Виктория Безрукова
Проблема не смерть
– Полтора, – Рябов сел напротив.
– За-ва-лись.
– Лучше скажи, какой кайф летать эконом-классом, когда в состоянии купить себе личный самолёт и не париться о времени?
– Ровно такой же, что и иметь молоденькую МК-фалку в водителях, вместо нормального мордоворота. У всех свои фетиши.
– Твоя правда. Иметь её интересней, чем мордоворота.
Алексей возмущённо цокнул языком.
– Белый русский без ликёра и смесь номер два4. Это всё, – не успел подошедший официант открыть было рот, как Рома уже сделал заказ.
Тот сразу испарился.
– У меня для тебя, оболтуса, подарок есть, – Григорьев полез в винтажный портфель, какие бывают у собирательного образа инженера.
– Погоди, Лёх. Я хотел поговорить по поводу проекта.
– Чё?
– Не думаю, что справлюсь, понимаешь… Как бы… Мы сделали прорыв в науке. Огромный. Помнишь, как горели?
– Ты чё, съехать решил?
– Да как сказать. Сгорел скорее.
– Чего это?
– Ты ведь осознаёшь, что происходит вокруг? В нашем городе, в мире вообще. Мы сильно напортачили с…
– С тем, что создали стабильную форму препарата, но не смогли решить задачку с выявлением ошибок ДНК. Привет мировой рак. И теперь всем приходится торчать на химиотерапии каждый день. Ты об этом?
Рябов замолчал. Последние несколько десятков лет осознание съедало его изнутри, а друг говорил об этом легко и непринуждённо. Будто Рома собственноручно затянул петлю на шее человеческого здоровья. Именно из-за чувства вины перед людьми и причастности к перенаселению планеты Тимофеев несколько раз совершал попытки суицида. И каждый раз на последних секундах срабатывал природный инстинкт самосохранения.
Резкая пронзающая боль в руке вырвала его из размышлений. Рябов уставился на мерно покачивающийся пустой шприц, игла которого до основания находилась внутри предплечья. По телу быстро разлилось тепло.
– С праздником! – Алексей широко улыбнулся, схватил сервировочный нож и воткнул в шею друга.
Время замедлилось. Биоинженер машинально взялся за рукоять ножа. Вместо крика его рот беспомощно открывался и закрывался, подобно рыбе – идеальное дополнение к глубоководному интерьеру ресторана. Рябов попытался вытащить нож, но руки не слушались.
– Так вот, о подарке. Наш проект, – Григорьев закинул в рот шарик трюфельного десерта в шоколаде, – завершился. И завершился, не много не мало, абсолютным успехом!
Мозг отключаться не собирался. На удивление крови не было, но адская боль сбивала фокусировку на происходящем.
– Отныне, друг мой…
Вальяжно взяв салфетку со стола, Алексей накинул на инородный предмет, торчащий из шеи друга, и выдернул его. Кровь разово брызнула на ближайшего посетителя, от чего тот, кажется, закричал. Наконец-то люди начали обращать внимание на задыхающегося Рябова. Панику в зале остановила поднятая рука Григорьева.
Ожидаемая алая лужа из пробитой артерии так и не появилась. Невыносимое жжение в области шеи постепенно стихало. Ничего непонимающий Роман уставился на собеседника.
– Ты бессмертен. Круто, да?
***
– У вас десять минут.
– Понял.
Деловитая медсестра в белом комбинезон вышла из палаты, захватив корзину каких-то бутылочек, тряпок и ваты.
Яркая, слишком стерильная палата имела скудную палитру: металлическая ортопедическая кровать, такие же кресло-качалка у окна и стул для посетителей. Белая постель, белые шторы, белые декоративные подушки и покрывало. Белый пол. Белый потолок. Белые стены. Белый, белый, белый – цвет забытой смерти. На тумбочке возле ростового зеркала лежала гора книг в белых обложках.
Посетитель прошёл от двери до кресла и сел. А вот и разнообразие цветовой гаммы – его изумрудный брючный костюм смотрелся в помещении слишком инородно. Головной убор из золота подобно плющу обвивал всю черепушку, обрамлял линию носа и в уголках губ переходил на золотые зубные накладки. На ум пришло только «лицевой экзоскелет».
– Кира, как Вы? – инвестор звучал мягко и убаюкивающе.
Пожилая женщина дернулась, но приоткрыла глаза. Серые и холодные. Совсем как тогда. Биогеронтолог улыбнулась:
– Ещё жива, – губы не дернулись, словно сейчас ей управлял незримый чревовещатель с механическим неприятным голосом.
В горле женщины торчала трубка – единственный вариант организма продолжать функционировать. К сожалению близких, Кира была приверженцем обычного человеческого существования. Таких ещё называли «дэзами»5. Нет, против бессмертия она не выступала (и даже наоборот, старалась найти способ его достижения), но вариант пребывать в молодости с вынужденным обязательством каждодневной химиотерапии её не интересовал. Однако от чего бежала – к тому и пришла. Ближе к концу жизни у неё нашли рак легких, горла. Так что лечиться цитостатическими препаратами всё равно пришлось.
– Бессмертие достигнуто, – инвестор посмотрел на исколотые ослабевшие руки женщины.
Прямо сейчас по трубкам в её организм поступает очередная доза каких-то лекарств.
– Удивительно, но помогла биомимикрия. Ваши ребята как-то прокачали оборудование и нашли в геноме некоторых животных, способных к регенерации конечностей, что-то на подобии «резервной копии» информации о молодости и здоровом состоянии. Прямое репрограммирование такой взрослой клетки в стволовую при помощи азацитидина6 помогло откатить её назад с возможностью восстановления. Даже утерянное зрение или язвы органов больше не проблема.