Винсент О'Торн
Al Azif. Книги I-III
– Знаешь, Сил. Я думаю, что наш пьянчуга просто дошёл до точки невозврата.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… допился, и всё. Голова отказала.
– Время покажет. Я вообще зашёл, изначально, узнать – не было ли его сегодня.
– Так был! Сказал, что больше не пьёт. Обещал отдать все свои долги в этом месяце. Выглядит так, что хоть в гроб клади. Красивее не видали.
– Мне жена так же сказала. Я спал, когда он пришёл. Не знаешь, где он сейчас может быть?
– Так ясное дело – где! У этого, дома. Он же теперь типа ассистент.
– Ага. Ну, я примерно в том же направлении и предполагал.
– Как думаешь, что они там делают?
– Этот мистер Уохакви, я понимаю, тоже разбирается в приготовлении лекарств, так что, я полагаю, они там этим и занимаются. Что именно делает Дрикк, понятия не имею, но, думаю, что выясню это завтра.
Мы горячо попрощались, договорившись встретиться на следующий день. С этими идеями я вышел на улицу, которая уже вовсю куталась в вечер. Не стоило так долго спать днём, или хотя бы нужно было попросить Делму меня разбудить, и так бы я мог посетить резиденцию конкурента уже сегодня. При текущем раскладе, времени не оставалось – нужно было спешить домой, ведь Делма уже, наверняка, натёрла имбирь и разлила экстракт бузины по колбам. К тому же, в моём кармане – я потрогал пузырёк на момент наличия – покоился крайне интересный груз. Я хотел оценить опасность, на сколько это возможно. Сразу скажу, я её весьма недооценил.
Дома я обнаружил Делму погружённой в работу. Сетуя по поводу всей этой историей с Уохакви, я подключился к процессу, едва скинув верхнюю одежду. Работы был непочатый край, нужно было нарезать, нагреть, смешать, нагреть ещё немного, но уже меньше, и, с помощью высших сил, разбавить. Идущий, да осилит, и склянки потихоньку наполнялись прозрачными, мутными и цветными снадобьями. Колокольчик, этил, солод, мать-и-мачеха. Бобы, пряные стручки, коренья. Ближе к часу ведьм, Делма валилась с ног. Она всегда так вкладывалась в процесс приготовления, что после нуждалась в долгом и продолжительном сне, не менее тринадцати часов. У меня было одно дело сейчас, что не давало мне возможности пойти спать вместе с женой, но был так же и ряд дел с утра, что требовало от меня бодрости духа, в то время, пока не спал утренний туман. Парадокс не имел решений, и пришлось чем-то жертвовать. Дождавшись, пока Делма перестанет отпускать комментарии по поводу финальных манипуляций, проводимых мной со склянками, а её дыхание станет ровным, я достал пузырёк с жижей из лужи. Среди завтрашних дел, с учётом цвета, что я видел в той самый луже, я рассматривал поход до дальних брошенных колодцев, в надежде, что цветной дождь не добрался так далеко. Мы использовали почти все запасы воды на приготовление лекарств. Но вот, я стоял и смотрел на склянку в руке, и уже делал иные выводы. Фиолетовый цвет превратился в подобие вулканического песка, выпав в осадок. Более того, он словно приклеился к стеклянному дну пробирки. Я аккуратно слил воду в отдельную ёмкость, и залил в пробирку новую. Частицы снова стали активными, окрасив поверхность. Я уже планировал перелить фиолетовую жидкость в открытую миску для простоты опытов, но вдруг с поверхности начал подниматься дымок, цветов чуть нежнее, чем сама жидкость. Я задержал дыхание и закрыл ёмкость. Дым начал заполнять всё пустое пространство, и меня несколько накрыло паникой. Я поставил склянку на огонь, что, очевидно, подействовало разрушительно, так как вещество, содержавшееся в воде, снова выпало на дно. Прикинув, что у меня есть возможность, проверить реакцию неизвестного вещества, я начал осторожно, стараясь не трясти склянку, доливать внутрь спирт, смешанный с экстрактом датуры. На этом мои опыты закончились, так как, после закрытия крышкой и трясения, осадок вспенился и исчез полностью. Я решил не рисковать, и не открывать более пробирку, так что покинул дом под бормотание Делмы во сне, и просто закопал пробирку в землю, завернув её в несколько слоёв материи. Что-то мне подсказывало, что вещество стало безопасным, но я всё ещё не мог объяснить его природу. Ночной ветер приносил едва уловимые звуки. То были неясные крики где-то вдалеке, в висельном доме, я мог поклясться.
