Виктория Колобова
Не в деньгах счастье
Глава 3
Фаина посмотрела на часы – девять утра. Сладко зевнула, потянулась в постели. Она бы еще понежилась, но захотелось кофе. Был бы дома Макс, принес бы кофе. Придется идти самой. Сегодня надо ехать к нему в больницу, навещать и кормить. Она со вздохом встала, позвонила по уже наизусть выученному телефону и заказала большую пиццу с колбасой. Прошла в кухню, налила в джезву воды, поставила на огонь. Взяла ручную кофемолку и начала крутить зерна кофе. Странный все же этот Макс. Деньги имеет, отдыхать за границу каждый год ездит, а кофеварку покупать не хочет. Говорит, что ему нравится эта мельница, он к ней привык. Мало ли к чему он привык, мало ли у него дурных привычек? Хотя он не ругается матом. Но требует от жены, как от прислуги: чистый дом, вкусный обед… Будет тебе обед, дорогой! Она достала из холодильника желе и ее тонкие губы поползли вверх. Понюхала, осталась довольна запахом ванили, поставила обратно. Мелкими глотками пила кофе, потом приготовила еще одну бадеечку и пошла с ней осматривать дом. С некоторых пор это доставляло ей удовольствие. Начала с гаража, погладила ладонью машину, улыбнулась двум канистрам: с бензином и с антифризом. Пошла в гостиную, села в кресло и задремала.
Она не слышала, как к дому подъехало такси, из которого вышел Маслов. Он с радостной улыбкой поспешил к металлической калитке, прошел мимо гаражных ворот и вдруг замер, стоя перед калиткой с ключом в руках. Он очень быстро прошел мимо гаражных ворот, но что-то показалось ему не так. Он медленно вернулся и внимательно осмотрел ворота, тротуарную плитку рядом с воротами. Окурки сигарет валялись у въезда. Улыбка слетела с его лица. Он тихо открыл ворота, зашел, включил свет и закрыл ворота. Его «Рено-Логан» темно-вишневого цвета стоял на месте. Максим вздохнул с облегчением и сел в машину. Сразу заметил, что кто-то ездил на ней в его отсутствие. Фаина не умеет водить машину. Никого другого здесь быть не могло. Осмотрел шины – прилипшие пожухлые листья. Он хорошо помнил, что машина была чистой! Еще до того, как попасть в больницу, он помыл ее у себя в мастерской и приехал домой по чистой дороге. Маслов осмотрел гараж: стены, полки, пол… С удивлением обнаружил, что канистра с антифризом протекает. Как это могло случиться?
– Ладно, об этом я подумаю позже, – решил Маслов, а сейчас скорее к Фае, к моей любимой жене.
Максим быстро вошел в дом, разулся у порога, скинул куртку и прошел в гостиную. Фаина спала сидя в кресле, рядом на журнальном столике стояла бадеечка кофе. Он подвинул второе кресло и сел рядом, любуясь ею. Фаина почувствовала его взгляд, проснулась и улыбнулась ему. После восторженных поцелуев и объятий Фаина повела его в кухню и усадила за стол:
– Изголодался в больнице? Я тебе куриный бульон приготовила, желе, сейчас заварю чай, есть лимон. Твои любимые лимоны из Абхазии. Или ты хочешь кофе?
– Я люблю тебя!
–Я люблю тебя! Я счастлива, что ты есть в моей жизни. Я так старалась, готовила, поешь! Бульончика горячего похлебай, желе поешь, вкусное!
Маслов уже в который раз сделал над собой усилие и похлебал бульон, удивившись сладковатому привкусу. Поел желе. Его начало тошнить сразу же за столом. Он не успел добежать до туалета. Сам убрал за собой, ему было стыдно перед женой и досадно. Не о такой встрече он мечтал. Только что все было хорошо, а сейчас снова эта омерзительная слабость, ноги, как ватные.
– Почему у тебя холодные и влажные руки? – испугалась Фаина, – вызвать скорую помощь?
– Нет, не надо. Сейчас все пройдет. Фая, ты давала кому-нибудь машину?
– Нет.
– Странно, мне показалось, что на ней кто-то ездил.
– Кто бы мог на ней ездить кроме тебя? Ты сильно побледнел, давай я все же вызову врача. Тебя рано выписали, ты еще болен.
– Помоги мне дойти до гаража.
– Ты сошел с ума! Тебе надо в постель, а не в гараж!
– Я уже належался в постели, все бока отлежал. В гараж!
– В таком состоянии ты собираешься куда-то ехать? Я не пущу тебя!
Маслов остановился и внимательно посмотрел на Фаину. У нее на глазах появились слезы:
– Макс, давай я вызову врача. Тебе плохо, тебе никуда нельзя ехать!
