Виктория Старкина
Артуриана

Я грустила, но не впадала в отчаяние, ибо в душе уже зародилась мятежная мысль – я могу в любой момент подчинить его себе с помощью магии, могу сделать так, что он полюбит меня. Да, такая любовь не будет подлинной, но я постараюсь забыть об этом. Однако пока надеялась добиться внимания моего рыцаря иным способом, не прибегая к заклинаниям и ритуалам.

День шел за днем, все они были похожи один на другой: я присутствовала на пирах и турнирах, остальное время проводила в своей комнате, упражняясь в волшебном искусстве, ощущала, как растет моя сила, но понимала, что она еще не достигла пика: я могу куда больше, нужно лишь ждать и учиться, учиться и ждать.

Так прошло три года, и Артур превратился из юноши, начинающего правителя, во взрослого мужчину и короля, в котором уже можно было различить признаки грядущего величия, что предрекал ему некогда волшебник Мерлин.

Сам чародей всего несколько раз посещал Камелот, проведать своего воспитанника, посмотреть, как идут дела в Логресе, и я неизменно была рада видеть учителя. Он передавал мне приветы от наставницы, травы и снадобья из леса, а я в ответ посылала Ниниане, Владычице озера, богатые дары и поклоны.

– Ты становишься все сильнее, моя прекрасная воспитанница, – сказал мне Мерлин во время прошлого посещения, – Скоро не будет никого, кто сможет остановить тебя, если понадобится. Пока еще ты не можешь равняться со мной и Нинианой, но скоро, уже скоро, достигнешь силы…

Мы стояли у окна моей горницы, глядя на равнины, что окружали замок. Я подняла на него заинтересованный взгляд.

– Что нужно, чтобы ее достичь, учитель? – спросила я.

– Лишь великие бедствия и страдания делают нас сильнее, позволяя идти вперед, – ответил Мерлин. – Но помни, великая сила – есть великая ответственность. Владеть ею страшно, огонь, что горит внутри, может однажды сжечь и тебя. И все же, у тебя доброе сердце, Моргана, верю, оно не даст тебе оступиться.

– Спасибо, – я кивнула. Не знала, доброе ли у меня сердце на самом деле, ведь не было повода это проверить. Повинуясь внезапному чувству, рассказала человеку, заменившему мне отца – нельзя же назвать отцом лорда Горлойса, коего я не помнила, или короля Утера, которому не было до меня дела, – о своей любви к Ланселоту, к несчастью, безответной.

Мерлин выслушал и нахмурился.

– Бойся, дитя, – произнес он задумчиво, – Подобные чувства могут довести до погибели, знаю по себе.

– Ты очень любишь ее? – улыбнулась я, – Ниниану?

Мерлин кивнул.

– Думаешь, старики, вроде меня, не способны на любовь?

– А она тебя? Тоже любит?

– Она молода и ветрена, но мы уже столько лет вместе. Мне хотелось бы верить, что она любит меня. Скажем так, половина ее сердца точно любит меня. А вот другая – не знаю.

– А что же любит другая половина? – заинтересовалась я.

– Власть. Она честолюбива и жаждет господства.

– Над всем Броселиандом?

– Нет, – Мерлин покачал головой, – Над всем миром земным. И над блаженным островом Авалон. И над всеми мирами, коих тысячи тысяч.

– Ну, этого у нее не выйдет, – усмехнулась я.

– Остановишь ее? – на его губах мелькнула улыбка.

– Нет, конечно, нет, – я смутилась от его слов. – Просто никому это не удавалось раньше, не удастся и впредь.

Мерлин кивнул. Слова учителя заставили задуматься, и я поняла, что к своему удивлению никогда не размышляла о том, честолюбива я или нет. Видимо, все ж нет. Это Моргауза стремилась к власти и богатству, заключала выгодные союзы и гордилась своей ролью Оркнейской королевы. А я бы могла довольствоваться любовью Ланселота, положением любимой сестры Артура и могуществом, которое давала мне магия.

Как жаль, и столь малое, что просила я от судьбы, ускользнуло из моих рук.