Следующий день начался после ночи, абсолютно лишённой грёз. С одной стороны, я был даже рад. С другой, это ощутилось так, словно меня усыпили мертвецки, чтоб я не видел изменений, что мне не по нраву. В этом была доля истины. Город изменился.
Следующий день начался с того, что мы позавтракали холодной едой, и чаем из запасов воды. Я запретил пить жене что-либо из городских колодцев или, уж тем более, из дождевых бочек. Запасов хватало ещё на два-три дня, если не устраивать стирку и не готовить более лекарств, что и не требовалось, а я всё же отправился к Лягушачьему Мосту, чтоб перебраться до лесу и пойти чуть иной тропинкой, в сторону старой брошенной деревни, где были другие колодцы. В голове я, так же, прокручивал варианты с фильтрацией, включая то, что я видел ночью, но не совсем понимал, что теперь делать с едой, которую даёт нам почва. Вспоминая странный дымок из бутылька, я обратил внимание и на тяжёлый воздух на улицах. Дрянь, выпавшая откуда-то сверху, испарялась, что могло привести к сомнительным последствиям. Это привело меня к мысли о возможной необходимости сменить место жительства. Мне бы не хотелось уезжать с насиженного места от хороших людей, но я не собирался подвергать себя и Делму опасности, о которой я не имел ни малейшего понятия. Так же в мозгу витала мысль, что новый загадочный доктор может пролить свет, откуда взялась эта зараженная вода.
Пока я шёл до моста, то у меня были планы накидать остатки досок на камни, что уже служили мне переправой ранее, и перебраться через реку, но я был приятно удивлён, хоть и весьма озадачен. Мост был отстроен, хоть и в более простом исполнении, нежели ранее, и на мосту меня стабильно встретила физиономия Фелдиха Дрикка, но именно в том виде, как мне его описала Делма. Чист, выбрит, причёсан и вежлив. Он будто ждал меня. Я заметил и ещё одну перемену – Фелдих похудел. В его случае, это было весьма положительной стороной медали, но пугали сроки. Он посмотрел на меня чуть безжизненным взглядом и изобразил что-то вроде улыбки. Я сразу отметил, что, хоть я и не поддерживал его пьянство, раньше он был радушнее.
– Здравствуй, Сил.
– Доброе утро, Фелдих. Приятно видеть тебя трезвым. Как тебе это удаётся?
– Это, Сил, новое, работающее средство. Твой вариант оказался слаб для моего недуга.
– Всех лечил, и тебя бы вылечил. Слаба была твоя сила воли.
– Теперь и она крепка, как никогда ранее, Сил. Нужно просто подобрать нужный метод.
– Пусть так. Зачем ты, кстати, стоишь на этом мосту. Раньше, ты здесь пил, чтоб тебя не видели, а что сейчас?
– Может быть, я просто рад тебя видеть. Или мне нравится этот мост. Он обновлён, как и я, а старый забрала вода. Или я иду по своим делам. Вариантов может быть, что звёзд на небе.
Я покачал головой и двинулся дальше, предпочитая не продолжать разговор. Мне сложно было что-то комментировать в той ситуации, когда деревенский пьяница превратился в заносчивую задницу. Которая похудела, плюс-минус, за сутки.
