Виолетта Роман
Поверь мне
Глава 1
Шторм
Голова раскалывалась. Чувствовал себя зверем, запертым в клетке. Я не мог понять, что происходит, и это дико бесило. Белицкий не брал трубку уже полдня, а это значило одно из двух. Либо приняли менты, либо уже в земле. И я не знаю, какой из вариантов был бы более подходящим.
У входа в клуб пятеро охранников, при мне несколько стволов, но даже так я не чувствовал себя в безопасности. Сколько раз приходилось выбираться из передряг, сколько раз оказывался в шаге от гибели – еще никогда меня так не раздирало изнутри.
Каждый раз я выходил сухим из воды. За каждым крутым поворотом и спуском ждал еще более высокий подъем. Чуйка никогда не подводила меня. И сейчас мое нутро взвывало от предчувствия чего-то страшного. Того, что уже не исправишь, не решишь.
Стиснул виски. В кармане завибрировал телефон. Гаспар.
– Говори.
Прикрыл глаза, надавливая на них пальцами. В динамике раздался хриплый, немного торопливый голос водителя.
– Шторм, тут х*рня происходит. Парней обстреляли, товар забрали. Белицкого менты приняли. Войну нам объявили, походу.
Взрыв. Такой, что едва не разметало на куски по комнате. Сжал кулаки, пытаясь успокоиться.
– Кто, Гаспар? Кто мог пойти на это?!
– Не знаю, Шторм. Но тот, кто это сделал, имеет крупные подвязки с властями. Им помогают.
Я и сам это понимал. У меня весь город в кармане – губер, прокурор. Сколько лет работаю, никогда такого не было. У нас договор – мои ребята работают по правилам, без произвола и крови, а менты не трогают нас. Много лет все было мирно и спокойно, но эти пару месяцев все катится к чертям.
– Ты где сейчас?
– На Островского.
– Подъезжай, я в «Эре».Ты Олю не видел?
– Нет, два дня назад, как отвез ее домой и все, больше не видел.
Бросаю трубку, внутри все в узел скручивает. Случилось что-то. Нутром чую, не в порядке она. Два дня уже найти не могу. Весь город прошерстил, нет нигде. И как назло людей почти не осталось, чтобы развернуть полноценные поиски. Сам колесил по городу, только толку никакого.
Леля, девочка моя… Если бы что-то случилось, она бы позвонила… Уверен, нашла бы способ выйти на меня. Успокаиваю себя, а внутри зверь рвет и мечет. Скулит, п*скуда, чувствует, что дело дрянь. Твою мать! Еще и крыса какая-то затаилась. То подставы моим парням с убийствами и грабежами, а теперь налеты на наш товар. Найду, урою!
Выхожу из кабинета и спускаюсь вниз. Зал пуст, только девчонки у пилона репетируют. Клуб отроется через пару часов.
Эля у барной стойки, наводит порядок. Из кабинета выходит Антон.
– Ты как, брат? – управляющий клубом пожимает мне руку.
В его глазах страх. Боится, что и клуб отберут у меня. Не хочет остаться без работы. Вот только х*р я им отдам свои точки. Тот, кто полез на меня либо псих, либо человек с огромным самомнением. В любом случае, ему ничего не светит.
– Олю увидишь, звони мне.
Он хмурится.
– Так и не нашли?
Внутри снова стягивает спираль. Я даже вслух не могу произнести то, что крутится в голове последние два дня.
– А родители ее? Не знают?
– Да от матери ее толку нет. Бухает, как сволочь. Она и имени ее не помнит…
– Черт, брат, ты же знаешь, все что нужно сделаю..
– Спасибо, – жму ему руку, замечаю подъехавший ко входу в клуб джип Гаспара.
Выхожу на улицу, и, щурясь от яркого света, подкуриваю. Никотин заполняет легкие, царапая их. Два дня как на иголках. Сейчас я должен думать о той мрази, что устроила мне проблемы. Должен пацанов своих из-за решетки вытягивать, а у меня из рук все сыпется. О ней об одной только мысли. И понимаю ведь, случись с ней что – сдохну. Просто, н*хр*н, потеряю вектор жизни, потеряю смысл.
Хотелось орать. Выть волком от удушающего чувства беспомощности.
