Виктория Смирнова
Ген Любви
– А где Поли? – опередив меня, спросил Алан.
– Ее ждал Брайс у дверей аудитории, – неохотно ответила Мира. – Она скоро подойдет.
– Извините, надеюсь, я вас не очень задержала, – быстро проговорила Полина, появившись через пять минут.
На нее тут же с раздражением накинулся Алан:
– Извиню, если скажешь, что он снова хотел от тебя!
– Алан, прекрати! – взмолилась Мирабель, дергая его за руку.
– Он пригласил меня на Новый год, – неохотно ответила Полина, совершенно не обращая внимания на слова Алана. Я понял, что она уже привыкла к тому, что он недолюбливает всех тех, кто слишком рьяно выказывал свое внимание ей.
– Ты с ним не пойдешь! На целую ночь? Ты не можешь! – Синие глаза скользнули по Полине колючим взглядом.
Впервые я был благодарен Алану за эти слова. Я совершенно не хотел, чтобы она проводила Новый год с кем-то, кроме как с нами.
– Я и не смогу, – спокойно ответила она.
– Потому что ты будешь справлять с нами, – радостно произнесла Мирабель.
– Вообще-то я еще не знаю, – помрачнела Поли. – Родители уезжают в Москву и останутся там всю новогоднюю неделю. По плану я тоже с ними. У меня там подруги детства, но, честно, я хочу с вами, – улыбнулась она.
– Значит, с нами, – вырвалось у меня. – С подругами детства ты уже справляла, а с нами еще нет! Мы поговорим с твоими родителями, ты поживешь у нас, у тебя будет своя комната, как и у этих двух оболтусов, которые поселились у нас.
– Правильно, старик! Полностью согласен! – Алан похлопал меня по спине.
Вечером дверь в мою комнату тихо приоткрылась, и в нее быстро заскочили сестры.
– Я тебе точно говорю, что ты ей нравишься, – произнесла Мирабель и плюхнулась на мою кровать.
– Я согласна, – закивала головой Шания. Она пристроилась с другой стороны кровати, и я оказался между ними. – Ты не поверишь, но, когда ты появляешься, Поли меняется, расцветает. И как она смотрит на тебя! Так она ни на кого из нас не смотрит.
Я откинулся на подушку и перестал слушать щебет сестер. Они что-то еще говорили, а мне вспомнился удивительный грудной смех Поли, окутывающий лаской, затрагивающий неведомые доселе струны моей души. Она смогла дотянуться до чего-то такого, чего я о себе и сам не знал. И тут я вспомнил о переводе и вернулся к действительности.
– Дилан? Что ты на это скажешь? – неуверенно спросила меня Мирабель.
– Нужно будет съездить к ее родителям, – ответил я, так как совершенно не знал, о чем меня спрашивали. – Все, а теперь марш спать!
Как только за сестрами закрылась дверь, я вскочил и достал перевод. Лег поудобнее и начал читать. Первые два предложения предназначались мне от имени Полины, а дальше шел сам перевод.
⁂
«Дилан, здесь много старых слов, поэтому я сразу перевожу тебе на современный язык. Это оказалось не так просто, но я смогла разобраться, что речь идет о Гене и молекуле ДНК. Поли».
«Редкий первородный Ген Адама и Евы, носящий важную наследственную информацию о любви двух полов, в народе называется Любовью. В этом Гене Любви заложена база данных единственной и постоянной (вечной) любви, а также заложены стратегии и программы взаимоотношений между мужчиной и женщиной.
Ева получила Ген Любви путем воровства, это и есть тот самый плод, о котором говорит Библия. Им она поделилась с Адамом, чтобы обрести гармонию и любовь. Ген Любви или плод они разделили пополам, чтобы заполучить истинную и единственную любовь для себя. А затем через Поцелуй Мира Адам и Ева спустились на Землю. Высшими силами человечество было проклято, теперь только эти Силы являются единственными хранителями информации отношений между мужчиной и женщиной. И как оказалось, на момент воровства программа не была полностью завершена. Ее хватило только на Адама и Еву. В этом и есть основная проблема всех будущих потомков. Считается, что Ген умер в тот момент, когда произошло первое человекоубийство, из-за ревности, зависти, а также красоты женщины. Но история доказывает другое – Ген не разрушается полностью и через какой-то промежуток времени может возродиться в потомках Адама и Евы. Вот об этом возрождении и пойдет речь дальше.