Глава 5. Дикая охота

Подошла к концу осень, начались дни Самайна. В те времена Самайн был главным праздником: переход из мира земного в мир призрачный, прощание с мертвыми, поворот от лета к зиме – были на колесе Самайна, и в дни его все, от королей до бедняков, отдавали должное мрачному величию смерти. Теперь до весны природа и люди ждали возрождения, ждали, когда вновь засияет в небе солнечный диск.

В ночь на Самайн, когда двери холмов распахнуты и тоненькие свирели фей, и эльфийские лиры зовут заблудившихся путников в волшебные земли, лучше держаться подальше от темных лесов, болот и отдаленных пустошей, ведь именно там можно стать пленником зачарованного мира.

Мне это не грозило, и я могла свободно гулять, где угодно, и однако же проводила дни в своей башне, погруженная в колдовские тайны, постепенно открывавшиеся мне.

Но когда наступил праздник, толпы повалили из города, к опушкам леса, где загорелись костры, и люди, нацепив маски зверей и птиц, украсив головы оленьими рогами, набросив на плечи шкуры, устраивали вокруг костров ритуальные пляски, а смельчаки прыгали через огонь.

Друиды раздавали беднякам щедрое угощение, разумеется, после ритуалов и молитв, провожающих солнце до весны. В эти дни его лучи покидали каменные кольца обелисков, чтобы вернуться уже ближе к Белтайну.

На мне в тот день было длинное темно-зеленое платье, богато расшитое, на плечах – накидка из лисьего меха. Лицо закрывала маска, украшенная фазаньими перьями.

Вместе с прочими танцевала я у костров, вместе с прочими внимала словам друидов и угощалась мясом, рыбой и фруктами.

Потом какой-то незнакомый юноша подхватил меня под руку и повел к огненной стене, что обрамляла с двух сторон широкую тропу, – пройти по дороге огня в Самайн означало очиститься, избавиться от былых грехов. Мы вместе прошли по этой дороге, дыхание пламени обожгло нас. Я улыбнулась своему провожатому, оставила его и отправилась к костру, танцевать дальше. Глазами искала Ланселота, знала, что все рыцари здесь. В ночь Самайна, как и в ночь Белтайна, многие влюбленные признавались друг другу в сердечных секретах, и потому, где-то в глубине души, я надеялась, что и нас ждет подобное счастье. Наконец, наши глаза встретились. Он стоял у одного из костров и огоньки пламени отражались в его зрачках. Я подняла маску и улыбнулась.

Ланселот улыбнулся в ответ и вежливо поклонился, а после отвел глаза, обратившись к кому-то из товарищей по оружию. Я снова опустила маску, окончательно понимая, что этот мужчина никогда не ответит на мою любовь. Темный огонь вспыхнул в сердце, я ощутила покалывание в руках. Что мне костры, пылающие в Самайн, я могу зажечь другие, те, что поднимутся до самых небес, могу испепелить эту поляну и весь этот лес, и Камелот, и весь Альбион!

Мысль о чарах вновь возникла в моей голове. Ведь удалось же Мерлину сделать Утера неотразимым для Игрейны! Правда учитель говорил, что, когда чары рассеялись, мать сама, по желанию сердца, полюбила Утера Пендрагона, потому что никогда не любила герцога Горлойса, за которого ее отдали совсем юной девочкой, почти ребенком. Лорд Горлойс был намного старше, не отличался пригожестью лица и потому вряд ли мог рассчитывать на благосклонность своей юной жены. В то время как Утер, высокий, с могучей грудью, унаследовавший от отца, римского императора Константина, тонкие черты лица, высокие скулы, широко поставленные глаза, мог считаться весьма привлекательным мужчиной, к тому же он был королем и прославленным воителем. Но, однако, Игрейна, хоть и не любила лорда Горлойса, почитала, как мужа и господина, и искренне оплакивала его смерть. Кто бы что ни говорил плохого о моей матери – все это ложь. Именно от нее унаследовал Артур те благородные черты, которые вписали его имя в историю Альбиона и человечества.

Хотя я знала и иные его свойства, обычно о них молчат легенды: но пока они не проявились и тихо дремали в сердце, пока это был просто благородный юноша, смелый, честный, восторженный, мечтавший о рае на земле.

– Моргана, Моргана! – услышала над ухом, потом чья-то рука обняла меня за талию, я обернулась и увидела Артура.

