Вилен Николаевич Иванов Идеология: pro et contra (История и современность)

© Иванов В.Н., 2025

© ИСПИ ФНИСЦ РАН, 2025

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2025

1. Идеология как социальное явление

Идеология по сути своей явление многогранное, что получило отражение в обилии её определений. Это отмечают многие исследователи.

В качестве исходного в данной работе рассматривается определение, содержащееся в «Новой философской энциклопедии»: «Идеология – система концептуально оформленных представлений и идей, которые выражают интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики – классов, наций, общества, политических партий, общественных движений – и выступает формой санкционирования или существующего в обществе господства и власти (консервативная идеология), или радикального их преобразования (идеологии „левых“ и „правых“ движений). Идеология и форма общественного сознания – составная часть культуры, духовного производства»[1].

Следует особо отметить такое свойство идеологии, как разновидности теоретического знания: она всегда в той или иной мере отражает интересы различных социальных (политических) общностей и институтов (классов, социальных групп, партий, государства, союза государств). Она всегда являлась и является инструментом отстаивания, защиты (а иногда и навязывания) определенной системы ценностей, целей и установок в процессе социально-политического взаимодействия акторов на разных уровнях общественной организации (от международных до национальных и профессиональных).

На это обстоятельство обращали внимание многие исследователи. Так, французский философ профессор Фернан Дюмон, автор книги «Идеология», отметил, в частности, что понятие «идеология» относится потому к наиболее трудно понимаемым и трудно объяснимым, что оно связано с бесконечной конфронтацией различных классов и политических сил, отстаивающих разные, по сути, интересы. В их соперничестве Ф. Дюмон увидел «жизненные корни идеологии». «Именно столкновение превращает идеологию в реальность»[2]. Он подчёркивал, что идеология не «описание вещей, а выражение воли»[3].

Другой известный французский философ Р. Арон рассматривает идеологию как «систему интерпретаций социального мира, навязывающую порядок ценностей и указывающую на необходимость реформы, на переворот, которого стоит опасаться или на который стоит надеяться»[4].

Французский исследователь Луи Пьер Альтюссер ввёл в научный оборот понятие «идеологические аппараты» (1970) и пришёл к выводу, что «ни один класс не может удержать государственную власть длительное время без своей доминирующей идеологии посредством идеологических аппаратов государства»[5].

Связь идеологии с интересами и целями противоборствующих классов вызвала в своё время значительный интерес к ней К. Маркса и Ф. Энгельса. В «Немецкой идеологии» (первая глава), в «18 брюмера Луи Бонапарта» они характеризуют идеологию как иллюзорное, ложное сознание, упрекают философов, своих современников, авторов модных в те времена концепций, в отрыве от действительности, в искажении реальных интересов классов, в настойчивом воспроизводстве иллюзии абсолютной самостоятельности общественных идей.

В ХХ столетии ряд известных мыслителей (В. Парето, Ж. Сорель, К.Г. Юнг) рассматривали идеологию как социальную мифологию.

В нашем кратком обзоре различных подходов к определению сущности идеологии и её роли в жизни общества нельзя обойти вниманием теоретиков Франкфуртской школы. Одним из первых её представителей изложил свои взгляды на идеологию Макс Хоркхаймер в статье «Новое понятие идеологии?», посвящённой критике книги К. Маннгейма «Идеология и утопия». Соглашаясь с классовой обусловленностью идей, он подчёркивал, что эта обусловленность всегда исторически конкретна и социальное познание в целом носит идеологический характер.

У М. Хоркхаймера прослеживается общий для всей Франкфуртской школы расширительный подход к идеологии. Её представители видят причины ложности идеологических систем в самой действительности. При этом сама действительность рассматривается как «насквозь» идеологичная. Этот «гиперидеологизм», как отмечает В.Н. Ходанович, характерен для всех разновидностей неомарксизма[6].

Среди американских теоретиков, исследовавших феномен идеологии, следует обратить внимание в первую очередь на труды Райта Миллса, обосновавшего тезис о том, что любая идеология является теоретическим выражением политических интересов определённых социальных групп. Он считал, что любая политическая философия представляет собой идеологию, которая оправдывает или опровергает существующий порядок вещей, как совокупность идеалов даёт представление о желаемом образе будущего. Она к тому же служит руководством к действию, воплощаясь в политических программах, резолюциях, манифестах и т. п.

