– Вот бедовая, чёрт побери, – ловлю ходячую неприятность. И как в кроссовках всю зиму по льду и снегу топтаться? Если она за утро упала уже второй раз. Благо, этот я успел предотвратить.
Прижимаю девушку к себе спиной, обхватив за плечи. Невольно веду по хрупкой руке вниз. Куртка не настолько тонкая, как кажется на первый взгляд. Может, девчонка в ней и не мёрзнет. Но обувь я купить ей обязан. Чтобы не падала больше. В особенности, на меня.
Я успел пострадать от её безалаберности и наплевательского отношения к собственному здоровью.
– И ты ещё сопротивляешься? – гаркаю на неё. Вот же дура. Молоденькая ещё, совсем о последствиях не думает.
– Да куплю я обувь, куплю, – шепчет ошарашенно себе под нос. Подаётся вперёд, наступает на коврик и самостоятельно направляется внутрь бутика. – Спасибо. Я вам столько уже неприятностей принесла.
Тон виноватый, плечи опущены, а движения замедлены. Уже не такая уверенная и бойкая.
Догоняю её в один шаг, вместе с ней разгуливаю по магазину. Взгляд постоянно скользит вниз, на девчонку. Опустив голову, она покорно плетётся рядом, закусив губу.
– Выбирай, – подталкиваю её к стендам с женской зимней обувью. К нам тут же бежит консультант, но я останавливаю его ладонью, чтобы не мешался. Третьего лишнего нам не нужно. Спугнёт ещё мне бедовую. – Я спешу, как и ты.
Она что-то про работу там кричала.
Услышав мои слова, тут же выпрямляется, подбегая к полкам с образцами. Беглым взглядом проносится по сапогам на плоской подошве. Ей только такие подойдут, если ребёнка часто на руках носит.
Татарчонок…
Вспоминаю заплаканную малютку – и хочется улыбнуться.
Но вместо этого стискиваю раздражённо зубы и убираю руки в карманы пальто. Наблюдаю за застопорившейся девчонкой. Она разглядывает ценник, а потом, вздохнув, ставит сапоги обратно.
Не понравились?
Поворачивается ко мне. Зелёные глаза прищуриваются с вопросом.
– А может, в другой магазин?
– А в этом тебе что не нравится?
– Цены, – выпаливает. Честно. Очень честно. – Тут одна пара стоит как вся моя месячная зарплата.
Взгляд невольно летит на ценник.
Это много? Или мало?
Неважно.
– Я оплачиваю, – уверяю её, что всё хорошо.
– Нет. Я сама куплю себе обувь. Но здесь я не потяну, – грудь колесом, руки по бокам. Гордая, капец. – Поэтому давайте договоримся, как я отработаю те деньги. А потом мы разойдёмся. И специально для вас, чтобы ваша душа была спокойна и вы быстро заснули сегодня ночью, я куплю себе сапоги. Но не здесь. Фотоотчёт прилагается. Если захотите, конечно.
– Остановись, – устало прошу её. Устроила здесь спектакль. – Это всего лишь обувь. Я куплю тебе её как подарок на Новый год. Договорились?
– Это вы остановитесь, – пыл её немного угасает, и говорит она уже не так дерзко и вспыльчиво. – Вы не думали, что меня это задевает? Я не хочу принимать вашу помощь, учитывая, что теперь торчу пять миллионов долларов! Даже не рублей!
– Доллар упал в цене, – легко пожимаю плечами. И не сдерживаю улыбку. – Успокойся. Распечатаю новый договор. Печать на принтере стоит… Сколько? Десять рублей? Неважно. У меня в офисе сделают бесплатно.
– Что? – округлив глаза, выпаливает. – То есть…
Понимание озаряет её головку.
– Вы меня развели? – маленькие ладони превращаются в кулаки, и её реакция начинает напрягать. Чего она такая взвинченная? Я же не солгал.
– Разводят мосты в Питере. А я всего лишь хотел устранить маленькую неполадку. Хватит истерить, выбирай. Твой долг перекроют сговорчивость и покладистость. И то, что ты примешь мой подарок.
Поджимая губы, обнимает себя за плечи и поправляет лямки аккуратного рюкзачка, что висит у неё за спиной.
Что опять не так?
– Я его не приму. Простите.