Полгода вместе. Шесть месяцев чистого кайфа и ощущения, что весь мир у моих ног. Каждое утро, просыпаясь, смотря в ее чистые глаза, подыхал от того, насколько сильно погряз в ней. Старый для нее, изуродованный грехами и шрамами. А она как ангел. Чистая, светлая.
Ей девятнадцать всего. Но любой красотке прикурить даст. С ней и в ад, и в рай не страшно. Главное, чтобы рядом была. Сросся с ней. С мясом сросся. И теперь, когда ее вдруг не стало, я будто недочеловек. Будто половины тела лишился.
Бл*ть. Снова накатило. Выбросил сигарету в сторону. Сегодня в клубе на ночь остался – нет сил без нее дома сидеть. Мысли черные в голову лезут. Сколько раз хватался за калаш, уже хотел в тачку прыгнуть и помчаться к Дикому. Ранести у него все к чертям собачьим. Твою мать! Знаю ведь, что не он! Дикий, хоть и чокнутый, но на меня не полезет! Только больше кандидатов нет.
Они мне войну объявили. И видит Бог, я избегал ее до последнего. Не хотел лишней крови, и так много дерьма мои парни пережили. Но они покусились на самое дорогое. На то, что трогать нельзя.
Сел в салон, захлопнув дверь. Гаспар был напряжен, не сводил с меня хмурого взгляда.
– Поехали домой.
Рогачев нервничает. Между нами повисает молчание. Я знаю, что терзает его. Страх. Животный, порабощающий. Тот, что на колени ставит и превращает некогда сильного в отребье, в помои. За последний месяц десять смертей наших, и ни одной зацепки. Моя репутация под угрозой, все мое дело висит на волоске. Но мне пох*й на все сейчас, потому что ее нет рядом.
По дороге делаю пару звонков. Пытаюсь пробить через оставшиеся каналы, что случилось с товаром. Обещают перезвонить, но когда вызов прекращается, и экран мобильного темнеет, я понимаю, что никто не наберет. И даже не попытается узнать. Они все напуганы. Трусливые шакалы разбегаются по норкам, потому что сейчас связываться со мной, все равно что нарисовать красным у себя на лбу.
Гаспар останавливается у ворот.
– В десять собирай всех в клубе. Есть новости для пацанов.
Рогачев кивает и газует, оставляя после себя шлейф выхлопных газов и запах жженой резины. Поправив куртку, захожу в ворота, а в следующую секунду, словно из ниоткуда на меня налетает стая в черном.
– Лежать! Работает спецназ! – раздается над головой. Меня толкают в спину. От первого удара уворачиваюсь, но уже спустя мгновение в голову прилетает более сильный, и я падаю прямо на асфальт. Они наваливаются. Какой-то ублюдок ставит берцы мне на висок.
Напротив глаз появляются черные лаковые туфли. Я не могу вдохнуть, не могу повернуться хотя бы так, чтобы унять дикое давление на скулу.
Владелец туфель присаживается на корточки, и сейчас я могу видеть его лицо.
– Шторм, что ж ты подводишь меня…– кривая улыбка Дробина вызывает стойкий рвотный рефлекс. Из всех возможных ментов этот самый п*скудный. И если он забрался ко мне в дом, да еще с толпой своих космонавтов – дело дрянь.
– Потише будь, Марк, – хриплю, потому что легкие горят от нехватки кислорода. – Осади своих волчар.
Дробин напряженно всматривается в мое лицо. По прошествии нескольких секунд, наконец-то, делает знак своей своре отойти. Тут же с тела пропадает груз. Меня больше не прижимает к земле. Встряхнув головой, принимаю сидячее положение.
Он наклоняется. Делает знак своим отойти.
– Что творишь, Дробин? Котелок закипел? Или давно от генерала не отхватывал? – провожу по ушибленной скуле ладонью, замечаю следы крови на руке.
Дробин смотрит волком, явно получил команду «рвать».
– Разговора между нами больше никакого не будет с тобой, падаль ты бандитская. В твоем доме обыск…
Я молчу. Дробин сплевывает в сторону, возвращая ко мне презрительный взгляд.
– Ну что, не ожидал? Не успел зарыть?
Он совсем ох*рел. Мало того, что вторгся в мой дом, натравил своих псов, так еще и предъявы пустые бросает.
