Сиял скрипичный ключ луны, уснувшей
На нотном стане Млечного Пути,
По звёздам-нотам, пауз не дослушав,
Играли ветры полночи мотив.
Февраль бесснежный прятал лютый холод
В подвалы и расщелины домов,
А зов весны был так наивно молод,
Что просто замер флюгером, без слов.
Оркестр деревьев, ветви, словно струны,
Душа земли – столетний дирижёр…
Туманом светлым, как кольцом Сатурна,
Был в эту полночь город окружён.
Чего ещё желать – так много счастья!
Но пела зря Вселенная, увы:
Не нужно людям вечных звёзд причастье,
И Бог взывал напрасно с высоты.
То был февраль… Я март ждала зачем-то,
Другого неба праздничный покой,
Когда сверкнёт на нотном стане Млечном
Ключом басовым месяц молодой.
Нет ничего – пустота, саркофаг…
Тянется сон нескончаемый снова,
Как пирамида, приветствую мрак,
Чтобы забыть нестерпимое слово.
Слово то – «жизнь» – бесполезно и зло,
И беспощадно к живым и влюблённым,
Лучше уж камнем, и глубже, на дно,
Звёздам внимать навсегда усмирённым.
Лучше мечтать, закрывая глаза,
Будет всегда на земле лихолетье,
Пусть виноградная вьётся лоза,
Думая, что покорила бессмертье.
Вечны лишь небо и сон облаков,
И безнадёжно искать пробужденья,
Лучше бросать на барханы веков
Только свои треугольные тени.
Кто-то другой пусть ведёт караван,
С ветром врезаясь в песчаные груды,
И из далёких, чарующих стран
Милой везёт в сундуках – изумруды.