– Почему? – чеканю, недоумевая ещё больше. Наш разговор зашёл в тупик. И всё из-за этой девчонки. Не понимаю её.
Взять ту же Лилю. У неё есть бабки. Она покупает себе всё сама. Но подарки принимает с радостью.
А эта бедовая… Упрямится. Даже от обычного дружеского жеста нос воротит.
– Я ведь уже сказала, – вздыхает. – Это задевает мои чувства… Ладно, вам, видимо, не понять.
Пытается улизнуть, срываясь с места, и пробегает мимо меня.
Но снова что-то дёргает внутри, и я машинально хватаю её за запястье. Соприкасаюсь своей кожей с её холодными руками.
Так и не согрелась в машине?
– Девчонка, – окликаю её.
Останавливается, поворачивается боком.
Поднимает на меня полный боли взгляд.
Что я сделал не так?
– Прими и разойдёмся. Больше всё равно в жизни не встретимся, – почему я вообще продолжаю уговаривать её? – Ты права. Я тебя не пойму. Эти сапоги для меня ничего не стоят. Я даже не замечу этого в своём бюджете. Но пусть это станет благодарностью за…
Быстро раздумываю.
– За то, что в моих буднях появилось разнообразие. Я ни разу не опаздывал на работу. Знаешь, какой это подвиг? – говорю в шутку.
Она слабо улыбается и отводит взгляд, смирившись. Пыхтя, как паровоз, тычет пальцем в те сапоги, что держала в руках, прежде чем узнала цену.
– Эти подойдут.
– Отлично, – наконец-то всё закончится. Мы разойдёмся. И я поеду на работу.
Странно… Почему я этого не хочу?
Отпускаю тонкое запястье.
– Примеряй.
Она, как ребёнок, понурив плечи, идёт к коробкам, выбирая нужный размер. И выглядит всё так, будто я – озлобленная мамка, что привела её в магазин и заставляю надеть, что хочу.
А похоже.
Достаёт сапоги из коробки. Садится на пуфик, снимая кроссовки. Ножка у неё маленькая. Как одна моя ладонь примерно.
Ещё и носки милые, розовые.
Примеряет, крутит ножкой, оценивая обновку со всех сторон.
– Нормально, – кивает. – Берём.
Переобувается, отдаёт мне коробку с сапогами. По пути на кассу останавливается возле сумок. Растаяла, что ли?
Отвлекаюсь от неё, чтобы оплатить заказ.
– Приходите к нам ещё! – улыбается приветливый консультант бутика.
Разворачиваюсь, разыскивая бедовую взглядом среди сумок.
А неугомонной девчонки уже нет.
Забегаю в квартиру, отряхиваясь от снега. Когда он уже перестанет идти? Задрал. Сил нет.
Разуваюсь, оставляю свои кроссовки на коврике. Совесть просыпается опять. Я её спать укладываю, укладываю, а она ни в какую. Всё кричит, что я плохо поступила.
Но иногда действия намного лучше слов…
Я ему ведь говорила, что ничего не нужно. Он не слушал. А я привыкла всё делать сама. Тем более… Это ненормально. Вот так стоять в дорогущем бутике и принимать подарок за сорок тысяч рублей. Сорок!
Это не пятьсот рублей, не две тысячи. А месячная зарплата нормального человека.
И за что этот подарок? Просто так?
Не могу я.
И принципы не позволяют. Пообещала себе, что больше никогда не свяжусь с богачами. Я их ненавижу. И ненависть эта небезосновательна. Они всё привыкли решать при помощи денег, не думая о чувствах. Абсолютно. Даже этот. Вроде добрый и так настойчиво помогал, наверное, но… Не знает слова «нет».
Сегодня обувь, а завтра что? Давай отрабатывай за неё в моей постели? Фу! Я, конечно, не та, кого захочет миллиардер, но с самооценкой у меня всё хорошо. Природа фигурой и лицом наградила.
Тихо вздыхаю, снимая шарф и куртку. Осматриваюсь по сторонам в поиске Лаки. Странно. Вчера он прискакал, чуть не сбив меня с ног, а сегодня…
Что-то нехорошее у меня предчувствие.
Шагаю по коридорам в поисках питомца.
Заглядываю в комнаты. А его нет нигде.
Нахожу в спальне хозяина и напрягаюсь. Ничего не учудил?
Да вроде нет… Лежит рядом с кроватью, видимо, скучает.
