Виктория Балашова
Мой лунный муж
Глава 4. Вера
Благие намерения, благие намерения… Всю неделю я пахала как вол или буйвол, тянущий нелегкий плуг по потрескавшейся земле. И речи даже не было о том, чтобы зайти к турецкому боссу с заявлением на отпуск. Домой же я возвращалась тогда, когда на турагентстве уже висела табличка «Закрыто». Мой отдел предлагал бастовать, заваливать письмами комиссию по правам человека и другие такие же бессмысленные меры.
– На наши места мгновенно найдут штрейкбрехеров, – заверила я их угрюмо, – босс даже рад будет: этим новеньким платить меньше: вот тебе и экономия.
Периодически по отделу летали мягкие игрушки: это был уже третий метод, с помощью которого я и мои сотрудники пытались снимать нервное напряжение. Сначала мы банально швыряли в стену мобильники. Сделав в стене несколько вмятин и поменяв несколько телефонов, мы поняли, что метод никуда не годится. Тем более, существовала опасность попадания в коллегу. А это вам все-таки не стена. Потом я купила манекен. Мы подходили к нему и лупасили, что есть силы по всем частям его тела. Но, во-первых, от этого страшно болели костяшки пальцев, а во-вторых, манекен не выдержал и сломался. Мы грешили на Свету, занимавшуюся вечерами восточными единоборствами. Ее удар всегда уводил манекена в нокаут, и он с грохотом валился на пол, грозя свалить что-нибудь еще по дороге.
Последними в нашей попытке разрядиться стали игрушки. Что-то мы принесли из дома, что-то постоянно дарили сочувствующие сотрудники других отделов. В последнее время поток подарков иссяк: швыряться мишками и зайками стали по нашему примеру и остальные «банкиры». Узнав про модное нововведение, Юрка внедрил систему у себя. Он положил игрушки в столы, и когда пришедший клиент доводил кого-то до белого каленья, этот кто-то с улыбкой на лице начинал душить несчастную игрушку. Один раз, правда, вышел казус, из-за которого Юрку чуть не уволили. Он подложил одной девице игрушку, пищавшую пронзительным, наипротивнейшим голосом “I love you”. Девица, целый час пытавшаяся объяснить что-то пришедшему клиенту, сжала под столом зайца. Он выдал свою коронную фразу. Девица и клиент чуть от испуга не грохнулись в обморок.
***
В выходные в Москве термометр поднялся до тридцати пяти градусов. Я лежала дома под кондиционером, и идти куда-то не было никаких сил. Есть тоже не хотелось, поэтому я довольствовалась оливками и сыром, запивая все белым холодным вином, в который кидала виноград из морозилки. Вечером в субботу сосед Леша, вернувшийся с какого-то банкета совершенно пьяным, притащил мне в подарок дыню, чем более или менее разнообразил мой воскресный рацион.
В понедельник я поняла, что наступил август. Вдруг оказалось, что две трети лета уже прошло. Я стояла на балконе и смотрела на умывающуюся площадь. Вроде все, как всегда. А на самом деле, прошел очередной кусок жизни. И спросите меня, что такого случилось в июле. Да, впрочем, и в июне, и в мае и во все предыдущие месяцы. Ничего. Ничего не случилось. По утрам поливали из шланга площадь, на работе немилосердно заваливали делами, задерживали вечерами, в выходные мы изредка куда-нибудь выбирались с мужем, иногда звонила Рита. Выпито было несколько бутылок вина и даже пара бутылок шампанского, что-то было съедено. Никчемность существования как-то сглаживалась только, когда рядом появлялся мой муж, силуэт на фоне лунного света.
Сейчас утром его нет. Я чувствую себя безумно одиноко, мне хочется забраться обратно в кровать и лежать там, лежать до вечера, чтобы потом подойти к балкону и снова ощутить его присутствие.
Это хорошо, что он мне никогда не звонит. Я не вздрагиваю от каждого треньканья телефона, я не проверяю ежеминутно, а работает ли он, не отключился ли случайно. Я не беру его с собой в туалет, чтобы не пропустить звонок. Я не боюсь его отключать на ночь, чтобы меня не разбудила какая-нибудь никчемная рекламная смска. Но это и плохо, что он мне никогда не звонит. Мне нечего ждать, и сердце не замирает, когда звонит телефон – ведь это не он. Знаю, что если я в душе, то в этот момент мне звонить может только Ритка.
