Виктория Прохоренко
Руки пахнут душицей
Иларии вспомнилось: бабушка рассказывала, что их раньше отправляли классами в колхозы на уборку урожая, чтобы приучить молодежь к труду и принести организациям практическую пользу. Там, помимо сбора винограда или окучивания картошки, они весело проводили время, знакомились, дружили. Участие в волонтерском движении чем-то похоже колхозные сборы. Если бы школьников привлекать для участия в экофестивалях, то это бы помогло больше узнать об экодвижении и о том, как мы можем уменьшить свой экологический след на нашей общей планете.
Илария все чаще стала думать о том, что возможно она неправильно выбрала направление – учиться на психолога. Может, надо было пойти на эколога? Поговорив с Айжан, она узнала, что есть экопсихология. Она изучает групповое и индивидуальное экологическое сознание, его формирование и способы коррекции. Сложно, но интересно.
Этих часовых лекций она особенно ждала, потому что ей было действительно интересно и потому, что после них был полчаса свободного времени перед работой. В это время можно было сходить на мостик и увидеться с Данилом. Он придет туда чуть раньше, другой дорогой. Это так странно и даже немного смешно, по-детски, но они решили, что не будут афишировать, что встречаются. Да и не встречаются они вовсе, а лишь видятся: днём – болтают, а иногда просто молчат; и вечером – когда садится солнце, где бы они не находились, каждый занятый своим делом, они поднимаются на условленное место на горе и провожают солнце. А значит, и сегодня вечером, будет как вчера – они будут сидеть на расстеленной на земле рубашке Данила, любоваться звёздами и она будет слушать рассказ о созвездиях и планетах. Откуда он столько всего знает? Про пояс Ориона, Кассиопею и Гончих псов, и может их видеть, а она видит лишь россыпь звёзд – звёздный песок в море неба и необъятность.
– Что дальше? – неожиданно спросил он.
– Дальше – бескрайняя Вселенная.
– Я про нас?
– Про нас? А есть мы?
– Мне кажется есть. А тебе?
– Мне кажется, что через неделю всё будет по-другому. Но совершенно непонятно – как.
– Так ведь нам решать – как!
– Думаю, мои родители с тобой будут не согласны, – рассмеялась Илария.
– Возможно, – задумчиво произнес Данил. – Пошли в лагерь?
На её плечах была его клетчатая рубашка.
« Странно, – подумала она. Он даже ни разу не попытался меня поцеловать, а говорит – мы»…
Внизу виднелся витиеватый лабиринт из фонариков. Шатры, без солнечного цвета казались все одинаково серыми, но иллюминация делала их похожими на цирковые палатки, а саму площадку на передвижной лагерь бродячих артистов. Столько труда было вложено в организацию экофестиваля, а потом все будет демонтировано, разобрано и все разъедутся по домам и это лето никогда не повторится.
Стрекотали сверчки. Она сделала глубокий вдох и у нее от высоты, чистоты воздуха, к которой она еще не привыкла или от эмоций, закружилась голова. Парень шел спереди, она опустила руки ему на плечи, и, опираясь на него, спустилась вниз. Вдалеке разгорался костёр, надо поторопиться к всеобщему сбору.
Следующим утром она проснулась рано, тихо оделась и вышла из палатки. Светало. Взяла коврик для йоги, села в позу лотоса и стала любоваться восходящим солнцем. Подумать только – уже завтра тысячи людей заполнят лагерь, разобьют свои палатки и здесь начнется совершенно другая жизнь. Будет громко, шумно, весело. Они так долго к этому готовились. Но сегодня её не покидало ощущение, что должно произойти что-то волшебное, особенное.
7.
«Будь ответственной»! – в голове стучали мамины слова и отдавались в сердце. Ответственной перед кем? Перед родителями, которым обещала быть хорошей девочкой? Перед Данилом, который удалялся без оглядки во тьму? Перед собой, что стояла возле костра, как актриса погорелого театра и не могла сообразить: что же делать? Бежать за Данилом? Но приличные девушки себя так не ведут. Или она неприличная? Как каменная глыба она стояла под звёздным небом не в силах сделать движение. Щёки горели, то ли от близости костра, то ли от стыда, то ли от волнения. А где же радость? Ведь именно так описывают предложение руки и сердца. Радость! Где она? Под слоем запретов, обязанностей, страхов? Неужели её не поймут родители? Хотя причём здесь они, их ведь здесь нет, она должна принимать решения сама.
