Виктория Беляева
Верни мою жизнь
Глава 2. Бывших близких не бывает
21.08.2023
Ксана остановилась в коридоре. Каждый раз, проходя мимо антресоли, она чувствовала, как сердце барабанит майским ливнем по стеклу. Несмотря на свежий ремонт, модные люстры и замшевый п-образный диван в гостиной, папа не решился разрушить маленькую кладовую. Ни ремонтники, ни гости не понимали, зачем оставлять в современной жизни атрибут прошлого. Никто, кроме родителей и Ксаны, не мог оценить силу этого места. Хранилища детства.
Чайник засвистел, приглашая к завтраку.
– Мам, ночью письмо увидел из Ди Эль Ди. Они хотят знать, когда мы отправим документы. И оплатим. Ты им ничего не сказала, да? – Петя заставил вздрогнуть и снова нырнуть в проблемы.
– Извини, Труш, забыла я про колледж. Сегодня напишу, что в этом году ты не приедешь. Да и на следующий, думаю, тоже. – Ксана стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Слёзы могли подтолкнуть сына к осознанию, что его обучение в Лондоне закончилось навсегда.
– Понятно, мам. Эшли расстроится, конечно… Кто теперь поедет на конференцию? Вряд ли Марк выступит лучше меня. А Зуи теперь как? Кто ей поможет рюкзак таскать, когда она снова упадёт со скейта? – воспоминания Пети лились рекой.
Этот поток вырвал Ксану из равновесия и завёл бормашину вины за рухнувшие мечты старшего сына. Теперь ему придётся окунуться в атмосферу районной школы. Пусть и знакомой ей, но чужой для эрудированного тринадцатилетнего мальчишки.
– Давайте сегодня сходим в школу, посмотрим, есть ли места. Если возьмут, узнаем, кто у вас классные руководители. Вдруг Ирина Анатольевна ещё работает и не бросила идею перевоспитать подрастающее поколение. – Ксения достала из холодильника сыр и клубничное варенье. Мамино. Больше года стояла банка, ждала её и мальчишек.
– Это кто? – Петя рыскал по полкам голодным котом после недельного отсутствия дома.
– Учитель географии. Не ищи, ореховой пасты нет. И хлопьев твоих любимых – тоже. Бери тосты и сыр. Позже сходим в гипермаркет: видела рекламу, что в трёх кварталах от нас открылся.
– Мам, и бутер тоже канул в Лету? Эх, сэндвичево время… Рыбки тоже нет?
И рыбу, и твой любимый вок с креветками отложили до неизвестных времён, сынок.
– И рыбки тоже. Могу сварить манную кашу с изюмом. Ну, что завис? Как готовила, когда родился Ник. Помнишь, по воскресеньям? Ничего полезного, но вкусно. – Она потянулась за любимой ещё со школьных времён кастрюлькой. С клубничками по бокам и грибочками на крышке.
Вспомнила, как выменяла свою коллекцию фантиков на этих дубовиков. Ради мамы, у которой крышка потерялась, когда переезжали на дачу. Может быть даже кто-то из местных мальчишек стянул, когда захаживал позвать Ксюшу погулять. Теперь понимала, что не она их приманивала, а аромат пирогов с яблоками, вкуснее которых пробовать не приходилось.
– Ладно, давай кашу. Только как тогда, с кусочком сливочного. – Петя с тоской вздохнул и снял очки. – Новые «Гуччи» контрастировали с простотой стола. – Знаешь, мне лучше очки взять попроще, вдруг эти поцарапаю, жалко будет. Теперь такие не купим.
– Хорошо, конечно. Если оптика в соседнем доме не закрылась, обязательно сегодня закажем.
Ксана большим усилием запихивала эмоции глубже, понимала, что тяжелее всего придётся Пете. Сын успел откусить кусочек импортной жизни, в отличие от младших. Она огорчалась, перебирая его поездки в Европу и Америку, ночную болтовню с друзьями из разных уголков такого интересного мира, который сжался в серую точку города её детства.
Очнулась, когда закидывала чайную ложку масла в горячую, пахнущую ванилью кашу. Сварила по памяти, видимо, генетической. Как бабушка, когда они оставались на даче с ночёвкой, пока папа принимал экзамены, а мама помогала ему готовить концертную программу к выпускным.