А я хотела бы, услышав, как протренькало пришедшее сообщение, бежать, спотыкаясь, через всю квартиру, чтобы быстрее его прочитать. Я буду ждать его весь день, и все равно оно придет неожиданно, и счастье обрушится на меня Ниагарским водопадом. А ведь всего-то и будет там написано: «Привет)». И день начнется только в этот момент. Я пойму, что до этого ведь не жила, просто функционировала, как робот. Пусть уже будет семь или восемь вечера – день для меня только начнется. И ночью я хотела бы, чтоб он меня разбудил, потому что в это время мы сможем говорить лишь о любви, нести несусветную чушь и улыбаться друг другу в телефон, потому что не улыбаться мы не сможем. Он будет спрашивать меня, что на мне надето, зная заранее ответ. Но я буду глупо хихикать и сонно бормотать, что ничего. Он будет переспрашивать: «Что совсем ни-че-го?!» А я буду в ответ шептать: «Совсем». И так мы проговорим час или два, телефон будет периодически выключаться, потому что операторы сотовой связи считают нужным нам напоминать о том, что болтаем мы уже долго. Мы будем им на зло перезванивать друг другу. А утром я встану свежей и выспавшейся, как будто и не было этого долгого ночного разговора. На работе мне скажут, что выгляжу я великолепно. И мне захочется всем кричать: "Это все потому, что я полночи разговаривала с любимым мужчиной по телефону!"
Я понимаю, что мне снова становится плохо. Бабочки в шоке разлетаются, и на их место усаживается треклятый ворон. Я через силу ем банан на завтрак и все-таки недоедаю, заворачиваю оставшийся кусок в шкурку и оставляю на столе. Надо бы позвонить Свете или Лене и сказать, что я сегодня не выйду. Меня начинает бить дрожь, несмотря на то, что я давно выключила кондиционер. Меня некому обнять и согреть, некому дать в руки телефон, некому оттащить в постель. Рита вчера улетела в Болгарию. Если будет совсем плохо, мне даже не к кому поехать, чтобы прийти в себя.
***
Я лежу в постели. Каким-то образом я умудрилась позвонить кому-то и предупредить, что меня на работе сегодня не будет.
– Да, голос у тебя совсем больной, – сказали мне в ответ, – лежи, выздоравливай.
И я лежу. Смотрю на другую часть постели и провожу по ней рукой. Я моргнула, и две слезины потекли на подушку. Я, как раненный зверь, как зверь, которому никак не выбраться из своей клетки. Я сажусь в кровати и оглядываю "клетку". В углу стоит его портрет. Так, издалека, что-то угадывается знакомое. Вблизи сходство исчезает, остается лишь непонятная мазня художника-любителя. Но отсюда, с кровати вроде и ничего, похоже. Перевожу взгляд на балкон. Там внизу на площади люди уже давно начали функционировать, передвигаться мелкими муравьишками по своим только для них важным делам. А я сижу на постели, обхватив ноги, как центр вселенной, как пуп земли. Вокруг меня концентрируются сгустки энергии, я как будто лечу, парю на своей кровати-самолете над площадью, над своим банком, над Ритиной дачей. Я устала от этих дней, пролетающих бесцельно мимо моей жизни, ненаполненных ничем, пустых. Они даны мне только, чтобы за ними следовал вечер, а за вечером – ночь. Чтобы не прерывалась цепочка, чтобы понедельник сменялся вторником и не более.
Вдруг шум в голове стих. Он сменился звонком в дверь. Звонили по-настоящему.
– Привет, – на пороге стоял Леша, – смотрю, стоит твоя машина. Ты чего на работу не поехала сегодня? Заболела?
– Да, Леш, чувствую себя неважно, – я куталась в халат, переступая босыми ногами по паркету.
– Температура есть? – поинтересовался участливый сосед.
– Нет, нету. В голове только шумит невероятно, – шуметь к этому моменту перестало, но не будешь же еще и ворона приплетать: вызовет Леша психушку, на этом все и закончится.
– Будем тебя лечить. Какое вино тебе принести: красное, белое или розовое? – строго спросил Леша.
– Красное, – я почему-то решила, что для лечения лучше всего подойдет красное.
Лешка сбегал в соседний магазин и вернулся проводить лечение. Я уже надела джинсы и майку, причесалась и поняла: лечение сразу пошло успешно на самом, что ни на есть предварительном этапе. В итоге ближе к вечеру я себя чувствовала очень даже прилично. Неожиданно вспомнив про свой отпуск, я решила не терять время и сходить в турагентство.
***
– Куда мы хотим поехать, – спросила меня пышногрудая женщина и улыбнулась, как лучшему другу.
– В Стамбул хотим, – ответила я, присаживаясь на стул напротив.
– Ну надо же! – воскликнула менеджер. – Туда через нас так редко кто-то едет, особенно в августе, а тут уже второй человек подряд. На той неделе приходил мужчина и тоже бронировал Стамбул, – она что-то там открывала у себя в компьютере.
– Сергей? – непроизвольно я произнесла его имя.