Возвращаюсь в кухню, замечаю на столе недопитую кружку кофе. Почти полную, будто сделали глоток для галочки или как утренний ритуал. Хозяин квартиры, как и сказала Лилия, явно не завтракает дома.
Посмотрим, придёт ли он сегодня на обед.
Точно, пора начинать готовить!
Отлепив стикер с поверхности стола, читаю на нём пару слов:
«Ем всё».
Ладно… Раз всё, так всё.
Быстро выполняю свои обязанности. В обед, как и задумано, направляюсь на прогулку с Лаки. По возвращении замечаю, что коврик слегка влажный от снега.
Юсупов приезжал?..
А если он ещё здесь? Хотя обувь вся на месте и лишней никакой нет. Значит, ушёл. Не судьба мне узнать, как выглядит мой работодатель. А у него даже фотографий в доме нет. Что уж говорить… Его спальня чёрно-белая, сделанная со вкусом, но когда находишься там, чувствуешь холод, отчуждение и бездушность.
Не моё место…
Захожу на привычную и почти родную кухню, проверяю оставленный на столе горячий обед.
Съел…
Улыбка появляется на губах сама. И какой-то детский восторг клокочет в груди. Всё-всё съел!
Чёрт. Я уже начала обижаться на него. Но он исправился.
Довольная, протираю пыль, мою полы в оставшихся комнатах и приступаю к ужину. Справляюсь быстро, так что опять половину времени сижу без дела, играя с Лаки и скучая по дочке.
Интересно, она сегодня покушала, или нет? Животик ведь с утра болел.
А если там ещё и суп её нелюбимый… Эх, надо бы приготовить ей что-нибудь вкусненькое.
Пока нет другой работы, немного пользуюсь своим положением, наколдовав малышке ужин. Продукты верну завтра. Вряд ли владелец дома вообще заметит, что у него уменьшились запасы провизии.
После вечерней прогулки с Лаки уже собираюсь уйти, как что-то дёргает меня вернуться, схватить стикер и всё же оставить маленькое послание своему работодателю. Снова.
«Добрый вечер, это ваша домработница».
Боже, Веста, пиши нормально!
Комкаю листок, выкидываю в мусорку. А потом ещё один. И ещё.
Почему никак не могу определиться?
После десяти выброшенных стикеров всё же нахожу нужные слова.
Приклеиваю к белой стеклянной поверхности стола, поправляю рюкзачок и спешу за дочкой в садик. И кусаю губу, надеясь, что этот Юсупов не окажется злым дядькой, что уволит меня за честно высказанное мнение…
Проверим…
Надо бы сегодня присмотреть новую работку. На всякий случай.
Руслан
Я не успел застать домработницу. Вышел из лифта и в ту же секунду услышал, как соседний, направляющийся вниз, уже закрывается. Мы второй раз разминаемся.
Уверен, что там была именно она.
Решил познакомиться – и снова опоздал.
Хоть на обеде это делай. Но она гуляет с Лаки. Зачем? Ему хватает и двух раз. Тем более я сам вывожу его на улицу вечером. Иногда бегаю, пока он кружит рядом.
По традиции, меня встречает белая морда. Чешу пса за ухом и машинально иду на кухню, предчувствуя, что для меня там лежит послание.
Я не ошибся.
Жёлтый стикер уже манит к себе, призывая прочитать его.
Взгляд бегает по аккуратному почерку.
«Добрый вечер. Можем ли пересмотреть мой график работы?» – читаю первые слова.
Не понял. Что за хрень?
Уже мысленно увольняю дерзкую домработницу. Она у меня второй день, а уже просит о другом графике.
Читаю дальше.
«Дело в том, что все дела я заканчиваю до четырёх. Иногда раньше. А потом сижу без работы. И эти часы безделья ведь оплачиваются. Мне не хочется получать зарплату за то, что я просто сижу на стуле. В первую очередь, это ваши деньги. И моё время»
Нахмурившись, пытаюсь понять, что не так с её временем и зачем она сидит здесь до вечера.
До этого момента я думал, что она просто медленная. Квартира большая, не успевает. Да и готовка ведь не пять секунд занимает.
И вообще, я не говорил, что с Лаки надо гулять. Это только если у меня сильно горит и не получается сходить с ним на улицу.
Чёрт, выходит, с моим хитрожопым псом гуляют четыре раза в день? А он пользуется этим?
