Виолетта Роман
Лучше прячься
Пролог
– Ты сбежала с преступником, оставив своего деда одного, Алена.
Я ненавидела его за эти слова. Смотрела в злые глаза, и понимала, что заслуживаю каждую из сказанных фраз. Все так и было. Я выбрала сердцем, не подумав о последствиях. Сломала свою жизнь и карьеру ради того, кому оказалась не нужна. А теперь я вернулась сюда, где мне не рады. С огромной дырой в сердце.
Сделала шаг к нему, заранее коря себя за то, что собираюсь сделать. Но выбора у меня нет.
– Прошу, спрячь меня…
Он усмехнулся. Посмотрел на меня устало.
– Я спрячу. Только это не поможет. – ОН все равно найдет тебя…
Глава 1
– Что тут происходит?!
Русаков напряженный весь. Руки в кулаки сжаты, смотрит на нее настороженно. Словно опасается, не доверяет. Готовый в любую минуту хищником на нее броситься.
А у нее по щекам слезы текут. Кривится так, словно он ей больно сделал, Будто не ожидала такой реакции.
Ольга делает несколько шагов, сокращая расстояние между ними до «ничего». В глаза ему всматривается, жадно так, с мольбой.
– Миша, это ведь я, любимый, – ее руки обвивают его шею. Она прижимается к нему, а Шторм все еще столбом каменным стоит.
– Я полгода скиталась, не знала, что с тобой, – дрожащим от слез голосом. В ней на самом деле столько боли! Я не знаю, что будет дальше, но… Мне самой жалко эту девочку.
– Мне Денис запретил искать выходы на тебя, сказал, что придет, и не приехал. Денег хватило только на пять месяцев. Я… – речь девушки сумбурная, нервная. Она отворачивается на секунду, словно пытается воздуха в грудь набрать.
– Я забыла, когда ела нормально в последний раз… Думала уже все, будь что будет. Хотела вернуться в Ростов.
– Ладно, – кивает Миша, убирая с себя ее руки. – Идем в дом, поговорим.
Она с обидой на него смотрит, но кивает послушно.
Шторм проходит мимо меня, даже не посмотрев. Тучей огромной, грозовой проносится мимо. И мне вдруг так холодно становится.
– Я поехал, – произносит Изварин, но Шторм быстро осекает его.
– Иди в дом. Я хочу послушать вас обоих.
Тот кивает, пожимая плечами. Видно, что ему нравится все, что тут происходит. Марк бросает на меня наглый взгляд.
– Лель, идем, – обнимает ее за плечи. – Не пугайся его реакции. Он просто в шоке. Идем, милая.
Они заходят во двор, а я еще несколько минут стою и не могу вспомнить, как мне вдох сделать. Я это чувствую. Как капля по капле во мне отмирает что-то. Ломается безнадежно и бесповоротно. Прямо сейчас.
Оборачиваюсь и смотрю на машину Изварина. Зачем он привез ее сюда? Как встретил? Как она вообще оказалась жива? Нет. Я не позволю ей войти в мой дом и вот так просто забрать МОЕГО мужчину. Еще полгода назад у этой девушки были все шансы. Но не сейчас.
Я захожу во двор, уверенно направляясь в сторону дома. У самой сердце грохочет, на уровне горла. Мутит сильно, но, сцепив волю в кулак, я поднимаюсь по крыльцу и, открыв дверь, захожу внутрь.
Она в гостиной. Забралась с ногами на диван, обнимает свои колени. Шторм в коридоре, говорит с кем-то по телефону. Скорее всего, звонит Гаспару и Артему. Изварин уже вовсю орудует в баре. Угощается по-полной – в наглости ему не отказать.
– Простите, – слышу всхлип испуганный. Повернувшись, встречаюсь с ней взглядом. С*ка! Плачет так горько. Такая тоненькая, красивая. Как бы не ненавидела ее сейчас, не могу этого не признать. И ее красота ядом в меня проникает, в каждую клетку, в каждую пору.
– Вы домработница? Не могли бы вы принести воды?
Домработница?! И сказала ведь так, словно по головке погладила. Нежности столько в голосе, в каждом жесте. Если сейчас попытаюсь на место поставить – буду стервой выглядеть.
– С газом или без? – получается слишком грубо для обслуги. Но, ничего не могу с собой поделать. Желание придушить ее никуда не делось.