Запахло печёной картошкой. Дамир встал и длинной палкой проверять её готовность. Шуршала фольга, потрескивали дрова, разговоры окружающих стали заполнять пространство, кто-то побежал за гитарой. Коробочка, в которой лежало кольцо, казалась тяжелее булыжника и жгла руку, словно эта печёная картошка. Илария убрала ее в левый нагрудный карман рубашки, отошла от костра и незаметно вышла из круга.
Из города ранним утром приехала новая группа волонтёров: помогать на парковке, на площадке, быть на подхвате. Данил с ними не приехал. Илария еще на рассвете узнала, что он не ночевал в лагере, а так и уехал вчера ночью, забрав вещи. Дамир по секрету сказал, что он упросил Ирину поставить его координатором на отправке автобусов. Илария вызвалась дежурить на входе – встречать гостей, забирать билеты и надевать контрольные бумажные браслеты. Люди приезжали нескончаемым потоком. Словно заплатки на пестром платье поля появлялись новые машины за ограждением. На территории фестиваля, хаотично и очень быстро вырастали палаточные островки. Кто-то селился семьями, другие – дружескими компаниями, некоторые знакомились тут же и объединялись по интересам. С площадок доносилась разная музыка – где-то играл транс, возле проходной было слышно этнические барабаны, а издалека доносился гул горна и бой в шаманский бубен.
Пятеро волонтёров на участке справлялись с трудом. Ну, если уж Данил решит вернуться, то она увидит его первым. На самом фестивале встретиться уже невозможно. Гостей оказалось больше, чем предполагали, и даже в город был отправлен заказ на изготовление дополнительной партии браслетов.
Через три часа ее дежурство на входе закончилось. Был получасовой перерыв, после которого ей надо было выйти на детскую площадку – помогать в размещении там.
Она пошла в город мастеров. По дороге ей встретились канатоходцы – девушка в полупрозрачном голубом платье грациозно, как умеют только кошки, скользила маленькими шагами по канату, протянутому на пару метров от земли. Ветер развевал ее воздушное платье, это было невероятно сказочно. Корпус отклонялся чуть вправо, затем влево, замирал на несколько мучительных мгновений и выравнивался по центру движением руки, от кончиков пальцев. Она жила на этом тонком тросе, была внутри происходящего, несмотря на людей вокруг, танцевала свою жизнь. «Примерно так же сейчас я балансирую по тонкой линии своей жизни», – подумала Илария. Между вчера и завтра есть я.
Еще пять минут девушка наблюдала за происходящим на участке гончаров. Из куска глины на ее глазах появлялась чаша. Руки мастера, блестящие от рыжей глины, скользили плавно, аккуратно, круг мерно крутился, и Иларию завораживало это зрелище. Он не приедет. Зачем она ждет? Он больше никогда не приедет. Девушка потрогала кольцо, которое она повесила на цепочку, рядом с нательным крестиком и покрепче завязала узел на рубашке Данила, что так у неё и осталась.
Эти два дня позже будут сплывать в памяти фрагментами: у волонтёров не было ни минуты, чтобы присесть. Ели, что придется, и на бегу. Ноги гудели, а мозг работал в турборежиме, но все были несказанно счастливы.
«Такой движ!» – восхищался Дамир. «А Данила нет» – подумала Илария, но размышлять об этом было некогда. Были дежурства на площадке, координационная работа, много общения с гостями фестиваля и неожиданные творческие задания. Вчера всех волонтёров привлекли массовиками-затейниками. Началось всё с суфийских кружений. Двое мужчин и две женщины в тюрбанах и плотных юбках-колоколах начали кружиться вокруг своей оси, а потом всех стали собирать в хоровод. Здесь и пригодились ребята. Они соединяли руки людей, смотрели, чтобы не было разрывов, выравнивали круг. «Мы – цепочка ДНК, частица мироздания, огромная мандала. Круговорот людей,» – проносилось у Иларии в голове по мере того, как хоровод ускорялся.
