Висенте Бласко-Ибаньес
Хлев Евы

Полная версия

– Здравствуй, славная головка! Ну чтоже, ты теперь не такъ вѣтрена?

Тронутые такою привѣтливостью, супруги предложили Господу Богу кресло. Что это было за кресло, дѣти мои! Широкое, удобное, изъ крѣпкаго дерева, съ сидѣньемъ изъ тончайшаго испанскаго дрока; однимъ словомъ такое кресло можетъ быть только у деревенскаго священника.

Усѣвшись поудобнѣе, Господь сталъ разспрашивать Адама про его дѣла и узналъ, какъ ему тяжело зарабатывать на содержаніе семьи.

– Прекрасно, прекрасно, – говорилъ Онъ. – Это научитъ тебя не слушать совѣтовъ жены. Ты воображалъ, что тебѣ будетъ житься такъ же привольно, какъ въ Раю? Страдай, сынъ мой, работай и обливайся потомъ. Такъ ты выучишься уважать старшихъ.

Но раскаявшись въ своей строгосіи, Господь добавилъ добродушнымъ тономъ:

– Что сдѣлано, то сдѣлано, и мое проклятіе должно осуществиться. Я только держу данное слово. Но разъ Я вошелъ въ вашъ домь, то не хочу уйти, не оставивъ воспоминанія о своей добротѣ. Ну-ка, Ева, пусть эти дѣти подойдутъ поближе.

Трое ребятишекъ выстроились въ рядъ передъ Всемогушимъ Творцомъ, который нѣкоторое время внимательно разглядывалъ ихъ.

– На тебѣ, – сказалъ онъ первому очень серьезному толстяку, слушавшему Его съ нахмуренными бровями и засунутымъ въ носъ пальцемъ, – на тебѣ будетъ лежать обязанность судить тебѣ подобныхъ. Ты будешь издавать законы, опредѣлять, что такое преступленіе, мѣняя мнѣніе каждый вѣкъ, и подводить всѣхъ преступниковъ подъ одно правило, что равносильно тому, чтобы лѣчить всѣхъ больныхъ однимъ лѣкарствомъ.

Затѣмъ Онъ указалъ на другого, бойкаго брюнетика, не разстававшагося съ палкою, которою онъ лупилъ своихъ братьевъ.

– Ты будешь воиномъ, полководцемъ. Ты будешь водить за собою людей, какъ стадо на бойню, и тебя будутъ тѣмъ не менѣе превозносить. Видя тебя забрызганнымъ кровью, люди будутъ восхищагься тобою, какъ полубогомъ. Если другіе будутъ убивать, то они окажугся преступниками; если же ты убьешь, ты будешь героемъ. Заливай поля кровью, проходи по городамъ съ огнемъ и мечомъ, разрушай, убивай, и поэты будутъ воспѣвать тебя, а историки описывать твои подвиги. Тѣ же, которые сиѣлаютъ то же самое, что ты, не будучи тобою, будутъ закованы въ кандалы.