Виктория Райн
Утерянная
Глава 1.
Я живу в маленькой деревне, на окраине. Хоромы мои состоят всего из одной единственной комнаты, в которой стоят стол, умывальник и бочка с водой. Покосившиеся окна, изредка протекающая крыша и печка, которая заменяет мне кровать. Холодными зимами на ней уютно и тепло. Раньше этот дом принадлежал моей маме и бабушке.
Мама. Ее не стало, едва она меня родила. Деревенская повитуха не смогла остановить кровотечение. Единственное, что она успела, – дать мне имя и прижать к сердцу.
Так говорила мне тетка Галя, которая присутствовала при родах. Новорожденный комочек выходила пожилая бабушка, но год назад ее не стало, и сейчас я живу одна. Умерла бабушка Лукерья аккурат к моему совершеннолетию. Оставшись одна, я продолжала ходить к колодцу за водой, топить печь и доить единственную козу, которая жила у меня в сарайке. На зиму, когда морозы особо крепчали, мне приходилось брать ее в избу, чтобы моя кормилица не замерзла насмерть. Летом я ходила в лес и собирала грибы, шишки и ягоды. Сушила, мариновала и готовилась пережить еще одну зиму.
Маленький огород, в котором садила картофель, морковь и капусту, всегда приносил богатый урожай. Нам с козой продуктов хватало.
Деревня наша небольшая. Всего-то две улицы, домов было штук двадцать. По соседству жила семья моего друга Тимки. Наша дружба длится с самого детства. Сначала мы вместе покоряли заборы и деревья, а позже он помогал колоть дрова и носить воду. Тимофей старше меня на год, мы вместе ходили в школу в соседний поселок – без малого три километра. Зимой Тихон Борисович подвозил нас до школы. У него в хозяйстве был конь, на котором он ездил на работу, а по весне пахал людям землю. Дети дяди Тихона уже выросли и уехали жить в город. Обзавелись семьями, а летом привозили внуков на каникулы в нашу деревню. Я часто присматривала за ними. Борисович за это изредка благодарил мясом или яйцами.
Так и жили, пока в нашу деревню не приехала провидица. О ее способностях мы узнали не сразу. Сначала все считали, что она сбежала от мужа, который ее бил, но все оказалось намного сложнее. Люба, которую в народе прозвали Любавой, раньше жила в столице и работала в ведическом салоне медиумом. Связь с духами умерших и предсказания были ее специализацией. Но однажды один из чиновников хотел с помощью Любы возглавить совет. Сначала умолял и просил, а позже запугивал и угрожал ей. В итоге она сбежала и укрылась у нас в Подлесном. Да, деревня, в которой я живу так и называлась. Видимо у тех, кто именовал нашу деревушку, не было богатой фантазии, и ее назвали первым пришедшим на ум словом.
Глава 2.
О том, кто она, и ее способностях мы узнали совершенно случайно. Сначала она, помогая Светке достать из колодца ведро, впала в транс и сказала, что скоро к ней из соседней деревни приедет жених свататься. Позже, придя ко мне за сыром и прикоснувшись к руке, проговорила странные слова.
– Скоро здесь твоя жизнь закончится. Ты обретешь утерянное и вернешь надежду, – проговорила она мне.
В этот момент ее глаза закатились, и я смотрела с ужасом на ее состояние, не зная, чем помочь и стоит ли вмешиваться.
– Любушка, что ты такое говоришь? – шёпотом переспросила ее.
От моих слов женщина вернулась в реальность и, моргнув пару раз, переспросила: «Я что – то сказала?».
Пересказав ее слова, я в ожидании замерла. Вздохнув, она присела на лавку у стены и приглашающе похлопала по ней рукой. Минуту молча сидела и смотрела в пол, а позже поведала о своей жизни. Рассказав историю о том, что с ней случилось, о даре и его последствиях, она нежно обняла меня.
– Не бойся. Пророчества всегда бывают неоднозначными. Это не значит, что ты умрешь. Возможно, мои слова предрекают тебе новое и лучшее будущее.
– Почему тогда ты не сказала мне, как Светке? Ей сватов и женитьбу, а мне… Пойди разбери твои слова теперь, – грустно отозвалась я.
– У каждого своя судьба. Я не могу контролировать свой дар. Он проявляет себя тогда, когда это действительно нужно, – спокойно ответила она мне.
– Я все равно не понимаю, к чему мне готовиться, – развела я руки в стороны и печально обвела взглядом свое скромное жилище.
– Всему свое время, – крепко прижав меня напоследок, она встала и ушла.
После еще нескольких ее предсказаний селяне стали сами идти к ней на поклон. Одни спрашивали про корову, другие – про урожай, а незамужние девушки – про женихов.
Глава 3.
На годовщину смерти бабушки, я напекла блинов и пошла на погост. Сев у могил моих родных, выпила киселя, съела блинчик и поделилась с ними всем, что происходило все это время в моей жизни. Рассказ вышел коротким, но мне не хотелось уходить. Выщипав поросшую траву, поправив кресты и поставив два букета ромашек, я все же стала собираться обратно. Вдруг из подлеска выскочило что-то маленькое и коричневое. Сначала я думала, что это кабан.
В лесах охотники часто подстреливали живность, но не злоупотребляли дарами природы. Изредка животные сами приходили к нашим домам. К примеру, у Агриппины и Тихона Борисовича по зиме лиса стащила пару кур.
Животное приближалось достаточно быстро. Приглядевшись, я поняла, что это всего лишь собака. Сначала я думала, что она проскачет мимо, в сторону деревни, но по какой-то причине собака прибежала прямиком ко мне.
Это однозначно была девочка. Странного окраса. Я не встречала такого. Словно молочный шоколад, которым меня угощали внуки Тихона. Вся шерсть ее была кучерявой, маленькие завитушки, которые сейчас были в колючках и репейнике.