– Здравствуй, как ты узнал меня в маске?

– Тебя я узнаю везде! – он улыбнулся в ответ. – Идем, пошли скорее!

Он увлек меня к лесу, куда уходили многие, я засмеялась и пошла за ним. Мы побежали по тропинке, как в детстве, в Броселианде, а вскоре голоса других стихли, треск костров остался позади.

Теперь на лесной поляне мы были вдвоем. Артур остановился, он стоял слишком близко, ближе, чем мне бы хотелось, и я осторожно сделала шаг назад.

– Моргана, – он улыбнулся, – Сегодня Самайн. Сегодня открываются тайны, можно колдовать, можно загадывать желания – и они сбудутся.

Я молча кивнула, поднимая маску. Да, сегодня волшебная ночь, каких мало в году. Сила желаний в этот день могла творить чудеса, даже для тех, кто не обладал волшебным даром.

– Мы далеко в лесу, – он обернулся. – Как бы не похитили нас эльфы, как бы не заманили в свое царство! Иначе Камелот останется без правителя…

– Не бойся, я смогу тебя защитить, – рассмеялась я. – Со мной ты в безопасности.

– Не думаю, – вдруг тихо ответил он, глядя мне прямо в глаза.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты помнишь, что я говорил тебе? Тогда, в Броселианде? Помнишь?

– Ты много всего говорил…

– Я сказал, что стану королем и возьму тебя в жены. Я стал королем. И я все еще хочу это сделать.

– Но Артур…

– Моргана, ты же колдунья! Видишь сердца людей! Ты знаешь, я все еще люблю тебя! Для тебя же это не тайна?

Я покачала головой – он прав, для меня это давно не было тайной. Женщина всегда чувствует такое.

– Ты приворожила меня?

– Нет, – я покачала головой. – Никогда бы не сделала этого.

– Знаю, – на его губах снова мелькнула улыбка, – Знаю, что это – настоящее. С самого детства, с тех пор, как мы встретились в доме Нинианы…

И он крепко обнял меня, прижимая к себе, я почувствовала, как бьется его сердце, во всех его движениях было нечто лихорадочное, как если бы долго сдерживаемая страсть рвалась наружу. Изо всех сил я уперлась ему в грудь ладонями, стараясь оттолкнуть, хотя куда мне было тягаться со столь сильным воином.

И однако – я не испытывала страха. Знала, что хоть и обладала слабыми руками и хрупким телосложением, могла победить целую армию – и тысячи армий, если понадобится. Я сумею себя защитить.

Кроме того, знала я и Артура, – он никогда не причинит мне зла. Да и он настоящий рыцарь, ни с одной женщиной не поступит плохо, потому, понимая, что мне ничто не грозит, снова попыталась отстраниться.

– Не нужно, хватит, – прошептала я, и он, едва успев коснуться губами моей щеки, разжал руки и отпустил меня.

– Но почему? – глядя на меня с волнением и тоской спросил он, – Это из-за Ланселота? Но он не любит тебя. Я спрашивал – и он ответил, что ни одна женщина не владеет его сердцем, он хочет посвятить себя рыцарству и служению высшим идеалам. Служению Камелоту и мне.

– Это не из-за Ланселота, – строго ответила я. – Артур, пойми, я не люблю тебя. То есть… конечно, люблю. Но как своего короля. И как своего брата. Я же твоя сестра, как можешь ты даже говорить о чем-то ином!

– Все это глупости! – нетерпеливо прервал он. – Сколько королей брали в жены сестер! Кроме того, посмотри на себя – ты не похожа на мою мать. И ты волшебница, а в ее роду не было волшебников! Мы можем сказать, что ты приемная дочь. Что ты – дочь эльфийских королей! Можем просить Мерлина сделать так, чтобы люди поверили в это…

– Неважно, что думают люди. Мы будем знать, что это не так! – возразила я. – Прошу тебя, не нужно больше говорить об этом. Забудь…

– Никогда не забуду, – прошептал он. – И знай, Моргана, если ты отказываешься стать моей женой, мне придется найти тебе другого мужа. Ты покинешь Камелот. Потому что иначе я не смогу связать себя узами брака с другой женщиной. Для меня невыносимо быть рядом и знать, что ты недоступна. Тебе придется уехать.