Я успешно добрался до дальних колодцев. Даже не знаю, ведал ли кто-то ещё, что они сохранились меж руин старой деревни. Даже не знаю, располагает ли информацией кто-то, что погубило поселение. Атмосфера уныния там была просто непередаваемая. Поговаривают, что всех жителей съела стая голодных кошек, пришедших невесть откуда. Но места и времени для скорби не было, и мне было пора возвращаться, ведь предстояло множество дел. Я набрал полные бурдюки и ёмкости, да и отправился обратно. Дома я провёл ряд тестов, вспоминая опыт знакомства с заражённой водой из лужи. Цвет нормальный, нет реакции на тепло, нет фиолетового дымка или, скажем, свечения. Реакции на спиртовой раствор датуры так же не последовало. Я сделал выводы, что эта вода может пройти обычную очистку, после чего станет весьма пригодна в пищу. С этими новостями я отправился к Отису, где, кратенько, рассказал ему о ситуации. Он воспринял меня серьёзно, даже более чем, после чего принял решение, что отправится на лошадях в старую деревню, чтоб привести воды столько, сколько сможет. Разумеется, им не двигал никакой эгоизм, он хотел лишь добра своим старым клиентам, несмотря на игнорирование его услуг с их стороны в последнее время, а потому далее планировал через мэра начать раздачу воды и запасов своей провизии, как только вернётся. Если ситуация не улучшится, то далее мы планировали отправиться за помощью. Со своей стороны, я мог предложить, как любые лекарства, так и разведку в лобовую – я планировал отправиться в висельный дом, на приём к доктору Уохакви. Путь для Отиса в повозке предстоял долгий, так как дорога для лошадей была в разы длиннее, чем путь для пешего. Так же я свято верил, что Отис сможет разобраться в нарисованной мной карте. Перед расставанием, Отис сказал мне ещё две вещи, сути которых я не понял, пока не покинул его таверну. Я посмотрел под ноги, и узрел, что был он прав первый раз, когда говорил, что город зазеленел. Не только листья стали сочнее, но и расцвело всё, что только могло это сделать. Второй раз я убедился в его правоте уже позже, когда, ступая по цветущему ковру, встретил других людей. Они все были вежливы и выглядели наилучшим образом, если не считать, что иссохли, в разной степени. Кто-то приобрёл фигуру, которую даже можно назвать более здоровой. Кто-то же будто чах, пока на земле, деревьях и стенах домов благоденствовала природа. Надо сказать, что на улицах было не так уж много людей – что-то мне подсказывало о их местонахождении.
Висельный дом выглядел абсолютно безжизненно. На окнах обновились шторы, но внутри не было видно людей; или огней, если не считать какого-то слабого свечения в недрах первого этажа. Я постучал в дверь тяжёлым молотком в виде головы льва – наследство от предыдущего хозяина. Именно им стучали служители закона, когда пришли по его голову. Первое время никакой реакции не было, но я, вдруг, услышал, как кто-то идёт к двери, шаркая ногами. Я насчитал четыре замка и минимум два засова. Из темноты дома на меня смотрела женщина, которая выглядела так, будто лёгкий порыв ветра может сдуть её. Два ввалившихся глаза посмотрели на меня из своих тёмных обрамлений, будто дополнив картину мрачного дома. Тогда я уже понял, что всё это не просто так и тянет на эпидемию. Женщине же я объяснил, что хочу увидеть человека, что поселился в данных апартаментах, на что она кивнула и поманила за собой. Мы не спешили. Она была молода, но передвигалась с большим трудом. Тусклым свечением был камин в дальней комнате, и лампа в руке женщины, так же вносила свою малую толику в разгоне мрака. Мне было этого достаточно, дабы разглядеть, что дом был похож на старинный склеп, по причине обвития всех его стен толстенным плющом, что цвёл и яростно пах. Плющ рос весьма специфически – только сверху вниз. Пробиваясь через дыры в потолке, он тянул свои щупальца, растекаясь по полу. Очевидно, его не устраивала атмосфера в подвале, куда мы и направлялись. Мысль, что зародилась при виде плюща, меня не оставила. Это всё появилось в висельном доме после приезда Уохакви. Мы проследовали в подвал, который был огромен, и где обитал Уохакви, со всей своей новоиспечённой паствой, видимо, скрываясь от растений, занявших жилые помещения, как я сейчас думаю, предоставив растениям пространство. В подвале же не было даже горшечных цветов, и, надо сказать, полностью отсутствовало удушающее амбре. Огромное овальное помещение было заполнено жителями города, что казались весьма измождёнными. Они все сидели на деревянных лавках, что натурально походили на скамьи в церкви, пустовавшей ни хуже таверны, ведь священник тоже был здесь. Они все слушали Уохакви, а Уохакви вещал, как спастись от болезни, что поразила город.