– Без газа, если вас не затруднит, – смахивает тоненькими пальчиками влагу с глаз.
Направляюсь в кухню. Успокаиваю себя мысленно. Нужно услышать все, что она скажет. Нужно подождать.
Делаю десять глубоких вдохов, и, закрыв глаза, воспроизвожу в памяти самое приятное воспоминание. Концентрируюсь на нем.
Я в лодке. Вокруг шум воды и шелест деревьев на ветру. Я ложусь на спину, и плыву по течению. Солнышко приятно греет мое лицо, и я чувствую внутри себя гармонию, она переполняет меня.
Распахнув глаза, смотрю на ладони. Больше не трясутся. Вот и хорошо.
Направляюсь к графину с водой и наполняю стакан. А когда возвращаюсь, в комнату, застываю в нерешимости в проеме. Ольга лежит на полу. Без сознания или просто плохо стало? Он над ней. Склонился, волосы с ее лица убирает, скулы ее гладит, что-то шепчет… такие теплые слова. Она отвечает. Тихим, тоненьким голосом. И спустя мгновение он на руки ее поднимает. Такой сильный, ее хрупкую держит, прижимая к груди. На диван осторожно кладет.
– Воды! – кричит, не отводя от нее глаз. И его требовательный голос словно удар током. Каждый орган мой поражает. Выжигает клеймом каждый нерв. Больно. Так что в глазах темнеет. Я будто кукла безвольная. Ничего не чувствую, не слышу. Действую на автопилоте. Подхожу к нему и протягиваю стакан.
Он забирает его. И когда наши пальцы соприкасаются, Миша вдруг поднимает на меня глаза. Напряженный такой, заведенный. И я жду. Жду от него той теплоты, что всего десять минут назад была, когда он в душ меня звал. Жду его собственнического взгляда или жеста. Чтобы прижал к себе, обнял. Чтобы вместе. Но, лишь мазнув по мне безразличным взглядом, он возвращает внимание к ней. Поднимая голову девушки, дает ей выпить.
***
Это какой-то сюр. Подумать только, в доме, который я считаю своим, с моим мужчиной рядом сидит его бывшая. Девушка, смерть которой свела нас с Мишей. Девушка, которую я ненавижу всеми фибрами души.
Черт. Я всегда считала себя добрым человеком. И по идее я должна радоваться за нее. Ю-ху, Ольга жива! Все просто отлично. Но когда я смотрю на ее заплаканное лицо, мне хочется дикой кошкой в него вцепиться.
Шторм нервно расхаживает по комнате, ждет пока эта мадам придет в себя. Мне хочется накричать на него. Подойти и влепить пощечину. Какого черта он носится с ней? Какого черта не выпроводит из нашего дома?
– Я же говорю тебе, – рычит Марк. Миша заставил его несколько раз подряд повторить одно и тоже. Я знаю, зачем он это делает. Потому что не доверяет ему. Проверяет его версию, выискивая в ней брешь.
– Вчера от тебя выехал, смотрю, на телефон звонок с неизвестного. И судя по номеру, от оператора из России. Я взял трубку, а там Оля. Охр*нел, не то слово. Ну, она в слезы, рассказала мне обо всем. Я ей билет оплатил, и вот утром она уже здесь. С аэропорта сразу к тебе, – Изварин закуривает сигарету, нервно выдыхая в сторону дым.
– Шторм, я понять не могу, что тебя не устраивает? То, что она выжила? Или то, что я помог ей? Какие ко мне предъявы?
Миша осекает его взглядом. Молчит. А мне его молчание лезвием по сердцу. Не хочу, чтобы чувствовал хоть что-то к ней!
– Хорошо, – кивает Русаков. – Ты в себя пришла? Можешь рассказать?
Она отставляет в сторону чашку кофе, и, кивнув, убирает волосы назад, заплетая их в высокий хвостик. Когда Ольга поднимает руки, ее кофта задирается, демонстрируя всем плоский живот.
– Могу я принять душ? Два дня в дороге… – вздыхает устало.
– Нет, – вдруг голос Шторма становится твердым.
Он усаживается на стул напротив нее.
– Сначала ты расскажешь мне все, – цедит сквозь зубы. – Какого хрена происходит? Я видел твой труп собственными глазами. Я, бл*ть, оплакивал его. А теперь ты вдруг заявляешься ко мне и говоришь, что хочешь принять душ? Что за игры тут происходят?