– Я готова уехать, если ты этого хочешь! Но зачем мне муж? – вскричала я изумленно, – Позволь мне вернуться в Броселианд, вновь быть с моими наставниками, обучать фей и совершенствовать свое мастерство!

– Нет, – Артур покачал головой. – Женщине нужен муж. Тебе уже двадцать четыре, еще немного и никто не возьмет тебя в жены!

– Ведьмы не имеют возраста. Мы остаемся вечно молодыми, – покачала я головой.

– Это еще одна причина, по которой я так хочу тебя в жены, – он улыбнулся. – Я буду стареть, а ты будешь оставаться вечно молодой и прекрасной.

Артур не знал, почему мы сохраняли молодость, и я не стала говорить ему, что все феи, ведьмы и сама Ниниана, окунались в момент инициации в один из источников Броселианда, названный Источником молодости. Он дарил вечную красоту и юность тем, кто хоть единожды искупался в его водах. Но тайна эта была доступна лишь избранным, и я не желала посвящать в нее обычного человека, даже если тот человек был великим королем и моим братом. Эта наша тайна, секрет колдуний Броселианда, и скрытым от людей пусть останется он навеки.

– К тому же, у нас могут быть сильные наследники – если они унаследуют твой дар…

– Нет, – я покачала головой. – Это невозможно. Ты мой брат, через это я не переступлю.

– Моргана, прошу тебя, не будь такой упрямой, образумься! Ты станешь королевой Камелота, а однажды и всего Альбиона… – с этими словами он снова прижал меня к себе и попытался поцеловать.

Без сомнения, ему бы удалось, я не успела отстраниться, но в это время случилось непредвиденное.

Позади вдруг раздался трубный звук рога, послышался громкий лай собак и стук копыт.

Артур изумленно обернулся.

– Кто может охотиться в ночь Самайна? – спросил он с недоумением. – Я прикажу наказать их за беспорядки! Сегодня все должны отдыхать и веселиться! Или же… это идут враги? Нападение?

Топот и лай приближались, скоро гул превратился в невыносимый вой. Никакие враги не способны произвести подобные звуки, даже целая армия, устремившаяся к Камелоту, не издала бы столь оглушительных криков. Повеяло холодом смерти, зловеще шумели вершины деревьев, налетевшие порывы ветра согнули лес почти до земли.

– Король Самайна может охотиться в эту ночь, – прошептала я. – Король-олень, повелитель мертвецов… Это – Дикая охота, Артур, и она близко. Мы у нее на пути!

И тревога, граничащая с ужасом, сжала наши сердца.

В следующее мгновение ветви раздвинулись, и прямо из чащи выскочили черные гончие, огромные адские псы с горящими огненными глазами, искры вылетали из их раскрытых клыкастых пастей, они промчались мимо нас, застывших от ужаса, но то было лишь начало.

А дальше мелькнули олени, они пронеслись и скрылись вдали, проскакали всадники-мертвецы, на конях скелетах они в бешенном галопе прошли совсем рядом, их пустые глазницы остановились на Артуре – и я быстро вышла вперед, закрывая брата собой. Подняла руки, готовая защищать, если понадобится. Фиолетовый огонь угрожающе полыхнул в моих глазах.

Мертвецы исчезли, затем – новая свора гончих. И после появились высокие лошади на бесконечно длинных ногах, а последний вороной конь с оскаленной мордой, казалось, упирался головой в самое небо. На нем восседал человек, если можно его назвать этим словом, – высокий, увенчанный горящими оленьими рогами, колдовское пламя так и плясало на них, а его длинный черный плащ был усеян сияющими звездами.

Рядом с ним, на высокой вороной же кобыле, ехала женщина, чье лицо было наполовину закрыто маской, а наполовину оказалось голым черепом с тускло мерцающими глазницами. Длинные волосы плащом окутывали фигуру, может, они были ее единственной одеждой, но судить об этом не представлялось возможным: волосы, струившиеся как водопад, полностью скрывали ее. То была Морриган, богиня смерти.

Они остановились возле нас, король Самайна медленно повернул голову, его мрачные черные глаза, – в них, казалось, обитал мрак, – уставились сначала на меня, потом на Артура.