Какие же предпосылки свидетельствуют о том, что Ген раскодировался? Только два процента массы круга… (Дилан, я считаю, что «круг» – это молекула ДНК. Язык старый, и на тот момент еще очень многое не было открыто, поэтому слова слишком примитивны. – Примечание Поли). То есть молекула ДНК только на два процента выполняет свою функцию в человеке. Остальные девяносто восемь являются мусоркой ДНК, так считает человечество. Но это не так. Девяносто восемь процентов являются пластами высоких программ, связанных напрямую с Высшими силами, космосом, Поцелуями Миров и Вселенной. Молекула является антенной и в нужный момент снимает нужную информацию, когда ее включают. Но для людей эта „мусорка“ пока отключена – смотри историю Адама и Евы выше.
Важный фактор на Земле – это чувства. Одно из главных чувств человека – это истинная любовь. Она сподвижник человека, который может созидать и творить, когда истинно любит. Всем потомкам Адама и Евы было запрещено распознавать истинную любовь, чтобы они всегда мучились, завидовали, ревновали, соблазняли, изменяли, убивали и страдали из-за любви к чему-либо или к кому-либо. Именно поэтому девяносто восемь процентов наследственной информации для человечества остается скрытой.
Но программа (пророчество) по изменению есть. Считается, что настанет день, когда все простится людям и они получат настоящую любовь. Тогда молекула заработает на все сто процентов и люди приобретут истинные качества и знания. Но для этого им придется доказать и пройти этапы или испытания. История человечества показывает: до момента написания этой рукописи никому из людей не удавалось изменить мир. Не родились на Земле еще те, кто смог пройти все испытания, хотя рождались те, кто являлся носителем Гена Любви.
Признаки просыпания Гена Любви.
До определенного момента Ген никак не проявит себя. В равной степени он заложен как в мужчине, так и в женщине. Стопроцентный раскодированный Ген встречается очень редко. Считается, что пока такой еще ни разу не пробудился, он существовал только в Еве и Адаме. И один процент из миллиарда, что он когда-нибудь сможет проснуться. Для этого есть обязательное условие – должны встретиться ОН и ОНА и оба иметь Ген.
Важнейший фактор: девушка-носитель должна быть непорочной до знакомства с мужчиной-носителем. Только тогда молекула ДНК и сам Ген Любви включатся и со временем заработают в свою полную силу. Новые Адам и Ева получат всю древнейшую наследственную информацию о самой чистой, истинной и прекрасной любви, которая может быть между мужчиной и женщиной.
Их клетки начнут с неимоверной скоростью обмениваться информацией. Чтобы передать информацию всем ста триллионам клеток, нужен малый промежуток времени, то есть мгновение. В современном мире считается, что это по силам электромагнитному излучению. (Переведено на современный язык. – Примечание Поли.)
Если Ген Любви оказался заложенным в девушке, то и это еще не повод, что он стопроцентно возродится. Так как новоиспеченная Ева, может и не встретить в жизни своего Адама. В этом случае она проживет спокойную жизнь с одним мужчиной-неносителем, но он будет ее очень сильно любить, так как Ген Любви, работающий в половину мощности, сильно привяжет мужчину к ней. Но такая Ева никогда не испытает настоящих чувств в любви, потому что в ее партнере отсутствует вторая часть Гена Любви. Но Ева может в какой-то момент подсознательно почувствовать этот недостаток блаженства и тогда начнет искать эту любовь на стороне, меняя мужчин. То же самое касается и Адама – мужчины-носителя. Если он не найдет свою Еву, обычные женщины будут к нему тянуться, а он или проживет жизнь только с одной женщиной, или так же будет искать блаженства, которое не сможет полностью найти, и проведет всю жизнь в поиске.
Самые важные признаки того, что в вас настоящий и первородный Ген Любви, который был только у Адама и Евы.
Первый признак – это сон, который свяжет мужчину и девушку еще до встречи в реальности. Первая их встреча произойдет именно во сне. Но в реальной жизни они могут никогда не встретиться, и сны будут периодически появляться на протяжении всей их жизни. Они будут видеть друг друга во сне, просыпаться с мечтой, вдохновленные прекрасным настроением, но дальше этого события развиваться не будут.