Вижу, как Изварин кулаки сжимает от злости.
Оля кривится.
– А ты бы хотел, чтобы я сдохла? – выпаливает с обидой, с наглостью глядя ему в глаза. Она ведет себя с ним так грубо, так неуважительно. Наглая, мелкая выскочка. Неужели, ему нравилось такое общение?
– Тебя бы больше устроило, если бы это я была там, во дворе твоего дома?
Он подается к ней резко, заставляя ее вздрогнуть от испуга.
– Я хочу узнать. Где. Ты. Была. И кому вместо тебя в моем дворе воткнули нож в бочину?
– Моя сестра.
Он отстраняется.
– Чего бл*ть? – смеется так заливисто, а потом вдруг его желваки напрягаются, а лицо приобретает злое выражение.
– У тебя не было никого кроме матери алкоголички!
Ее глаза вспыхивают от злости. Но всего на мгновение. А спустя пару секунд, они снова наполняются слезами и она всхлипывает.
– У меня есть сестра, близнец. Отец ушел от матери, когда нам по два годика было. Он забрал сестру, а меня мать себе оставила. И после того, как он ушел, мама начала пить. С каждым годом она скатывалась все сильней, и когда мы с тобой познакомились, она уже давно была конченым человеком. Я никогда не говорила о сестре, потому что нечего было говорить. Она жила в достатке, с обеспеченным отцом. А я им нах*р не была нужна. Я не знала их адреса, не знала, в каком городе они живут. Про сестру я подумала сегодня, когда Марк рассказал мне обо всем. И это единственная версия, приходящая мне на ум. Возможно, она узнала мой адрес и хотела увидеться. Пришла в твой дом, а там ее подстерегал убийца.
Шторм напряженно смотрит на нее. Я не могу прочитать его эмоции. Что у него сейчас в голове – остается лишь догадываться.
Миша поднимается со стула отходит к окну. Я вижу, насколько он напряжен, каждая мышца – камень.
– Я приехала к тебе от Аньки за вещами. Собирала все в чемодан, и как раз в тот момент в дом ворвался Денис Золотарев. Он стал кричать на меня, что нужно скорей уходить. Я даже сумку не успела взять. Как был паспорт в кармане, только с ним и ушла. Он меня в машину посадил и увез на вокзал. Купил билет до Тулы, посадил на поезд и сказал, чтобы не смела даже соваться сюда, в город. Сказал, что меня убить хотят, что тебе грозит опасность и что будет лучше, пока меня в городе не будет. Он так напугал меня, Миш, я поверила, – ее голос на этих словах ломается. Она снова плачет.
– Дэн дал мне около ста тысяч наличкой и купил по дороге новый сотовый с симкой. Всучил мне какой-то номер на бумажке. Сказал звонить по нему, только если буду в большой опасности. А сам обещал приехать ко мне через неделю.
В ее рассказе все очень складно выходит.
– Я приехала в Тулу, сняла там комнату, понимая, что денег этих должно хватить надолго. Я сидела и сидела, я ждала звонка, когда ты приедешь. Но никого не было. Два месяца назад у меня закончились деньги. У меня даже поесть нечего было, – стирает упрямо слезы с лица, прочищает горло. Наконец-то взяла себя в руки.
– Но я боялась звонить тебе или возвращаться. Тогда я набрала первый раз этот номер. Но он был выключен. И я совсем отчаялась. Устроилась временно уборщицей, чтобы иметь хоть какие-то деньги, потому что последние я отдала за жилье. И вот спустя два месяца, когда закончилась оплата за аренду и я просто умирала от усталости и голода, набрала номер еще раз. И ответил Марк. А дальше, ты знаешь.
– То есть ты не знала о том, что я за решеткой? – он смотрит на нее так, что даже у меня озноб по телу пробегает.
– Нет. У меня и телека то не было. Телефон кнопочный, без интернета. Я все это время будто в пещере просидела. Не знала, что мне делать. А сегодня Марк рассказал все. Что Дениса убили, что ты в тюрьме сидел. И про, якобы, мою смерть… – она поднимается с дивана, к нему идет.
– Я так скучала, Миш. Я проплакала все глаза…
Замирает рядом с ним, в глаза ему всматривается. А в его взгляде ничего кроме холода сейчас нет.
– Хорошо, а где была ты перед убийством? Я искал тебя несколько дней, почему ты не пришла в клуб?