– Артур Пендрагон, – произнес он шепотом, который однако громовыми раскатами оглушил нас, эхо тысячекратно повторило его. – Король настоящего и король грядущего… Предсказанный звездами.

Мы слушали молча, не смея пошевелиться. Я знала, что мощь моя велика, но никогда не сравниться ей с могуществом древних богов, с теми, чья сила питала Землю. И если они захотят забрать Артура, сделать его частью королевской свиты, – ничего не смогу поделать, нет в мире никого, кто мог бы превозмочь их волю!

– Пока ты еще молод, ты хочешь добра, – продолжил король Самайна, – Но нет такого добра, которое не шло бы об руку со злом… Ты станешь врагом нашего мира однажды и нашим врагом. Так написано тебе на роду, так говорят звезды на моем плаще, а они никогда не ошибаются. Но знай, Артур, страшных противников ты найдешь себе. Люди и боги будут против тебя.

– И она! – добавила вдруг Морриган, вытянув длинный костлявый палец в мою сторону.

– Она? – Артур обернулся ко мне. – Станет ли любовь к ней моей погибелью?

– Любовь не может быть погибелью, но может толкнуть на ошибки. Роковые ошибки, – ответила Морриган. – А погибелью твоей станет сын. Потому поберегись рожать наследников, Артур. Лучше и не женись вовсе! Женитьба принесет тебе лишь горе.

Сделав свое мрачное пророчество, богиня смерти отвернулась, тронула поводья –  ее лошадь сорвалась с места и помчалась вскачь. С диким гиканьем король Самайна бросился за ней: и вот в мгновение ока они уже летели по небу мимо серебристого диска луны, мимо темных облаков, по дороге мертвых, далеко от мира людей. Черные гончие промелькнули, и их силуэты скрылись вдали.

Как знать, успешной ли была жатва сегодня? Скольких отважных юношей и прекрасных девушек забрали они ночью в свою свиту?

Но что-то подсказывало мне: в этот раз они пришли не ради жатвы. Они пришли сказать Артуру то, что сказали. То, что можно считать объявлением войны между ним и богами древности. У меня не укладывалось в голове, как может Артур бросить вызов богам, не совсем же он потеряет рассудок!

Я обернулась к брату, его била дрожь. Это можно понять – даже храбрец не в состоянии вынести вида Дикой охоты. Я была колдуньей, ведьмам легче пережить встречу с потусторонним, но, признаюсь, и мне было не по себе от увиденного.

Подойдя ближе, взяла его за руку.

– Артур, нужно возвращаться. Возможно, нас уже ищут.

Он покачал головой.

– Никто нас не ищет. Сегодня ночь Самайна, пары, уходящие в лес, уходят до рассвета.

– Но мы – не пара, – я улыбнулась. – Идем, нам нужно попасть домой.

В молчании мы направились обратно, говорить не хотелось, и мы шли, погруженные в свои мысли. Вероятно, Артур тяжело бы переживал мой отказ стать его возлюбленной, на что он очень рассчитывал, но теперь ему было не до того – Дикая охота заставила забыть обо всем.

Уже когда вдали показались башни Камелота, он вдруг остановился и посмотрел на меня.

– Что они там говорили про сына, который убьет меня? Как такое возможно?

– В мире возможно все, Артур, – я вздохнула. – К их словам следует прислушаться. Боги знают, что говорят. Может, и правда тебе лучше не брать жены совсем, а сделать, как Ланселот. Посвятить жизнь Камелоту и своему народу.

– Но у короля должны быть наследники!

– Не наследники. Преемники. Ты сможешь найти их, выбрав лучшего из лучших. Того, кто окажется достоин короны Логреса.

Артур не ответил, задумавшись над моими словами. В молчании мы добрались до замка, где и простились. Каждый направился в свой покой.

А после Артур призвал меня к себе и объявил королевскую волю – он уговорился о моем браке с королем Уриеном.

Артур никогда не говорил этого прямо, но он хотел теперь как можно скорее удалить меня от двора, хотел, чтобы я покинула Камелот. Полагаю, в душе он все еще верил в возможность связи или даже брака между нами и, услышав мрачное предсказание Морриган, сопоставив, что она назвала меня врагом, а будущего сына – убийцей короля, решил избавиться от угрозы.