Я ещё удивляюсь, чего это он ничего не метит, бегает радостный, зарываясь в снег. А он все свои дела уже сделать успел.
Лиля, чёрт, ничего толком не сказала.
Пока звоню помощнице, чтобы высказать претензию по поводу её косяка – пишу на новом стикере свой номер телефона. Поговорю завтра с домработницей сам.
– Не хотю, – булочка капризничает, поджимает пухлые алые губки, дуясь. Скрещивает ручки на груди, плюхаясь на лавочку в детском садике. Розовые щёчки после холода делают её ещё милее, особенно когда она такая надутая. – Маму хотю.
Развязываю верёвочки на шапке, ласково произношу:
– На выходных я вся твоя. А сейчас маме денежку делать надо. Чтобы Вареньке того медвежонка купить. Помнишь его?
Какое у неё восхищение было при виде плюшевого медведя… Он большой, в половину моего роста. А для малышки – вообще гигант. Варька от него взгляда отвести не могла. Очень его хотела. И когда мы уходили – чуть не заплакала.
Но я пообещала себе, что сделаю ей подарок. Новый год ведь скоро…
– Дя, – шмыгая носом после улицы, опускает взгляд на свои сапожки с остатками снега.
– Он же тебе нужен? – приглаживаю растрёпанные волосы и заправляю за ушки. Два озорных хвостика скачут из-за того, что дочка отрицательно качает головой.
– Мама нуна.
Где-то между рёбер неприятно и больно стучит.
Мне никогда стыдно не бывает за свои поступки. Сделала и сделала. Ничего не изменить.
Но я чувствую себя такой виноватой и разрушенной, когда думаю о том, что дочке меня не хватает. Она ведь маленькая ещё, ей не объяснишь, что нам нужно что-то кушать и где-то жить.
Хотя сейчас стало проще. Особенно после того, как я закрыла кредит, из-за которого даже толком отоспаться не могла, бегала на работу по выходным.
Благо, это в прошлом. И я правда стараюсь выделять больше времени малышке. Но… Ей и этого недостаточно.
Ужасная я мать.
Хватаю её за ладошки в варежках.
Слегка сжимаю крохотные пальчики и убедительно шепчу:
– Нужно немного потерпеть, малыш. Я постараюсь забрать тебя сегодня пораньше, – целую её в лобик, лишь бы не видеть этих поглощающих карих глаз, полных слёз.
Снимаю варежки, случайно задеваю холодными пальцами бархатную кожу.
– Олёдние, – взволнованный тон малышки обескураживает. Как и её следующее действие. Протягивает обеспокоенно мне свои варежки. – Ня.
Опять становится так невыносимо больно, что хочется сдохнуть.
Не заслуживаю я её.
– Моё ты солнышко, – не могу удержаться и не поцеловать её в носик. – Это твои. Если я заберу их, то ты замёрзнешь на прогулке.
Она с сожалением опускает взгляд на варежки, будто всё понимая.
– Веста Игоревна, – доносится до меня знакомый голос воспитательницы. Мельком смотрю на неё, спрашивая взглядом, что ей нужно. – Мы можем поговорить?
– Да, конечно, – подскакиваю с корточек, попутно расстёгивая молнию на розовом детском комбинезоне. Стаскиваю сапожки. И это напоминает мне о наглом незнакомце, от которого я сбежала. Ой, хватит. Мы даже не увидимся. – Что-то случилось?
– Мы собираем деньги на шторы.
– Опять? – не скрываю своего негодования. – Мы же сдавали два месяца назад.
Я что, похожа на машинку, печатающую купюры? Или по мне видно, что я жена миллиардера?
– Дети, – неловко произносит, пожимая плечами.
– Шторы явно портит не мой ребёнок, – хмурюсь, глядя сверху вниз на пытающуюся снять комбинезон Варю. Старается, хотя получается плохо… – Я не буду на это сдавать, вы уж извините.
Недовольство в глазах воспитателя растёт в геометрической прогрессии.
– Ладно, – пренебрежительно летит от неё. – Не забудьте оплатить садик перед Новым годом. И сдать на охрану.
Чуть не вою.
Конечно! Я забыла про самое главное!
То квартира, то теперь садик…
– Я поняла, – устало потираю переносицу. – Оплачу до конца месяца.
