Вилор Щербацевич
Мой друг Жан-Пьер Моро
Сделав звонок, он повернулся к Моро:
– Пока идёт следствие, тело предано земле не будет.
– Вот и карашо. У тебя будет время помочь мне, – успокоил парня Жан-Пьер. – Ти должен исполнить свой долг, неся свой ноша. Сегодня ночью Кэт придти к тебе, попрощаться.
– Как это? – удивился Куйвашов.
– Ви, смертний, тоже можете ходить Тонкий мир. Во сне. Сон – это короткий дорога туда. Ти лучше сказать мне, кто такой этот Владимир Ильич Ленин, которий непогребён, как и я, – попросил француз.
– А, это вождь мировой революции. Лежит себе полёживает на главной площади страны, Кремлёвскую стену подпирает.
– Как это?
– На Красной площади, в самом центре столицы, стоит вычурная гробница с полуистлевшей мумией Председателя Совета народных комиссаров внутри.
– Послушай, Поль. Когда Москва сгореть, ми жить в ужасний условий. У нас не бил еда, тёплий одежда, медикаменти. Ми випить всё вино из ваших уцелевший погреба. Французский солдат пил до непотребства и стрелять как в русскик, так и в своик. Трупи ми бросать прямо на улицак вместе с околевший лошадь или сбрасивать ик в отхожий ям. Ми кушать мясо этих лошадь без соли, пить талый снег. Больник и раненик ми оттасчил в овраг и оставил ик там умирать. Потом ми просто бросать калек в придорожний канав. Дальше начался дизентерий. Тысячи солдат умирать прямо в поляк. Много французский солдат навечно заснул в снегак России. Да, немало ми натворил бед, неся цивилизация дикий народ. Мы поджигать за собой целий деревня, предварительно разграбив ик, изнасиловав женсчин и убив ни в чём не повинний дети и старики. Пленний русский солдат, которий ми вели с собой, ми убивать прикладами ружей и рубить ик саблями. От голода они есть сирой конина, потом, когда лошадь весь закончиться, они стал есть мясо своих товарисчей. Мне ужасно стидно за наш Великий армий. Ты знаешь, Поль, а ведь в двенадцатый год я не был в Кремль и не видел его красота. Наш полк стать на постой в Калужский застав. Потом Наполеон отступать через этот застав. Я исполнять поручений командир, и так и не смог попасть Кремль.
– Я тебе покажу в Интернете, – пообещал юноша. – Но поверь, с тех пор там многое изменилось.
– Я хотеть посмотреть Кремль свой собственний глаз! – сформулировал твёрдое решение Моро.
– И что, мне придётся тебя через всю Москву туда тащить?
– Ти знаешь, мой мосч нельзя убирать далеко от призрак. Мой неупокоенний душа навеки привязан к мой останки.
– Прямо сейчас? Скоро стемнеет!
– У нас мало времени, мой друг. Следующий ночь ми пойдём на кладбисч забрать оттуда косточку девочка Лиза.
– А куда мы денем эти косточки? – удивился Куйвашов.
– Отдать родственник. Адрес я знать. Если они захотеть похоронить девочка, они похоронят его.
Призрак гренадера рассказал Павлу невесёлую историю девочки Лизы.
Павел, громко вздохнув, взял сумку с костями Жан-Пьера в руку и отправился в путь. В этот день Мавзолей был закрыт. Паша подошёл как можно ближе к склепу политика и показал его Моро.
– Вот там лежит покойник. Такой же неупокоенный, как ты.
– Великолепно! – обрадовался француз. – Я зайду, поздороваться с коллега по несчастью.
– Везёт людям, – позавидовал Куйвашов. – Для кого-то все двери на свете открыты.
– Jalousie. В тебе играть зависть.
– Смотри, чтобы тебя другие не увидели.
– Не учить меня потусторонний жизнь.
Через какое-то время вождь мирового пролетариата вышел из Мавзолея вместе с Моро, неожиданно подошёл к Паше и произнёс:
– Позвольте представиться, Владимир Ильич Ульянов-Ленин.
– Очень приятно, Павел Куйвашов, – отрапортовал испуганный юноша. – Вообще-то, нам пора идти!
Паша поднял сумку с мощами Жан-Пьера с брусчатки и быстрым шагом пошёл прочь.
Призрак Ульянова-Ленина посмотрел на юношу, как на врага революции и поскакал семенящими шажками рядом с ним. Его бородка клинышком топорщилась на ветру, прищуренные прозрачные глазки слезились, полы френча колыхались во все стороны. Пытаясь не отстать от друзей, он делал резкие и угловатые движения, странно размахивая руками.
– Мы не закончили! Вы, молодой человек, я смотрю, являетесь представителем современного мира. Ну как, построили коммунизм? – обратился Ильич к Павлу.