Ах, если б было можно справиться с роком так просто! Нет, рок необорим и суров, и глас его – есть приговор.

Глава 6. Свадебный пир

Король Уриен не был уродлив, но и не казался красавцем – внешность его можно назвать обыкновенной, ничем не отличался он от сотен других мужчин, и, признаюсь, я была немного разочарована: хотелось верить, что мой муж будет особенным. Среднего роста, довольно крепок, темноволос, в его волосах и бороде еще не было седины, хотя на лбу уже отметились ранние морщины. Король Уриен женился в юности, но жена его отправилась в призрачные миры после затяжных болезней, вылечить ее лекари так и не сумели.

И многочисленные дети его, которых ошибочно приписывают мне, не были моими. Они свалились, буквально, как снег на голову, и совершенно сбили с толку: я понятия не имела, что делать с ватагой неугомонных мальчишек. И главное, не имела ни малейшего желания воспитывать этих детей, как не было у меня и желания вступать в ненужный бессмысленный брак.

Однако я подчинилась воле Артура, оставаться долее в Камелоте было для меня невозможно, я это понимала. И если уж выходить замуж, так за короля столь славной страны, какой был Регед в те годы, а уж никак не за бедного простолюдина, даже если того посвятили в рыцари благодаря широкой душе Артура, а таких было не счесть.

Регед располагался к северу от Логреса и был частью Альбиона, необычайно живописной, но очень холодной, что не нравилось мне, привыкшей к мягкому климату Броселианда, где даже зимой редко выпадал снег.

Однако же воля короля была законом, меня представили будущему супругу, он преподнес Артуру богатые дары, и довольно скоро друиды связали нас брачными клятвами, перемешав нашу кровь в золотой чаше, принесли необходимые жертвы, получили подтверждение от древа-оракула, что боги не возражают против союза, а после случился свадебный пир – таких роскошных застолий прежде не знали эти земли!

В честь события пожаловали мои сестры с мужьями и детьми. Точнее, с детьми пожаловала Моргауза, Элейна оставалась бездетной и, когда мы оказались наедине в моих покоях, сестра спросила, не могу ли я с помощью чар помочь ей стать матерью. Я предложила снадобий, которые хороши для женского здоровья, научила, как делать отвары из целебных трав, рассказала, в какие дни их следует собирать, а в какие – пить настойки.

– Что до чар – помнишь, что случилось с нашей бедной матерью, когда родился Артур. Хочешь, чтобы подобное произошло и с тобой?

Элейна печально покачала головой.

– Надеюсь, твои советы помогут. И надеюсь, ты будешь счастлива в браке, сестра.

– Это вряд ли, – твердо ответила я.  – Но, возможно, я буду счастлива после брака.

Когда мы собрались на свадебный пир, на мне было чудесное красное платье, муж смотрел на меня благосклонно, я казалась ему красавицей, но надо заметить, король Уриен чрезвычайно любил женщин, поэтому ему показалась бы красавицей и старая гоблинша.

Артур в золотом венце и плаще, украшенном коронами, сидел по правую руку от невесты, а Моргауза и Лот – по правую руку от жениха. Дальше располагались Элейна и Нантрес, а за ними все рыцари Круглого стола. Сэр Кай, сэр Персиваль, сэр Борс и сэр Дагонет, сэр Бомейн, сэр Бедивер и, конечно же, сэр Ланселот, который вежливо и сдержанно, но весьма искренне, поздравил меня с замужеством, а я так же вежливо и сдержанно поблагодарила.

К моему изумлению Артур решил посвятить в рыцари старших сыновей Моргаузы – Гавейна и Гахериса, и вместе с ними – моего будущего супруга. То была неожиданная честь, какой прежде он не удостаивал мужей своих сестер, и я поняла, что причиной стало его особое отношение ко мне.

На свадебном пиру король был мрачнее тучи, не слушал чудесную игру музыкантов и их песни, не участвовал в танцах и произносил речи в честь молодых с видом, который был бы куда уместнее на погребальном пиру.

