Висенте Бласко-Ибаньес
Осужденная
Боже мой! Какой позоръ для семьи! Чуяло ея сердце, что этотъ человѣкъ кончитъ такимъ образомъ. Если бы хоть дѣвочки не было на свѣтѣ!
Тюремный священникъ старался утѣшить ее, проповѣдуя покорность. Она могла еще встрѣтиться вдовою съ человѣкомъ, который сдѣлаетъ ее еще счастливѣе. Это, повидимому, оживило ее, и она заговорила даже о своемъ первомъ женихѣ, славномъ маломъ, который удалился изъ страха передъ Рафаэлемъ и подходилъ къ ней теперь въ городѣ и на полѣ, точно желалъ сказать ей что-то.
– Да, въ женихахъ не будетъ недостатка, – говорила она спокойно, со слабою улыбкою. – Но я – хорошая христіанка и, если у меня будетъ второй женихъ, то я хочу, чтобы онъ былъ такимъ, какъ Богъ велитъ.
Замѣтивъ удивленный взглядъ священника и привратниковъ, она вернулась къ дѣйствительности и снова неестественно захныкала.
Подъ вечеръ пришло извѣстіе. Помилованіе было дано. Королева, которую Рафаэль представлялъ себѣ окруженною тамъ въ Мадридѣ всѣми украшеніями и роскошью, которыя Господь Богъ хранитъ въ алтаряхъ, была тронута телеграммами и просьбами и продлила жизнь осужденнаго.
Помилованіе вызвало въ тюрьмѣ взрывъ бѣшенаго восторга, какъ будто каждый изъ заключенныхъ получилъ прощеніе и освобожденіе.
– Радуйся, тетушка, – говорилъ священникъ женѣ помилованнаго. – Твоего мужа не убьютъ. Ты не будешь вдовою.
Молодая женшина стояла нѣкоторое время молча, какъ будто боролась съ мыслями, которыя назрѣвали въ ея умѣ съ тупою медленностью.
– Хорошо, – сказала она наконецъ спокойно. – А когда же онъ выйдетъ изъ тюрьмы?
– Выйдетъ?.. Да ты съ ума сошла. Никогда! Онъ долженъ еще радоваться, что жизнь его спасена. Его увезутъ въ Африку, и будучи молодымъ и сильнымъ, онъ можетъ прожить еще двадцать лѣтъ.
Женщина впервые зарыдала отъ всей души, но это были слезы не печали, а отчаянія и бѣшенства.
– Послушай-ка, – сказалъ священникъ въ раздраженіи: – вѣдь, ты гнѣвишь Госпрда Бога. Ему-же спасли жизнь, понимаешь ли? Онъ уже больше не присужденъ къ смертной казни. A ты еще недовольна?
Женщина перестала плакать. Ея глаза засверкали ненавистью.
– Хорошо… Его не убьютъ… Я рада этому. Онъ-то будетъ спасенъ, а я чтоже?
