Виктория Старкина
Остров литераторов
– Это почему же? – невозмутимо спросила я, снова поднимая пистолет. – Она меня предала. Отойдите, вы мешаете мне целиться. Рискуете стать первым погибшим.
Напряжение нарастало, мне верили. Мама закрыла лицо руками. Эмили позади меня застыла, ожидая новой команды.
– Послушайте, – не выдержав, Александр приблизился, взял Андрея за локоть и отвел в сторону. – Я знаю, как спасти эксперимент. Давайте согласимся на ее условия. Вернем ее в город. Организуем защиту там. Пусть живет, как хочет! Мы могли бы поместить ее в резервацию, но там она не станет писать. Для творчества ей нужна свобода. Пусть живет в своем квартале, если так уж ей там нравится! Отзовем Эмили, будем контролировать Вику с беспилотников, чтобы не раздражать.
Несколько секунд Андрей колебался. Я ждала, чувствуя, что все тело дрожит от напряжения и любопытства. О чем они там говорят! Скорее бы уже все это закончилось!
– Виктория, – Андрей снова повернулся ко мне. – Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Сейчас ты отдашь нам оружие. Ты вернешься вместе с нами в город сегодня же. Вернешься в свою квартиру. Эмили мы заберем. И забудем о случившемся. Пресса забудет. Мы не станем информировать полицию. Ты будешь жить так, как хочешь.
– Отлично, – я улыбнулась. Они готовы на мои условия, это как раз то, чего я добивалась! В чем же подвох?
Подвох обнаружился довольно быстро, потому что Андрей продолжил.
– В обмен, ты тоже должна пообещать нам кое-что. Никто не должен узнать о сделанных тобой «открытиях». Если ты считаешь, что Остров литераторов населен андроидами – дело твое. Но ты не должна делиться этой информацией ни с кем больше. В том числе с друзьями. Слишком опасно распространять подобные сведения.
– Но… – я помедлила, – Значит, вы по-прежнему будет обманывать человечество?
– Пусть так, – на губах Андрея мелькнула легкая улыбка. – Такие вот мы плохие. Но поверь, мы знаем, что делаем, и никому не причиняем вреда.
– Нет, я так не играю, – обижено протянула я, снова поднимая пистолет. – Эти условия не годятся. Мир должен знать о том открытии, что я сделала!
Андрей, Александр и мама растерянно переглянулись, а Александр развел руками.
– Она опасна, – шепотом произнес он. – Андрей, эксперимент не удался. Его придется остановить.
Мама согласно кивнула. На ее лице читалась печаль, чтобы не сказать горе. Андрей колебался. Наконец, вздохнув, он принял решение, в этом и была его основная работа – принимать ответственные решения.
Он поднял лицо и посмотрел мне прямо в глаза. У него был такой твердый взгляд, что на миг я подумала, что была бы не против сходить с ним на свидание вместо Эмили.
– И в чем же твое открытие, Вика? Расскажи нам, – вежливо, почти ласково, словно разговаривая с маленьким ребенком, спросил он.
– Я поняла, почему вам так дорога моя жизнь. Я – ценность, потому что являюсь последним литератором-человеком. А возможно, последним человеком, кто вообще хочет что-то создавать. На этом острове живут одни андроиды. Потому что людям давно все равно. Они не хотят ничего создавать. Не хотят творить. Не хотят вообще ничего делать. Они расслабились и деградировали, потому что вы окружили их роботами. Я догадалась об этом, когда заметила, как сильно отличаюсь от них. Знаю, что это вы организовали покушения, чтобы заставить меня покинуть город и перебраться сюда, думая, что здесь я буду в полной безопасности. Вы подсунули мне этого дефективного андроида, Эмили, якобы для того, чтобы она защищала меня, а на самом деле – чтобы следила за мной! И моя мама была в курсе всего этого безобразия. Вы хотите запереть меня в раю, чтобы я сидела и целыми днями писала книги, а заодно создала парочку юных созданий, которые со временем могут стать следующими людьми, желающими творить. И на это вы тратите огромные деньги, называя это «экспериментом». За этим стоят средства инвесторов «Genesys FG» и правительства. Так? Ведь я права?
