Висенте Бласко-Ибаньес
Осужденная
Единственнымъ шумомъ жизни были говоръ и шаги товарищей по заключенію, гулявшихъ по двору. Эти люди видѣли по крайней мѣрѣ надъ головами вольное небо и не дышали воздухомъ черезъ рѣшетку. Ноги ихъ были свободны и имъ было съ кѣмъ поговорить. Даже здѣсь въ тюрьмѣ несчастіе подраздѣлялось на разряды. Рафаэль догадывался о вѣчномъ человѣческомъ недовольствѣ. Онъ завидовалъ тѣмъ, что гуляли во дворѣ, считая свое положеніе однимъ изъ наиболѣе жалкихъ. Заключенные завидовали тѣмъ, что находились за стѣнами тюрьмы и пользовались свободой. А тѣ, которые ходили въ это время по улицамъ, были можетъ быть недовольны своей судьбой, мечтая, Богъ знаетъ, о чемъ. А еще свобода такъ хороша! Они стоили того, чтобы попасть въ тюрьму и лишиться свободы.
Рафаэль находился на послѣдней ступени несчастья. Онъ попытался разъ бѣжать, сдѣлавъ въ порывѣ отчаянія отверстіе въ полу, и за нимъ былъ установленъ теперь непрерывный и подавляющій надзоръ. Когда онъ начиналъ пѣть, ему приказывали молчать. Онъ устроилъ себѣ развлеченіе, распѣвая заунывнымъ тономъ молитвы, которымъ научила его мать, и изъ которыхъ онъ помнилъ только отрывки. Но его заставили молчать, можетъ быть изъ опасенія, что онъ хочетъ прикинться сумасшедшимъ. Онъ долженъ былъ все молчать. Его хотѣли сохранить въ цѣлости, со здоровымъ тѣломъ и душою, чтобы палачу не пришлось имѣть дѣла съ испорченнымъ мясомъ.
Быть сумасшедшимъ! Да ему вовсе не хотѣлось сходить съ ума. Но тюремное заключеніе, неподвижность и плохое и скудное питаніе губили его. Онъ началъ страдать галлюцинаціями. Иногда по ночамъ, когда его мучилъ полагающійся по правиламъ тюрьмы свѣтъ, къ которому онъ не могъ привыкнуть втеченіе четырнанцати мѣсяцевъ, онъ закрывалъ глаза, и его терзала странная мысль, будто во время сна его враги, тѣ, которые хотѣли убить его, и которыхъ онъ не зналъ, вывернули ему желудокъ на изнанку и причиняли ему боль острыми кольями.
Днемъ онъ постоянно думалъ о своемъ прошломъ, но мысли его такъ путались, что онъ воображалъ, будто перебираетъ въ памяти исторію другого человѣка.
Онъ вспоминалъ о своемъ возвращеніи на родину послѣ перваго знакомства съ тюрьмою за нанесеніе нѣсколькихъ ранъ. Слава о немъ облетѣла весь уѣздъ, и въ трактирѣ на площади собралась толпа, встрѣтившая его криками восторга. Лучшая дѣвушка въ родномъ городкѣ согласилась стать его женою, болѣе изъ страха и уваженія, чѣмъ по любви. Гласные городской думы льстили ему, дали ему мѣсто стражника и охотно поддерживали въ немъ природную грубость съ тѣмъ, чтобы онъ пустилъ ее въ ходъ во время выборовъ. Рафаэль безпрепятственно царилъ во всемъ уѣздѣ и держалъ тѣхъ другихъ изъ падшаго лагеря въ кулакѣ. Но въ концѣ концовъ это надоѣло имъ; они привлекли на свою сторону одного смѣльчака, тоже только-что выпущеннаго изъ тюрьмы и выставили его противъ Рафаэля.