Если же они после снов встретятся, то связь будет наисильнейшей. Две половинки Гена Любви начнут постепенно просыпаться (раскодирование). Первое сильное потрясение испытает Ева. У нее может появиться головокружение, озноб. Самый верный признак – это горячая волна, которая будет накатывать на нее, когда Адам рядом и смотрит на нее.
Сны их будут параллельны, одновременны и одинаковы, но каждый видит их со своей позиции (ракурса). Сны будут вызывать очень сильное болезненное состояние во всем теле у обоих. Но это не должно их тревожить. С каждым сном болезненность будет увеличиваться до полного стопроцентного раскодирования молекулы ДНК, пока организм не примет все изменения и Ген Любви не заработает в свою полную силу. А это возможно, только если пара соединится».
«Дилан, это все, что я успела перевести. Поли».
⁂
Я сидел на кровати и пытался осознать все прочитанное. Узнай я об этом еще месяц назад, я бы выкинул эту ерунду в мусорное ведро. Я, как будущий врач, понимал, что такое наука. Здесь же написана сказка, мистика, религия и в то же время знакомое состояние моего организма. Все перечисленное в этом переводе происходило со мной на самом деле. Даже происходящие поверхностные отношения между мной и девушками – те тянулись ко мне по непонятным мне причинам. Я никогда ничего не делал специально и всегда удивлялся, чем я мог их к себе привязывать, если, кроме секса, у меня с ними ничего не было.
– Неужели возможно, что я ношу Ген Адама? – с ужасом пробормотал я вслух. – Никто в здравом уме так не решит. Но я влюблен, и я не в здравом уме.
Мой собственный голос немного привел меня в чувство, и я начал рассуждать. Конечно, все это не точно, полных доказательств у меня нет, да и о состоянии Полины я пока не знал. А она ничего об этом не хотела рассказывать. Но раз она сказала, что с ней что-то происходит, значит, это правда, иначе она не была бы так напугана. Получается, Полина сделала перевод именно того, что на сегодня ее мучило больше всего. Значит, сны, которые видел я, и сны, которые видела она, общие. Но видим их мы каждый со своего места или ракурса. Тут я вспомнил о странном вопросе, который Полина мне задала: «видел ли я ее раньше?» Неужели она что-то испытала, почувствовала, когда я на нее смотрел? И если Полина – это Ева, а я – Адам, получается, что она могла мучиться и любить меня, как и я ее. Теперь все встало на свои места. Мне оставалось только немного подождать.
Тот день, когда я увидел Полину, стал судьбоносным днем. Судьба перечеркнула все, что было до этого, и нарисовала новую линию жизни совсем в другом направлении. В тот день моя и ее судьбы стали одной общей.
Глава 13
Иногда я думаю, что было бы, если бы я не приехала сюда учиться. Если бы была на год старше или младше. Если бы поступила на другой факультет или выбрала бы другой курс обучения. Наверное, все дело в том, что находится внутри нас. Что-то неуловимое, но то, что соединяет тропинки жизни. Плетет именно этот лабиринт наших дорог жизни.
До дня рождения Мирабель осталось чуть меньше двух недель, а у нас началось время сдачи коллоквиумов. Большую часть свободного времени я проводила с Диланом. Его знания, целеустремленность, помощь, поддержка, внимание – всем этим я была окружена. Кроме этого, у нас с ним был один секрет на двоих – тетрадка моей бабушки. Я была не просто влюблена в Дилана, я знала, что он единственный нужный мне мужчина, но вопросов оставалось больше, чем ответов. Чем больше я читала тетрадку, тем больше понимала, что не готова открыть ему свои чувства. К тому же я не забыла о том, что у него была девушка. О ней, правда, никто не напоминал, а спросить у меня не хватало смелости. В такие дни меня спасали разговоры с московскими подругами.
– Ты там как? В порядке? – спросила меня Оля. – Почему такая задумчивая? Ты заболела?
– Я влюбилась.
– Ну наконец-то! – И Машка завизжала. – Долго ты созревала!
– Но я накручиваю себя, – пробормотала я. – Он брат Мирабель, у него есть девушка и вообще много всяких «но».
– Выкинь эту чепуху из головы, – наставительным тоном заговорила Машка, – тебя невозможно не полюбить. Соблазни, раздень, и он голый от тебя никуда не убежит.
Меня разобрал смех.
– Спасибо, Маш! Вот этого совета я и ждала.
– Ты сильно влюбилась? – поинтересовалась Оля.