– Строим, – неуверенно выдавил из себя ошеломлённый юноша. – Перешли на полное государственное обеспечение для высших лиц родной державы. У депутатов и чиновников рождаются дети-миллиардеры. Президент страны двадцать пять лет борется за ограничение президентских сроков. За горизонтом уже брезжит неопалимым сиянием Светлое будущее.
– Конгениально! Вот она, главная цель революции – внушить людям оптимизм! И что же, верят? Верит народ в будущее?
– Ваше наставление: «Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются цирк и кино», работает на сто процентов. В жизни у нас столько цирка, что девать некуда. А вот кино народу заменили телевизором – люди смотрят его круглые сутки, за уши не оттащишь. Хотя вроде бы все грамотные, всеобщее образование ещё никто не отменял.
– Всеобщее образование – это также одна из целей революции. Ну, а в мире как, кто-нибудь строит коммунизм?
– Финляндия, Дания, Швеция и Норвегия уже построили социальные государства. На очереди – Германия. Она уже переходит на социальные рельсы. В Китае, Вьетнаме и на Кубе – новая экономическая политика. Вот только Северная Корея подкачала. Всё никак не может выбраться из военного коммунизма. Капиталисты мешают. Вставляют палки в колёса, справедливо распределять продукты не дают. Азиатские и Африканские страны строят свой, родоплеменной социализм.
– Что ж, похвально. С Европой, Азией и Африкой всё понятно. Но, справедливости ради, Америка как, усваивает исторические уроки?
– Об Америке либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Америка, конечно, со своей доморощенной демократией, весь мир назад тянет. В непролазные дебри империализма. Но я считаю, это временно. Нет у них лидера, способного повести за собой страну. Им бы такого главу государства, как у нас: «Есть президент, есть Америка. Нет президента, нет Америки». Мне кажется, в этом их глобальная недоработка. Без лидера они, как без рук.
– А я всегда утверждал: «Если предложить хорошую цену, капиталисты продадут и саму веревку, на которой их же и повесят».
– От судьба не уйти, – выразил своё мнение Моро.
Вождь постепенно стал отставать от друзей, всё также неуклюже размахивая руками, пока окончательно не скрылся из вида.
– Ты в следующий раз заранее предупреждай о своих новых друзьях, – процедил сквозь зубы Павел. – А то, неровён час, кондрашка хватит.
– Что есть кондрашка? – осведомился Моро.
– Паралич.
– Это не есть карашо.
– Вот то-то и оно!
– Я думать, ти обрадоваться знакомство с такой великий человек.
– Что? Этот плюгавый вурдалак великий человек? Он – вселенское воплощение зла на Земле.
– Я не знать. Он так сказать.
– Поехали уже домой! – вздохнул Павел.
Пройдя несколько сотен шагов от Красной площади, Павел увидел двух мужчин, копошащихся возле дорогой машины. Один зорко смотрел по сторонам, второй стоял спиной к водительской двери автомобиля и быстро нажимал на кнопки сканера в виде брелока. При этом он постоянно пытался открыть дверь авто у себя за спиной.
– Жан, вон видишь, этих двоих? Знаешь, кто это такие? – поинтересовался Павел у Моро.
– Нет.
– О, брат, это жулики! Они замышляют зловещее преступление на дороге. Тебе страшно? Мне – нет.
– Мсье жулик? – поинтересовался Жан-Пьер, сделав ударение на второй слог.
– Уи.
– Что же он хотеть?
– Он хотеть украсть чужой самодвижущийся экипаж. Надо бы провести воспитательную работу.
– Этим я займусь с превеликий удовольствий.
Когда угонщики уже сели в автомашину и стали пытаться её завести, Жан-Пьер «материализовался» на заднем сиденье, и произнёс:
– Здравствуйте, господа! Ви не подбросить меня до дом?
Двое злодеев вздрогнули от испуга. Оправившись, один из них произнёс:
– Откуда ты тут взялся? Мы не такси!
– Эй, фрик, иди отсюда! – добавил второй.
– Кто есть Фрик, – не понял Жан-Пьер. – Мой фамилий есть Моро, а не Фрик.
– Фрик – это клоун! Иди своей дорогой по добру, по здорову. Пока кости целы.
– Можешь не волноваться, господин кароший, кость во мне нет. А вот французский кавалерийский пистолет всегда со мной. – Жан-Пьер достал из-за пояса длинный тяжелый мушкет, взвёл курок и выстрелил себе в лоб. Пуля пробила голову француза, обрызгав изнутри автомобиль кровью и частичками мозга, но не нанесла никакого ущерба заднему стеклу машины. От головы, фактически, осталась одна черепная коробка и перекошенный рот.
– Ви видеть это? – спросил Моро у угонщиков, когда рассеялся дым. – Ви видеть через моя голова?