Возвращаю всё внимание к дочери, которая уже копошится в моём рюкзаке. Прошу её этого не делать. Застёгиваю молнию, помогаю булочке переодеться и передаю воспитательнице.
Сердце сжимается, когда вижу грустный взгляд и крохотную ладошку, что машет мне на прощание.
Вздохнув, закидываю рюкзак на плечо и мчусь на работу.
Интерес подогревает меня и придаёт скорости. А всё из-за моей вчерашней записки.
И в сегодняшнюю холодину я даже не замерзаю, пока бегу на метро, а дальше – к дому Юсупова. Там меня встречает всё то же самое, что и вчера.
Гиперактивный Лаки.
Привычно недопитая кружка кофе на столе.
И стикер.
Читать страшно.
Но неведенье убивает меня сильнее, чем возможные последствия от неприятных слов. Уверена, босс успел послать меня куда подальше…
Срываю листок и туплю, прочитав на нём номер телефона.
Это что? Контакты биржи труда?
Или…
Его рабочий? Личный вряд ли даст.
Да пофиг, какой.
Для связи же? Для связи. Вот и позвоним.
Возвращаюсь в просторный коридор, лезу в рюкзачок за телефоном. И вместо него нахожу что-то мягкое и розовое, с рисунком снежинки в самом центре.
Достаю крохотную варежку на верёвке и неосознанно улыбаюсь.
Так вот чего Варя рылась там… Маме варежки оставила, чтобы руки не были холодными?
А ей в чём гулять идти потом? Ладошки же замёрзнут. Вот же дурашка!
Ладно, что-нибудь придумаю. Может, завезу перед прогулкой. А пока хватаю телефон, набираю номер, написанный на листке. Подношу смартфон к уху, ощущая какое-то странное волнение.
Тут же сбрасываю.
А вдруг я отвлеку Юсупова от дел? Он на работе. И явно очень важной. Он же богатый, значит, и бизнес серьёзный. Об этом я сужу по квартире. Она у него огромная, двухэтажная, прямо как в кино. Да и район непростой… Пока бежала на работу, мне показалось, что видела одну знаменитость у соседнего подъезда.
Но зрение у меня плохое, могла и ошибиться.
Чтобы не вызвать гнев начальства, пишу сообщение.
«Доброе утро. Это Веста, домработница Юсупова. Я нашла этот номер на столе»
Сухо, чётко и по делу.
Отправляю.
Оставляю телефон и проверяю холодильник.
Ужин съеден…
Вот бы ещё босса к завтракам приучить… А то только кофе. Он вреден на голодный желудок. Нужно будет нарезать ему бутербродов. Или… Есть у меня один рецепт вкусной яичницы с грибами. Ему должно понравиться.
Достаю продукты, но чуть не роняю тарелку на пол от разлетающегося по комнате звонка.
А?
Смотрю на экран телефона.
Номер, которому я написала пару минут назад, высвечивается на дисплее.
Отставляю тарелку и, хватая смартфон со стола, прижимаю к уху. Не успеваю даже поздороваться. Вибрирующий суровый голос, на мгновение кажущийся знакомым, проникает приятной мелодией в уши.
И я теряюсь от строгой фразы:
– Добрый. Веста? Домработница?
Ничего не нахожу умнее, как выпалить:
– А как вы узнали?
Веста. Ты дура. Но мало ли у него там тысяча звонков?
– Я дал вам свои личные контакты. Несложно было догадаться, увидев незаписанный номер.
– А…
Он и имя моё знает.
Конечно, он же твой работодатель, дурочка…
Туплю. Конкретно туплю.
– Чудесно, – проговариваю, чтобы замять сказанную глупость. – Не хочу вас сильно отвлекать, поэтому давайте к делу? Это насчёт моего графика?
– Да, насчёт него, – произносит спокойно, даже как-то медленно и лениво. И снова мне кажется его размеренный тон смутно знакомым. Но с такой подачей я никого не знаю. Может, я сошла с ума? Да нет, просто из-за динамика искажается звук. Меня часто принимают за ребёнка по телефону, хотя в жизни голос у меня нормальный. – Вы уволены.
А?..
Глава 12
– С должности выгульщика собак.
– А…
Нет, он серьёзно?..
– Извините, поясните, пожалуйста, – пытаюсь быть вежливой и спокойной, но нервные нотки всё равно прорываются. – Что это значит?