Зато чарку за чаркой выпивал молодое вино и мед, отчего быстро захмелел. Никогда не видела я брата таким, обычно он был умерен в еде и питье и не позволял себе подобного.

– Громче, играйте громче! – кричал захмелевший Артур и без того надрывающимся музыкантам, уже измучившим арфы и свирели, гости поддерживали короля, хлопая в ладоши и топая ногами, они тоже вносили свой вклад в создание ритма, под который пустились в пляс те, кто не мог усидеть на месте. Мне же совершенно не хотелось танцевать, я смотрела в пространство, уставившись в одну точку, понимая, что моя жизнь уже не будет прежней. Замужество не радовало, но и не пугало, я предпочла смириться с неизбежным и принять, как принимают волю богов.

Король Уриен поднялся.

– Мне кажется, молодым пора оставить гостей. Не так ли, Ваше Величество? – он поклонился Артуру.

Тот мрачно кивнул, не удостоив жениха даже взглядом. Уриен протянул мне руку, я встала, поклонилась королю и гостям, и вдвоем мы покинули свадебный пир.

Я шла, опираясь о руку своего супруга к нашему спальному покою, раздумывала о том, что еще можно убежать, пока брак не вступил в законную силу. Учитель Мерлин мог оборачиваться волком и птицей, кустом или деревом, могла бы обернуться и я, стоит лишь попробовать и однажды – все выйдет, тогда – снова желанная свобода! Но что-то словно удерживало меня подле мужа, и я знала, что именно. Я думала о том, какая буря бушует сейчас в сердце Артура, ведь он добровольно отдал другому женщину, которую желал для себя, и сейчас был несчастен, как никогда прежде! Я на расстоянии ощущала мучительную боль, разрывающую сердце, которую он испытывал, но наравне с сочувствием в душе моей росла и крепла темная радость – мне было приятно, что кто-то страдает из-за меня теперь, страдает так же сильно, как я страдала когда-то из-за моей любви к Ланселоту. И потому желала я остаться с Уриеном, чтобы насладиться этой радостью подольше, пусть и понимала, что недобрые чувства владеют теперь моим существом.

В первую ночь, проведенную с мужем, я не могла уснуть и наконец, увидев, как за окном забрезжил рассвет, решила все ж подняться, надела платье и набросила плащ. Мне хотелось выйти на воздух, хотелось уйти к родному лесу, побыть наедине с духами, услышать, как поют дорогие моему сердцу дриады.

Чего мне не хотелось, так это слушать, как храпит Уриен, который, в отличие от меня, спал крепко.

Чуть свет тихонько выскользнула за дверь, прошла по коридору и уже повернула было, к лестнице, как вдруг увидела, что дверь в королевский покой отворилась, и оттуда в одной льняной нижней рубашке появилась Моргауза. Королева Оркнейская воровато огляделась по сторонам, словно опасаясь быть увиденной, а, заметив меня, застыла, как вкопанная. На ее лице было столько растерянности и даже страха, что я, в другое время не подумавшая бы ничего дурного, сейчас же прониклась смутными подозрениями.

Закрыв глаза, я напряглась, в следующий миг погрузилась в мысли сестры, что позволило мне без труда восстановить картину случившегося. И картина эта не понравилась мне чрезвычайно!

– Ты что здесь делаешь? – сестра, наконец, опомнилась. – Ты почему не с мужем?

– Могу те же вопросы задать тебе, – мрачно произнесла я, приблизившись. – Почему ты выходишь из королевских покоев в таком виде, сестра?

Моргауза с досадой опустила глаза, а потом снова вскинула их на меня, и очередная ложь уже была готова сорваться с ее языка.

– Не трудись, – прервала я. – Мысли твои мне известны. Как и все, что случилось здесь этой ночью. Но зачем?! Как ты могла! Моргауза, Артур наш брат! Зачем он тебе? Ведь ты же на каждом углу твердишь, что любишь своего мужа!

– Так и есть, – она бесстыдно взглянула мне в глаза. – Мой муж тоже любит меня, а спроси, где он сейчас? Лот ведет весьма вольный образ жизни, моя дорогая. А что же делать мне? Артур молод и хорош собой. К тому же – он король. Милость короля нужна всем, тебе ли не знать?

