Висенте Бласко-Ибаньес
Хлев Евы
Время отъ времени въ ихъ краяхъ порхалъ какой-нибудь серафимъ, являвшійся взглянуть на міръ, чтобы разсказать Господу Богу, какъ идутъ дѣла тамъ внизу послѣ грѣхопаденія.
– Дѣточка!.. Миленькій!.. – кричала Ева съ самой очаровательной улыбкой, – ты прилетѣлъ сверху? Какъ поживаетъ Господь Богь? Когда будешь говорить съ Нимъ, скажи, что я раскаиваюсь въ своемъ непослушаніи. Какъ чудно мы проводили время въ раю! Скажи Ему, что мы много работаемъ, и хотѣли бы только снова увидѣть Его, чтобы убедиться въ томъ, чтг Онъ пересталъ сердиться на насъ.
– Твоя просьба будетъ исполнена, – отвѣчалъ серафимъ и исчезалъ въ облакахъ почти мигомъ, двумя взмахами крыльевъ.
Подобныя посланія Евы были не рѣдкостью, но оставлялись безъ послѣдствій. Господь былъ попрежнему невидимъ и, судя по свѣдѣніямъ, ушелъ съ головою въ устройство своихъ безконечныхъ владѣній, что не оставляло Ему ни секунды свободнаго времени.
Однажды утромъ передъ фермою остановился небесный вѣстникъ:
– Послушай, Ева, возможно, что Господь спустится сегодня на землю сдѣлать маленькую прогулку, если будетъ хорошая погода. Прошлую ночь въ разговорѣ съ архангеломъ Михаиломъ Онъ спросилъ: – А что подѣлываютъ эти погибшіе?
Ева была, какъ громомъ, поражена этою честью. Она подняла крикъ, зовя Адама, который работалъ на сосѣднемъ полѣ, по обыкновенію согнувъ спину. Что за суета поднялась въ домѣ! Какъ наканунѣ деревенскаго праздника, когда женщины возвращаются изъ Валенсіи съ покупками, Ева подмела и вымыла сѣни, кухню и жилыя помѣщенія, положила на кровать новое одѣяло, вымыла стулья мыломъ и пескомъ, и, занявшись затѣмъ туалетомъ семьи, надѣла свое лучшее платье, а Адаму подала куртку изъ листьевъ смоковницы, сшитую ею для воскресеній.