– Готово, держи. Если захочешь добавку, возьми сам, только ребятам оставь. И вещи надо до конца разобрать, посмотреть, не мала ли форма. Хотя… Какая форма? Надо узнать, есть ли она вообще здесь. – Ксана стянула волосы в хвост резинкой школьных времён, найденной в комоде, и, выйдя из кухни, снова замерла под антресолью.
Когда-нибудь ей придётся или захочется самой открыть этот волшебный ларец детских воспоминаний. С коньками, рукописными анкетами и первой валентинкой. Но не сейчас, точно.
Свежеперетянутый диванчик в её бывшей комнате приютил спящего Павлушку. Родители постарались: пока Ксана отсутствовала, всё осталось на прежних местах, лишь освежили ремонт пару лет назад. Музыкальные грамоты и кубки на верхней полке выпячивали родительскую гордость. Даже первая Барби в юбке-ламбаде из косой бейки и мишка с говорящим сердцем продолжали жить на подоконнике. Вещицы, раньше казавшиеся чем-то значимым, стали просто игрушками из параллельной вселенной.
Время не останавливалось ни на секунду. Казалось, что дни, воспоминания, надежды той юной девочки стёрлись в памяти, но родной дом возвращал по крупицам всё на свои места.
Счастливая улыбка с выпускной фотографии в белой резной рамке отзывалась теплом и грустью. Ксана тогда ещё не знала, что привычный уклад резко изменится и поезд умчит её, юную, в разноликую, яркую столицу.
– Мам, я гулять хочу. – Павлушка резко откинул одеяло и запрыгал на диване.
Была бы жива хозяйка квартиры, распричиталась бы, что внук ноги переломает, голову свернёт или диван, великую ценность, сломает.
– Беззубик, пожалуйста, не прыгай. Там спинка раньше на двух болтах держалась, дед несколько раз чинил, но мало ли. Давай позавтракаем и пойдём в школу. Документы надо подать, познакомиться с учителями. Петя уже поел, наверное. Ника тоже будить пора. – Ксана сковала непоседу в объятиях и оба затихли.
То, чего ей так не хватало – любви и поддержки, теперь обретала только в них, своих детях. Совершенно разных и удивительно похожих, родных и местами колючих.
– И на качелях обязательно покачаемся. И на лестницу ту страшную с паутиной залезу. – Пашка оживился и накрутил на палец мамин локон. – Знаешь, я вчера девочку видел…
Ксана не сводила взгляд с сына. Он единственный беззаботно радовался любому событию. Казалось, совсем не вспоминал об отце. Винила. Винила себя, что не сдержалась и крушила спальню, когда ушли кредиторы мужа. Выла от боли, несправедливости и проклинала за его бездушную слабость. Не сразу заметила, что в приоткрытую дверь за ней наблюдали маленькие, но смышлёные глаза. Теперь же они светились идеей узнать, где живёт девочка в красном платье в белый горошек. И жениться. Завтра или после линейки.
Тяжёлая металлическая дверь привычно скрипнула и эхом отозвалась по коридору. Всё обновилось. Казалось, ничто не связывало Ксану со школьной жизнью. Бетонный пол, похожий на мозаику, обрёл мраморный рисунок керамогранита. Голубые масляные стены облачились в современные светло-кремовые. Лишь раздевалки с теми же витиеватыми решётками остались на своих местах.
– Вы к кому? – усатый охранник совсем не был похож на полноватую вахтёршу из школьного детства Антонину Палну.
– Мы к директору, оформляться. – Ксана взглянула на потолок. Лампы поменяли, следов от празднования последнего звонка не осталось.
– Паспорт давайте. И бахилы оденьте. – Бывший вэдэвэшник, судя по рукам, протянул голубые комки.
– Не оденьте, а наденьте. Так правильно по-русски, – недовольно отбарабанил Петя.
– О-о-о, пацан, таких тут не любят! Грамотей, тоже мне. – Охранник, поморщившись, взглянул в распахнутый Ксаной документ.
– Петь, нехорошо… – Нахмурившись, Ксана бросила охраннику «извините».