– Но ведь он наш брат…

– Мало ли мы знаем братьев, что брали в жены сестер? – откликнулась Моргауза беспечно.

– Но как он мог… – в конец растерялась я. – Ты никогда не нравилась ему… У тебя трое сыновей, ты чужая жена, ты его сестра…

– Сдается мне, наш братец был слишком огорчен чьей-то свадьбой, вот и перебрал лишнего, – усмехнулась Моргауза.

– Мог бы найти какую-то служанку! – возмутилась я, – А не королеву соседней земли, дочь той же матери!

– Мне кажется, – на миг она стала серьезной, – Он сделал это нарочно. Вино лишь придало ему храбрости, но не определило намерений. Он любит тебя, Моргана, и хотел показать, что нет тех границ, которые ты придумала себе. Поэтому выбрал другую сестру, для того, чтобы уязвить тебя, и возможно, удержать. Чем ты его так приворожила?

Не ответив на вопрос, я покачала головой.

– А ты и рада воспользоваться! Как же можно было пойти на это… ведь лишь чудовище может родиться от такого союза!

– Брось, – беспечно расхохоталась сестра. – Будет тебе. У Артура к его годам нет ни одного младенца, он так же бесплоден, как и его отец. Вряд ли без помощи Мерлина он сможет обзавестись наследником! Вот потому мне и нужно быть ближе. Тогда однажды один из моих сыновей наследует трон Камелота. Если не станет ему соперником твой сын, Моргана… Но не советую тебе вставать на пути у нас с Лотом!

– Ты угрожаешь мне, сестра? – мои брови поползли вверх от изумления. – Неужели! Мне, жрице Морриган? Мне, могущественной колдунье? Ты смеешь угрожать Фее Моргане?!

Я почувствовала, как гнев поднимается в сердце и снова ощутила покалывание в ладонях. И в этот раз решила не сдерживать силу – вытянула руку, полыхнуло пламя – и вспыхнули факелы по краям коридора.

– Ты видела огонь, сестра? – мрачно спросила я. – Любой, кто посмеет угрожать мне, да обратится в пепел. А ты еще пожалеешь о том, что сделала, поверь!

С этими словами я повернулась и пошла прочь, в висках бешено стучала кровь, я никак не могла поверить в случившееся. Как мог Артур сделать это!

– Скоро я приму крещение! – крикнула мне вслед Моргауза. Застыв от изумления, я обернулась.

– Это еще зачем?

– Я приму крещение под именем Анны, – продолжила сестра. – Говорят, в этот миг прощаются былые прегрешения. Так что, даже если наш с Артуром сын родится, – он будет чист от греха и сможет занять Камелот, когда придет его время.

– Ты произносишь ложь за ложью, и сама в это веришь. Ничто не поможет тебе смыть грехи. Молись, чтобы чудовище не появилось на свет!

И я оставила сестру наедине с ее мыслями, а сама направилась в сад. Теперь мне хотелось, как можно скорее, покинуть замок и уехать с мужем. Поступок Артура казался мне предательством и его любви ко мне, и памяти нашей матери, и древних законов предков.

Очевидно, он и сам думал так же наутро, когда хмель оставил его и король осознал случившееся, он горько раскаивался в своем поступке, а при прощании со мной был сдержан, молчалив и старался не смотреть в глаза. И однако в выражении его лица, во всех жестах отчетливо сквозила досада – ему было стыдно, а еще жаль расставаться со мной, жаль, что я стала женой Уриена и совсем скоро отбуду в Регед. Надо заметить, что хотя я никогда не поощряла сердечную привязанность Артура, никогда не пыталась намеренно привлечь его внимания и уж тем более соблазнить короля, но едва замечала, что он чуть реже смотрит на меня, проводит со мной чуть меньше времени, начинала испытывать странное беспокойство, как если бы недоставало чего-то важного, необходимого для самого существования, и я тут же делала все, чтобы вновь вернуть расположение брата и привязать его к себе покрепче теми незримыми путами, которые дают одному человеку власть над сердцем  другого. Зачем мне это нужно – не знала и сама, но стоило Артуру отдалиться – теряла покой и сон и жаждала скорее обрести потерянное поклонение, как можно было охарактеризовать его отношение ко мне.