Взгляды последователей классиков марксизма на идеологию существенно отличны. Так, В.И. Ленин считал возможным и необходимым развивать идеологию и пропагандировать её на научной основе. В своей знаменитой работе «Материализм и эмпириокритицизм» он подчёркивал, что «исторически условна всякая идеология, но безусловно то, что всякой научной идеологии (в отличие, например, от религиозной) соответствует объективная истина, абсолютная природа»[7]. Говоря о социалистической идеологии, он подчёркивал, что «… социализм, будучи идеологией классовой борьбы пролетариата, подчиняется общим условиям возникновения, развития и упрочения идеологии, т. е. он основывается на всём материале человеческого знания, предполагает высокое развитие науки, требует научной работы и т. д. и т. д.»[8].

В первые годы советской власти были достаточно популярны идеи А.А. Богданова, создателя так называемой всеобщей организационной науки (тектологии), отводившего значительное место в своих рассуждениях идеологии. Он, в частности, отмечал: «Идеология есть выражение и понимание жизни… Идеология многообразна и изменчива»[9].

Весьма обстоятельное определение идеологии дал известный советский и российский философ и социолог А.А. Зиновьев: «Идеология… совокупность понятий, суждений, идей, концепций, убеждений, мнений и т. п. обо всём том, что в данных условиях и в данной человеческой общности считается важным для осознания человеком самого себя и своего природного и социального окружения»[10].

В Советском Союзе правящая партия коммунистов всегда уделяла проблемам пропаганды идеологии, называемой марксистско-ленинской, первостепенное внимание. Её развитием занимались (главным образом) научные учреждения партии: Академия общественных наук при ЦК КПСС, Институт марксизма-ленинизма, Институт общественных наук. В меньшей мере – Академия наук СССР. Широко известен исторический эпизод напутствия В.И. Сталина вновь избранному секретарю ЦК КПСС, известному учёному Д.И. Чеснокову: «Вы вошли в Президиум ЦК. Ваша задача – оживить теоретическую работу в партии, дать анализ новых процессов и явлений в стране и в мире. Без теории нам смерть, смерть, смерть!» К сожалению, это предостережение руководителя партии и государства не было в должной мере учтено. Явное отставание в развитии теории и непреодолённый догматизм сыграли свою губительную роль. Многие актуальные проблемы общественного развития так и не получили своего своевременного объяснения и решения. Сама идеология не становилась предметом критического анализа. Обновление научного общественно-политического знания, от которого зависела разработка программ и планов общественного развития, как правило, запаздывало и не отличалось высоким качеством. На это обратил внимание известный советский и российский учёный профессор С.Г. Кара-Мурза в работах «Незнание общества, в котором мы живём», «Кризисное обществоведение. Часть 1. Российское обществоведение. Становление, методология, кризис» и других.

Идеологическое искажение социальной реальности и догматизм в послевоенное время имели явную тенденцию к усилению, что свидетельствовало о растущем отрыве идеологии от реальной жизни, снижении её организующей роли. Она становилась всё в большей мере выразителем не интересов социальных общностей, составляющих социальную структуру советского общества, а интересов партийно-государственной номенклатуры (правящая элита, формируемая путём назначения кандидатур, утверждённых партийными органами на ключевые посты различных уровней государственной системы). Она приобретала всё в большей мере декларативный характер. «СССР не обновлялся, – отмечает В.Т. Третьяков, – этому во многом мешала устаревшая и расходившаяся с реальностью идеология, превратившаяся в догматику, от которой советская верхушка не смогла отказаться»[11].

Какая-то часть элиты осознавала возникшее неблагополучие на идеологическом фронте, необходимость радикальных перемен под лозунгом «больше социализма». (Кстати, не отказывались от социализма и некоторые находящиеся в оппозиции к власти теоретики, так называемые диссиденты, трактуя последний на свой лад.) Однако предложить обществу реальную программу назревших реформ КПСС (её руководители и патентованные обществоведы) не смогла. Политико-экономические импровизации второй половины восьмидесятых годов под флагом совершенствования социализма завели страну в конечном счёте в тупик.

Рождённое в годы перестройки так называемое «новое мышление» оказалось на практике оправданием капитулянтства (и не только идеологического) перед Западом. Объявленная на весь мир перестройка привела, при активной «поддержке» извне, к развалу Советского Союза. О причинах политической несостоятельности КПСС как руководящей силы общества сказано немало, и не только отечественными исследователями. Хочу привести удачное, на мой взгляд, высказывание известного израильского государственного и общественного деятеля Якова Кедми (взгляд со стороны): «Трагедия советской России – это вырождение и деградация элиты в рамках правящей партии. Партия заменила собой нравственность и веру, как церковь заменила религию во многих странах мира. Государственная партийная чиновничья бюрократия заняла место помещиков старой России. А высшая номенклатура советской власти превратилась в бояр предпетровского периода. Партия не захотела и не смогла развиваться и изменяться»[12].

