, они меня поймут».
Его размышления прервал звонок директора института, просившего срочно зайти.
– Алексей Иванович, возникла очень серьезная проблема, – как только он сел, сразу начал директор. – Мне позвонил глава администрации Алазеевска Иван Иванович Слепцов. Сказал, что они нашли прекрасно сохранившуюся тушу мамонта с мягкими тканями и шерстью. По его сообщению, туша совершенно не повреждена. На место находки мамонта выехала целая бригада со специальным оборудованием. Это работники звероводческого совхоза и кадровые охотники. Как он заверил, днями они собираются начать раскопки, а пока провели предварительное обследование.
От интереса к неожиданному сообщению Кусов подался вперед и так надавил на стол, что тот заскрипел. Директор невольно подумал, что пора бы сменить устаревшую и порядком износившуюся мебель, обновить свой кабинет, доставшийся в наследство от предшественников. На скуластом лице Кусова можно было прочесть нескрываемое удивление. Крупный нос с горбинкой пришёл в движение, через очки в золотистой оправе стало видно, как округлись его карие глаза.
– Что, они действительно нашли тело мамонта в таком прекрасно сохранившемся виде? – не выдержав, спросил учёный. – Может, это остатки скелета или кости какого-нибудь шерстистого носорога или бизона, а может, просто бивни? Я очень сомневаюсь в достоверности этого сообщения.
Последнюю фразу он сказал протяжно, покачивая при этом головой.
– Это сообщение надо проверить.
– А вы не сомневайтесь. В том-то и дело, что они нашли тушу мамонта. Притом очень хорошей сохранности. Факт вполне достоверный, источник информации надёжный. Так что всё уже проверено.
– А они откуда знают о его сохранности? – Кусов пытался как можно больше узнать о мамонте. – Его ещё надо выкопать из земли и только тогда можно будет говорить о том, что там есть. В какой он сохранности, сейчас не знает ни один специалист. Даже сам Гарри Олбрайт вам ничего бы не сказал.
Директор хорошо понимал правоту Кусова. Тем не менее напористо продолжал:
– Значит, уже что-то видно. Иначе, как я думаю, глава администрации так уверенно не говорил бы, он человек очень ответственный. Я всё выяснил, Слепцов довольно подробно мне рассказал. Поэтому, пока они не начали самодеятельно копать и не растащили раритет по частям, туда надо срочно лететь. Понимаете, к чему я веду разговор?
Директор грузным телом навис над столом, на стеклах очков мелькнули солнечные зайчики. Заблестел высокий лоб с залысинами, которые только обозначились пологим изгибом, поднимаясь к макушке.
– Вы возглавите работы по раскопкам мамонта от нашего института, – глядя в упор на собеседника, строго сказал он. – Сейчас мы подготовим приказ о вашей командировке, и, с Богом, можете ехать. Но у нас очень серьёзная проблема. Можно сказать, даже круче, чем раскопки мамонта: в банке на счету совсем нет денег. Вчера, как нарочно, налоговая инспекция сняла последние. Задолженность за электроэнергию, – сказал он, оправдываясь. – Понимаете, вовремя не оплатили— и вот вам результат. Таким варварским способом налоговики борются с должниками. Наш институт именно сейчас попал в их число. Ни раньше, ни позже, просто парадокс.
Улыбка появилась на лице палеонтолога. Первый раз за последние дни его развеселили. И главное – кто? Директор института Удалов, у которого с юмором всегда было туговато. Возможно, в силу своей ответственной работы, а может, из-за сурового детства, шуток он не понимал.
– Без денег, извините меня, Сергей Николаевич, сейчас даже из дома выходить нельзя, а вы мне предлагаете куда-то ехать. Мне даже смешно. Извините меня, но это просто невозможно…
– Вам смешно, говорите, – повысил голос директор. – Зато мне не до смеха. Вот посмотрите на эту раскладку. Хотя я мог бы её и не показывать, но раз пошёл такой разговор, хочу, чтобы вы всё знали.
Директор потянулся к стопке бумаг, лежавших рядом. На поверхность полированного стола лёг лист бумаги с колонками цифр. Внизу Кусов узнал подпись главбуха.
– Ведь пропадёт же мамонт, пропадёт, – не дожидаясь, пока Кусов посмотрит бумагу, взволнованно заговорил Удалов. – Как вы этого не понимаете? Надо срочно принимать меры. Даже немедленно.
