Виктория Олеговна Феоктистова
Кулон на Рождество
Около церкви собрались люди, они обменивались подарками и еловыми веточками, потом напевали рождественские мотивы:
«Встаём друзья, в священный хоровод,
Рождество торопится, идёт!»
Воспоминания о прожитых годах часто затираются в памяти. Но тот день был особенным.
Часть 2
Я уже не помню, когда стал жить один. Только потрёпанный кулон на шее, подаренный мне тем счастливым Рождественским вечером у камина, напоминает о существовании семьи и праздника.
Я больше не радуюсь первому снегу на затвердевшей почве. И выцветшим краскам не рад. Мёртвой природе зимы не восхищаюсь. Не рад бесконечным месяцам, состоящим из непрерывных снегопадов, превращающих улицы в снежные завалы, а в тёплый день – дороги в грязь. Если снега нет в это беспощадное время, то настроение портят серые и голые деревья, из-под земли торчащий гранит. На окраинах городов наводят ужас торфяные болота и чёрные ели. Как холод затягивается, то детишки бегают в курточках целый год. Злятся от этого и бросают камни. И есть совершенно нечего, а хочется ужас как.
Холодная зима – это сложный для меня период, тогда приходится усерднее искать жильё и пропитание. И ждать чуда.
На дворе какое-то число декабря, и я тем временем побежал на ярмарку, чтобы найти продукты. Лапу ещё подвернул. Буду хромать. Пробегусь быстро по торговым рядам и прогулочным местам. Вот такие планы.
И там витрины, и тут витрины. Красным, белым, жёлтым мигают огни на них. Я, пожалуй, сюда загляну. Здесь пахнет вкусно.
– Брысь отсюда, пёс облезлый! – выгнал меня из колбасного ларька тучный усатый дядька в пачканном фартуке.
Эх, посмотрю на сосиски через уличное окно в снежных узорах. Оно такое большое, что видно, как дядька развешивает свои полукопчёные колбасы прямо у всех на виду. Завлекает. Сегодня оживлённо. Шумные подростки. Бабка с авоськой. Мальчик тянет санки и догоняет свою мать, она спешит и, не отрываясь, смотрит в телефон. Шаги. Быстрые шаги. Опять шаги. Шуршат пакеты. Лялька обронила леденец.