– Кого зарыть? Ты выражайся точней.
– Девочку свою зарыть не успел? Олю.
Он поднимается, отходит на шаг, наблюдая за реакцией. А я как пришибленный, оглушенный после взрыва. Сижу и пялюсь на эту мразь, не веря ни одному гнилому слову. Не хочу верить, но, бл*ть, сердце чует, что мусор прав.
– Чего?!
Он ухмыляется.
– На заднем дворе найден труп Ольги Данилюк. Гнида ты бандитская, мало того что девчонку молодую втянул во все это дерьмо, так еще и убил ее.
Глухотой накрывает. В ушах звон, а в глазах пульсирует пятнами темными.
Подрываюсь с земли. Руки за спиной, меня пытаются держать. Гребу по полной, чувствуя как внутри разрывает все на части.
– Оля-я-я! Оля! – реву не своим голосом. Менты наваливаются толпой. Я падаю на землю, но мне пох*й на них. Ничего в этом мире не остановит сейчас. Ползу, пытаясь скинуть с себя груз. Чьи-то голоса над головой – много голосов. Ничего не слышу, не понимаю. Взглядом в задний двор впиваюсь, где толпа собралась.
– Оставьте его. Пусть посмотрит, – произносит довольно Дробин и тут же руки, удерживающие меня, исчезают.
Я несусь на задний двор. Там несколько ментов, они что- то поднимают с земли и раскладывают по пакетам. Провожу напряженным взглядом по территории двора, а когда вижу накрытое белой тканью тело, лежащее у беседки, воздуха не хватает. Срываюсь к ней, рухнув на колени. Твою мать! Это просто идиотский сон, это не может быть правдой! Только не она! Только не Оля!
Лица ее не вижу, только волосы ее распушенные, лежащие веером на грязной земле. Руками по тряпке вожу, чувствуя, что просто не хватает сил поднять покрывало и посмотреть. Я долбанный трус, но я не могу это сделать. Не могу!!!
Перед глазами плывет все. Обнимаю ее за шею, перетягивая к себе на колени. Сдираю чертово покрывало, и чернотой накрывает, заволакивает все внутри, каждый орган в эту еб*чую темную субстанцию. Ненависть. Она поднимается во мне подобно лаве. Она затапливает меня, и ее так много, что меня разрывает на куски.
Губы бледные, глаза закрыты.
– Девочка моя. Маленькая, – голос хриплый, сдавленный, сам его не узнаю. – Оля.. кто?! Кто?!!
Вижу кровь на уровне живота, в том месте покрывало немного топорщится Поднимаю его, и замираю. Нож торчащий из бока…
– Порву! Из-под земли достану, тварь! Уничтожу суку!!! Вырежу, бл*ть, весь род за нее!!!! – реву так, что горло срывает.
Кладу ее на землю, а сам отбегаю в сторону. Меня выворачивает. Внутри такая агония, что лучше бы сдох, здесь, рядом с ней. Каждый нерв полыхает в адовом огне, каждая клетка болит, а душа.. она на вертеле жарится. Нет ее. Больше нет. Убили, твари. Девочку мою забрали.
– Угомонись, – толкает в спину Дробин. Но мне пох*й. Я даже не двигаюсь. Просто смотрю на лежащее рядом ее хладное тело.
– Попал ты Шторм, нет смысла в спектакль играть.
Глава 2
На столе снова лежал букет цветов, а парни бросали на меня смеющиеся взгляды. На пути от двери до рабочего места я чувствовала себя не в своей тарелке. Устало опустившись на стул, посмотрела на разноцветное уродство. Шикарные розы, подаренные моим бывшим, казались мне жуткой безвкусицей. Даже имя его теперь раздражало мой слух.
– Прости, но мы не удержались и съели шоколад, – раздался сбоку довольный голос Вани. Обернулась, строго посмотрев на сотрудника. Парень доедал последний кусочек сладости.
Не могла понять, о чем он. Половину ночи провела за письменной работой, закрывая дела. Голова совершенно не соображала.
– Жених твой опять заходил. Цветы и шоколад оставил, – произносит с улыбкой, приседая на мой стол. – Вот я и сожрал сладость, знаю, что ты никогда не ешь его подарки.