Зазвонил телефон, и пока директор с кем-то разговаривал, Кусов получил передышку, чтобы осмыслить сложившуюся ситуацию. Находка любой сохранившейся мамонтовой фауны представляла огромный интерес для науки, а если это целое тело мамонта, тут говорить не приходилось: такой находки ещё не было. Изучение мамонта делало честь любому учёному и могло стать итогом всей его жизни. Об этом время от времени уже подумывал заведующий лабораторией, доктор наук, профессор Кусов.
– Я думаю, надо срочно запросить Академию наук, – сказал он сразу после того, как директор положил телефонную трубку. – Или, скажем, обратиться в Правительство. Я полагаю, если грамотно аргументировать возникшую проблему, нам не откажут: дадут деньги. По сравнению с тем результатом, который можно будет получить от выполнения этой работы, деньги на экспедицию за мамонтом совсем небольшие. Я расчёты, конечно, не проводил, но, по-моему, их и надо-то всего мизер.
– А может, мы сразу обратимся в Организацию Объединённых Наций? Зачем мелочиться? Там могут дать больше. Это же общая проблема, скажем так, всего мирового сообщества – всех жителей Земли.
Директор резко откинулся назад, высокая спинка кожаного кресла под ним закачалась. Полы его тёмного пиджака разлетелись в стороны, набок съехал пёстрый галстук, обнажив целый ряд перламутровых пуговиц на голубой рубашке.
– Нас не поймут, Алексей Иванович, мы это уже проходили, – повышенным тоном продолжал директор. – Сейчас совсем другое время, и если там сообразят, что к чему, то мамонта нам не видать, как своих ушей – заберут.
В этом Удалов был абсолютно уверен, и переубедить его было невозможно.
– Понимаете, стоит от кого-нибудь получить хоть копейку на проведение этой экспедиции – и поминай, как звали: сразу начнут качать свои права. Понаедут из Центра всякие деятели от науки с разными проверками. Такое тут накопают, что рад будешь свои штаны отдать, чтобы не посадили. Просто сил на них не хватает…
Удалов, нервничал, листок с цифрами замелькал в его руках. Он машинально забрал его у Кусова. Успокоившись, директор принялся за изучение бухгалтерской раскладки. Пока он её смотрел, в кабинете стояла гнетущая тишина. Кусов не стал его отвлекать: поглаживая свою седую профессорскую бородку, он о чем-то молча думал.
– Ладно, есть тут у нас один резерв, – тяжело вздохнув, нарушил молчание директор, – целевые деньги на программу по экологии. Вы, наверное, слышали о ней? Деньги, конечно, не ахти какие большие, но на безрыбье и рак рыба. Они поступили в лабораторию Иванова. Программа рассчитана на два года, но мы уже что-то сделали, и на сегодняшний день есть у экологов, скажем так, хороший задел. Так что, я думаю, выкрутимся. Я поговорю с Ивановым, объясню ему ситуацию. Если у нас всё пройдёт гладко, потом погасим задолженность за счет других программ. Попробуем получить деньги прямо сейчас. Я попрошу Светлану Юрьевну, чтобы она поработала с казначейством. Вы же знаете, без них теперь никуда.
В кабинет заглянула секретарь-референт. Нисколько не церемонясь, Удалов сказал, что он очень занят, и та сразу закрыла дверь.
– Сейчас главное получить эти деньги, – повторил директор и, отложив листок, резко переключился на другое: – Запомните, Алексей Иванович, все разговоры между нами. Любая утечка информации сработает против нашего общего дела. Так что пока молчок. Вы уже, кажется, это проходили.
– Да было дело, – невразумительно пробубнил Кусов.
В своё время Кусов погорел из-за своей излишней доверчивости и имел большие неприятности от директора. Материалы полевых работ, которые должны были войти в его отчёт, он показал своему коллеге из другого института – кандидату наук Кислову, а тот, недолго думая, по ним написал статью, и она вышла раньше, чем Кусов защитил отчёт.
– Вот поэтому, чтобы нас снова не обманули, нужно подстраховаться, – сказал Удалов. – Любым образом надо ограничить круг лиц, которых может заинтересовать эта информация.
Посмотрев на тёмный экран выключенного монитора, директор поправил галстук и тихо продолжал:
– Кроме Мазура, об этой находке больше никому ни слова. Понятно?
Кусов молча кивнул. В его руках оказался карандаш, которым он что-то записал в своем еженедельнике, предусмотрительно взятом с собой. Как человек дисциплинированный – руководитель научной лаборатории, Кусов имел привычку на встречу с руководителями приходить подготовленным.