Ещё на одно обстоятельство следует обратить внимание, говоря о судьбе идеологии в советское время, – соотношение идеологии и менталитета. Последний – фундаментальный элемент культуры общества, к тому же и наиболее консервативный. Он питает идеологию, и идеология в свою очередь в какой-то мере способна воздействовать на него. Возникают коллизии, требующие к себе повышенного внимания. Идеология созвучна менталитету в той или иной мере. Идеология противоречит менталитету, но это несовпадение порой не является достаточно явным. Более того, идеология может на каком-то этапе подчинить себе менталитет, одержать над ним «победу». Но это будет пиррова победа. Но о чём говорит реальный ход отечественной истории? В

качестве убедительного примера можно привести оценку ситуации в бывшей советской республике Таджикистан, сделанную учёным и писателем, к тому же её уроженцем: «Зайдя в интернет, я нашёл статью „Почему таджикские женщины предпочитают самоубийство через самосожжение?“, из которой узнал, что в 2016 году в Таджикистане 596 женщин совершили самоубийство.

Основными причинами суицида специалисты считают „психическое состояние и проблемы в семье“. Невольно напрашивается вывод о том, что советская власть за 70 лет не сумела избавить Таджикистан от средневековых традиций в брачно-семейной сфере, несмотря на колоссальные усилия в сфере образования, права, культуры, экономики и других сферах. И на всё это были затрачены значительные ресурсы, шедшие в основном из Центральной России. Но ныне средневековье торжествует в Таджикистане и в других бывших среднеазиатских республиках распавшегося СССР». И автор делает вывод: «Следовательно, нельзя игнорировать этапы эволюционного развития того или иного народа, навязывая ему „культурную модернизацию“ и „права человека“, если он сам не желает этого»[13]. Если на том или ином этапе своей истории, добавим, он ещё не готов в достаточной мере к восприятию социалистических ценностей, навязываемых ему господствующей идеологией (марксистско-ленинской в нашем случае). Её фиаско оказалось слишком явным.

Социалистическая идеология, пропагандировавшаяся (а иногда и насаждавшаяся) в Советском Союзе, восторжествовала, но, как оказалось, в исторических масштабах ненадолго. В годы так называемой перестройки её ущербность благодаря стараниям её «архитекторов» становилась всё более очевидной.

Социально-экономический кризис 90-х годов затронул и сферу духовной жизни общества, идеологию в том числе. Пришедшие к власти «демократы» провозглашали лозунги и политические установки, типа «вернуться в европейскую цивилизацию», войти в «европейский дом», интегрироваться в мировой рынок и т. п. Вошли в моду идеи Д. Белла и К. Маннгейма о «деидеологизации», смысл которых для российских условий заключался в том, чтобы не только «разделаться» с советской идеологией, но и не допустить доминирования любой другой, альтернативной набирающему силу олигархическому либерализму. Известный общественный и театральный деятель, последний министр культуры СССР Н. Губенко в одном из своих выступлений в 90-е годы, оценивая произошедшее, отметил: «Деидеологизация, которую провозгласили в „новой“ России, – не просто ошибка, а страшный вирус, который погубил единство и солидарность нации»[14].

Кому это было выгодно? Вопрос риторический.

На какое-то время в стране возникла ситуация идеологического вакуума, в условиях которого расцвели пышным цветом астрология, хиромантия, нумерология, ясновидение разных мастей и другие проявления мракобесия[15]. Не остались в стороне СМИ и ряд представителей «творческой интеллигенции», создавшие, активно постигая рыночные отношения, атмосферу идейно-нравственной вседозволенности.

Характеризуя сложившуюся в результате осуществлённых «демократами» трансформаций ситуацию, доктор юридических наук А.Д. Керимов, в частности, отметил, что «демократия дозволяет, санкционирует и оправдывает всё. Порой создаётся впечатление, что при ней приемлемо и потому действительно возможно практически всё: любые, даже самые жестокие и аморальные, правители, глубоко безнравственные аксиологические установки (а то и полнейшее отсутствие каких бы то ни было ценностных ориентиров), противоестественные и уродливые формы поведения и общения, беспрецедентно порочные и извращённые нравы и т. п.»[16].

Принятая в 1993 году Конституция РФ закрепила идейный плюрализм и идеологическое многообразие как норму. На практике это позволило отказаться от марксистской идеологии и насаждать идеологию компрадорского типа, позволяющую осуществлять разорение страны, ограбление большинства населения и ломку национального менталитета, что привело к эрозии единой страновой идентичности и подрыву традиционных механизмов социализации и развития.