Я снова бросила тоскливый взгляд на цветы. И не надоело Боре таскаться сюда каждое утро? Взяв букет, бросила его в урну.
– Жестокая ты женщина, – цокнул Ванька, а парни засмеялись.
– Не жестокая, гордая. А ты бы шел на свое рабочее место.
Настроения спорить с ним или вступать в дискуссии не было. Тем более, по поводу Бори. Я давно уже оставила этого человека в прошлом, вот только он никак не поймет, что ему тут больше ловить нечего.
Вот и Ванька понял, что дальнейшего разговора не получится и мирно капитулировался к своему столу.
Раздался звонок телефона. Откопав гаджет в недрах сумки, посмотрела на экран. По спине пробежал холодок. Шеф.
– Доброе утро, Филипп Петрович, – прочистив горло, проговорила.
Парни все как один замерли, уставившись на меня в ожидании. За каждым из них были грешки, за которые они могли получить по шапке. Вот и напряглись все разом. Кого на этот раз настигнет меч правосудия?
– Алена Валентиновна, зайдите.
Черт. Голос у шефа напряженный. Неужели, какие-то вопросы по последнему отказному? Вряд ли, там комар носа не подточит. Парни молча покосились на меня, в глазах у каждого сквозило облегчение.
Утром шеф обычно в плохом настроении, и вызывает только для одной цели. Ох, и чуйка подсказывает, что жареным пахнет.
В коридоре было полно сотрудников. Громкий галдеж посетителей не дает сосредоточиться. Еще и голова никак не хотела проходить. Остановилась у кабинета начальника, перевела дух. Но, стоило потянуться к двери, оттуда выскочил Дробин. Злой как черт, едва не сбил меня с ног.
Дробин – следователь по особо важным. Довольно скользкий тип, и я стараюсь контактировать с ним по минимуму. Тот еще сексист и женофоб.
– А, Романова, – при виде меня на лице мужчины появилась неприятная ухмылка. Глаза следователя блеснули злостью.
– Рвешься по карьерной лестнице вверх? – хохотнул, окинув меня пренебрежительным взглядом.
В горле пересохло от волнения.
– Я вас не понимаю, Константин Васильевич…
– Да все ты понимаешь, – он приблизился вплотную. Мне стало не по себе.
– Смотри, крылья то не обломай, а то падать больно будет, – процедил сквозь зубы. – Зря ты мне дорогу перешла, Романова.
Он прошел мимо, а мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Всего пару фраз сказал, а ощущение, будто помоями облил, сволочь.
Толкнув дверь, прошла внутрь. Секретарь сделал мне знак проходить к Исакову.
– Доброе утро, Филипп Петрович! – постучав, прошла в кабинет. Шеф оторвал взгляд от бумаг и сделал мне знак устраиваться рядом.
Он выглядел напряженным. По всей видимости, произошло что-то серьезное, сам вид Исакова заставлял нервничать.
– Алена, сколько дел у тебя в производстве?
– Три убийства, пять тяжких, ну еще по мелочи. Два из них на этапе ознакомления подозреваемого.
Мужчина нахмурился. Было видно, его что-то сильно терзает.
– Значит так. Заберешь материалы у Дробина. Он вчера взял под арест Шторма.
– Шторма? – по спине пробегает озноб.
Теперь-то я понимаю злость следователя.
– Но, Филипп Петрович, Шторм – разработка Дробина. Он столько времени за ним охотиться. Почему вы передаете это дело мне?
Шеф мечет в меня злым взглядом.
– Алена, приказы начальства выполняются молча. Поняла?!
Я киваю. Филипп Петрович опускает взгляд на документы, продолжает изучать их.
– Если передал тебе, значит, посчитал, что ты лучше всех справишься с этой задачей. Так что принимай в производство дело и начинай работу.
Грудь сжимает от тревоги. Я поднимаюсь из-за стола, направляясь к выходу. Но шеф меня окликает.
– Алена. Только имей в виду, дело на особом контроле.
Конечно, на контроле. Это ведь сам Шторм! Тот человек, которого боится весь город. И я знаю, что до недавнего времени Шторм подкармливал все начальство города, вплоть до следственного комитета и прокуратуры. А теперь, решили пустить его в расход? Кончилась дружба?