– Еще как. Болезнь настоящая. Поэтому ангелы и демоны устроили голосование, броситься в омут с головой или стоять на берегу.
– Только грабли и свой опыт, – опять влезла Машка. – Так не поймешь. Трусость не наш вариант.
– Я согласна с ней, – прыснула Оля.
⁂
В выходной Дилан приехал ко мне домой. Вот тогда я и показала ему картину, над которой работала.
– Осталось подобрать рамку, – сказала я, пока он смотрел на мое произведение.
– Дом Реймондов, Мира и все мы, но тебя на ней нет. Почему? – Он посмотрел на меня внимательными глазами.
– Когда я начала ее рисовать, все было не так, как сейчас. Я не знала Кевина и Конни, не была знакома с тобой. Не видела этого прекрасного дома. В самом начале я собиралась рисовать только Миру и Алана, – призналась я, – но когда познакомилась с тобой и родителями, то поняла, что вы странным образом все дополняете Миру. Она самая младшая, и благодаря всем вам она стала такой, какой я ее сейчас вижу и знаю. По сути, я остановила движение, мгновение. Это меня и привлекло.
– Никогда об этом не задумывался. Наверно, мы так устроены. Не все могут оценить, увидеть, понять. Суета на самом деле загоняет нас в определенные рамки, – задумчиво произнес Дилан.
– Да, суживает рамки и так узкого восприятия жизни. Потому что мы постоянно в движении.
– Они исцеляют, – прошептал Дилан.
– Что? – спросила я.
– Твои картины.
Я улыбнулась:
– Бабушка так же говорила. Всем нужна красота, как вода, которую мы пьем. Озера, реки, небо, снег – все накладывает свой отпечаток на нашу душу. Мы в своей суете не видим полет птицы, полет пчелы, не видим ту жизнь, которая имеет место рядом с нами, с нашими заботами.
– Давай поедем подберем рамку, а также ты поможешь мне найти подарок для Миры. Мне такие вещи очень тяжело даются. А ты умеешь останавливать движение, – предложил он, и я кивнула с радостной улыбкой на лице.
Мы провели вместе весь выходной день. Нашли рамку, а также подарок для Миры – отличную видеокамеру. Я знала, что моя подруга любила не только фотографировать, но и грезила снимать короткие ролики из жизни своих близких и родных. Именно поэтому остановили свой выбор на хорошей видеокамере. Закончив с покупками, Дилан пригласил на обед в кафе, где мы сидели напротив друг друга. Он был замечательным собеседником – улыбчивым, остроумным, обаятельным. Я не могла отвести от него глаз, собственно, как и многие девушки в кафе. Мы сидели уже больше часа, но и за другими столиками вокруг нас продолжали сидеть девушки, которые бросали на Дилана взгляды, больше напоминающие щенячий восторг, а слишком громкое хихиканье и болтовня доносилась и до нас. А все потому, что в Дилане ощущалась какая-то первобытная мужская сила – неукротимая натура, этим он отличался от большинства молодых людей. Неудивительно, что он привлекал представительниц слабого пола. Больше я не испытывала неловкости в его присутствии, и лишь когда он нечаянно касался меня, краснела и вздрагивала. Дилан явно давал понять, что заинтересован мною, хотя мне все еще в это не верилось.
Вернувшись вечером домой с покупками, мы застали моих родителей.
– Анна и Андрей, мои родители. Дилан, брат Миры, – представила я всех друг другу.
Моя мама была уютной толстушкой, в свои пятьдесят два года она носила облегающие джинсы и свободные футболки. Она никогда не страдала по поводу своей пышной фигуры, потому что отец не давал ей повода. Он любил маму больше себя, и она отвечала ему взаимностью. Ее лицо когда-то было очень красивым, и былая привлекательность еще оставалась в ней.
Папа был круглолицым, довольно высоким и когда-то стройным, но с возрастом отяжелел. Он гладко брился, коротко стриг седые волосы и носил неизменные очки в прямоугольной оправе.
Я сразу заметила, как изменилось лицо мамы, стоило ей увидеть Дилана, и поняла, что он на всех так действовал. Она сразу развила бурную деятельность, решив накормить нас ужином со своим фирменным рецептом – телячьими отбивными. Папа же весело улыбался, но взгляд оставался проницательным. А потом незаметно подмигнул мне. Папина поддержка, его доброта ко мне, обаяние, ум и магнетическая сила имели огромное значение в моей жизни. И я знала, что он всегда жалел, что так мало времени проводил со мной и не видел, как я росла.