– Моя помощница, взявшая вас на работу, совершила ошибку, недопоняв меня. Мне требуется чистота в доме и вкусная домашняя еда. Домработница, а не рабыня. С Лаки я гуляю сам. Если не успеваю, один звонок – и проблема решена. Поэтому вы вправе уходить раньше. Конечно, после сделанной работы.
Господи, неужели и на моей улице перевернулся грузовик с удачей?
– Я поняла, – облегчённо выдыхаю. Сегодня, если успею, заберу Варю пораньше! И тогда ей не придётся мёрзнуть на прогулке без варежек. – Благодарю за понимание. Если будут какие-то предпочтения в еде, можете писать, я любое блюдо приготовлю.
– Это всё? – по-деловому отзывается.
– Да, спасибо. До свидания.
Я сразу отключаюсь.
Короткий и конструктивный диалог. Настолько быстрый, что я до сих пор не могу поверить, что мне попался адекватный начальник, который пошёл навстречу и выслушал меня.
Гора с плеч…
Воодушевлённая, я резво готовлю еду. Везде убираюсь, стираю следы после грустного Лаки. И всё же… пока у меня есть возможность, на обеде всё же иду гулять с щенком. Жалко его стало… Сидел, скулил на порожке.
Возвращаемся с прогулки, моем лапы. Кормлю засранца, что умудрился поиграть с варежками Вари, пока я выключала воду.
На кухне меня ожидает послание.
Ого.
С чего бы?
«Лаки надавил на жалость?»
Почему-то улыбаюсь. Вспоминаю приятный голос босса.
Знаю, что так нельзя, но делаю фотографию спящего у миски щенка. Наелся и дрыхнет. Как настоящий мужик, ей богу.
И отправляю снимок своему начальнику.
Своенравно? Очень. Но мне хотелось показать.
«Немного. Вернула в целости и сохранности» – делаю приписку. Блокирую экран и возвращаю телефон в карман джинсов. Проверяю всё ещё раз. Ужин приготовила, завтрак тоже. На стикерах написала, где что найти. Останется только разогреть.
Довольная своей работой, спешу к малышке. Незаметно для себя оказываюсь в садике. Успеваю как раз вовремя – когда все выходят на прогулку.
Тихонько, хрустя снегом, крадусь к дочке со спины и закрываю ладошками глазки.
– Угадай, кто?
– Ма-ма! – по слогам восклицает, топает ножками по снегу и резко оборачивается ко мне. Лезет обниматься, и я крепко-крепко стискиваю её, не в силах сдержать любовь к своему чаду. – Аввввв.
Издаёт непонятные звуки, просится на ручки.
– Стой-стой, – торможу её. – Сейчас пойдём домой. Только…
Сидя на корточках, перебрасываю рюкзак вперёд, расстёгиваю молнию и достаю варежки. Точнее… Варежку.
– Блин, – говорю вслух, рассматривая один пустой кончик.
– Бин! – повторяет за мной малышка.
– Нет-нет, – хмурясь, качаю головой и пытаюсь отыскать вторую. Вдруг оторвалась? Но не нахожу. – Так говорить нельзя.
– Тю.
Лаки, видимо, оторвал, когда игрался…
Эх, ладно, завтра заберу.
А пока сжимаю маленькую прохладную ладошку, иду к воспитательнице и предупреждаю, что забираю дочку. После этого мы мчимся домой, чтобы крохотные ручки не замёрзли. Благо, недалеко. И до неуютного съёмного жилья мы добираемся быстрее Флеша.
В коридоре трёхкомнатной квартиры меня встречает хозяйка. Жадная до жути Алла.
– Ты чего еду на полку Славки положила? – недовольно упирает руки в бока. Это ещё что за претензия?
– Да я, наверное, не заметила, – аккуратно отвечаю, не видя в этом проблемы. Скинув куртку, помогаю Вареньке. Она всё пытается делать сама, но пока получается плохо.
– Вот сама виновата. А Славка съел уже.
Закатываю глаза.
– Да ешьте, господи, – чуть не вою.
Успокойся, Веста. Если дела пойдут хорошо, то в следующем месяце мы уже отсюда съедем. Думаю, раз теперь я буду пораньше уходить от Юсупова, я ведь могу найти ещё одну подработку.
Маленькая ладошка в испуге сжимает мою.