После разговора с шефом стало еще тревожней. Я понимала, что не заслуживаю это дело. Я молодой сотрудник, работаю всего пару лет в следствии. Показатели у меня хорошие, но это весьма странно, когда у опытного следака забирают его разработку и отдают молоденькой девушке…
Черт. Я и не знаю о Шторме практически ничего. Так, все на уровне городских баек. И сомневаюсь, что Дробин станет делиться со мной информацией. Ладно, к черту все сомнения. Делать нечего, придется браться за это дело.
Глава 3
У здания СИЗО я была уже в восемь. Полночи шерстила документы, изучала материалы дела, да и пыталась собрать любую информацию об этом человеке. Все хотела понять, почему он это сделал. Почему зарезал ту, которую любил. Если любил…
Ей было всего девятнадцать, ему сорок. Разве может вспыхнуть любовь при такой разнице в возрасте? Мне не верилось. В свои двадцать пять, я на тридцатилетних смотрю как на стареньких дедушек, а тут разница в двадцать два года. Что нужно было ему от девчонки и так понятно. Юное красивое тело, да и запросы, видимо, у девчонки были небольшими. Семья у нее неблагополучная. Из родных только мать, да и та пьет, как видно из материалов проверки. Участковый ее и опросить то нормально не смог, в силу невменяемого состояния последней.
А Шторм напротив – сложный игрок. Судя по данным нашей базы, под арест попало еще несколько людей из его группировки. Правда, один из них, его непосредственный зам, некий Белицкий, был вчера отпущен Дробиным. Совпадение? Странно все это…
Я мало что знаю о самом Русакове. Кроме слухов, да спорных статей из сети– ничего. Помню, дедушка в разговоре с Исаковым, рассказывал о времени, когда Шторм становился тем, кем является сейчас. Дедуля в то время работал прокурором города, и пытался упрятать за решетку последнего. А посадить удалось не удалось.
После того случая, группировка Шторма стала расти как на дрожжах. Буквально за пару месяцев в Штормовское ОПГ входило не меньше сотни бойцов. И нужно отметить, что львиная их доля – участники боевых действий.
Сколько бы я ни рыла информации, чего-то личного найти так и не смогла. Дробин передал мне только материалы проверки по факту убийства Ольги Данилюк. А все разработки по самому Русакову – мне этого никогда не увидеть.
***
Когда поднималась по ступенькам здания, почувствовала дрожь в ногах. Поймала себя на мысли, что еще никогда так сильно не нервничала перед допросом. Рядом с Русаковым нужно быть начеку. Ловить каждое слово и следить за каждым своим. Легкой встречи не будет – я была уверенна. Но и пасовать не в моих правилах. Исаков прав. Если он доверил мне это – значит, я справлюсь. Шеф – умудренный многолетним опытом мужчина. Он не станет делать глупостей. Каждый его шаг – продуманное и взвешенное решение.
– Доброе утро, Алена Валентиновна, – улыбнулся Петя.
Стянув с плеча сумку, отдала ему удостоверение и свой мобильный. Постовой внимательно изучил содержимое моего саквояжа.
– Давно к нам не заходили, – забрав мой телефон, парень убрал его в специально отведенный для изъятой техники ящик.
Петина улыбка помогла немного снять напряжение.
– Вы всегда так делаете? – спросила, когда он вернул ко мне взгляд.
Парень замер в ожидании. Уголки его губ поднялись еще выше.
– Улыбаетесь, комплиментами сыплете, а гаджеты отбираете.
Петя ухмыльнулся.
– Он уже ждет вас. Проходите.
Справа от меня, у стены томился в ожидании конвоир. После того, как я поздоровалась с ним, мужчина повел меня по длинному коридору, время от времени открывая запертые двери на пути.
Перед тем, как пропустить меня в допросную, он окинул меня встревоженным взглядом.
– Как думаете, это, правда, Русаков?
Я была так занята мыслями о предстоящей встрече, что не сразу поняла, о чем он.
– Шторм. Он, правда, убил Оленьку?
Я многозначительно пожала плечами.
– Разберемся.
Прошла мимо него прямиком в кабинет. А когда подошла к столу и увидела его… Так и замерла.