Уши собаки были необычайно длинные. Они спускались ей до самой мордочки. Темные глазки – бусинки смотрели с мольбой. Поставив мне на колени свои лапки, она принялась облизывать мои руки.
Домой я вернулась не одна. Собака семенила рядом и старалась держаться как можно ближе ко мне. Я не стала садить ее на цепь, да и не было ее у меня. Та единственная, что имелась, держала на привязи Розочку – мою кормилицу- козу. Так мы и стали жить, я Коза – Розочка и собака неизвестной мне породы. Собака я назвала Кнопкой.
Глава 4.
Наступила осень, а за ней и зима. Собака сопровождала меня везде. Была моим другом, соседом и охранником. Приближающихся гостей она чуяла еще до того, как те постучат в дверь.
Так и сейчас: Кнопка залаяла, и я поняла, что кто-то идет. Постучав, в дверь зашел Тимофей.
– Привет, Малинка, – бодро поздоровался он со мной. – Чаем напоишь гостя?
– Проходи, конечно. Неужели мороз крепчает? – спросила, видя раскрасневшееся лицо парня.
– Нет. С чего так решила? – сняв шапку и комкая ее в руке, сказал он.
– У тебя нос красный, – улыбнулась ему.
– Ерунда. Сначала дрова колол, потом воду носил. Кстати, я чего пришел-то. Новости из столицы принес.
– Так ты же там не был, откуда знаешь?
– Тихон с работы вернулся, он и рассказал.
Тим, как и я, после школы за лучшей жизнью в город не поехал – остался в деревне.
Помогал отцу охотнику, да за больной мамой приглядывал. У нее стали сильно болеть ноги, ни одно средство не помогало. Уже и в столицу везти хотели, да она отказалась. Знала, что средств на врачей дорогих попросту нет. Спасалась травами и мазями, которые ей Любава готовила. Они не лечили, лишь снимали или притупляли боль.
– Ты проходи Тимоша, я сейчас чаю налью. Всем и поделишься.
Парень снял свою старенькую дубленку и повесил ее в углу на гвоздик. Разувшись, поправил на ногах шерстяные носки и прошел к столу. Я разлила по кружкам травяной чай и, поставив на стол малиновое варенье из хлебницы, достала недавно испеченные лепешки.
– Ммм. Смородиновый, – обхватив замёрзшими пальцами горячие бока кружки, произнес он. – О, Малина меня малиновым вареньем угощает, – добродушно хохотнул он.
– Ешь, да рассказывай. Нечего попусту воздух сотрясать, – насупилась я.
Оторвав кусок лепешки и обмакнув в варенье, он откусил большой кусок и зажмурился. Прожевав и запив чаем, он пристально заглянул мне в глаза и сказал: «Малинка, а выходи за меня замуж?».
Я поперхнулась чаем, который только отпила из своей кружки.
– Шутник ты, Тимка, – прокашлявшись, ответила ему.
– Я и не шутил. Девушка ты хорошая, хозяйственная. Маме моей помогать станешь, а мы с отцом на охоту ходить чаще будем. К следующей зиме шубу тебе лисью сошьем, чтобы тепло и красиво было. Я тебя с детства знаю, всем хороша. Фигура и глаза твои синие уже второй год мне ночами спать не дают, – все так же глядя на меня сказал он.
– Тим, ты очень хороший парень. Но мне нужно время подумать. Вот так сразу я не готова дать тебе ответ.
– Думай. Торопить не стану, – и отхлебнув еще чаю продолжил. – Я сейчас с Тихоном разговаривал. Он дурные вести привез. В столице начались гонения.
– Какие еще гонения? – округлив глаза, перебила его.
– Ведьм и ворожей всех мастей со свету сживать стали.
– Как это? Они же одаренные, разве они так просто дадутся? – опять перебила его.
– После того как чиновнику наша Любава отворот поворот дала, он обиду затаил. Пошел к следующей, более сговорчивой – ведьме. Она ему колдовством да заговорами помогла все же пост повыше занять. А он, ирод такой, закон принял, что всех ведьм и им подобных, если в колдовстве уличат,– в тюрьму или на виселицу.
– Господи, страх- то какой! – перекрестилась я.
– Не вся история- то еще. По признанию в колдовстве одну ведьму прилюдно на площади повесили, а она возьми, да оживи. На глазах у людской толпы. Когтем отросшим веревку перерезала и на метле улетела.
– Брехня. Люди чего только в страхе не придумают, – с колотящимся сердцем ответила ему.
– Что мне дядька Тимофей рассказал, то я тебе и говорю, – обиженно надул губы парень и снова взялся за лепешку.
– Дальше-то что было? – в нетерпении подалась ближе к столу.
– После этого случая советник издал указ всех ведьм на кострах сжигать. После этого пепел развеивать, чтобы обратно не возродились, – прожевав очередной кусок, сказал мне парень.
– Ужас. Так и невинных оболгать можно, – всплеснув руками, возмутилась я.
– Да кто их там разберет. Но то, что Любаву на костер отправить могут, – это точно. Хотя она никого в жизни и пальцем не тронула, – задумчиво проговорил Тим.
Схватившись за неистово бьющееся сердце, я хотела уже ринуться рассказывать страшные вести Любушке. Но, переведя дух, вспомнила, что она все же провидица. Должны же способности ей об этом поведать. Выпив чай и поболтав еще немного, Тимка все же ушел. А я, недолго думая, накинула старенькое пальто, повязала на голову теплую шаль и, прыгнув в валенки, бросилась к дому Любавы. Кнопка бежала следом, иногда утопая всеми лапками в снегу. Подхватив ее под брюшком и взяв на руки, я ускорилась.