– Ты права, – улыбнулся Андрей. – Права не во всем, но очень во многом. Это, действительно, длительный и дорогостоящий правительственный эксперимент, который реализует корпорация «Genesys». И твоя мама в курсе эксперимента. Да, это так. Она же ученый. Мы, действительно, организовали эти якобы покушения, с целью удалить тебя из города. Поместить в близкую тебе и безопасную среду, идеальную для творчества. Мы послали Эмили, чтобы она присматривала за тобой. Не скажу, следила. Присматривала. Да, это правда. Да, мы очень хотим, чтобы ты оставалась в этом раю, общалась с другими литераторами, в том числе с мужчинами, и писала книги. И да, ты отличаешься от всех других жителей Острова литераторов. Тебе не показалось. Ты права и еще кое в чем. Ты очень нам дорога. Твоя жизнь – высшая ценность для всех нас, участников эксперимента, которую мы готовы защищать любым способом, даже с опасностью для себя, это правда. И сейчас мы стоим здесь и рискуем быть взорванными вместе с тобой, надеюсь, ты обратила внимание на наш подвиг.
– Вот видите! – довольно воскликнула я, опуская пистолет. Хотела сказать, что рука устала его держать, но это было не так. Рука не уставала, наверное, из-за стресса, я не замечала усталости. – Я права во всем!
– Не во всем, – он покачал головой и снова улыбнулся. – Не во всем. Ты ошибаешься, думая, что вокруг тебя лишь андроиды. Ты ошибаешься, когда хочешь взорвать Остров литераторов. Ты убьешь сотни ни в чем неповинных людей. Да, ленивых. Да, уставших ото всего. Но ни в чем неповинных и никому не причиняющих зла. И потому, прошу тебя, Виктория, прошу в последний раз: прими наши условия. Откажись от задуманного. Не пытайся транслировать свои ошибочные выводы. Вернись в город. Обещаю, все будет так, как ты хочешь!
Но я уже не могла остановиться. Я хотела разобраться, дойти до сути, во что бы то ни стало.
– Но если… Если вы говорите, что я права… Что, действительно, являю для вас самую большую ценность… Значит, я все же – последний литератор! Потому что ничего другого, кроме меня самой, у меня нет. А значит, остальные литераторы – просто андроиды. Или кто же они? Нанятые актеры? И потому пишут столь странные наброски?! Зачем они здесь?
Андрей еще раз глубоко вздохнул, обернулся назад и вопросительно взглянул на маму и Александра. Оба кивнули. Маша все время молчала, и я вдруг поняла, что и она была андроидом, таким же, как Эмили. Боевым роботом, правда, не столь красивым, наверное, более ранняя модель.
Андрей снова повернулся ко мне, Маша встала перед ним, закрывая его от возможного выстрела. Они боялись моей реакции на то, что он скажет, догадалась я, и на всякий случай не стала прицеливаться. В конце концов, убивать людей точно не входило в мои планы. Даже таких манипуляторов, как этот.
– Все так, – Андрей снова кивнул, выглянув из-за Машиного плеча. – Ты представляешь для нас огромную ценность. Даже не представляешь, насколько большую! Потому что ты, Вика, – первый в мире литератор-андроид. Самое совершенное творение «Genesys» за всю нашу историю. Более того, ты – первый андроид, который копирует людей во всем, абсолютно во всем! Ты нуждаешься в сне, в пище, тебе не нужна электрическая подзарядка. До этого эксперименты заканчивались неудачей, пока мы не создали тебя.
– Что?! – мои брови поползли вверх от возмущения и я вздрогнула. Это было уже слишком! Можно было обманывать, но не до такой же степени! Это превосходило все понятия о допустимом, и я снова медленно подняла оружие. – Да как вы смеете!