– Ерунда, это сейчас пройдет. Андрей не звонил?
– Нет. Хочешь поехать на работу? Ты посмотри на себя! Ты похож на привидение! Бледный и прозрачный! Что с тобой! Тебя рано выписали из больницы!
– Помоги мне дойти до машины, закрой за мной ворота.
Он открыл ворота, сел в машину. Хотел улыбнуться ей, но губы помимо его воли скривились в болезненную гримасу, пулеметной очередью забилось сердце, холодный пот выступил на лбу.
– Макс! Тебе никуда нельзя ехать! Я запрещаю! Не пущу!
Фаина хотела закрыть ворота, но он успел проехать и медленно поехал по Портовой по направлению к центру.
Фаина закрыла ворота, выключила свет в гараже и вернулась в кухню. Бережно поставила желе в холодильник, потрогала еще теплую кастрюльку с бульоном и оставила ее на плите.
– Почти совсем не ел! – сокрушенно сказала она, глядя на бульон в тарелке. Вылила бульон, помыла тарелку. Помыла руки. Раздался звонок. Возле калитки стоял человек с пиццей в руках, которую она заказала утром.
Глава 4
Вечером этого дня Трубников и Липкович сидели за столом в квартире Трубникова, играли в шахматы.
– Скоро зимние каникулы, – сказал Липкович, – заберешь Игоря домой?
– Конечно. Он бредит рыбалкой, но совсем не любит играть в шахматы. Сколько ни бился, не смог его пристрастить.
– Может быть, у меня получится? С самого начала надо привить любовь к «простым» позициям, чтобы участвовало мало фигур. Тогда Игорь не только поймет, но и почувствует, на что способна каждая фигура. Запомнить, как ходит та или иная фигура нетрудно. Но прочувствовать сокровенную суть каждой фигуры – это уже искусство! Одна фигура сильна в определенных ситуациях на доске и бессильна в других. У каждой фигуры свои пределы возможностей и своя судьба в каждой конкретной партии. Что-то они «любят», чего-то «не любят». Важно это не просто понять, а сердцем почувствовать. Ты его обязательно пристрасти к шахматам, а то как же он жить будет?
– Рыбалкой.
– Рыбалку я тоже люблю, но без шахмат скучно. А чем он еще увлекается?
– Собаками. Таскает котлеты и кормит всех дворняжек в округе.
– Лучше собачий корм ему купи, а котлеты сами.
– Уже купил, надеюсь, на каникулы хватит. Я бы ему и собаку купил, но Люда против. Она права, когда говорит, что все проблемы с выгуливанием собаки лягут на нее. Случается, что меня сутками нет дома, а Игорь в Аюте, дома только на каникулах. Так что пусть дворняжек во дворе кормит, проблем меньше.
– До сих пор не понимаю, как тебя угораздило ребенка взять? Нормальные короли так не поступают входя в эндшпиль.
– Я не чувствую себя в эндшпиле. Разве 62 года – это эндшпиль? Нет, это только миттельшпиль, самая середина игры. Как человек себя чувствует, так и живет.
– Тебе шах. Я уже чувствую себя в эндшпиле, хотя моложе тебя.
– У тебя слишком вредная работа, ты часто болеешь. С твоими легкими надо каждое лето в Ялте отдыхать. Тебе мат. Пошли сначала поужинаем. Такой запах жареных котлет, что захотелось есть, а потом сыграем еще.
Людмила закончила жарить котлеты:
– На гарнир толченая картошка, подливка еще не готова.
Спасибо, Люда, мы без гарнира.
– Ты за себя говори, Женя, гарнир будешь?
– Спасибо, но я лучше котлеты с горчицей и без гарнира.
– Люда, садись с нами, наверное, устала?
– Своя ноша не тянет. Я уже этих котлет напробовалась, чаю попью, посижу с вами. Как-то там Лариса Ларионова поживает, что о ней слышно?
– В банке ее счет заблокировали, в магазине продуктовом на 500 рублей обмануть пытались, – сказал Трубников.
– Как это счет заблокировали? – удивился Липкович, – это же только по решению суда…
–Дело было так. Позвонила мне Лариса, чуть не плачет. Пришла в банк, хотела деньги снять, а ей не дают, дескать, счет заблокирован. Я позвонил по своим каналам и выяснил, что по чьей-то ошибке, так и не понял по чьей, на ее счет перечислены деньги, которые ей не принадлежат.
– Но она-то здесь ни при чем, – возмутилась Людмила.