На стуле сидит. Крупный, плечи широкие, взгляд его цепкий, хваткий, по мне скользит. Достаю неспешно документы из папки, усиленно делая вид, будто мне все равно. А внутри все дрожит. Шторм исподлобья на меня смотрит, руки сцеплены перед собой. Чувствую себя школьницей. Словно и не он тут в кандалах, да за решеткой. Страшно мне внутри. И страх этот объяснить не могу, но он дико сбивает. Сердце в груди под сто сорок. Это раздражает меня. Я давно уже не юная барышня, боящаяся бандитов. За два года работы в органах, научилась быть жесткой, где нужно, научилась общению с такими, как он. Но стоило мне войти в камеру, вся уверенность испарилась.
– А где Дробин? – спрашивает тихо. Голос глубокий, хриплый. Даже в нем чувствуется сила.
– Вы хотите видеть Дробина?
Кладу перед собой документы, устраиваюсь на стул, пряча от него руки. Делаю это специально, желая успокоиться.
– Я хочу видеть эту крысу, но только для одной цели, – он подается немного вперед, в глаза мои смотрит внимательно, а я просчитать его не могу. Ничего. Совершенно. Ни взгляда его, ни мимики. Он – закрытая книга. Сложная, непонятная и страшная.
– Уверена, у вас еще будет шанс пообщаться товарищем майором, а пока ваше дело веду я. Романова Алена Валентиновна, старший лейтенант…
Он не дает мне договорить. Откидывается на спинку стула, нагло улыбаясь.
– Они там, что совсем ох*ели? Списали меня со счетов, раз соплячке доверили мое дело?!
И в этот момент такая ненависть вспыхивает! Наглая, бандитская сволочь! Думает, я одна из его малолетних шлюх, которые бегают за ним, раскрыв от восторга рот? Нет уж. Не на ту напал.
В ответ я лишь скупо улыбаюсь.
– Наоборот, Михаил Александрович, чтят ваши вкусы, – теперь я подаюсь к нему. Смотрю в его лицо жесткое, и вдруг понимаю, что не боюсь его. От слова «совсем».
Его руки по локоть в крови, и каким бы властным и могущественным он ни был – я закатаю его по полной. Я сделаю то, что не смог когда-то сделать мой дед.
– Я так поняла, вам нравятся помоложе…
Он замирает. Лицо – каменная маска. Ни одной эмоции, а глаза его серые – мерзлота арктическая. Такая, что от одного касания обледенеешь.
Воцаряется тишина. Кажется, стук моего сердца слышен на всю комнату. И это бьет по нервам. Здорово так бьет. А потом происходит то, чего я никак не ожидаю. Шторм резко подается ко мне, заставляя отскочить в испуге.
– Я любил ее, – рычит сквозь стиснутые зубы. – Слышишь?! И та мразь, что сделала это с ней, поплатиться!
Это первые его эмоции.
– Вы утверждаете, что не убивали ее. А как же тот факт, что тело девушки было найдено во дворе вашего дома? А на орудии преступления были обнаружены отпечатки ваших пальцев?
Русаков встает из-за стола. Наступает на меня. Я должна позвать конвой. Я должна… Но я не делаю абсолютно ничего. Будто какая-то сила удерживает меня на месте. Интерес? Любопытство? Не знаю. Но я хочу понять, что он собирается сделать. Я хочу разобраться в его голове. Мог ли он совершить это зверское преступление?
Русаков вплотную ко мне. Я могу отступить, но знаю, что через пару шагов будет стена. И я не собираюсь позволять ему загнать себя в ловушку.
– Алена… красивая ты девка, умная… – его пальцы касаются моего лица. И в этот момент в груди словно замыкание. Вспышка, взрыв, я не знаю, как это объяснить. Я остаюсь на месте, позволяя бандиту трогать себя.
– Не лезь ты в это дело. Сожрут тебя и не подавятся… – в глаза мои смотрит, и холодом крутит каждый орган от его взгляда. Неживой он. Полный темноты и боли.
Шторм отходит, возвращаясь на место, а меня только сейчас отпускает. Понимаю, что натворила. Злюсь на себя. Он же бандит, Алена! Он убийца, а ты только что позволила прикоснуться к себе. Тут же захотелось умыться.
– Я услышала вас, – возвращаюсь к столу. – Вы должны рассказать все до последней детали, – мой голос строгий, а движения слишком резкие. Я нервничаю. И он раскусил меня. Это полное фиаско.