– Мне ведом секрет лекарства, которое спасёт вас. Вы все видели мою помощницу, что столкнулась с недугом ещё маленькой девочкой. Я спас её! И я спасу вас! У большинства ещё есть много времени, дабы вернуться к нормальной жизни! – вещал он.
– Уохакви знает, что говорит. С тех пор, как он здесь, я стал себя ощущать в разы лучше, – пробулькал знакомый голос из толпы. То был торговец рыбой Удо, чьё лицо теперь будто было поражено оспой и обожжено, и, очевидно, ему было сложно говорить. Я не смог сдержаться.
– Удо, ты себя в зеркале давно видел? Будто бы облился горячей ухой из своего же товара.
– Сил, ты просто не понимаешь, как вовремя пришёл Уохакви в наш город! А если бы не он? Ты бы смог нас вылечить? Ты лечил некоторые болезни годами, а он помог с этими мелочами за один день! И теперь нам нужно победить самую главную болезнь, что пришла к нам в деревню.
– Удо, эту болезнь принёс тот дождь. Вода и еда заражены, и ОН как-то связан с происходящим.
Уохакви ухмыльнулся длинными тонкими губами, и по его смуглому лицу пробежала тень ликования. Он поправил фиолетовый жилет, в который был облачён поверх старомодной рубашки, и приблизился ко мне.
– Да, Удо. Из твоих уст льётся истина, но ты не ведаешь её масштабов. Чем он вас вообще лечил столько времени? Почему так долго? Может в его интересах было затягивать этот процесс?
Жители города встали на ноги и приближались ко мне со всех сторон.
– Я знаю, что он использует яды, к примеру. Я узрел это, проходя мимо его мастерской. На окнах развешаны травы, что в неумелых руках создают больше вреда, нежели пользы. А ты, – он ткнул тонким пальцем в сторону священника, – Видел, как этот якобы доктор собирает воду из лужи, – священник кивнул, – Которая, как он сам говорит отравлена. Где гарантия, что его новые микстуры не замешаны на воде, что он сам назвал отравленной? Вы только послушайте! Он говорит, что я принёс дождь! А завтра он принесёт в жертву козу, надо полагать, – толпа взорвалась хохотом.
Уохакви приблизился ко мне вплотную, и я, внезапно, ощутил тот самый удушающий смрад, что стоял на улице из-за испарений. Но мне уже не дали что-то либо сказать. Уохакви продолжал вещать под гул и бормотание толпы.
– Мне кажется, мы должны проверить, что происходит в доме вашего доброго доктора. Что за средневековая ересь выдаётся под видом лечения, а?
Толпа обезумела и начала пытаться меня схватить. Я отбивался, вырываясь, как только можно, пытаясь пробиться к двери из подвала. Мне это почти удалось, но дверь захлопнулась, потушив моё сознание. Вероятно, кто-то вырубил меня, крепко приложив по затылку, или дверь сама меня выключила, упав сверху. Сложно сказать.
Не то сквозь сон, не то во сне я слышал какие-то крики, я слышал шум воды, грохот и возможно взрыв. Я был змеёй, я полз через траву, оплетал деревья, охотился на нечто, обитающее во мраке. Но кто-то тряс меня и похлопывал по щекам.
Я очнулся и увидел, что надо мной склонился Отис. На его левой щеке была знатная ссадина, а правый глаз был подбит. По инерции, я попытался подняться, чтоб поискать в карманах что-нибудь, чтоб осмотреть его раны, но тело слушалось меня не очень хорошо.
– Спокойно, Сил. Тебя сильно приложили. Город сошёл с ума.Они все сошли с ума.
– Где мы? – выдавил я из себя.
– В старом поселении. Чуть дальше. Я утащил тебя чуть дальше. Мне кажется, тебя хотели линчевать. Хорошо, что я заблудился, и не смог уехать далеко. Твоя карта ужасна.