– Так сам глава администрации об этом мамонте всем и раструбит. Он уже, наверное, кроме нас всю Якутию поднял на ноги, а может, и сам до ООН дозвонился. Я однажды с ним встречался: Слепцов очень деятельный мужик. Он ни перед чем не остановится, добьется чего угодно. Ух, и заводной!
Директор спокойно протирал очки носовым платком, и со стороны могло показаться, что он ушёл в себя и его больше не интересует этот разговор.
– Не исключено, может, и дозвонился, – сказал он, надевая очки. – Это его право, и с этим нам придётся считаться. Наша задача заключается в том, чтобы мамонт достался нам. Для этого мы должны предпринять всё от нас зависящее и даже больше. Вам понятно?
Кусов закивал головой. Чувствовалось, что разговор идет к завершению. Положив карандаш между страниц, он закрыл еженедельник.
– Ну что за народ такой! – оторвал он глаза от стола. – Нашёл что-то интересное – скажи нам, вместе будем решать проблему. А то ещё ничего не понятно, а они уже начинают на весь мир трезвонить или, наоборот, – темнить. Зачем?
Директор пропустил его слова мимо ушей, спустя какое-то время сказал:
– Алексей Иванович, вы мне подкинули неплохую идею: надо тихо разузнать, с кем ещё связывался глава администрации Алазеевска Слепцов. Какие, скажем так, у него были контакты. Деловые, конечно, другие меня не интересуют, – он улыбнулся. – Короче, кто знает о находке мамонта. Это мое поручение вам. В конце рабочего дня с Мазуром ко мне.
Палеонтолог Кусов
Кусов обзвонил весь город и, в первую очередь, нашел тех, кто имел отношение к ископаемой фауне или занимался мамонтовой костью и всевозможными палеонтологическими раритетами. Поскольку таковых было немного и каждый из них был знаком Кусову, с этим он справился быстро. Своего собеседника про находку мамонта он не спрашивал напрямую, а говорил на всякие отвлечённые темы и по разговору с ним пытался узнать о степени информированности в этом вопросе. Все, с кем он разговаривал, по его убеждению, о мамонте ничего не знали.
Как выяснил Кусов, в Институте биологии работали земляки главы администрации Слепцова. После школы они приехали в город и, окончив университет, попали в это научное учреждение. Кусов пригласил одного из них – своего старого знакомого Кирилла Белова – на обед в кафе. Когда-то они вместе работали над проектом создания северного заповедника на площади приморской тундры, а когда его открыли, их дороги разошлись. Кирилл, будучи орнитологом, отработал несколько лет в заповеднике, защитил диссертацию. Изучая белого журавля, он не раз вслед за ним отправлялся в Китай и в другие страны Юго-Восточной Азии. А Кусов по служебной лестнице поднялся выше: стал доктором наук, профессором; уже давно возглавлял лабораторию ископаемой фауны, которую в своё время сам и организовал.
В своей родной деревне Белов давно не появлялся, не поддерживал он и связь с главой администрации, которого хорошо знал ещё по школе, где тот был комсомольским вожаком. За обедом Кирилл рассказал о своих семейных проблемах, поделился впечатлениями об общих знакомых и своих земляках. Из этого разговора Кусов понял, что никто из них о мамонте тоже ничего не слышал.
Единственным человеком в городе, кто был информирован о находке мамонта в вечной мерзлоте Приколымья, был корреспондент отдела новостей республиканской газеты Олег Савилов. Кусов вышел на него по совету своего бывшего сотрудника, давно работавшего в одной властной структуре. Корреспондент уже успел даже подготовить статью об этом важном открытии. Статья была набрана и должна была выйти в завтрашнем номере газеты. Узнав такую ошеломляющую новость, Кусов предпринял все, на что был способен, и только благодаря его слёзным уговорам главный редактор газеты публикацию статьи снял, отложив на неопределенное время. На прощание он сказал, что в случае изменения обстановки статья выйдет без предупреждения. Что это значит и когда это может случиться, на радостях Кусов не спросил и теперь корил себя за допущенную оплошность.
Как корреспондент докопался до этого материала, Кусову узнать не удалось. А недовольный Савилов только отшутился:
– Этим и отличается классный журналист от рядового. Он знает, где и как достать горячий материал. Свои каналы информации я никому не продаю, а вам и тем более не скажу. Могу только сообщить по секрету, чтобы получить хороший результат, надо много работать.