Остаток дня мы мило беседовали за столом, Дилан рассказывал о себе и своей семье, признался, о чем мечтает и чем будет заниматься. Родители рассказали немного о моем детстве, как я начинала рисовать, и они даже не сомневались, что когда-нибудь я стану архитектором. Потом Дилан и мой отец поговорили о научных разработках, возможных вложениях, стартапах, так популярных в Кремниевой долине, и инвестициях. Но стоило Дилану уйти, как мама обрушила на меня град вопросов о моем будущем, моих мечтах и о том, что я собираюсь делать. Конечно же, ее вопросы касались исключительно Дилана и моего места рядом с ним.
– Он великолепен. Полина, у тебя с ним серьезно?
– Что значит это «серьезно»? – с негодованием спросил папа.
– Ничего пока не знаю. Сейчас мы друзья. У него есть девушка, – ответила я.
– Нет, ты чудная. – Мама пожала плечами, выказывая свое недовольство мной. – Ты ни рыба ни мясо. Могла бы и окрутить такого красавца!
Мама уже не первый раз говорила, что я ее разочаровываю и не пошла в нее.
– Мама, прекрати говорить ерунду! Он брат моей лучшей подруги, и я сказала, у него есть девушка! – Я почувствовала в себе раздражение и какую-то горечь от этого разговора.
– И что? Брат лучшей подруги не может быть твоим парнем? И ты с твоими данными не можешь отбить его? Боже, какой у тебя несносный характер!
Я пренебрежительно фыркнула на последние слова.
– Отбить? Мама, ты о чем вообще? – Хотя могла бы и не спрашивать. Я знала, что мама до сих пор переживала, что мне шел девятнадцатый год, а я все еще одна. И это в том месте на земле, где молодых людей в разы больше, чем девушек.
– Нет, ты редкая дурочка, если до сих пор не окрутила его. Это все воспитание Софьи Михайловны, – вздохнула она. – Я сейчас очень жалею, что оставила тебя у нее. Все могло бы быть по-другому, и ты, между прочим, со своей внешностью окрутила бы здесь не только Дилана. Но у тебя все чинно и благородно, как у героинь романов, которые заставляла тебя читать моя свекровь.
– А я рад, что Полина осталась у мамы, – влез в разговор папа. – У меня дочь, которой я горжусь, а не какая-то там вертихвостка!
– Между прочим, дорогой ты мой, современные молодые люди предпочитают теперь вертихвосток! Потому что в обычной жизни рыцарей не существует.
– Тогда такие молодые люди мне не нужны, и моей дочери тоже! – стал спорить с ней папа. – Рыцари есть. Может, и современные, и их латы маленько заржавели, но не все так трагично.
– Ну и пусть твоя любимая доченька сидит в девках! Всех нормальных разберут. Пусть имеет дело с тем, что имеется на сегодняшний день. А такими, как Дилан, не разбрасываются. Хватают и держат.
Странное дело, ведь мама, в сущности, замечательный человек. Справедливая, честная, хочет мне только добра. Но почему у нас никак не складываются с ней отношения? После такого хорошего дня у меня свело желудок, и я была точно уверена, что не из-за фирменного маминого блюда. Конечно, я понимала, что такими, как Дилан, не разбрасываются, но и насильно мил не будешь. Хочется быть уверенной, что влюбишься один раз и навсегда. На меня навалилась какая-то тоска – мама была права и папа тоже. Родителей не выбирают, как говорила моя бабушка, когда я спрашивала, почему те уехали и оставили меня на нее. «Принимай то, что дарит тебе судьба, – повторяла она. – Они по-своему заботятся о тебе, пока ты не будешь готова войти во взрослую жизнь».
Я вздохнула, поднялась с кресла и тихо вышла. Вот и поговорили. Я направилась к себе в комнату. Там в полной тишине раздумывала над словами родителей и поняла, что пора выяснить про девушку Дилана и решить для себя, как мне жить со всеми теми чувствами, которые я испытываю к нему. Горячая волна никуда не девалась. Стоило ему появиться, и вокруг меня начиналось настоящее волшебство. Но я была благодарна Дилану, что, получив первую часть перевода, он не задавал ненужных вопросов о снах и волнах. Но после прочтения изменился ко мне, я бы сказала, не скрывал своей симпатии. Как будто после прочтения стал лучше понимать себя и меня.