Они шли по пустому коридору. Ребята непривычно хранили молчание, но в голове Ксаны шумело многоголосье школьной перемены. Казалось, она чувствует запах солянки и какао, что тянулся из столовой. Ещё немного и, подхватив под локти Машу с Настей, рванёт за чаем с булкой. Но нет, за филёнчатыми дверьми кулинарной мекки таилась тишина.
Ровно два пролёта по двенадцать ступенек отделяли семью от кабинета директора. Последний раз Ксана побывала там после выпускного. Инга Алексеевна отдала характеристику для вуза и на прощание крепко обняла любимую ученицу. Запах терпкого «Пуазона» стал финальной школьной точкой.
Справа на стене золотом отливала табличка со знакомыми инициалами: И. А. Зайцева. Ксана мгновенно ожила, шумно выдохнула и толкнула дверь.
Молодая секретарь нехотя оторвалась от мобильника и хлопнула рукой по столу.
«Не вовремя», – считалось на лицах обеих.
– Добрый день, мы к Ирине Анатольевне. Нам документы подать. – Неожиданно Ксана снова разволновалась. А если она меня забыла? Сколько лиц сменилось за двадцать лет. Мы, конечно, были чумным классом, но дети сейчас намного шустрее.
– Подождите минуту, узнаю. – Секретарь старательно отхлопала недовольство наращёнными ресницами и театрально закатила глаза. Ксана разглядела на бейдже: «Александра». Аристократическое имя не вязалось с внешностью кричаще яркой блондинки с красными кольцами в ушах. Ей бы стоять за прилавком и объявлять, что «у нас весь хлеб свежий».
Ожидание тянулось, Ксана перебирала ручки сумки, сбивчиво считая про себя до десяти. Волнение снова захватило и отозвалось дрожью в пальцах.
– Заходите. – Секретарь распахнула дверь и прогарцевала к рабочему столу.
– Ирина Тольна, здравствуйте, – Ксана по старой привычке проглотила отчество. Сыновья поддержали тихим «здрасьте».
– Ксения… Любимова? Ксюша, ты… Как здесь? Почему? Как я рада тебя видеть! Это твои мальчики? Проходите, проходите, садитесь. Какая неожиданность! – Бывший классный руководитель впечатала очки в переносицу, отложила бумаги и оживилась от неожиданной встречи с бывшей ученицей.
– Ирина Анатольевна, узнали! Столько лет прошло. Я сомневалась, что вспомните. – Ксана отодвинула стул, посадила Павлушку и кивнула мальчикам. – Извините, что беспокою… Мне помощь нужна.
– Ксюша, ты что! Как не узнаю? Ты о чём говоришь? Ваш шальной одиннадцатый «А» до сих пор все помнят. Ну, все, кто остался работать. А Света Евдокимова теперь биологию преподаёт. Ты садись, садись. – Директор суетливо засеменила к двери.
Из приёмной доносились звуки сбора урожая на «ферме». Их остановила требовательная речь Ирины Анатольевны – она выглянула в приёмную.
Ксана осмотрелась. Привычного красного ковра длиной в девять шагов с протоптанной дорожкой не было. Вместо него лежал свежий ламинат с белёсым оттенком. Шкаф с кубками и наградами, которым гордилась прежняя хозяйка школы, тоже безропотно исчез. На замену пришёл современный купе с зеркальными вставками. В одной из них Ксана разглядела яркий румянец. Поругала себя, что уже взрослая женщина, а с эмоциями совладать не может.
Мальчишки перешёптывались. «Культурный шок» в действии. Это вам не московская гимназия, да ещё и частная. Виталику важно было определить вас в элитную, так искал… А сейчас что, не надо? Ладно, придётся привыкать, детки.
– Мам, это точно кабинет директора? Маленький такой. У Германа Андреича раз в пять больше. И компьютер здесь старьё, – Петя фыркнул.
– Трунь, у вас и школа раз в пять побольше, а это обычная.
– Надеюсь, тут кормят нормально. – Никита сложил руки на столе и сверху водрузил подбородок.
– Не переживай, булки с изюмом самые вкусные в городе. – Вернувшаяся Ирина Анатольевна потеребила его по макушке. – Ксюша, ты рассказывай, надолго приехала? Я на похороны к твоим не попала, прости, в отпуск уходила. Но наши говорили, что у тебя всё хорошо. Дом в Москве, машина, мальчишки-умники. – Она поправила «ракушку» каштановых волос и опустилась в кресло.