– Да, точно, его звали Сергей. А вы его знакомая?
– Мы живем рядом, соседи, – я не стала уточнять подробности. – А, кстати, что выбрал он?
– Сейчас покажу, – женщина начала поворачивать ко мне экран, – один из лучших отелей города.
Я посмотрела на картинки и решила, что выбор не плох. У моего мужа хороший вкус. В этом я и не сомневалась.
– А знаете, мне забронируйте, пожалуйста, этот же отель.
– Хорошо, сейчас посмотрим билетики на эти даты и оформим заявочку, – женщина начала снова клацать по клавишам длинными ногтями.
Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Нет худа без добра. Навалилась депрессия, осталась дома, зато смогла спокойно заказать тур. Надо только теперь подписать заявление на отпуск.
***
Видимо, из-за того, что в понедельник я «болела», босс, не раздумывая, согласился меня отпустить отдыхать. Для того, чтобы придать себе еще более несчастный вид, я пришла на работу ненакрашенной, собрав волосы в скромный пучок. Видок получился достаточно жалостливый: до босса мне сказали, что я выгляжу не лучшим образом все подчиненные мне женщины, а за обедом подошел Юра и спросил, не случилось ли у меня чего. Я ответила, что иду подписывать заявление на отпуск, поэтому должна выглядеть плохо, дабы вызывать жалость. Юрка с пониманием кивнул и сказал, что я ее несомненно вызываю.
В отделе новость встретили чуть ли не овациями.
– Подписал?! – вскрикнула Лена. – Все-таки совесть есть еще у мужика, остались какие-то крохи у капиталиста проклятого.
– Я, девочки, когда пойду себе отпуск просить, тоже не буду краситься, – Света посмотрела на себя в небольшое зеркало, которое постоянно стояло у нее рядом с компьютером. – Цветущий вид говорит начальству о том, что не все еще соки из тебя выжаты.
– Вер, я тебе набросаю списочек, куда там в Стамбуле можно сходить и что купить, – Галина не отрывала глаз от экрана и продолжала с сумасшедшей скоростью печатать свой отчет.
***
Оставшиеся до отъезда дни пролетели быстро. Я ждала этот отпуск, как манну небесную – целая неделя ничегонеделанья! Как-то возвращаясь с работы домой, я зашла в супермаркет и наткнулась на путеводитель по Стамбулу. Путеводитель отправился в корзину с продуктами, а дома попал на кухонною полку, заняв почетное место рядом с кулинарной книжкой писательницы-детективщицы. Я уже привыкла к мысли о том, что еду не на море плескаться, а ходить по старинным улицам и музеям, которых в Стамбуле было великое множество. В жизни также появился повод пройтись по магазинам – мне захотелось взять с собой новые наряды. Это ведь не три дня в Париже, в который я приехала в джинсах и майке, и уехала в тех же джинсах и той же майке, только в сумку покидала несколько пакетов с купленными там обновками.
Идею ехать в торговый центр я отмела сразу, не успев забыть свой недавний печальный опыт. Поэтому чуть ли не через день я заходила в разные маленькие магазинчики, попадавшиеся мне по дороге с работы домой. Когда уже перед отъездом я посмотрела в шкаф, то обнаружила, что накупила гораздо больше, чем предполагала вначале. Но в чемодан все это добро влезло, сверху я кинула зонт и путеводитель.
Последний вечер я провела в приподнятом настроении в ожидании какого-то чуда. Время от времени я откусывала кусочек сыра, отпивала вина, подходила к мольберту, чтобы постоять возле него некоторое время, слегка наклонив голову. Потом снова по кругу – сыр, вино, мольберт. Совсем уже поздно, когда стемнело, я стояла на своем любимом месте у балкона. Площадь затихла, вымерла. Одинокие муравьишки быстро ее пересекали и скрывались из вида. Луна превращалась в месяц, от этого в общем-то не переставая быть луной. Летняя россыпь ярких звезд сменилась практически непроницаемым темным полотном затянутого облаками неба. Мне стало отчего-то грустно, и куда-то потихоньку исчезало предвкушение чуда…
Он уткнулся лицом в мои волосы и обнял за плечи. Мы не были друг с другом уже целую вечность. Он стоял сзади, закрыв собой мою спину. И я чувствовала себя защищенной, я чувствовала, что вот сейчас никто и ничто не сможет мне сделать больно. Но грусть моя не проходила, она щемила мне сердце. Я захотела повернуться и увидеть его перед собой. Мне захотелось увидеть его глаза, его губы, ощутить на своем лице его дыхание, оно такое же учащенное, как и мое. Я это чувствую даже так, стоя к нему спиной. У меня внутри все болит, все кричит и молит о спасении.