– Если ты забыл, мы поссорились с тобой тогда! Надеюсь, ты помнишь, из-за чего мы поссорились? Помнишь, какими словами меня называл?
Мне не по себе становится. А он вдруг оборачивается и на меня смотрит строго.
– Ален, тебе лучше выйти.
У меня внутри булыжник острый. Прямо в желудок падает, придавливая меня к полу. Лицо горит, хочется разрыдаться. Накричать на него, наорать. С*ка! Да чего ж так больно то?!
– Нет, я послушаю, – пытаюсь звучать как можно спокойней. На лице улыбка ядовитая, скулы от нее сводит.
– Очень интересно узнать версию происходящего.
Он не сводит с меня напряженного взгляда. И в этот момент я так злюсь на него. Впервые он мне чужим кажется.
– У тебя дела были важные. Сейчас Артем отвезет. Вечером поговорим.
– Кто это? – влезает в разговор эта сучка.
Он переводит на нее взгляд.
– Да, Миш, кто я? Скажи ей. А то девушка приняла меня за домработницу.
Она начинает смеяться. Подходит к нему, толкает его в грудь.
– Значит, вот так ты оплакивал меня?! Значит, так ты страдал, с*кин ты сын!
– Угомонись, – Миша рычит, скручивая ее, а она кошкой шипит, вырывается.
– Тварь! Ненавижу! Ненавижу тебя! Всю жизнь мне сломал! Ты все сломал! Все!!!
Я смотрю на то, как он удерживает ее, как борет ее истерику. Смотрю на то, как она извивается в его руках, как задирается ее кофта, практически до бюстгальтера. Я словно в прошлое возвращаюсь. Сторонним наблюдателем. Смотрю на них и думаю о том, что он кайфует от ее эмоциональности, от ее заскоков и загонов. Ему нравится то, как она ведет себя. Если бы не нравилось, такой как Шторм не держался бы ее. Он любил эту глупую, юную девчонку. А что здесь делаешь ты, Алена?
Оля продолжает визжать, а я больше не могу это слышать. Мне противно от всего, что происходит здесь. Я выбегаю из дома, схватив в коридоре ключи. Запрыгиваю в машину и выжимаю педаль газа в пол. Меня мутит. Тошнота накатывает волнами и с каждой минутой все сильней. Остановившись у обочины, только и успеваю открыть дверцу, как содержимое моего желудка выходит наружу.
Я пустая. Уставшая. Изможденная. Моя жизнь, мое счастье – все фикция. Все, что я строила эти полгода, моя вера в человека – все висит на волоске. Но я знаю одно. Я больше не хочу возвращаться в тот дом. Я не хочу его больше видеть.
Глава 2
Две полоски.
Я сидела и пялилась на них, а внутри дрожь такая, словно я промозгла насквозь. Каждая косточка, каждая клетка тела пропитана холодом.
Ребенок. У нас будет малыш. У меня будет. Прикрыла глаза, чувствуя, как истерика набирает обороты. Хотелось плакать. Лезть на стену и кричать навзрыд. Что за гребаная насмешка судьбы?! Узнать о том, что ждешь ребенка от мужчины, который уже и не твой вовсе.
Первым порывом было вскочить и погнать к нему. Набрать его номер и произнести слова заветные. «Я беременна, Миш. У нас будет ребенок». Скулы сводило от горечи, поднимающейся по гортани.
Не нужен ему этот ребенок. И я не нужна. Он просто взял и выставил меня из дома. А чего ты ждала, Алена? Шторм ведь никогда не говорил тебе, что до конца твоих дней вы будете вместе. Я была временной, я была удобной. А теперь вернулась она. Настоящая и единственная любовь. Жалкая овечка, которую невозможно не хотеть носить на руках и оберегать. Я стояла там, в доме, смотрела на нее и чувствовала себя огромной, двухсоткилограммовой сумоисткой по сравнению с этой хрупкой, невероятно слабой девушкой.
Актриса гребаная. Делает то, что я никогда не умела делать. Вертит умным, успешным, взрослым мужиком так, словно он подросток глупый. Пудрит ему мозг, заставляя плясать под свою дудку.
К черту их всех. Я не собираюсь принимать участие в этом цирке. И второй я не буду. Вернуться в дом, чтобы она снова назвала меня домработницей? А Миша, вместо того, чтобы на место ее поставить, а еще лучше выгнать за дверь, промолчал снова? Нет уж, спасибо.