– Часы, часы же наши! До сих пор работают? – Ксана оживилась, когда увидела подарок, который вручили прежнему директору на выпускном.
– Да, Инга Алексеевна не стала их забирать: сказала, что они – часть истории школы. И напоминание о ваших проделках, – Ирина Анатольевна рассмеялась и скованность стала отпускать обеих.
– Ну что сказать, обстоятельства изменились, пришлось вернуться. Теперь с мальчиками живём здесь. Мне их в школу нужно пристроить. Возьмёте? – Ксана опустила руку в карман и нервно покрутила монету. – Извините, сыновей не представила. Это Пётр, Никита и Павел. – Старшие взглянули на неё, на директора, чуть выпрямились.
– Ксю-ю-юша! Как же так? – Та смотрела на братьев. Радость встречи сменилась растерянностью.
– Так уж случилось. Это долгая история, давайте как-нибудь в следующий раз расскажу, – Ксана сглотнула и застыла, боясь расплакаться.
Дверь распахнулась и в кабинет, стуча каблуками, вошла секретарь, поставила поднос с чаем и конфетами на край стола. Развернулась, поправила донельзя короткое бордовое платье и вышла.
– Не обращай внимания, брат отдал младшую дочь на воспитание. Пока непонятно, поддаётся ли она хоть какому-то влиянию. – Неловкость уловили старшие мальчишки. Хихикнули и стянули по конфете.
– Это точно не Москва. Там каникулы, а здесь и летом воспитывают. – Никита забегал взглядом по потолку.
– Тебя и на зимних можно было бы оставлять, – не сдержался Петя.
– Мальчики, тс-с-с, все шутки дома. Ирина Анатольевна, я всё понимаю, это неожиданно и для нас. Но выхода нет, мне ещё надо работу искать, а школа рядом с домом. Мальчишки сами смогут ходить. Я бы в папину отдала, но далеко ездить. Вы не переживайте, они не хулиганы. Петя – победитель олимпиад, наша гордость, в гимназии учился. Как и Никита, который не отстаёт, почти все пятёрки. А Павлик в первый класс идёт. Читать, писать умеет. Не блестяще, но мы стараемся.
– Я стихи знаю. И книжки читаю. – Младший заёрзал на стуле.
– Молодец! Сразу видно, славные мальчики. Возьму всех! Разве могу отказать? Главное, чтобы вам у нас понравилось. – Беглого взгляда хватило понять, что ребята – сорта клубники из премиум-магазина, случайно попавшей в супермаркет у дома.
– У нас выбора нет, да и у вас плохо быть не может. – Ксана понимала, что ждёт мальчишек в этой школе, но более подходящего варианта не видела. Тут они будут хотя бы в надёжных руках, под присмотром Ирины Тольны. Надо подумать, как помочь им адаптироваться. Пете, конечно, тяжко придётся. Ник харизматичный, быстро привыкнет. Павлик – не Санька-Ракета, в конце концов. Она часто вспоминала соседского мальчика, от которого из-за гиперактивности сбегали все репетиторы. Когда его мама отчаянно пыталась найти очередного педагога, Ксана не смогла не откликнуться. Всего через несколько месяцев мальчик с радостью ходил на подготовку и спокойно высиживал по несколько часов.
Повисшую паузу прервала Ирина Анатольевна:
– Ксюш, ты же пед закончила? К нашему центру сад прикреплён, как раз в котором твоя мама работала. Там есть место воспитателя, могу помочь. Как раз никого не могу найти. Пойдёшь? Группа, правда, коррекционная, тяжёлая. Но там заведующая подумывает на пенсию уходить, место освободится. Освоишься, повышу. Всё равно толковых больше нет. Зарплата будет побольше.
– Ой, Ирина Анатольевна, спасибо большое! Я пока и не думала куда идти, но согласна. Правда, спасибо… Не могла представить, что так сложится. – Первый раз за последние недели Ксана не сдержала боль, что рвала изнутри. Обычная человеческая забота от классного руководителя вернула хрупкое чувство опоры.