– Ты же сама говорила, что отличаешься от других жителей Острова. И правильно. В тебе гораздо больше от Эмили, чем от них. Разве ты не говорила, что не можешь не работать, в отличие от них? Люди ленивы. А заложенная в тебя программа не позволяет расслабиться. Только что в переулке тебе удалось справиться с боевым андроидом, победить Эмили в рукопашном сражении. Почему? Потому что ты – V-5700, самая совершенная модель андроида из всех существующих. Например, ты никогда не болела. Не задумывалась, почему? Ты сильнее, быстрее других андроидов, но ты похожа на человека во всем. Ты можешь создавать, думать, переживать. И да, мы хотели бы увидеть твое потомство, потому что при скрещивании с людьми, оно может дать начало новой расе, более выносливой, чем человечество.
– Что за бред? – устало произнесла я, но не могла не согласиться, что в чем-то его слова находили отклик. Я действительно отличалась от других женщин, от своей мамы, от других литераторов. Я, правда, быстро бегала и, правда, победила Эмили в схватке. Мои книги были чем-то непохожи на книги других авторов. Не лучше, может даже и хуже, просто отличались.
– Если ты сейчас убьешь меня, – добавил Андрей, – Я стану Виктором Франкенштейном нашего времени. Создание часто убивает своего Создателя, не так ли? Но прошу тебя, не нужно взрывать невинных людей, Виктория.
– А мои воспоминания о детстве? – растерянно спросила я вдруг.
– Все заложено в твою память, как и много другое. Это компьютерная иллюзия.
– А мама?
– Твоя мама одна из тех, кто участвовал в создании этой модели. Она внесла существенный вклад. Так что, по сути, Раиса, и есть, твоя мама. Ты унаследовала очень много ее черт, не только внешних.
Я снова подняла оружие, люди вокруг напряглись, Маша приготовилась к обороне. Плазменный луч скользнул по моей свободной руке, лишь немного задев ее, но кровь мгновенно окрасила всю ладонь.
– Больно! – воскликнула я, выронив пистолет. Проверка явно не удалась! – И кровь! Вы же говорили, что я робот!
– Твои реакции – как у человека. Ты чувствуешь боль, это нормально.
Повисла пауза.
– То есть… вы хотите сказать, что я – машина? – грустно спросила я.
Андрей кивнул, он тоже выглядел огорченным.
Еще раз покосившись на пистолет, я зажала кровоточившую рану пальцами, повернулась и побрела прочь. Александр хотел, было, направиться за мной, но Андрей жестом остановил его и кивнул Эмили. Та пошла следом, но держалась на расстоянии, не мешая моим безрадостным мыслям.
Дойдя до причала, я обернулась, давно заметила ее присутствие.
– Теперь, понимаю, почему ты не хотела общаться со мной, – я горько усмехнулась. – Любишь быть лучшей? Не нравится, когда кого-то называют «более совершенной моделью»? Что ж, Эмили. Ты не можешь причинить вреда человеку, но мне-то можешь. У тебя есть оружие. Что тебе мешает сейчас?
Мы стояли рядом, облокотившись на поручни пирса, глядя на свинцово-серые волны, что перекатывались внизу.
– Я служу Андрею, – коротко ответила Эмили. – Ты нужна ему. Он дал приказ не трогать тебя.
– А я? Я же не подчиняюсь приказам?
– Ты нет. Это сделано намерено. Иначе ты не была бы подобна человеку. В этом и суть эксперимента. Сделать робота со свободой воли.
– Похоже, я оказалась уж слишком свободолюбивой для вашего эксперимента, – усмехнулась я.
– Получается, так. – Эмили кивнула.
– Вы хоть понимаете, что только что разрушили мою жизнь? – печально спросила я. – Ведь я считаю себя человеком. А вот как, оказывается. Я андроид. А остальные на Острове литераторов, напротив, обычные живые люди…
Эмили не ответила.
– Это никак нельзя исправить? В смысле, сделать, чтобы все это я забыла? Вернуть назад, как было?
– Альбатросы, – пожала плечами Эмили.
– Что?!
Я резко обернулась и удивленно уставилась на нее.