Русаков ухмыляется. Пожав плечами, устраивается на стуле.
– Я не убивал ее. Это все, что я могу сказать. Я не шучу, Алена. Не знаю, с какой головы тебе доверили это дело. Не знаю, как Дробин позволил упустить его, видимо и на этого ублюдка у начальства большой зуб. Вот только тебе не справиться, девочка…
Я в ярости. Смотрю в его глаза наглые, и думаю о том, как таких земля то носит.
– Алена Валентиновна – это раз. А во-вторых, моя молодость и внешность не должна путать вас. Я не Ольга. И не поведусь на сороколетнего бандита, вдохновившись романтикой криминала.
Он молчит. Только взгляд его скучающий скользит по лицу.
– Я – не девушка, я – следователь, поэтому оставьте свои приемы на будущее… хотя, возможно, они вам не понадобятся.
Поднимаюсь с места, собирая документы в папку. На сегодня хватит.
– На этом все. Завтра мы поедем на следственные действия. Будьте готовы, – развернувшись, направляюсь к выходу.
– Нет, – раздается грозное за спиной.
Оборачиваюсь.
– Я не поеду туда. Не имеет смысла.
Удивительно, но после того, как я заявила, что мы вернемся на место преступления, в нем вспыхнула злость. Мучает совесть? Вряд ли. Я видела фотографии с места убийства. Тот, кто сделал это с юной девочкой – хладнокровный ублюдок. И все доказательства указывают на то, что это сделал он.
– Если вы не будете сотрудничать со следствием, вы получите огромный срок.
Его лицо кривится.
– Плевать. Я тебе все сказал. Вызывай конвоира.
Глава 4
Я смотрела на фото девушки, и внутри все сжималось в тугой узел. На главной, в соцсетях она такая юная, такая невинная. Огромные карие глазки, губы пухлые, носик тонкий, с чуть вздернутым кончиком. Куколка. На такую только любоваться. Только холить ее, да пылинки сдувать.
Я вспоминала наш разговор со Штормом в допросной. Точней, если можно назвать разговором то, что там произошло. По сути, Русаков просто послал меня.
И как бы то ни было, что-то не складывалось в этой картине. Будто кусочки пазла до жути похожие на нужные, но при сопоставлении нет идеальности. Я не могу понять его мотива. Ревность? Но судя по рассказам соседей, Оля только о нем и грезила. Да и город весь знал, что она со Штормом, вряд ли кто-то решился бы наставить ему рога.
И Шторм этот. Странный он. Ведет себя ведь так, будто злится на весь мир. Перевожу взгляд на листок бумаги, исписанный ровным подчерком судмедэксперта. Две колото-резаных раны. И тесак огромный, кухонный. Он ее насквозь им прошил. Сволочь. Тут же тошнота по горлу поднимается. Как можно было так с ней?
– Ален, – над головой раздается голос Ваньки.
– Идем, чайку попьем. Ты уже три часа от этих бумаг не отлипаешь.
Я киваю и следую за ним в соседний кабинет, где у нас чайник и кофемашина.
– Не пойму, зачем? Зачем ему было убивать ее? Тем более, сейчас, когда под него усиленно копают.
Устраиваюсь за пустой стол. Иванов на следственных действиях, и я могу спокойно выпить чай. Пока Ваня готовит перекус, я усиленно роюсь в интернете.
– Послушай, тебе нужно поговорить с Дробиным. Там ведь всю банду Шторма взяли. С Белицким этим встреться, с правой рукой Русакова. Шторм далеко не прост, уверен, если начнешь копать, найдешь огромный клад, с которым он потянет на пожизненное…
Ванька прав. Только Дробин мне и слова не скажет. Уверенна, он будет давить до последнего на Шторма. Костя хочет от него какую-то выгоду. Деньги? Услугу? Да мало ли что. Шеф спутал ему карты передачей дела в мое производство. И теперь мне ни за что не дождаться от него помощи.
Раздался стук в дверь.
– Да, – рыкнул недовольно Ваня.
В проеме появился мужчина. На нем был темно синий брючный костюм, а в руках он держал кожаный портфель с бумагами.
– Добрый день, Мне нужна Алена Валентиновна.
– Это я…
Незнакомец внимательно посмотрел на меня и прошел в комнату.