– Она ни при чем, но счет заблокировали, правда, после моего вмешательства ей деньги все же выдали. Но мне пришлось понервничать. Я тоже сильно удивился. И этот Дыкин – журналист. Он тоже находился в это время в банке со своей неразлучной камерой. У Ларисы слезы на глазах, губы кусает, чтобы не расплакаться, а он рядом стоит и фотографирует ее. Господи, надо же было ему оказаться в это время и в этом месте! Ларису жалко. Все у нее не так, все что-то с ней случается.
– Будет не так, если муж умрет. Это вам мужчинам ночью в пустой квартире спать не страшно. Стадо грабителей по квартире пройдет, даже не проснетесь. А я, когда одна остаюсь, каждого шороха пугаюсь. Где-нибудь дверца шкафа скрипнет, мне уже страшно. Вам этого не понять. Почему Василий так рано умер? Неужели нельзя было спасти?
–Нельзя. Гипертонию не лечат, а у него и мотор барахлил. Уже два инфаркта перенес, третьего не выдержал. Хороший был человек. Помянуть бы его. Коля, у тебя водка есть?
– Нет.
– Как это нет? – возмутилась Людмила, – а это что? – она достала из холодильника бутылку и поставила на стол.
Липкович посмотрел на бутылку, на Людмилу и задумался.
– Это кагор, – сказал Трубников, – откуда он у нас?
– В воскресенье в церкви была, там и купила. Он лучше водки.
– В магазин идти уже поздно. Хочется у тебя реванш взять. Давай кофе туда возьмем, будем пить кофе и играть?
Они ушли в комнату, продолжили играть в шахматы.
– Почему они не захотели пить кагор и кушать гарнир? Толченая картошка такая вкусная! – грустно вздохнула Людмила и начала мыть посуду.
Сыграли вничью. Липкович уехал. Трубников накинул пальто и ушел на лоджию курить. Приближалась полночь. На небе ни звездочки, темно, ветрено. Дверь открылась, на лоджию вышла Людмила с кричащим телефоном в руках.
– Ни днем, ни ночью покоя нет, – сказала она, ушла в квартиру. Трубников удивился, увидев номер телефона Ларисы.
– Николай Федорович, меня арестовали по подозрению в убийстве, я в отделении полиции.
Трубников несколько минут молчал, приходя в себя от услышанного:
– Я сейчас приеду.
Оделся на ходу и, не попрощавшись с Людмилой, уехал. Гараж рядом с домом, не надо далеко идти. По пути позвонил Виктору:
– В твоем отделении арестовали Ларису Ларионову, что происходит?
– Убийство. Я сам удивился, но иначе поступить нельзя. Может быть, мы не будем брать ее под стражу, возьмем подписку о невыезде, но уголовное дело уже завели. Сегодня вечером ее машина в районе Ростовского моря умышленно столкнула в воду другую машину, есть свидетели. Утром начнут работать водолазы. Личность погибшего водителя еще не установлена. Я понимаю, что она вдова Ларионова, но в сложившейся ситуации должен допросить ее.
– Я знаю Ростовское море, это надо было очень постараться, чтобы столкнуть в воду машину! А водитель погиб?
– Люди из расположенного неподалеку кафе прибежали сразу. Светили фарами машин, хотели помочь, если бы он вынырнул. Они сказали, что машина Ларионова осознанно совершила наезд, что это не было случайностью.
– Я сейчас приеду.
***
Фаина включила свет во всех комнатах на первом и на втором этажах. Она плакала и рассказывала по телефону Чумакову, что Макс приехал сегодня в одиннадцать часов, немножко поел и сразу уехал на работу. До сих пор не вернулся! Чумаков объяснил, что Макс не приезжал сегодня на работу.
– Мне страшно за него! Он очень плохо себя чувствовал. С ним, не дай Бог, что-то случилось! Найди его!
– Конечно, я сейчас обзвоню всех друзей и знакомых, хотя, если он сказал, что поехал на работу… Господи помилуй! Наверное, надо обзванивать больницы. Зачем ты отпустила его, если он был еще плох? Ладно, не будем паниковать. Я начинаю обзванивать всех, а ты поезжай в полицию, напиши заявление, чтобы они тоже начали его искать.
– Его телефон вне зоны досягаемости. Нет, поедем в полицию вместе, я боюсь одна. Я сейчас приеду к тебе!
– Не надо приезжать, а вдруг Макс сейчас вернется домой? Я сам приеду к тебе.
Чумаков приехал к Маслову домой. Фаина была в истерике. Он обзвонил всех друзей и знакомых. Обзвонил больницы и морги, увы, тщетно. Чумаков и Фаина приехали в отделение полиции. Заявление у них приняли, но сказали, что вдруг он утром сам объявится? Надо подождать.