Встреча оставила след у всех. Охранник запомнил всезнайку и пообещал без сменки не пускать. Даже в сентябре, когда ещё нет слякоти и луж. Ирина Анатольевна провожала взглядом через окно Ксану с сыновьями. Чувствовала, что комок боли пульсировал в сердце Ксюши Любимовой. Звёздочки. Надежды школы.
Павлик привычно радовался всему. Начиная от расчерченного цветными мелками школьного двора до кабинета будущего первого «А», пусть и с повидавшими не один выпуск партами. Никиту интересовал лишь класс информатики и наличие молодого педагога, умеющего работать на 3D-станках. Петя оценил уровень школы по стенду с результатами олимпиад прошлого года на слабую тройку. Но впечатлился теплицей за стадионом: отряд энтузиастов-биологов выращивал там зелень для школьных обедов. До дома мальчишки шли удивительно спокойно, лишь Павлик эмоционально переживал происходящее.
– Мам, а моя учительница красивая будет?
– Ирина Анатольевна сказала, что молодая и ребята её очень любят.
– А у тебя какая была? Тоже красивая?
– У меня, Павлуш, была пожилая и очень добрая. Нина Сергеевна усмиряла даже самых жутких хулиганов. Мы с ней летом в походы ходили, а по праздникам она устраивала «огоньки».
– Огоньки? Это салют что ли? – скучающий Никита оживился.
– Нет, это так раньше праздники назывались. Каждый приносил из дома что-то вкусное, и мы делали общий стол. Пили чай, играли в «Море волнуется раз» или «Сломанный телефон».
– Скукота, конечно. – Петя, избалованный вечеринками у друзей, не оценил советских развлечений.
– Подождите, а как же наши семейные посиделки? А «Монополия»? Лото же вам нравилось? Нравилось… – Ксана запнулась, но тут же продолжила, стараясь скрыть замешательство. – В такое ещё мои родители играли по воскресеньям. Во дворе собирались и взрослые, и дети и резались до темноты. Ставки делали, по копейке.
– Вы на деньги играли? Как в казино?! – Петя закричал так, будто поймал мать за руку на преступлении.
– Трунь, не настоящее, конечно. Так, соседского масштаба. Тот, кто выигрывал, покупал детворе карамельки.
– Вот вам фартило! – Никита обычно без особого энтузиазма садился играть в настолки, но в процессе азарт его захватывал. – Нам тоже так надо.
– А «Крокодила» помните? Как смеялись, да? Надо бы возвращать традиции. Переезд – не повод от них отказываться.
– Давай ещё «Дженгу» или ту игру, со спагетти, купим? – Павлик любил посиделки с играми, особенно, когда ему поддавались.
– Конечно, купим. Знаете, у каждого поколения свои развлечения. Что-то пропадает, что-то остаётся. У детей всё должно быть лучше, чем у родителей. И игры тоже.
– Это что, у моих детей игрушки будут лучше, чем у меня? А можно мне их сейчас? Я немножко поиграю и потом отдам? – Павлик подпрыгнул от радости.
– Обычно мужчины этим и занимаются. Покупают детям, но сначала играют сами. Так что у тебя есть все шансы. – Ксана обняла Павлика за плечо. – Осталось подрасти, выучиться, жениться, ну и детей родить…
25.08.2023
Ксана шла по дорожке, знакомой с детства, шуршала первыми яркими листьями. Когда-то соседний двор на четыре года стал родным. Через него мама каждый день водила её в детский сад номер три. Не самый лучший в городе, но тогда никто не выбирал по крутости и условиям, не искал «золотую» воспитательницу. Близость к дому решала всё.
Через тридцать лет Ксана повторила маршрут, но уже в новом статусе. Теперь готовилась воспитывать она. Не обычных, шустрых и озорных ребят, а тех, кому с рождения достался билет со сложными диагнозами. Она никак не могла разобраться, что будоражит больше: ответственность за этих детей, которая ляжет на плечи и сердце, или то, как её жизнь закольцевалась.
Ксана возвращалась туда, где готовили вкуснющую запеканку со смородиновым киселём по мнению авторитета младшей группы Сашки Белого. Там когда-то мама Ксаны трудилась музыкальным работником. Организовывала праздники, вела занятия и могла расшевелить молчунов.