В условиях происшедших в ХХI веке в жизни страны перемен либеральная идеология была существенным образом потеснена. Её органичная связь с различными элементами социальной структуры, переживающими заметные трансформации, получила отражение и в содержании, и в статусе идеологии.

Социальная структура общества (её различные элементы) стала более подвижной, что привело и к некоторому «смешению» идеологий, к своего рода «переливанию» популярных в массах идеологем. Однако это не слишком повлияло на конкуренцию идеологий и их противоборство.

2. Идеологическое многообразие: status quo

В соответствии с Конституцией РФ, принятой в 1993 году и обновленной в 2020-м, в российском государстве признаётся идеологическое многообразие (статья 13 Конституции РФ).

И вместе с тем утверждается положение о том, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» (статья «уцелела» даже после внесения в 2020 году поправок в Конституцию РФ).

Исходя из понимания сущности идеологии как специфического социального явления возникает вопрос: есть ли в российском государстве система идей, выражающих интересы общества в целом, представления о желаемом будущем и способах его достижения, общепринятое толкование исторического прошлого страны и его настоящего? Эти сомнения нашли свое отражение в научных трудах и выступлениях в средствах массовой информации многих видных учёных и общественных деятелей, представителей творческой интеллигенции. «По моему глубокому убеждению, – отметил В.И. Добреньков, – все нынешние проблемы нашей страны связаны с отсутствием у нас национальной идеологии, чёткого осознания и понимания необходимой стратегии развития. Одной из самых неотложных мер по оздоровлению и возрождению России должно стать формирование национальной идеологии. России сейчас нужна такая идеология, которая отражала бы высшие национальные ценности, чётко определяла бы общую цель, задачи развития общества на длительную историческую перспективу. Это значит, что мы можем, во-первых, признать необходимость идеологии для общества, а во-вторых, определить, какой она должна быть по содержанию и направленности»[17].

Выступая в мае 2019 года на научно-практической конференции в Конституционном суде, академик РАН Т.Я. Хабриева отметила: «В России именно государство должно формулировать положительное и блокировать негативное. Чтобы это происходило, нужна единая идеология, а у нас её пока нет. И она должна быть указана в Конституции… Пока у нас нет стратегии развития России, которая отвечала бы ожиданиям российского общества и была бы им востребована». По мнению академика, если в будущем придётся вносить изменения в Конституцию, то именно мировоззренческого характера. «Но пока ценностные маркеры не будут расставлены, нет смысла в конституционной реформе»[18].

В этом же ключе высказались учёные экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, издавшие в 2020 году коллективную монографию «Россия и идеология (Опыт практического философско-хозяйственного концептуализма)» под. ред. Ю.М. Осипова, Е.С. Зотовой, Н.П. Недзвецкой).

В предисловии Ю.М. Осипов, в частности, отметил: «Без органичной стране идеологии, пусть чётко и целостно не сформулированной, нет и не может быть никакой страны, никакой цивилизации, никакого государства и никакой животворящей экзистенции» (указ. соч., с. 5).

Известный советский и российский писатель Святослав Рыбас отмечает в этой же связи: «Наше общество не имеет внятных идеологических ориентиров и находится, скажу жёстко, в западне»[19].

Об этом же писал не менее знаменитый классик русской советской литературы Даниил Гранин, отметивший, в частности, что «пессимистические настроения в обществе неслучайны, потому что в нашей жизни отсутствует идея. В советской жизни было много показухи, но был и подлинный энтузиазм… Была цель! Мы хотели превратить свою страну в благополучную, справедливую, в страну, где царит уважение к труду, соблюдается равноправие граждан. Сейчас мы совершили тяжёлую ошибку – перечеркнули советскую жизнь»[20].

Несмотря на усилия и практические шаги многих исследователей, общественных деятелей и публицистов, проблема в целом остаётся нерешённой. Об этом, в частности, было сказано на очередном заседании Научно-консультативного Совета по правовым, психологическим и социально-экономическим проблемам общества Отделения общественных наук РАН: «У нас нет какой-то определённой ценностной системы. Системы, которая обеспечивала бы в совокупности выживание нашего общества… Надо думать над тем, какая система ценностей нужна сегодня нашему обществу. Какая, с одной стороны, эффективна в условиях, в которых мы вынуждены жить и действовать. А с другой стороны, какая может утвердиться или не утвердиться конкретно у нас. Потому что неадаптированное, некритически скопированное чужое совершенно бессмысленно»[21].