Я ощутил лёгкий запах виски. Отис, явно потребил кое-что из своих запасов. Я уж было хотел пошутить по поводу успокоения нервов, но тут мои нервы взорвались, и в мысли хлынул мрак. Я осознал самое страшное. Отис понял всё по моему взгляду.
– Они всё разгромили, Сил. Заколотили окна и подожгли дом. Я правда не знаю, что с ней стало. Не думаю, что она выбралась, и я уже не смог попасть внутрь.
– Ты не должен был, Отис. Слишком опасно. Они бы… и тебя там оставили.
– Может она ещё жива, Сил. Я не знаю.
Я никогда не было большим оптимистом, а в моём доме не было подвала и потайных выходов. Сердце сжалось, будто опутанное терновником, но разлёживаться было, как минимум, глупо. Пошатываясь, я кое-как сел, а после даже поднялся на ноги. Меня здорово подташнивало. Всего несколько часов назад, я бы улучшил своё состояние парой капель нужного лекарства, но вот уже и не было места, где б я мог их взять. И той, что помогла бы замешать новое средство.
– Отис, где они сейчас?
– Могу сказать только то, что не здесь. Они ушли за висельный дом, дальше на север.
– К озеру, как те дети из сказки?
– Вроде там были крысы.
– Может быть. Отис, твоё заведение ещё цело?
– Они про меня забыли. Тебе что-то нужно? Говори, я всё дам.
– Это только теория. Я проводил опыты с влиянием алкоголя на эту воду, и из неё начинает выделяться некое вещество.
– Так может мы просто сделаем зажигательные бомбы? Из спирта и масла?
– Друг мой, ты близок к истине. Я предлагаю сделать заряды двух типов. Вода плохо реагировала на жар, на спирт и датуру.
– А последнее – это что?
– Растение. Ядовитое. Будем надеяться, что оно нам не надо. У меня… у меня не осталось…
– Фелдих не травил себя ничем, кроме алкоголя. Я правда слышал, что как-то он раз он пожирал полынь, но это было давно, в любом случае.
– Применим огонь и спирт, Отис. Думаю, мы останавливаем некую заразу, что омерзительна этому миру. Будем надеяться, что мы не уподобимся чумным докторам.
Была глубокая ночь, когда мы сгрузили всё необходимое в телегу и запрягли лошадей. Город был пуст и мёртв, пышная растительность тоже вся сошла на нет. Мы были похожи на ту деревню, где я планировал набирать воду для тех, кому больше не требовалось питьё и еда. Лишь свет от тлеющих угольков моего дома намекал, что здесь есть те, кто дышит, говорит и совершает деяния, пусть, вероятно, по инерции. Впрочем, по мере продвижения в северную часть города, ночь становилась всё менее тёмной, а эфир заполнялся криками, стонами и гулом, вызывающим головную боль у меня и носовое кровотечение у Отиса. Всё это шло со стороны озера, что было позади обиталища Уохакви, оскверняющего всё, до чего он дотянулся своими длинными пальцами, схожими с лапой игуаны.
