Виктория Мальцева
Продаются ботиночки

Глава 1

«Продаются детские ботиночки. Неношеные»

Прямо как у Хемингуэя, ей богу. Или кто там выдал этот лаконичный шедевр, о который спотыкаешься на каждом углу в сети, куда ни сунься?

В который уже раз это объявление лезет в глаза? Красные ботинки очень маленького размера на фоне голубого детского одеяла. Скорей бы их уже продали.

– А чего смурной-то такой?

Тюбик, что б его. Я машинально растягиваю рот в ответ на вопрос, а он не унимается:

– Тебя взяли! Тебя взя-а-али! Это Гугл парень! Я бы сейчас орал во всю глотку – пусть Москва и Подмосковье знают: «МЕНЯ ВЗЯ-А-АЛИ!». Нет, и всё-таки ты везучий сукин сын! Надо же… проекты в портфолио одинаковые, образование идентичное, опыт тоже похож – тебя они хотят, меня нет. Почему?

– Понятия не имею, – трясу башкой.

– Может, я рожей не вышел?

– У них там толерантность… black life matters и всё такое.

– Слушай, ты это… когда там будешь… замолвишь за меня словечко?

– Замолвлю.

Тюбик, он же Карнаухов, он же Слава, он же коллега и компаньон по обеденному перерыву – в целом занятный и не напрягающий персонаж. Обычно его лепет или… очередной трепет отлично развлекают в процессе принятия пищи, отвлекают на время от рабочих задач, потому что мой мозг даже в исключительно физиологические моменты занят продумыванием алгоритмов. «Креативность – это не творчество, это активный поиск возможностей сделать жизнь пользователя проще, лучше, приятнее» – девиз арт-директора Геннадия Артемьева и моей почти уже бывшей конторы.

– И что… если не секрет, прям двести штук дали на старт?

– Четыреста восемьдесят шесть.

– Мать… …. …. Это на сколько больше, чем здесь?

– В пятнадцать раз.

– На какой уровень ты попал?

– Шестой.

– А подавался на пятый?

– Да.

– Ну, знаешь… Ты когда уезжаешь-то?

– По контракту должен доработать две недели и могу валить.

– И?

– Сразу и уеду.

– Вот так сразу?

Славик ненадолго замолкает и даже становится серьёзным.

– Только не говори, что тебе будет меня не хватать! – его внезапная серьёзность трогает и веселит одновременно.

– Что, совсем ничто не держит? – спрашивает вдруг.

Меня бросает в жар. Какой… меткий вопрос задан! Словно я опять на панельном интервью, и трое прожжённых эйчаров тыкают в меня психологическими зондами.

– Квартиры своей нет. Имущества особо тоже… машину продам. Велик и кое-какое спортивное снаряжение, если хочешь, можешь забрать себе.

– Заберу, спасибо. Родственники? Ты никогда о них не говорил…

– Только дальние. И не в Москве. Да я их, честно говоря, никогда и не видел.

– Что, и личной жизни нет? А Лана?

Я пожимаю плечами.

– Ну, брат, ты даёшь. Выходит, и впрямь ничто не держит.

Помолчав с минуту, Славик считает уместным добавить:

– Я всегда знал, что ты гений и немного того… дикий что ли, – смеётся, – но что б до такой степени…

– Слава, ты никому пока не говори. Особенно начальству.

– Звучит так, будто ты не уверен… Не дури, ладно? Но, замётано, брат.

Глава 2

Вечером, когда мы, закинув рюкзаки на спину, спускаемся в лифте, он снова давит на больную мозоль.

– Знаешь, смотрю я на тебя сегодня, и какой-то ты сам не свой.

– Неспокойно что-то. Как-то.

– Из-за чего?

– Не знаю.

В стену лифта вмонтировано зеркало. Я в курсе, что оно тут есть, но никогда раньше в него не заглядывал. Сейчас на меня уставилось лицо. На вид лет двадцать восемь, хотя на самом деле только двадцать шесть, радужки карие, вместо зелёных, щёки, бритые только потому, что сегодня с утра была встреча по Зум с рекрутёром, и синяки под глазами, очевидно, по той же причине.

– Да не парься ты. Английский выучишь, разберёшься. Твои мозги тебя не подведут, я уверен. И всё-таки, не забывай обо мне.

– Не забуду.

Интересно, каким я был пять лет назад?

Я вглядываюсь в собственные глаза и пытаюсь вспомнить. Девчонки в интернате легко мне давались, утверждали, что красавчик. Пацаны считали смазливым и угрожали лишить девственности. Когда угрозы дошли до дела, и передо мной встал выбор драться до полусмерти или поддаться, я свою внешность возненавидел. Тот эпизод имел для меня как ожидаемые последствия – три недели в стационаре, так и неожиданные – авторитет в коллективе. От нового приобретения мне не было никакого проку: девочки давались так же активно, как и раньше, а дружбу я ни с кем не водил, потому что общество самого себя всегда ценил больше.

В этом она и упрекнула меня тогда. Я это хорошо запомнил.

– Ты чёрствый чурбан. Тебе никто не нужен, потому что у твоего сердца хватает энергии только чтобы писать код.