Снова покосилась на тест, лежащий на раковине. Такое ощущение, будто я в страшном сне, где все самые главные страхи поднимают головы, и наступают на меня.
Одна. В чужой стране. Беременная. С такой задачкой и я могу не справиться.
Устало подперев голову ладонями, прикрыла глаза. Почувствовала, как слезы потекли по щекам. Все рушилось, так и не начавшись. Но я знала наверняка, уже сейчас. Этот ребенок родится. И он будет самым любимым и самым желанным малышом.
Внезапный стук в дверь туалета заставил меня вздрогнуть.
– Ален, прости, твоя помощь нужна… – раздался взволнованный голос Крис.
– Сейчас!
Быстренько собрала упаковку от теста и, запихнув все обратно в сумку, нажимаю на слив. Вымыв руки, осматриваю себя в зеркале. Глаза припухшие, лицо бледное, словно не ела нормально пару месяцев. Просто отлично. Думаю о том, что нужно будет найти себе жилье. А еще записаться на прием к гинекологу.
Телефон, лежащий на раковине, загорается. Новое голосовое сообщение от Шторма. К черту его. Как и его неотвеченные звонки. Пусть занимается воскресшей малышкой Олей.
И, словно желая поиздеваться над собой, прикрываю глаза, представляя, как он сейчас обнимает ее. Как его руки на плечи ее опускаются, как он целует ее пухлые губы, как слова нашептывает теплые. И так завожусь, что кулаки сжимаются от злости.
Открыв дверцу, выхожу в коридор.
Крис хмуро осматривает меня. Девушка понимает, что-то не так, но я благодарна ей за тактичность.
– Снова приезжал Белицкий. Злой, как черт, – она обнимает себя за плечи. Я вижу, что девушка напугана.
– Он что-то сделал тебе?
– Нет-нет, – нервная улыбка кривит ее губы. – Просто кричал, что я вру. И сказал, что останется здесь, пока ты не появишься. Спасло положение то, что приехали поставщики рыбы, и я им тоже сказала, что тебя нет. В общем, он покрутился здесь, а потом ему поступил звонок на мобильный, и Артем уехал.
Наверняка, Русаков озадачил Артема своей любовью из прошлого. Тот и помчал, роняя тапки. Но это хорошо. Я не хотела видеть ни Артема, ни тем более Шторма. И я не уверена, что захочу когда-либо вообще видеть их.
– Спасибо тебе.
Я направляюсь в свой кабинет, но Крис зовет меня.
– Прости, не хотела тебя дергать, но с поставщиком тоже проблемы. Привезли лосося не первой свежести. Водитель отказывается забирать свое добро обратно. И если рыбы не будет, сегодняшний банкет накроется.
– Сейчас…
Киваю и прохожу мимо нее, к заднему выходу. Учинять разборки – это меньшее, чего бы мне сейчас хотелось. Внутри все настолько оголено, напряжено, что малейшая искра может спровоцировать взрыв. А я его не хочу. Только не сегодня.
Спускаюсь по ступенькам и вижу припаркованный неподалеку фургончик. Высокий, черноволосый мужчина лет сорока, стоит возле него и спорит с Алексом, су-шефом.
Направляюсь сразу к коробкам, стоящим на небольшом столике во дворе. Открыв первую, тут же отстраняюсь. В нос ударяет неприятный запах, к горлу подкатывает тошнота.
Стараюсь дышать мелкими частыми вдохами. Взяв одну из коробок, закидываю ее в фургон. Мужчины, застыв в удивлении, уже спустя пару мгновений, приходят в себя. Водитель начинает на меня кричать, хватаясь за коробку.
– Значит так, – захлопываю дверь, не впуская его в фургон. – Ты забираешь эту тухлятину и везешь ее своей семье. Своей пожилой маме, жене и маленьким детям. В моем ресторане такого дерьма не будет никогда.
– Я ничего не знаю! Я простой водитель, мое дело отвезти и оставить я не собираюсь…
Он наступает на меня. Пытается толкнуть.
– Если хоть пальцем тронешь, мой муж всадит тебе пулю в лоб. И это не шутки, это чистая правда.
По всей видимости, мои глаза в этот момент горели пламенем. Водитель так и остался стоять с открытым ртом. Пробурчав что-то недовольное себе под нос, потянулся к дверце.
– Дайте, закрою фургон.