Сад давно преобразился. Из блёклого советского превратился в яркий и современный. Домофон, свежие детские площадки совсем не пересекались с её воспоминаниями.
Каждый шаг давался труднее. Повезло, что в такую рань на улице было безлюдно и никто не видел, с каким усилием она проходила последние метры по территории сада.
– Аглая, не шуми, моя сладкая. Мы же в садик идём. Сегодня тебя ждёт новая воспитательница. Говорят, хорошенькая. – Женщина в ярко-красном спортивном костюме вкатила коляску на ухоженную территорию.
– А кася? Кася булит? – Девчушка в шапочке с розовыми помпонами и ветровке с единорогами неловко сучила ногами.
– Сейчас узнаем. Надеюсь, воспитательница на месте, иначе я опоздаю. Ты веди себя хорошо, слушайся обязательно. У Дани больше робота не отбирай, ладно? Попросим такой же у папы. Может, найдёт, – мама девочки говорила и перекидывала конфету от одной щеки к другой.
Ксана остановилась у веранды. Когда-то она там гуляла, получала от Сашки первые, сорванные с клумбы, бархатцы и обещала выйти за него замуж. Он наверняка стал поваром, чтобы быть поближе к еде, и скорее всего, пару раз – отцом. Уже тогда его пухлые щёчки выгодно подчёркивали конкурентное преимущество – маму, которая работала в топовом ресторане города.
Детский смех выдернул Ксану из воспоминаний. Достала телефон – шесть пятьдесят. Через десять минут начнётся рабочий день.
Они встретились у входа. Ксана машинально открыла дверь и пропустила женщину с коляской вперёд. Та привычным движением припарковала транспорт, расстегнула ремни и подхватила девочку. Разошлись в разные стороны: Ксана по памяти завернула к медсестре, чтобы отдать последние документы.
Ну что, Ксения Вячеславовна, с первым рабочим днём! Ксана задержалась на секунду перед зеркалом, улыбнулась и более уверенным шагом поднялась по ступенькам.
Дверь в группу «Светлячок» распахнулась, оттуда доносился знакомый смех. Девочка, с которой Ксана вошла в здание, оказалась её подопечной. Она сидела на лавке, и одного взгляда хватило, чтобы понять – рваные движения кричали о диагнозе. ДЦП.
– Аглаюшка, давай переобую. Пожалуйста, посиди спокойно, я правда тороплюсь. Обещаю, что заберу после обеда, милая, но сейчас мне нужно бежать. – Женщина раскраснелась, расстегнула и спустила с плеч куртку, но продолжала говорить спокойно, застёгивая замки на высоких ботинках дочки.
– Люлю тия. – Малышка чмокнула маму в макушку и обняла. Обе замерли.
– Здравствуйте, меня зовут Ксения Вячеславовна. Я ваш новый воспитатель, – Ксана не сразу решилась нарушить нежный момент.
Женщина резко развернулась и немое молчание уволокло их в воспоминания.
***
01.10.1999
Школьные задворки. Крик. Глухие удары. Маша повержена и прямым попаданием отправлена в лужу.
– Ещё раз сядешь с ним, будешь всегда так валяться. Усекла? – Верка стерегла Витьку и не подпускала к нему никого.
– Да в чём я виновата? Меня Ирина Тольна сама к нему посадила. – Маша, которую в классе два года не принимали, всхлипывала и вытирала ладонью тёмную струйку с разбитой нижней губы.
– Смотри, я тебя предупредила! – Верка замахнулась и ударила её в бок модным ботильоном с золотой пряжкой от «Ле Монти». Острый носок попал между рёбрами. Маша съёжилась и застонала.
– Вера, прекрати! Что ты творишь?! – вовремя появившаяся Настя предупредила новый удар. – Матери всё твоей расскажу!
– Ну и катитесь! Но помни, з-зараза! – та пригрозила кулаком и рванула за угол школы.
– Поднимайся, давай помогу. – Настя подала Маше руку. – Как ты теперь домой пойдёшь? Не вздумай никому рассказать, Веркина мать в роно работает.
– Что за крик? Что случилось? Кто тебя так? – подбежала и, запыхавшись, выпалила Ксюша.