– Думаю, это делают мои мозги. А сердце всего-навсего качает кровь, чтобы в мозг вовремя поступали кислород и глюкоза.

– Я никогда ещё не встречала настолько холодного человека.

Мне не нужно никуда идти, даже вставать не нужно: кухня тесная – только руку протяни и шкаф с аптечкой к твоим услугам.

Она молча смотрит, как я распаковываю градусник и засовываю себе в рот.

– Говорят, в заднице измерения более точные! – комментирует мои действия, и её голос, надо сказать, не теплее меня.

Градусник пикает, я вынимаю его изо рта, проверяю – 37.1.

Показываю ей.

Она долго смотрит на моё лицо, потом резко встаёт и уходит в прихожую. Я слышу шелест куртки, молнии сапог, затем глухое, но громкое слово: «Ублюдок». Потом лязг замка, стон двери, отдалённые голоса на площадке и ещё два слова, только теперь тише и глуше: «Малину завари…».

Я ждал хлопка двери – громкой точки, но так и не дождался – она закрыла её за собой без шума.

Глава 3

– Почему я не могу поехать с тобой?

Потому что я не считаю это необходимым? Потому что я в принципе не способен жить с кем-то, а мебель предпочитаю покупать на новом месте новую?

После секса Лана выглядит уставшей и немолодой, хотя я старше её на год. Она проработала в одной со мной команде полгода и уволилась. На следующий день позвонила и позвала к себе. Я сказал, что не встречаюсь с девушками. Она спросила: «Что и не спишь с ними тоже?». Я ответил: «Сплю». «Ну тогда приезжай».

Карнаухов однажды наткнулся на нас с Ланой в городе – это было восьмое марта, и в качестве подарка Лана попросила «хороший дорогой ресторан». Единственный раз мы вышли развлечься вместе, и тут такая встреча. Он сказал, что Лана – самая красивая девушка из всех, кто работал в нашей конторе. Мне сложно судить о красоте – это слишком сложная для меня категория. В моей вселенной девушки делятся на две половины: те, которых я хочу, и те, которых нет.

– За два года я ни разу не была у тебя дома.

Очевидно, это потому, что моя дверь всё ещё ждёт громкого хлопка.

– Что ты молчишь? – толкает меня в плечо.

– Думаю, что тебе ответить, Лана.

– Не думай. Я отвечу за тебя! Ты эгоист, каких свет не видывал. Эмоциональный калека. Человек, не способный ценить и привязываться. Я уверена, и любить ты тоже не способен.

Это всё дурацкое объявление. Не знаю, что это, ирония судьбы или просто совпадение, но Гугл выдал контекстную рекламу барахолки, как раз в тот момент, когда я загружал резюме в почтовик, чтобы отправить рекрутёру. В объявлении была фотография с красными ботинками очень маленького детского размера, и подпись, что, мол, новые, не носили. Фото подействовало на меня странным образом: мысли и мир вокруг вдруг перестали шуметь.

Она сказала, что беременна. Я сказал, что дам денег на аборт и всё, что нужно. Чего не сказал, так это того, что она лживая стерва, и когда мужчина, способный выдавать продуктивную сперму, привычно-зубным подходом разрывает упаковку на презервативе, не нужно говорить ему, что ты на таблетках. И на вопрос: «У тебя есть парень?», не нужно отвечать: «Нет, я просто люблю, когда всё происходит естественно».

Я всё-таки отправил свой судьбоносный имейл, но, что странно, не сразу. У меня ушло на это три часа и тридцать три минуты.

У неё был серый рюкзак, и на нём коряво вышитые красными нитками «333».

– Что это? – спросил я.

– На удачу, – ответила она.

Интересно, что в действительности означает это число? Открываю Гугл.

«Время 3:33 показывает энергию роста, развития, стремление идти вперед. 333 указывает, что в жизни вы двигаетесь туда, куда следует, и не стоит сворачивать с дорожки.»

Забавно. Отправляя заявку на опубликованное в LinkedIn объявление, я ни на что не надеялся. Говорят, в Гугл с улицы не берут, а вакансии постят для галочки, новых сотрудников приглашают только по рекомендации изнутри.

Это было полгода назад. Полгода назад я увидел «Неношеные ботиночки» и вспомнил о ней – не в первый раз, но впервые за долгое время. Месяц назад меня пригласили на интервью по телефону, затем назначили интервью с эйчаром. Ещё две недели спустя состоялось финальное панельное – с моими будущими боссами. Вчера пришёл имейл от рекрутёра, что Гугл сделал мне job offer – предложение о работе, и что рекрутёр хотел бы обсудить мои дальнейшие действия по Зум сегодня утром. К письму был приложен, собственно, сам текст документа, обрисовывающий формальности, присвоенный мне уровень градации работников и соответствующую зарплату. К слову, половина этой зарплаты ежемесячно будет перечисляться на счёт рекрутингового агентства.

Я кликаю на иконку Фэйсбука и долго пялюсь на страницу. Убей не помню её фамилии.

Ксюша. Юбочка из плюша. Это всё, что мне известно.