Кивнула.
– Передайте своему хозяину, чтобы даже звонить мне не вздумал!
Как только фургон отъезжает, я слышу свист. Обернувшись, встречаюсь с улыбчивым взглядом Алекса.
– Круто вы его, кончено. Но теперь мы остались без основного блюда на вечер.
В кармане начинает вибрировать телефон. Смотрю на экран, на котором имя его высвечивается. Веду пальцем по нему, сбрасывая вызов. Плевать. Пусть катится к черту. Я выберусь из этой ямы. А все что случилось, станет для меня хорошим уроком.
– Ален, – к нам выходит Кристина. – Ваш муж на городской звонит. Хочет вас услышать. Я сказала, как мы и договаривались, что вас нет. Но, может, вы наберете? У него такой голос был злой! Как я поняла, Михаил сюда едет.
По коже озноб пробежал. И, будто желая меня добить, в этот момент на телефон пришло сообщение.
«Перестань это делать. Где ты?»
Злюсь на него. Но не хочу ввязываться в это. Не хочу выглядеть истеричкой.
Убираю телефон в карман, а он снова звонить начинает.
– Знаете, что ребят, – смотрю на часы. Уже вечер. – А не устроить ли нам выходной?
Алекс удивленно вздергивает бровью.
– Вы знаете в городе хороший бар? Я бы не прочь сегодня повеселиться.
Крис понимает, что мне нужна передышка. Нужно место, где я смогу хоть немного выдохнуть и расслабиться. Собраться с мыслями. Девушка согласно кивает.
– Если начальница говорит – в бар, значит, идем в бар. Алекс, ты ведь на машине?
Алекс довольно ухмыляется.
– На ней.
***
Долбанный телефон не перестает трезвонить. Я устала от бесконечных входящих от Шторма, от звонков его людей. По указу Миши, Артем устроил настоящую осаду на ресторан. Хорошо, мы успели уехать до его прихода.
Я в полной прострации. В моем стакане сок, и он из ушей скоро польется – так много я выпила. Поднимаю глаза на танцующих у барной стойки Алекса и Крис. Да уж, снимать стресс лучше алкоголем.
Напротив меня сидит пара друзей Алекса. То ли байкеры, то ли рокеры. В общем-то, мне плевать. Главное, что не одна. А разговоры их, как шум для ушей. Забиваю голову, пытаясь вытеснить все до единой мысли. Потому что если начинаю думать о Шторме, об Оле – трясет так, что желваки на скулах сводит.
– Ален, ты как? – раздается над ухом голос Крис.
Обернувшись, встречаюсь с ее широкой улыбкой. Я немного завидую ее пьяному блеску глаз, ее храброй развязанности и легкости. Алекс простой и понятный. Он – су-шеф, и его задача вкусно готовить. Кем является мой мужчина? Преступником? А я?
– Мы покурить хотим. Ты с нами? Или остаешься?
Я так нервничаю, что с радостью бы выкурила сигарету. Но с сегодняшнего дня и на ближайшие девять месяцев все плохое должно исчезнуть из моей жизни. Все плохое… А Шторм? Что делать с ним? Я знаю, что этот мужчина принесет мне кучу боли, я знаю, что теперь со мной малыш. Я в ответе за его здоровье и благополучие. Так, может, мне уйти? Уехать? Сбежать? Просто исчезнуть на какое-то время, чтобы не болело…
– Я останусь. А ты иди, – улыбаюсь ей в ответ.
Она кивает и машет парням. Как только столик пустеет, я прикрываю глаза, устало опуская лицо на ладони. Придти в бар, когда тебе нельзя пить – не лучшая из идей. И вместо того, чтобы скоротать время и развеяться, я еще больше себя накрутила.
Поднимаю глаза, выглядывая в витрине ребят. Они у обочины. Алекс все время обнимает Крис, парни курят, о чем-то разговаривают, посмеиваясь. И вдруг рядом с ними тормозит черный внедорожник.
Пальцы леденеют, а к горлу подкатывает тошнота. Я спешу отвернуться, пялюсь в стакан на остатки апельсинового сока в нем, от всей души надеясь, что это не он.
Нет. Только не Шторм. Пожалуйста, не надо. Только не сейчас, упертый ты баран!
Слышу звон колокольчика на входной двери. В груди спираль затягивается, потому что, даже не видя, я знаю, что это ОН.