Кусов «прошёлся» по возможным источникам информации и, в конце концов, пришёл к заключению, что Савилову сообщил кто-то из этой же деревни.
«Весь мир – это одно целое, а Колыма – другая планета, – запали ему в душу слова, сказанные орнитологом Кириллом.
– Там все знают друг о друге лучше, чем о себе. Никаких секретов для них не существует».
В этих словах была определённая доля правды, и об этом Кусов сам хорошо знал. В маленьких населённых пунктах обычно все контактируют друг с другом, поэтому сохранить информацию практически невозможно.
– В первую очередь, я думаю, корреспондент узнал от самого главы администрации, – вечером при встрече говорил он директору института, – а потом позвонил в деревню. Так сказать, поинтересовался откликами рядовых жителей на это важное событие ну и заодно проверил достоверность информации. В приличной газете – это главное правило. Впрочем, такая мера предосторожности никому не помешает. Я проверил, – продолжал Кусов, – из редакции был звонок в деревню, звонили с телефона Савилова. А вот кто звонил, этого, к сожалению, я сказать не могу.
– Ну ты даешь, Алексей Иванович, – не выдержал Мазур, пришедший в директорский кабинет вместе с завлабом. – Вот это работа! А я-то думаю, как ты так легко собираешь свой научный материал. У тебя, оказывается, есть все замашки настоящего сыщика. Не зря говорят: «Талант многогранен».
Польщенный такой реакцией подчиненного, Кусов скромно улыбнулся. Не каждый день доводилось ему слышать комплименты в свой адрес.
Директор быстро отреагировал на их разговор; такие моменты Удалов любил обыгрывать и часто использовал в воспитательных целях.
– Вот-вот, господа учёные-палеонтологи, об этом я как раз тоже хотел вам сказать. Алексей Иванович действительно отработал очень оперативно и с научным подходом. Он проанализировал проблему по всем статьям, так и должен работать настоящий научный сотрудник. Николай Васильевич, вот вам наглядный урок, преподнесенный вашим руководителем. Учитесь!
Приспустив на нос очки, он окинул их строгим взглядом. Мазур, как школьник, опустил глаза.
– Ну ладно, мы собрались не для этого, – переменив тон, продолжал директор. – Пока ещё рано раздавать комплименты друг другу. Работать надо, господа палеонтологи, будут результаты, будем вас хвалить.
В его словах прозвучали строгие нотки, можно было подумать, что он отчитывает на лекции нерадивых студентов, а не беседует с солидными учёными.
– Главное достижение по нашей проблеме, которого мы добились на данный час, – решили вопрос с деньгами на командировку. Завтра они поступят на наш счёт, а послезавтра мы получим их в банке. К сожалению, в нашей системе быстрей пока никак не выходит. Хотя теперь всё равно можно не спешить: ближайший самолёт на Колыму летит завтра, а следующий будет через три дня. К тому времени, я думаю, вы как раз успеете. Деньги получаем на вашу командировку, оплату раскопок и транспортировку мамонта до города. Потом, Алексей Иванович, вам придётся написать отчёт о проделанной работе и, как обычно, смею вам напомнить, надо будет приложить докладные и финансовые документы. Объяснительную записку в министерство я напишу сам, но это потом. Кстати, если контролёры из казначейства установят, что деньги с экологической темы использованы не по назначению, мне грозит штраф в размере двухмесячной зарплаты. Вот на такое финансовое нарушение мне пришлось пойти ради этой работы.
Кусов про себя даже прослезился, подсчитав размер директорской зарплаты за два месяца.
«Вот будет дел, если он пролетит. Сам Николаевич, может, побурчит да успокоится, а вот его жена нам этого не простит. Кстати, в последнее время она и так на меня почему-то косится. Хорошо, хоть работаем в разных лабораториях и на разных этажах».
– Второе, – продолжал директор, – в командировку на Колыму полетите вдвоём. Вас в Алазеевске встретят и дадут провожатого, с которым вы доберётесь до захоронения мамонта. На этот счёт у меня есть договоренность с главой администрации Слепцовым. Третье, – директор поднял руку вверх, отогнув по порядку сразу три пальца, – у меня есть кой-какие соображения по размещению этого мамонта на международных выставках. В будущем году открываются выставки в Мюнхене и в Париже.
– Еще будет специализированная выставка в Японии, – не выдержав, вставил Мазур. – Я видел проспект в Зоологическом музее.