Мы прибыли на место, остановившись чуть в стороне, чтоб не влететь в толпу и начали подготавливать наши снаряды. Лошади всё время напряжённо фыркали, били копытом, и, думается мне, дальше бы они всё равно не пошли. Конечно, перевезти поближе было бы проще, но слишком заметно. Мы упаковали наше оружие в рюкзаки, сумки, взяли в руки, что могли, и начали продвигаться вперёд, сквозь густую траву. Мы увидели их, измождённых, серых, нагих. Они все, стеная, смотрели в сторону озера, изливающегося тем самым свечением, что поднималось на меня из склянки. Оно было живым. Оно летало по кругу, будто осматривая лица тех, кто пришёл к озеру. А там, в воде, в определённо ритуальных одеяниях стоял самозваный доктор. Он на распев выкрикивал слова на неизвестном мне языке, а горожане иногда вторили ему, прерывая свой могильный гул. Мы вышли на финишную прямую, и я окрикнул Уохакви, но, видимо, он глубоко погрузился в свой транс, уже не замечая меня. Зато, исходящий от озера, туман неземных цветов застыл, и его клубья явно начали расширяться в нашу сторону. Мы с Отисом переглянулись, подожгли снаряды и отправили их в сторону Уохакви. Звон стекла, крик, я видел, как лжедоктор превращается в пыль, смешиваясь с эфемерной сущностью, коей он, судя по всему, подчинялся. Мы отступили за дальние ряды толпы, что вышла из гипнотического состояния, перейдя в ступор. На секунду наступила столь мёртвая тишина, что я слышал, как крысы растаскивают никому не нужное городское имущество, а после будто гром прогремел, но новому дождю не суждено было произойти, ибо гром оказался голосом, исторгаемым не ртом и не пастью животного. Он шёл из ниоткуда, но отовсюду. Я даже не мог назвать это словами в полной мере, но оно говорило, и оно было этим туманом. А следом столб света ударил в ночные небеса из недр озера, и туман будто взрывной волной разнесло по толпе. Я никогда не был оптимистом, но я не мог даже представить тот ад, что последовал за этими событиями. Туман начал пересобирать людей на свой лад. По своим эстетическим стандартам. Он объединял маленького Джонни, мадам Клотье и пару каких-то грызунов из-под земли во что-то общее. Он выворачивал им руки и извращал их лица. И на моих глазах они покрывались цветами. Эти метаморфозы преследовали жителей всего города. Они не пытались убежать или спрятаться, отдаваясь на волю космического тумана. Лишь столб света потух и туман рассеялся, они, кто ковыляя, кто ползком, а кто иными методами, отправились в нашу сторону. Все они бормотали то же, что произнёс голос в тумане. Я оказался абсолютно прав. Что было к счастью и к сожалению. Спирт, стоило лишь бутылке разбиться о тело очередного новосозданного монстра, немедленно вступал во взаимодействие с чем-то, и атакующий падал оземь, исторгая из себя потоки пены. Далее он представлял из себя лишь мёртвый и весьма уродливый кусок плоти, который был бы признан неудачной шуткой таксидермиста любым, кто не был свидетелем тех событий. Мы отступили к повозке и швыряли наши снаряды, один за другим. Лошади, которых пришлось отпустить, чтоб они не перевернули повозку, ломанулись в толпу, тем самым ещё больше замедлив ковыляющих гибридов. На наше счастье, укрупнение в размерах сильно уменьшило общее количество.
Я изменяю названия и некоторые имена в повествовании. Моего города всё равно более нет на картах, и не осталось ничего, что указывало бы на проживающих в том месте. Даже если бы они внезапно ожили, их тела были столь исковерканы, что это не было бы совместимо с жизнью. Мы сожгли их всех в глубокой яме, которую после закопали. Делму я символически похоронил в лесу, который она так любила, а официальные власти, что много позже прибыли в город, разрушили дома и установили, в честь жителей, безымянный мемориальный камень, в виде высокого чёрного прямоугольника. К сожалению, мы не знаем, успел ли кто-то сбежать из города, и все ли химеры, созданные туманом, были повержены в том сражении, но нам точно ведомо, что земля, где находился город, более непригодна для жизни, а уж, тем более, для выращивания еды. Столб света ушёл под озеро, и теперь обитал где-то там, внизу, отравляя воду, уничтожая растительность и, порой, создавая что-то ужасное из мелких животных, которые позже попадались охотникам. Я писал письма с призывами залить озеро спиртом, но это никто не принял к сведению.
Мы с Отисом отправились на Север. К его сыну. Отис рассказал, что сын, когда-то, писал ему о… знающих людях, с коими он познакомился во время службы. В теории, они могли нам помочь окончательно победить эту тварь, что уничтожила наше прошлое. Именно во время дальней дороги, я запоздало сообразил, что Уохакви мог быть вполне хорошим человеком, когда-либо до нашей встречи, пока туман не поглотил его и не подчинил. Почему-то, туман не деформировал его тело, но извратил рассудок. Думаю, он был опытным сновидцем, и где-то там, во сне, встретил этот фиолетовый свет, приведя его за собой. В итоге, лишь в мире снов Уохакви сумел сохранить свою суть. Там, во сне, он наклонился ко мне, покрытый защитными знаками, и предупредил о пришествии ужаса.