– Кто ещё может быть? Верка, конечно. – Настя пыталась лопухом стереть грязь с ветровки Маши.
– Так, пойдёмте ко мне, отмоем её, приведём в порядок. Домой в таком виде нельзя. – Ксюша подхватила сумку неприметной до этого момента одноклассницы.
Маша боялась проявиться, показать себя настоящей, весёлой, обаятельной и далеко не глупой. Возможно, Верка первой заметила то, что Маша не выпускала на волю. Не зря же устроила бойню.
За пару часов девочки узнали о новенькой больше, чем за время, проведённое в стенах школы. «Чумная троица» стала неразлучной на оставшиеся учебные годы. Дружбу закаляли разочарования с ночными рыданиями, успехи и победы, первые признания в любви и клятвы.
***
Школьные подруги стояли друг напротив друга и не решались произнести хоть слово. Маша даже без длинных русых волос и с обаятельным в округлостях весом не растеряла очарования. Она осталась тем же Мышонком, а Ксана – Люксом. Разве что стали чуть старше.
Доли секунды отделяли их от крепких объятий и слёз. Рядом снова стояла Маша, её близкая Маша, пусть и после долгого перерыва, с которой можно делиться всем, а уж болью разрушенного брака… Трещинка, которую Ксана с мужем не разглядели, чтобы оценить серьёзность последствий, постепенно разрослась. Каждый углубился во что-то своё, отдалился, перестал быть частью общего и важного. Со всем этим грузом Ксана в одиночку пока справлялась неважно.
Группы начали наполняться звонкими голосами и всхлипываниями из яслей. Подругам пришлось вспомнить о будничных заботах, и они разошлись по делам с ощущением какой-то детской радости, случающейся в новогоднюю ночь.
Первый день пронёсся ураганом. Ксана знакомилась со своими подопечными. Неповторимыми. Уязвимыми. К каждому старалась подобрать индивидуальный ключик, раскрывала их ларчик с особенностями. Кто-то неплохо владел конечностями, как Аглая. А кому-то, как Андрею, с удалённой после рождения опухолью, нужна была постоянная помощь. Несмотря на удачный исход, руки-ноги плохо работали и простое действие – взять игрушку – мальчик не мог выполнить в одиночку. Его сестра, Леночка, после колледжа специально попросилась нянечкой именно в эту группу, чтобы поближе быть к брату. Она ловко управлялась с обязанностями и делилась с Ксаной секретами, чем каждого из ребят можно увлечь.
После обеда Ксана вышла из сада и выдохнула. Прокручивая моменты рабочего дня, не заметила, как добралась к пункту интернет-магазина. Примерила пять пар джинсов, в итоге выбрала те, что не сковывали движения и хорошо тянулись, пусть и немного полнили её сорок восьмой. Теперь для работы нужны были другие критерии. Не «Том Форд», но вроде сели, для сада самое то. Надеюсь, хотя бы полгода поношу. Ну что, Ксана, знакомься – это бюджетный Китай. Бюджетный Китай – это Ксана. Вам теперь нужно дружить. Поздравляю, – хихикнуло в голове после списания денег с карты. В аптеке забрала витамины для мальчишек. После решила не искушать судьбу – сыновья подозрительно долго не звонили – и решительно прошла мимо обувного, но в супермаркет всё же заглянула. На кассе поймала себя на мысли, что заимела новую привычку – складывая продукты, сразу же высчитывать сумму.
Около дома оказалась уже в половине седьмого. Поднялась, повернула ключ и толкнула дверь. Скинула туфли. Ноги стонали от усталости, забыли, что такое проводить много часов в заботе о маленьких детях. Пусть всего восемь в группе, но каждый требовал особого внимания. Где-то в глубине квартиры раздался шорох. Поставила пакеты с продуктами на пол, опустилась на пуфик. К шороху присоединился шёпот. Это был знак. Знак того, что её мафиозная группировка что-то натворила.
– Мальчики, вы не видели мои мокасины? Утром не нашла. Куда их могли убрать? Мальчики, ау! Кто разбирал серый чемодан? В нём обувь лежала. – Ксана с усилием и вздохом глубокой пенсионерки поднялась.