Взгляд его чувствую – злой, напряженный. Взгляд обозленного волка, готового разорвать свою жертву на куски. Только я не боюсь его. Ни за что не покажу своего страха.
Он идет по проходу. Ощущаю его присутствие в помещении каждой клеточкой своего тела. И все будто замирают вокруг. Чувствуют, что вожак пришел. Бояться к себе внимание привлекать, несмотря на то, что никто из отдыхающих не знает Шторма лично.
Он опускается на диван, рядом со мной, и запах его в легкие проникает. Дрожу. От страха или волнения – не знаю.
– Ну, привет, маленькая, – хриплый, тихий голос, противоположный тону, который я ожидаю от него. Который должен звучать, чтобы я могла еще сильнее злиться. Но только не это. Не щемящая сердце нежность, усталость в голосе.
А мне не сбежать никуда. Поднимаю на него глаза и дыхание спирает от того, сколько всего сейчас в его взгляде. Не хочу ничего чувствовать. Не хочу разговаривать с ним. Но от чего же внутри все скручивает в узел? И больно так, что не продохнуть.
– Если хотела провести вечер в баре, могла бы сразу сказать и не заставлять меня названивать весь день, – теплая улыбка кривит его губы, а мне как удар под дых. Зачем он так?! Так нежно и заботливо. Абсолютно без злости. Разве так нужно говорить с тем, кто уже чужой тебе? С тем, кто не нужен?
И ведь изощренно так больно делает. Поводок из рук не выпускает, но и в дом не берет. А я как пес бездомный. Понимаю, что не оставит меня с собой, что та, породистая болонка в его теплой кровати, а я так – для усыпления совести. И это так унизительно! То, через что он заставляет меня проходить.
К горлу подкатывает желчь. И я знаю, что еще пару минут в его обществе сделают из меня последнюю слабачку. Здесь будет залито все моими слезами, а Миша попросту утонет в них.
– Прости, мне пора, – голос севший. Приходится прокашляться, чтобы звучать хоть немного тверже.
– Мне на работу нужно заехать, – я пытаюсь встать, а он руку выставляет, все еще с интересом изучая меню.
– Давай отдохнем, я дико голодный, – поднимает на меня напряженный взгляд. – Кое-кто меня сегодня и завтраком не покормил, – косится с хитрой улыбкой, беззлобно посмеиваясь.
Я хочу было сказать ему, что завтрак могла бы приготовить Оленька, если бы не была так занята своей истерикой. Но вовремя прикусываю язык. Не хочу унижаться.
К нам подходит официант и Миша делает заказ. Его рука вдруг ложится на мое бедро. По- свойски так, нагло. Пытаюсь скрыть дрожь, отворачиваюсь к окну. Нужно придти в себя, собраться с мыслями.
Вижу ребят. Они все еще у входа в бар. Водитель Шторма только что вышел из авто и направился прямо к ним. Перебросившись с Гаспаром парой фраз, моя компания дружно направляется к припаркованному неподалеку авто Алекса. Усаживаются в него и, даже не оглянувшись, уезжают.
Глазам своим не верю! Предатели! Хочется застонать с досады.
– Не злись на них, – слышу насмешливое у самого уха. Его горячее дыхание касается моего плеча.
Впившись в него яростным взглядом, продолжаю молчать. Шторм сейчас так непростительно близко!
– У них не было другого выбора.
Ну, конечно. Как же иначе. Ни у кого нет выбора, Шторм всеми крутит, как хочет.
Я больше не могу это выносить. Резко поднимаюсь.
– Дай выйти.
Он продолжает неподвижно сидеть на месте.
– Мне в туалет нужно, – произношу с нажимом.
Миша кивает.
– Ты злишься на меня, – не вопрос, утверждение.
Какие мы проникновенные, однако. Но я не собираюсь давать ему повод думать, будто ревную. Будто мне вообще есть до этого какое-то дело.
– Я в туалет хочу, поэтому, да, мне дискомфортно.
Он поворачивается, смотрит мне в глаза. Верней, не так. Сканирует. Прощупывает каждый мой нерв, каждую мысль в моей голове, будто ниточку перебирает. И ведь понимает все, чувствует. Такого, как он, не обманешь. Но я все равно попробую.
– Ладно. Сходи, – усмехнувшись собственным мыслям, в итоге поднимается, и, сделав шаг в сторону, пропускает меня.