Такого рода высказываний, сделанных в разные годы в постсоветской России, множество. Была надежда, что в вынесенных на обсуждение и в последующем принятых поправках в Конституцию РФ подобные предложения и настроения будут учтены. Но этого не случилось. Причина, очевидно, в том, что в политической практике позиции либералов оказались достаточно сильны, так же как и позиции творцов первоначального текста Конституции. Нельзя не учитывать, что идеологически ослабленное государство вполне устраивает олигархов, обладающих значительными возможностями для лоббирования своих интересов. Потребуется время и значительные усилия, чтобы ситуацию изменить и «ремонт» Основного Закона продолжить в соответствии с новыми социальными реалиями и с учётом чаяний трудящегося большинства. Об этом 22 ноября 2023 года заявил глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, отметивший, что работа над Конституцией России должна быть продолжена, в ней необходимо прописать государственную идеологию. Об этом говорят и пишут многие исследователи, политики и публицисты.

Проблема государственной идеологии, обеспечивающей стратегическое целеполагание и интеграцию общества, мобилизацию ресурсов на нейтрализацию перманентно возникающих угроз и адекватный ответ на вызовы эпохи, ждёт своего решения.

Идеологическое многообразие в настоящее время представляет собой весьма обширное поле взаимодействующих и конкурирующих между собой идеологий, имеющих весьма различный потенциал воздействия на массовое сознание. Их выразителями выступают как отдельные теоретики, так и политические партии и общественные организации (клубы, фонды, движения).

Очевидно, что в духовной жизни российского общества реально сосуществуют, взаимодействуют, соперничают самые различные идеи, от неолиберальных и коммунистических до консервативно-патриотических и монархических. Проведённые в последние годы социологические исследования позволяют определить их потенциал, их «удельный вес», дать представление о популярности идей, характеризующих базовые элементы той или иной идеологии. Достаточно в этой связи привести данные массовых опросов, осуществлённых учёными Института социально-политических исследований ФНИСЦ РАН в рамках двух исследовательских проектов – «Как живёшь, Россия?» и «Как живёт Москва» – и Института социологии ФНИСЦ РАН «История страны в значимых событиях, образах, символах гордости и памяти россиян», позволяющих увидеть, какие элементы той или иной идеологии «оседают» в массовом сознании, находят в той или иной степени поддержку населения и определяют её реальные перспективы.

Вопрос, заданный в ходе реализации вышеназванного первого проекта: «Как бы Вы определили свои политические взгляды?»

Ответы (в процентах к числу опрошенных, опрос проведён в мае 2018 года в 12 регионах Российской Федерации, объём выборочной совокупности составил 1 607 респондентов):

• демократические – 29;

• патриотические – 28;

• коммунистические – 10;

• социалистические – 9;

• социал-демократические – 7;

• либеральные – 9;

• консервативные – 4;

• националистические – 3;

• затруднились ответить – 20[22].

Обнаруженные в ходе исследования тенденции идеологического разнообразия получили своё подтверждение в последующие годы в рамках вышеназванного проекта. Вместе с тем они зафиксировали и некоторые произошедшие сдвиги в массовом сознании. Так, спустя 5 лет на тот же вопрос были получены такие ответы:

• патриотические – 22;

• демократические – 17;

• социалистические – 14;

• коммунистические – 6;

• либеральные – 4;

• консервативные – 4;

• социал-демократические – 3;

• националистические – 1;

• затрудняюсь ответить – 29[23].

Интересны и ответы на вопрос о периодах истории страны, в которые хотели бы жить россияне (в процентах к числу опрошенных, опрос проведён социологами ИС РАН осенью 2020 года в 22 субъектах Российской Федерации, объём выборочной совокупности составил 2 000 респондентов):

• в современной России – 34;

• в СССР в период Л. Брежнева – 25;

• в России последней трети ХIХ – начале ХХ столетия – 4;

• в СССР в период Сталина – 3;

• в период перестройки М. Горбачёва – 1;

• в России времён Б. Ельцина – 1;

• затруднились ответить – 31[24].

Весьма показательны результаты опросов москвичей, проведённых сотрудниками ИСПИ ФНИСЦ РАН

в рамках проекта «Как живёт Москва» (июнь 2020 года, выборочная совокупность 872 респондента). Первое, на что следует обратить внимание, – это признание москвичами необходимости объединяющей страну национальной (общенациональной, по сути) идеи, составляющей ядро государственной идеологии. Так, на вопрос: «Нужна ли обществу общенациональная идея, сплачивающая россиян независимо от их национальности, вероисповедания, положения в обществе и достатка?» – были получены такие ответы (в процентах к числу опрошенных):