Шуршание усилилось. Предчувствие редко подводило опытного сыщика и по совместительству мать троих домашних разбойников. Главное, чтобы не нашли какие-нибудь проявители фотографий и не нахимичили. А ведь отец их долго хранил, наверняка где-то лежат. Только мысль проскочила, как раздался металлический грохот, за ним последовала возня. Если бы не усталость, Ксана давно разобралась бы с таинственными звуками, но этим вечером готова была смириться с любыми происшествиями.
Нет. Кроме этого.
Антресоль!
Они добрались до неё. Распахнутые дверцы и раскиданные вещи не оставили Ксане шанса избежать встречи с прошлым. Мальчишки вскрыли самое ценное, что сохранилось не только в памяти.
– Мам, ты не переживай, сейчас уберём! Мы просто искали место, куда положить синюю сумку на колёсиках. А тут вот… – Петя, как старший и ответственный, принял удар на себя.
– Где вы стремянку нашли? – Именно она служила источником грохота и теперь валялась на первых коньках и перевязанной шнурком стопке нотных тетрадей Ксаны.
– На балконе, за шкафом. Смотри, у неё тут ступенька надломлена, мы изолентой замотали. У деда на полке нашли. Думали шурупами стянуть, не получилось. Не ругайся, пожалуйста, я уберу. – Петя начал судорожно всё сгребать.
Ксана рассмеялась. Младшие выпученными от испуга глазами совят даже не моргали. Никита зажал в руке её валентинку, а Павлушку привлекла шкатулка, которую она подарила маме в третьем классе на Новый год.
– Так, марш, разберите покупки. Поставьте воду на пельмени. Устала. Сегодня холостяцкий ужин. – Ксана подняла стремянку и прислонила бедолагу к стене.
Мальчишки, не веря, что избежали наказания, аккуратно сложили мамины сокровища в кучу и испарились в коридоре. Каждый раз, нахулиганив, вспоминали, как года четыре назад без разрешения залезли к отцу в стол и из первой попавшейся папки вытащили несколько бумаг. Виталик с Ксаной творческого порыва не оценили и не впечатлились их талантами, а точнее, зимними пейзажами на документах. Впервые отец размахивал ремнём перед шкодливыми носами. Целый месяц мальчики жили в доме строгого режима без гаджетов, телевизора и практически всех игрушек. Павлик хоть и не понимал всей серьёзности ситуации, но хорошо запомнил ту атмосферу расплаты.
Ксана опустилась на пол. Здесь хранились её детство и юность. Домосковская жизнь. Старательно разложенная родителями в идеальном порядке и перемешанная сыновьями.
Она взяла пакет с засохшей мимозой. Когда-то словарь Ожегова стал для веточки домом на пару дней, чтобы сохранить на долгие годы. Вот она, сила русского языка, в действии. Дарит потомкам артефакты, а не только стихи и поэмы. Как Ксана радовалась ему! Первому восьмимартовскому цветку от Антона – признанного красавчика класса. Не важно, что тогда каждая девочка получила такую же. Главное, что подарил он. Ей.
Коробка. Её такая важная и ценная красная пластиковая коробка с анкетами дала трещину. Как и жизнь. А ведь там хранилось много секретов и тайн. Не только Ксаны, но и друзей. Она отставила сокровищницу в сторону. Теперь будет, что читать вечерами.
Письма, написанные друзьями, порадовали и одновременно заставили покраснеть. Ксана вспомнила, как получала с южного берега от друзей чуть ли не творческие трёхтомники, а в ответ выводила сухие информационные тексты. Ей казалось, что ничего интересного с ней не происходит. Школы, обычная и музыкальная, занимали всё время, в конфликтах, интригах замечена не была, её весточки, скорее, походили на телеграммы.
Медленно раскладывала реликвии, Ксана восстанавливая хронологическую последовательность. На кухне, судя по звукам, началась делёжка: кто поставит кастрюлю на плиту, кто достанет тарелки и откроет сметану. Препирательства зафиналили звуком разбитой посуды.
Ксана забыла про ноющие ноги и резко подскочила. Не хватало только резаных рук, чтобы день запомнился ещё и кровопотерями. Оступилась и упала. Повезло, что головой пролетела мимо стремянки. Расхохоталась. То ли от боли, то ли от усталости.