Я продолжала читать тетрадку и в конце концов пришла к выводу, что хотела бы быть с Диланом, даже если он не носитель, и если бы он был свободен. Я мечтала о том, что даже если Ген во мне проснулся и сейчас зевает в моем организме и Дилан совсем не тот, кто нужен этому полусонному Гену Любви для полного стопроцентного счастья и бодрости, то пусть любвеобильный Ген снова ложится спать и просыпается в каком-нибудь другом теле.
Всю следующую неделю в университете нас закидывали работой, заданиями и презентациями. Я ничего не успевала, когда совпадало время, а это было нечасто, мы встречались в полном составе нашей маленькой компанией и сидели, уткнувшись в планшеты и учебники. В такие моменты я ловила на себе взгляд Дилана. Он поднимал глаза и задумчиво смотрел на меня.
А в выходной все пятеро нагрянули ко мне домой для того, чтобы познакомиться с родителями и попросить их отпустить меня на все рождественские и новогодние праздники.
– Я и не думал, что у тебя такие молодые предки! – воскликнул Алан.
Папа встретился с ним глазами, сердит он не был, но и радости в голосе тоже было мало:
– Я ее отец, а не предок. Но спасибо за комплимент.
Знакомство благополучно состоялось, и родители дали свое согласие.
Когда все выходили, Дилан отстал.
– Надеюсь, Брайс не входит в твои планы на Новый год, не для этого мы тебя отстаивали, – прошептал он мне.
– А ты никак ревнуешь? – изумленно спросила я и сама удивилась своей смелости.
– Почему бы и нет. – Он мне подмигнул, улыбка сошла с моего лица.
– Дилан, я знаю, у тебя есть девушка.
Теперь была его очередь изумляться.
– Поли, у меня никого нет. Мы расстались еще до знакомства с тобой.
У меня перехватило дыхание и заколотилось сердце.
– Это значит… – не договорила я, еще не веря в услышанное.
– Это значит, ты понимаешь, кому принадлежит мое сердце. И мы попытаем счастья. – Он, видимо, уловил вспыхнувшую радость в моих глазах и, протянув руку, поправил мой локон, заправив его мне за ухо. От прикосновения его пальцев я вздрогнула, а он резко убрал руку. – Увидимся, – коротко ответил он, резко развернулся и вышел. Я смотрела на закрытую дверь и понимала, что мы перешли на новый уровень отношений.
⁂
День рождения Мирабель выпал на пятницу. Мне казалось, что никогда я так долго не собиралась – меня очень беспокоило, как я буду выглядеть.
– Ты не наденешь платье, которое надевала на выпускной? – ужаснулась мама.
– Нет, – ответила я и поймала улыбку папы.
Платье под цвет моих глаз с синим атласным поясом сшила мне Оля. У нее был талант. На выпускном вечере мы втроем затмили всех наших одноклассниц. Но сейчас мне казалось, что платье не для такого праздника. Хотя я впервые попадала на чей-то день рождения по-американски и в душе понимала: кто бы там ни оказался и как бы ни были одеты присутствующие, я буду в этом платье выглядеть великолепно.
– Лучшая подруга, день рождения, куча молодежи, нужно быть самой красивой, чтобы рядом с тобой был красавчик Дилан, – напомнила мне мама.
– Кто придумал это правило?
Папа усмехнулся, а мама бросила на него осуждающий взгляд.
– Андрей, не поощряй ее.
– Мама, я хочу чувствовать себя комфортно. И если кому-то нравлюсь, то такой, какая есть.
– Ну сделай же что-нибудь, – обратилась мама к отцу. – Как она сможет хоть кого-то привлечь?
– Платье не имеет к «привлечению» никакого отношения, – ответил ей отец, чем вызвал мой смех.
Правда, ничего более роскошного и торжественного в моем гардеробе не было, и, поколебавшись немного, я решилась надеть платье со своего выпускного. Чем очень порадовала маму. Но ссоры с мамой я не избежала, и все по поводу прически. Увидев на моей голове незамысловатый пучок, мама разразилась целой серией воплей о том, что моя бабушка воспитала девушку со старомодным вкусом. Мама просто закрыла дверь, потом напала на меня и вытащила все шпильки. Моих возражений она даже не услышала. Я хотела быстрее сбежать, но понимала: если начну артачиться по поводу прически, то только еще дольше застряну дома. Мама взялась за расческу и лак, и через пятнадцать минут на меня из зеркала смотрела пышноволосая незнакомка, в чьих серо-зеленых глазах горел вызов, а изумленно приоткрытые губы напоминали лепестки роз.