– Косарев Илья Максимович, адвокат Русакова Михаила Александровича. Я не смог к вам дозвониться. Хотел узнать по поводу завтрашних следственных действий.
Я вдруг вспомнила, что мой телефон так и остался лежать в сумке под вешалкой, в углу кабинета. После того как получила результаты экспертиз по телу девушки, головы не оторвала от бумаг.
– Да, простите. Телефон был на беззвучном, могла не слышать. Завтра в восемь утра. Русакова привезут сразу к месту происшествия.
Мужчина кивнул. С первого взгляда он не производил плохого впечатления. Обычно адвокаты вызывали у меня стойкое желание пойти помыться. Всегда скользкие, ядовитые. А у этого глаза такие добрые, мудрые. Мужчина был средних лет, в волосах проскакивала седина, а исчерченное морщинами лицо было печальным.
– Я бы хотел поговорить с вами наедине.
– Да, конечно, пойдемте, – я прошла к двери и завела мужчину к себе в кабинет. Устроившись за столом, жестом пригласила его присесть.
– Алена Валентиновна, прежде всего, я хотел бы выразить свою радость, что дело Михаила доверили вам.
Мне не нравились его слова. Я не слышала в них комплимента, наоборот, они резанули.
– Вы считаете, вам проще будет разбить мои обвинения? Не советую вам думать также, как это делает ваш подзащитный…
Он кивнул. Обернувшись, нервно посмотрел по сторонам. И когда убедился что мы одни, вернул ко мне взгляд.
– Все совсем не так, как кажется. Алена Валентиновна, я вас прошу, убедительно прошу, провести тщательно расследование. Со своей стороны я подключу всех возможных свидетелей. Вам любой знакомый Шторма скажет, как сильно он любил Олю. Вы знаете, я бы поверил, что Шторм убил кого-то из-за нее. Но убить любимую… Нет.
– У меня результаты экспертизы. И они говорят об обратном…
Он кивнул, поправляя очки на переносице.
– Алена Валентиновна. В случае нашей победы в суде, пострадаете вы, не Дробин. Понимаете? А это дело мы выиграем.
А теперь я вообще не понимала сути этого разговора.
– Раз выиграете, так вперед, Илья Алексеевич. А сейчас не занимайте мое рабочее время.
***
Он разозлил меня. Чертов адвокат. За кого они принимают меня? За юную дурочку?
Голова раскалывалась. Но собранная мной информация рисовала более полную картину. За Штормом значилось несколько висяков. Торговля оружием, нелегальным алкоголем и, возможно, наркотой. Обычный бандюк, возомнивший из себя бога. Много лет он с легкостью уходил от правосудия, но сейчас что-то пошло не так. Я не дура. Понимаю, что в деле с Ольгой все очень крепко схватились за него. Если бы хотели, и тут закрыли бы глаза на преступление. Но они не стали.
Черт. Голова не варила. На завтра включила в план съездить в универ к Ольге и пообщаться с ее подругами. Ромке, нашему хакеру, дала задание взломать ее страницу в ВК. Парень обещал сделать это не позднее завтрашнего утра. С меня две бутылки Rémy Martin.
Собрав вещи, вышла из отдела. На этаже уже никого не было. Посмотрела на время – десять вечера. С этой работой вся жизнь мимо проходит. С грустью подумала о том, что дома пустой холодильник, а ехать в магазин за продуктами не было сил. Да и домой я не скоро доберусь. Сегодня нужно было заехать еще в одно место.
В кармане зазвонил телефон. Дедушка. Прикрыла глаза. Черт, забыла, что сегодня он собирался на день рождения к Кощееву – старшему. А идти на праздник к отцу Бори я не собиралась ни при каких обстоятельствах.
– Да, дедуль, – прочистила горло.
– Алена, куда ты пропала? Мероприятие уже в самом разгаре, а тебя нет!
В голосе дедушки звучал укор. Но даже его строгий тон в данной ситуации ничего бы не изменил.
– Прости, у меня срочное дело. Нужно одного человечка опросить. Прости родной, но придется тебе самому отдуваться перед Кощеевыми.
Я засмеялась неловко, а он молчал. Долгие несколько секунд. И эта тишина била по нервам.
– Ты время видела? Какие дела?!
Устало зажмурилась.