Глава 4

Простой и понятный алгоритмический мозг программиста и творческая хаотичная сложность арт-директора несовместимы. Вместе с моей нелюбовью к общению это привело к тому, что мы с Геннадием ни разу не ходили на обед вместе, невзирая даже на статус «однокурсники». Думаю, за те три года, что я здесь работаю, мы и ста словами не обмолвились, да и те касались исключительно «концепции проекта». Собственно, на всех встречах, собраниях и мозговых штурмах присутствие программиста – чистая формальность. Тут главное, не заснуть вслух.

– Ген, здорово.

– О-о-о! Какие люди к нам пожа-а-аловали! Слышал-слышал! Ну, принимай мои поздравления! Это заслуженно, вне всяких сомнений заслуженно!

– Ген, ты не помнишь Ксюшу?

Улыбка прилипает к его губам и не двигается с места какое-то время.

– Какую Ксюшу?

– Была такая девочка у нас на курсе… Ксюша-юбочка из плюша. Ты её не помнишь? Мне нужно её найти.

– Понимаю, – качнув головой, Геннадий слегка закатывает глаза, в очередной раз убедив, что люди для меня – пытка.

– Гена, если тебе что-нибудь о ней известно, или ты знаешь кого-то, у кого она могла бы быть в друзьях в соцсети, прошу помоги.

Не верю своим ушам. Я впервые в жизни произнёс слова «Прошу» и «Помоги». Во рту липко, ладони потные, подмышки воняют, но земной шар не остановился.

– Фууух – долго выпускает воздух из лёгких Геннадий. – Если это та Ксения, о которой ты говоришь, а не какая-нибудь другая, то полгода назад она собирала деньги на операцию и слуховой аппарат для своей дочки.

– Она замужем? – неожиданно для самого себя роняю вопрос.

– Без понятия.

Он долго копается в своём телефоне.

– Слушай, её, похоже, нет в друзьях, хотя я мог и пропустить – восемьсот персон всё-таки. Но, мне так помнится, я пять тысяч перевёл и отписался – ну, знаешь, раздражает это мельтешение детских фоток в больнице, выбивает из творческого дзена, ха-ха! Сейчас попробую по поиску найти…

– Фамилию её не помнишь? Этого достаточно.

– Неа…

Минут пять спустя и сам он оживает, и лицо его светлеет.

– О! Нашел. Пост-попрошайка: «Полгода назад Надя заболела менингитом… э! Э! Парень, полегче!

– Я быстро, сейчас верну твою трубку, не дёргайся.

Первое, что я вижу, и что, собственно, так нетерпеливо жаждали увидеть мои глаза – это фото, прикреплённое к публикации. На нём ребёнок лет трёх с короткими светлыми волосами.

Полгода назад Надя заболела менингитом. Несмотря на лечение, возникли осложнения, которые привели к полной потере слуха. Если сделать операцию кохлеарной имплантации (по вживлению слухового аппарата), к Наденьке вернётся возможность слышать наш мир. К сожалению, в государственной квоте нам отказали. Я подала апелляцию, но операция нужна сейчас, потому что потеря слуха уже привела к нарушениям речи. Я прошу помочь тех, у кого есть такая возможность, в сборе средств на операцию.

– Когда… это было, ты говоришь?

– Посту полгода. Больше она не появлялась. Знал бы, не отписывался.

Действительно, с даты этой публикации прошло около полугода.

– Но здесь написано Александра…. Александра Новикова!

Я с раздражением сую телефон обратно Геннадию в руки.

– Мне нужна Ксения. Я хочу найти Ксению.

– Так это вроде она и есть, если мне память не изменяет.

Я снова вырываю у него из рук телефон. Кручу ленту до её начала, чтобы посмотреть фото владельца профиля. Там, как назло, только баннеры долбаной рекламы.

– Ни одной фотки нет.

– А на аватаре что?

А на аватаре у Алексанлры Новиковой рисованный персонаж. Ещё и стилизация. Генка заглядывает в собственный телефон через моё плечо.

– А ну, не удивительно. Она ж у нас дизайнер – человек творческий. По-моему, она где-то иллюстратором… а, могу и ошибаться. Саша её зовут. А Ксюша она потому, что где-то в районе начальных курсов участвовала в институтском КВН и пела эту песню Ксюш-Ксюш– Ксюша юбочка из плюша…

Геннадий двигает своей толстой задницей слишком ловко и плавно для тела мужика, к тому же тучного. Его движения, как и привычка тоннами жрать пончики с розовой глазурью, вызывают у меня прилив брезгливости и желание двинуть ему между глаз.

– Как? Ты не помнишь? – смеётся он, продолжая петь и крутить своей паршивой задницей. – Ксюш-Ксюш-Ксюша, юбочка из плюша… русая коса! Ксюша Ксюша, никого не слушай и ни с кем сегодня не гуляй!

Я вылетаю из его кабинета, как пробка из бутылки. Не был я на том КВН. И ни на каком другом тоже – все эти мероприятия с толпами народу не для меня и ничем хорошим они не заканчиваются. Ну, только раз, может…