– Видеть, – выдавил из себя злодей, застывший в ступоре на пассажирском сиденье.
Второй угонщик, сидящий на месте водителя, был парализован от страха и не мог произнести ни слова.
– Ви понять, что воровать нельзя? Что брать чужой весчь нехорошо?
– Да, да! Мы всё поняли! – отошёл от испуга водитель.
– А теперь ви вийти отсюда и пойти думать над свой поведений. Ви меня понимать?
– Понимать, – пришёл в себя жулик с пассажирского кресла. – Можно идти?
– Бистро!
Мужчины одновременно, резким движением, открыли дверцы автомобиля и припустились бежать с такой скоростью, которой позавидовал бы любой профессиональный спринтер.
– Ну, как прошло перевоспитание? – поинтересовался Куйвашов у друга, когда тот появился подле него.
– Еxcellemment (Превосходно).
– Слушай, Жан-Пьер, знаешь, какое самое лучшее средство от жуликов? Это, конечно, привидение.
Глава 3
Придя домой, Павел включил музыкальный канал с клипом Карди Би Меган и Джовон Рут Пит, где «толстомясые» женщины отплясывали в откровенных неглиже.
– На какой язык они поют? – спросил Жан-Пьер у него.
– На английском, – ответил Куйвашов.
– Мне показался, что они петь междометий.
– Это такой стиль. «Рэп» называется.
– O tempora, o mores! (О времена, о нравы!) Экий свободний у них крой платья, – удивился Моро. – В наше время женсчина себе подобного не позволять. Какой примитивний у вас мода! В мой время невозможно было представить себе бесстижик полуголик девиц, выплясываюсчик на улица. Пристойний молодой девушка носить платья такой длина, из-под которой виднелся удлинённий до счиколотки панталони.
– Я больше скажу. У нас женщины даже канкан танцуют без панталон.
– Похабници! – покачал головой Моро. – А la sauvage (Нагая мода). Но это же неприличний нагота!
– Да уж, безудержный разгул. Но ведь «Франция – страна любви»? А как же французский секс, улица «Красных фонарей», любвеобильная Маркиза де Помпадур?
– «Влюбленному, чтоб он, простак,
Мог избежать судьби печальной,
Советуют обычно так:
«Любовь не шляется в кабак,
И не коди за ней туда,
Вернешься пьян, избит и наг,
Не знают девки там стида.
С любим ложатся спать за грош,
Но ласкам этим грош цена.
Приди, когда в кармане вошь,—
Заклопнут двери, как одна!
За деньги каждая верна,
Но в том ни проку нет, ни чести!
Когда любовь тебе нужна,
Исчи ее в пристойном месте».
Франсуа Вийон. «Завет прекрасной оружейници гулясчим девкам».
– Ничего себе. Ты еще и стихи помнишь! Намекаешь на то, что любовь за деньги не купишь?
– Я не приверженец любовь за деньги.
– Любовь без денег – бессмыслица. Сильный пол не уважает дармовой неликвид.
– Послушать, Поль, а есть такой мюзич во Франций?
– Есть, конечно. Сейчас включу. – Павел открыл интерфейс популярного видеохостинга и включил рэп в исполнении Медина.
Прослушав рэп, Моро воскликнул:
– Что это за музик?
– Французский рэп.
– Этот ор?
– Это современная французская музыка.
– Я думать, это кошка рожать! В мой время ми слушать Бетковен. Кто же петь такой музик?
– Рэперы.
– Кто же это такой?
– Певцы, исполняющие песни в стиле ритмичной речи, совмещённой с уличным жаргоном. Практически все – чернокожие.
– Откуда во Франций столько чернокожий?
– В тридцатых годах девятнадцатого века, Франция вторглась на территорию Алжира. В конце сороковых годов Алжир был объявлен территорией Французской Республики. Уже в шестидесятых годах двадцатого века Алжир обрёл независимость от Франции. В те же годы во Францию и хлынул поток иммигрантов.
– Сколько же их сейчас проживает в стране?
– Несколько миллионов.
– Маман! Роди меня обратно!
– Хватит разглагольствовать, – поучительно произнёс Павел. – Ты тут обживайся, а я – на кухню, ужин готовить. Нам, мешкам с костями, пища нужна материальная, а не духовная.
– Panem et circenses! (Хлеба и зрелищ!), – парировал француз. – Вот весь ваш суть. Ничего возвишенний. Не забудь, завтра тебе рано встать. Мне сон не нужен.
– Это зачем? – удивился Павел.
– Ми пойти к басурманский склепи. Там недалеко лежать девочка Лиза. Её надо отдать родственник. Я обещать.
– Что за «басурманский склеп»?
– Немецкий кладбисч, где ми с тобой познакомился. У тебя есть лопат? – осведомился Моро.