– Альбатросы. Это твой код. Если произнести «Альбатросы» три раза подряд – твой чип будет деактивирован. Но Андрей не готов прибегать к этому. Это – самый последний метод. Деактивация сотрет всю информацию, и эксперимент придется начинать сначала. А это долго и дорого, все предыдущие результаты будут утеряны. Кроме того, кодом можно воспользоваться ограниченное число раз. Когда попытки исчерпают себя – чип будет уничтожен безвозвратно. И ты, замечу, не помогаешь нам сберечь себя. Ты настойчиво пытаешься выйти за рамки своей программы, не понимая, что это, по сути, самоубийство.
– Альбатросы? – задумчиво произнесла я. – Ничего себе!
– Слово редкое, – пояснила Эмили. – Его вряд ли кто-то произнесет три раза подряд ни с того, ни с сего.
– И многие знают код?
– Лишь самые преданные. Андрей, твоя мама. Ну и я, разумеется. Даже Александру код не раскрывался.
Кивнув, я молча смотрела на серое небо, в котором не было никаких признаков альбатросов. Даже чаек, и тех не было.
***
Проснулась я в своей кровати, в городском лофте, с очень тяжелой головой, и к величайшему изумлению, открыв глаза, увидела рядом с собой какой-то парня, подозрительно похожего на того самого Александра, который все еще спал. Изумленная, я, пытаясь прикрыться одеялом, потрясла его за плечо.
– Александр! Эй, Александр!
Он открыл глаза, недоуменно взглянул на меня, а потом обиженно ответил:
– Вообще-то, я Василий. Приятно познакомиться, – голос у него был такой же приятный, как у Александра. И вообще он был таким же красавцем-мужчиной, как мой недавний знакомый.
И тут я поняла, что ничего не помню о вчерашнем вечере. Приводить домой незнакомцев – это совершенно не в моем стиле! Ничего не помнить – тоже…
– Что вчера произошло? – спросила я. – Ничего не помню…
– Следует меньше пить, – заметил он, все также обиженно. – Всем вам, художникам. Я вот вообще не принимаю, и тебе советую.
– Ты – человек? – прямо спросила я.
– Ну, а кто же? Разумеется. Живу в другом районе города. Забрел вечером случайно в квартал художников к другу. Встретили вашу компанию. Сидели, общались, потом смотрели фильм с Эмилией Коди. Ты была уже навеселе тогда и всем доказывала, что она тебе не нравится и абсолютно бездарна.
– А это? – я показала на рану на своей руке.
– В конце вечеринки ты разбила бокал и порезалась. Крови было! Всю стойку залила.
– А ты как здесь оказался? – нахмурилась я.
– Ну как… ты ничего не понимала, я вызвался доставить тебя до дома. Потом вот, решил остаться.
– Понятно, – я вздохнула и прижала ладони ко лбу. Значит, все это был лишь дурной сон. Слава богу. Не сказать, чтобы пробуждение было приятным, страшно болела голова, но уж лучше так. Да, лучше тяжелое похмелье в обществе совершенно незнакомого парня, чем быть андроидом. Сейчас главное избавиться от этого типа как можно скорее, сесть и записать все, что приснилось, чтобы не забыть. Может выйти отличная история! Нужно работать. Да, мне нужно работать.
– Ты не хочешь сбегать за кофе? – предложила я.
Он согласился, оделся и довольно быстро исчез, а я умылась, привела себя в порядок и устроилась на подоконнике, чтобы записать приснившуюся историю. Надо же, каким логичным все было во сне! И мама, и реально существующая «Genesys»! Стоило только вспомнить о маме, как она тут же позвонила и поинтересовалась, почему вчера я не отвечала на ее звонки.
– Даже не спрашивай, – только и смогла ответить я.
– Виктория, тебе нужно повзрослеть, все эти вечеринки… И давно бы пора перебраться на Остров литераторов. Ты могла бы творить, а не заниматься ерундой!
– Почему Хемингуэю мама не говорила про вечеринки?
– Возможно, говорила, – наставительно заметила мама. – И он, кстати, в итоге перебрался на остров.