Меня подвез папа. Я вышла и достала подарок и небольшой рюкзак с вещами.
– Не забудь, – напомнила я ему, – я остаюсь ночевать.
– Я надеюсь…
– Все будет хорошо, – перебила я.
– Удачи, – с какой-то обреченностью произнес отец и уехал.
Я нажала на кнопку звонка, который был приделан к почтовому ящику, тем самым давая понять, что пришла. Хотя это было и не обязательно. Здесь не было заборов, они не приветствовались, только зеленая живая изгородь являлась той самой границей личной территории. На звонок первой выскочила Мирабель, а за ней Дилан.
Естественно, волна тепла сразу же обволокла меня. Дилан, с небрежной грацией прислонившись к стене дома, с улыбкой наблюдал за мной. Легкий ветерок шевелил его каштановые локоны, а ярко-зеленые глаза задумчиво разглядывали меня. К волне я уже привыкла, но от его взгляда щемило сердце.
– А только мы будем? – поинтересовалась я, продолжая смотреть на Дилана. Почему-то мне казалось, что Мирабель обязательно пригласит кого-то из своих старых друзей.
– Мои друзья все тут. Больше никто не нужен. Все увидишь сама! – воскликнула очень красивая в этот вечер моя подруга.
– С днем рождения, Мирабель! Моя любимая Мира! – Я поцеловала виновницу торжества и вручила ей сверток.
Мирабель, схватив подарок, с воплями побежала в дом. Я пошла за ней и поравнялась с Диланом, он был слишком близко, мог коснуться меня, и он это сделал, он взял меня за руку, и я остановилась.
– Ты сегодня очень красива! – шепнул мне Дилан и, взяв у меня рюкзак с моими вещами, пошел впереди. Я совершенно не ожидала это услышать, поэтому так и осталась стоять. Он обернулся и улыбнулся своей чарующей улыбкой. – Идем, – позвал он меня.
Дома Мирабель продолжала визжать и прыгать как дикарка у подаренной картины. Уолтер снимал ее на новую видеокамеру. Все наговаривали поздравления в камеру. А потом Уолтер пригласил меня на первый танец.
– Вот так всегда, – начал возмущаться Дилан. – Единственная девушка на празднике, не являющаяся моей сестрой, и ту у меня отобрали! Даже не дали потанцевать!
А Уолтер принципиально не отдавал меня Дилану уже третий танец подряд. Только один Алан не замечал никого вокруг, он все внимание уделял героине вечера. Я впервые видела его таким. Видимо, мое лицо выглядело слишком удивленным, и Уолтер это заметил.
– Алан сегодня нас замечать не будет, – пояснил он мне. В его голосе я не услышала и намека на шутку, наоборот, он с огромным уважением говорил о своем друге. – В день рождения Миры для него существует только она. Хотя Алан всегда рядом с ней такой, но эта дата очень много значит для них.
Мы так заговорились с Уолтером, что Дилан поймал момент и перехватил меня в танце.
– Наконец-то мне дали с тобой танцевать! – радостно заголосил он.
– А где ваши родители? – пролепетала я первое, что взбрело мне в голову. Дилан был так близко, что в голове у меня началась каша.
– Они должны были уехать в загородный дом в Сан-Хосе, если, конечно, нет никаких внеплановых операций или родов. Завтра мы туда поедем. Устроим пикник. Видишь, какой Уолтер радостный в предвкушении. Ты лучше мне скажи, ты довольна, что остаешься?
– Я счастлива… – честно призналась я и стала тонуть в его глазах.
Дилан, кажется, хотел что-то мне сказать, но Уолтер нас толкнул, потому что музыка стихла. Потом были игры, и теперь Шания все снимала на видеокамеру.
Время пролетело незаметно, было около двух часов ночи, когда мы навели порядок в доме, чтобы с утра сразу ехать на пикник. В отведенной мне комнате я быстро натянула пижаму – топик с короткими шортиками, и забралась под одеяло. Но, прежде чем заснуть, тихо прошептала куда-то в потолок:
– Спасибо, бабушка, ты опять была права, мне очень тут нравится…