Так. Нет. Я себе обещала, что буду больше времени уделять дочери. Никаких подработок. Просто будем экономить. Собственно, что и делаем сейчас.
Раздеваю мышонка, отвожу в нашу комнату. Единственный уютный уголок в этой проклятой квартире.
– Кушать будешь?
– Неть, – мотает головой и падает на коврик в виде пчёлки, устраивается перед телевизором. Тянется к нему ладошками и двигает пальчиками в стиле «дай-дай». – Мутики, мутики.
Улыбнувшись, включаю Вареньке мультики. Ненадолго. Сейчас посмотрит и, скорее всего, захочет спать. Мы ляжем, отдохнем, а потом весь вечер будем играть…
Грандиозные планы!
Пока булочка занята, ставлю на кухне чайник. Алла громко врубила телек и, как умалишённая, смотрит свои идиотские программы, чавкая и раздражая меня.
– К тебе там курьер приходил, – как обычно, с пренебрежением кидает. – Принёс чёта. В коридоре лежит.
Ого, ко мне? Курьер? Да я в жизни ничего не заказывала курьерской службой.
– Вот на покупки деньги есть, а на квартиру – нет.
Подначивает, гадина.
– Я потом гляну, – сухо отвечаю, лезу в холодильник. А наша полка пустая! Я же пару дней назад покупала продукты. Мы их съесть точно не могли – Варя, в основном, кушает в садике, а вечером на ужин я либо приношу ей еду с работы, либо готовлю сама. И мы не могли всё съесть за два дня. – Алла, а где продукты?
– Какие?
Оборачиваюсь к хозяйке квартиры, указывая на пустую полку холодильника.
– Эти. Которых нет.
Там молоко ещё было. Дочка наверняка захочет попить перед сном.
– Так я ж говорю… Славка всё съел, – разводит руки в стороны. Хлеб в пальцах крошится и падает на пол, но этой неряхе плевать. Сегодня же не её очередь убираться.
– Так я контейнер поставила не туда, а не всю полку.
Алла отмахивается.
– Ой, сама разбирайся. Я в ваши дела лезть не буду.
Засовывает жирный кусок батона с маслом в рот и делает вид, что меня не замечает.
Дерьмо.
Ладно, хрен с ними, с продуктами. Сходим попозже в магазин. Правда, я не хотела. У Варьки теперь ручки замёрзнуть могут.
Возвращаюсь в комнату, но в коридоре вспоминаю про посылку. Да только там меня ждёт не совсем она. А пакет фисташкового цвета. Стильный, судя по всему недешёвый. Выглядит так… презентабельно. И дизайн знакомый. Очень знакомый. Будто я видела его только сегодня.
Глаза в мгновение становятся как два блюдца.
Да нет…
Хватаю пакет и несусь в комнату.
Это ошибка какая-то!
Плюхаюсь на диван, привлекая внимание дочери. Видя красивую упаковку, она тут же встаёт, тянется своими лапками. Но меня пакет не интересует. А то, что внутри…
Достаю коробку – и выпадаю в осадок.
Да нет… Бред…
Приоткрываю крышку, но тут же хочу застонать в голос.
Вот же!..
Сапоги. Это те самые сапоги за сорок тысяч рублей, которые я примерила и не забрала, убежав.
Да они дороже, чем вся моя одежда вместе взятая!
Дурдом…
Стойте-стойте. Погодите…
Мужчина напористый… Спора нет.
Своевольный… Что есть, то есть.
Наглый… Соглашусь.
Он мог это сделать. Мог.
Но… Откуда незнакомец знает, где я живу?..
Отвлекаюсь на дочку, что уже случайно порвала пакет, перевернула его и растормошила. И вытряхнула оттуда белую бумажку, которую я поднимаю с пола.
А на листке печатными буквами красуется:
«Бегство – не лучшее решение проблем».
И тут же, из того же пакета, у которого оборвалась вся жизнь из-за моей дочки, вылетает подарочная пластиковая карта в детский популярный магазин.
На сколько баллов?..
Да он что о себе возомнил?!
Нет, подарок отличный, конечно, но… Он идиот. Сумасшедший. И…
Дурак!
Захлопываю крышку коробки и отодвигаю её от себя.
Закусываю губу. Мне приятно. Очень. Но я вспыхиваю и не скрываю своей злости.
И как мне теперь это возвращать?!