Думаю о том, чтобы взять с собой сумку. Но тогда Шторм точно все поймет. Поэтому я проскальзываю мимо него, стараясь как можно скорей оказаться подальше.
Но быстро убежать не удается. Его рука смыкается на моем запястье. Хватка жесткая, на грани с болезненной. Обернувшись, замираю, глядя в его глаза
– Хватит на сегодня глупостей, Ален. Будь умницей.
Не помню, как добралась до туалета. Словно провал в памяти. Пришла в себя, уже, когда закрылась в женской комнате.
Хотелось забиться калачиком в угол, и рыдать что есть сил. От несправедливости, от жестокости его! Он того, что вдохнуть мне не дает. Не о такой жизни я мечтала. И как бы его не любила, не позволю унижать! Не позволю играть моими чувствами.
Мне нужно пару дней. Просто подумать, остыть. И тогда я приму решение. Но пока Шторм на меня давит, ничего хорошего не получится. Я знаю свой характер, я знаю его. Нам лучше переждать эту бурю. И ему, и мне разобраться с самими собой. Нужно решить каждому, по отдельности, что делать. А потом уже встречаться для разговора.
Силой он ничего не добьется от меня.
Нужно действовать быстро и решительно. Осмотревшись по сторонам, замечаю окно у дальней стены. Вот и мое спасение. Подбежав к нему, поднимаюсь по небольшому выступу наверх. Будет сложно взобраться на него, но я попытаюсь.
Толкаю створку вперед, открывая окно. Подтянувшись, влезаю на подоконник и выглядываю на улицу. Слава богу, тут первый этаж!
Сначала одна нога, потом вторая. С легкостью преодолеваю его, горько смеясь про себя. Господи, Романова, и до чего ты докатилась!
Спрыгнув, оттряхиваю юбку. А когда выпрямляюсь, желая осмотреться, вздрагиваю от испуга и неожиданности.
Миша стоит в нескольких метрах от меня. Облокотившись плечом о стену, курит сигарету. Крепко затянувшись, он выдыхает серый дым в сторону, окидывая меня прищуренным взглядом.
– Я же просил, тебя, Алена, без глупостей, – цедит сквозь зубы, и, посмотрев куда-то в сторону, делает шаг ко мне.
– Не трогай, – слетает с губ, в то время, как его грубые пальцы смыкаются на моем запястье. И теперь вместо страха меня переполняет злость.
– Угомонись уже, —за затылок меня хватает, больно сжимая волосы, в глаза ему заставляет смотреть.
– Я весь день тебя искал, как проклятый, бл*ть! – у самых губ рычит так, что от страха в дрожь бросает. – В голове черте что, а не мысли. А ты, бл*ть, трубку не берешь, и в этой дыре зависаешь?! Что за херь в твоей башке, Алена?!
В глаза его жесткие смотрю, а у самой ком в горле. За что он со мной так?! Разве не видит, как мне больно?!
– Пару дней. Просто пару дней свободы, – шепчу еле слышно, сглатываю. – Ты так сильно давишь, Русаков…
Он хмурится. И спустя секунду ослабляет хватку на волосах. Я отворачиваюсь, чувствуя, что сейчас польются слезы.
– Я пыталась, я правда пыталась! – срывается с губ вместе со всхлипом. – Я же говорила тебе, Шторм! Я говорила, что не стану номером два, слышишь?!
В глазах слезы, но я упорно не смотрю на него. Мне не нравится показывать свою боль. Я не хочу выглядеть ревнивой идиоткой в его глазах.
– Она жива, она здорова, и она вернулась к тебе! Я пыталась держаться, но это выше моих сил.
Чувствую, как пальцы его с еще большей силой сжимаются на моих волосах.
– На меня посмотри…
Зачем?! Разве не понимает, как тяжело мне сейчас на него смотреть?! Он злиться начинает.
– На меня, бл*ть, смотри, Алена-а-а-а, – его хватка вновь становится жесткой. Он заставляет меня повернуться, в глаза мои заплаканные смотрит, прожигая меня взглядом своим жестким.
– Ты – моя женщина. И это не изменит никто. Я не знаю, что там за херня произошла с Олей, и сейчас мне абсолютно пох*й на нее. Пока я гонялся за тобой по городу, ты даже не представляешь, какие мысли были в моей голове. Я уже думал, что тебя убили. А ты, бл*ть, от меня через окно туалета сматываешь?!