– Подождите, подождите, господин Мазур, не всё сразу. Мамонта ещё нужно откопать и привезти сюда, а уже потом будем говорить о разных выставках. Это я вам для затравки сказал, а вы сразу же по выставкам рванули. Алексей Иванович, напишите рапорт о командировке на Колыму и сформулируйте текст официального письма в администрацию посёлка. Там должна найти отражение фраза об изучении мамонта в стенах нашего института. Ещё подготовьте, пожалуйста, проект письма в авиакомпанию «Полярные авиалинии» с просьбой о транспортировке мамонта до нашего аэропорта. К вашему отъезду референт соберёт все документы и в том числе приказ на командировку. Да, чуть не забыл, официальная цель командировки – заключение договоров с администрацией района на проведение предстоящих полевых работ. Понятно?
После слов директора о командировке в кабинете наметилось оживление. Мазур, не в силах больше сдержать эмоции, не находил себе места. И наконец не выдержал:
– Сергей Николаевич, между прочим, на этом мамонте можно заработать хорошие деньги. У меня есть кой-какие идеи: вначале мамонта нужно будет выставить на всеобщее обозрение у нас в стране, а потом за границей. Я знаю, мамонтами больше всех интересуются японцы, поэтому выставку надо открывать в Японии, а после – в Европе и Америке.
– Это мы всё знаем, главное, чтобы у организаторов выставки был интерес к этой проблеме, – вставил Кусов, – иначе мы с ними не договоримся.
На его лице появилась улыбка.
– Интерес-то у них есть и к тому же немалый, но ещё нужно, чтобы их возможности совпадали с нашими желаниями. Вот тогда у нас будет полный альянс.
– Представляете, сколько можно заработать? – не унимался Мазур. – На эти деньги мы откроем новый институт, построим лабораторию мамонта, оснастим её современным оборудованием. А сами, глядишь, будем разъезжать на «мерсах». Алексей Иванович, как вам такая перспектива?
– Перспектива, конечно, прекрасная, тут ничего не скажешь, только эти деньги надо ещё заработать. Для этого, конечно, должен быть материальный стимул. Естественно, хотелось бы получить премиальные.
– А я что говорю? Премиальные нам не помешают. А вот насчёт того, чтобы их заработать, тут мы, конечно, поработаем. По приезде домой составим план выставок, запустим рекламу, и о нас узнает весь мир.
Их дебаты прервал директор института. Поднявшись из-за стола, он жёстко сказал:
– Господа, давайте прекратим эту болтовню. Вы делите шкуру неубитого медведя. У меня тоже есть кое-какие планы насчёт этого мамонта, но я молчу. Вот привезёте мамонта, тогда мы продолжим этот разговор, а сейчас за работу. Ну всё, с богом!
Премия Психа
Все последние дни перед отъездом на Колыму у Мазура не выходил из головы разговор с директором института о том, куда они направят средства, заработанные на мамонте. Особенно запали в душу слова директора о премии, которую они якобы могли бы получить практически сразу же по приезде домой. Но для этого, конечно, надо было привезти мамонта.
– Наш бывший коллега по науке, а теперь крупный бизнесмен Семён Иосифович Прокопович из Иркутска учредил весьма солидную премию, которую он назвал «Премия Психа», – сказал директор при последней встрече, когда они обсуждали детали своей командировки.
Учёные переглянулись. Каждый в тот момент подумал, что ослышался, но переспрашивать никто не стал. Увидев их лица, Удалов повторил:
– «Премия Психа», господа учёные, я не оговорился. Прокопович назвал её по первым буквам своей фамилии, имени и отчества. Премию в размере трёхсот тысяч американских долларов Прокопович присуждает из учреждённого им благотворительного фонда за выдающиеся палеонтологические открытия. А находка целой туши мамонта, я думаю, подходит в эту номинацию как нельзя лучше.
– Очень интересно! – произнёс Кусов. – Я вообще-то о такой премии раньше не слышал. Почему же вы, Сергей Николаевич, нам об этом никогда не говорили? По-моему, это что-то из области фантастики, тут наукой даже не пахнет. Как я себе представляю, при учреждении таких престижных премий создаётся оргкомитет, который работает с экспертами, определяющими значимость открытия, и так далее. А тут что? – Он пожал плечами. – По-моему, ничего нет. Хотя я могу ошибаться: за этим идиотским названием может стоять что-то более значимое.