Развернуться, развернуться к нему, схватить за руку и повести вглубь комнаты к постели. Она ведь так удачно осталась незастеленной с утра, она так манит к своим шелковым, темно-бордовым простыням. И одежда полетит в разные стороны, пусть себе там мнется кинутая на пол бесформенной кучей. И от того, что мы так долго ждали, мы сразу будем любить друг друга, рядом с кроватью, не дойдя до нее всего одного метра. Пламя от свечки, стоящей на кухонном столе, будет светить нам издалека, то уменьшаясь, то резко взлетая ввысь в такт нашим движениям. И глаза можно будет закрыть и не открывать долго-долго, потому что он здесь со мной весь, целиком и полностью, каждой клеточкой. А мои бабочки будут летать, порхать и садиться то тут, то там, прямо вслед за его поцелуями, иногда даже опережая их, угадывая то место, которого его губы коснутся в следующий раз…
***
В Стамбуле ярко светило солнце. Такси подвезло меня к шикарному отелю. Мне помогли выйти из машины, забрали из багажника чемодан и проводили к стойке ресепшен. Дали ключ, сказали время для завтрака и вкратце ознакомили с теми услугами, которыми я могу воспользоваться во время проживания в отеле. Я покивала и отправилась к лифту. За мной бодро пошел белл-бой… Правда, бою было лет шестьдесят, но кто ж считает его годы – это уже настоящий эйджизм, имеет право называться боем.
Номер вполне оправдал мои ожидания. Я открыла чемодан и начала вешать вещи в шкаф. На улице стоял ясный, солнечный день, и у меня была хорошая возможность немного прогуляться по городу сразу после прилета. К тому же хотелось пить и есть. Посмотрев с сожалением на огромную кровать, я решила отложить сон на потом. Не спать же, в конце концов, сюда приехала.
На улице было тепло. Приятный ветерок слегка раскачивал листья на деревьях и ласково обдувал лицо. Я уже и забыла в Москве, сколько бывает в других городах зелени. От количества зеленого цвета даже хотелось зажмуриться. Мимо шли люди, ехали машины, повсюду в тенечке лежали распластавшиеся тряпочками котики. Я гуляла, заодно пытаясь найти себе какое-нибудь местечко, где можно было бы поесть. Вскоре передо мной появилось огромное здание музея, а рядом с ним привлекательно поблескивали двери большого кафе. Я вошла и села за маленький столик на двоих. Слева от меня сидела пожилая женщина с девочкой лет двенадцати, а справа пожилая пара, мужчина, который оказался американцем и женщина из Вены. Они все сидели так близко, что я слышала каждое слово, которое они произносили. Бабушка говорила по-русски. Она выглядела, как настоящая потомственная аристократка, с красиво уложенными волосами, отличным маникюром и очень прямой спиной. Девочка старалась отвечать тоже по-русски, но время от времени все-таки вставляла слова, а то и целые предложения на английском. Она была хорошо воспитана, очень спокойна и серьезна для своих лет.
Пара справа не виделась несколько лет. Они не теряли связь друг с другом все эти годы, и у них явно когда-то давно был роман. Сейчас американец приехал в Стамбул по делам, и женщина смотрела на него счастливыми, по-молодому искрящимися, влюбленными глазами.
Наконец, я сосредоточилась на меню. «Рыбу, розовое вино и воду», – сказала я подошедшему официанту. Он вежливо кивнул и удалился в сторону кухни. Минут через двадцать он появился возле моего столика снова со здоровенной тарелкой в руках. Огромная рыбина живописно разлеглась по всему блюду. Не торопясь, я приступила к еде. Рыба была великолепна! Несмотря на размер, я постепенно съела ее целиком. Под это дело пришлось не один раз дозаказывать вино, но оно того стоило. В итоге я поняла: гулять у меня сил больше нет. Надо возвращаться в отель и падать на свою королевскую кровать.
***
Иногда я случайно встречалась с ним, то тут, то там. Но я никогда себя так не чувствовала, как сегодня в холле отеля. Я была уверена, что он заметил меня. Конечно, он меня не узнал – я ушла слишком быстро – но я не могла избавиться от ощущения: между нами возникло что-то, важное и известное только нам двоим.
***
Поднявшись в номер, я, даже не приняв душ, рухнула на кровать и тут же заснула. Сказывался ранний подъем в пять утра, а может большое количество свежего воздуха, попавшего в мой организм во время прогулки. Неважно. Важно, что я сплю. Спокойно сплю, забыв про площадь, луну, бабочек и ворона. И даже забыв про него и нашу странную встречу в холле.
Глава 4. Сергей
Он был уверен, что знает ее. Он был уверен, что видел ее где-то. Но женщина быстро исчезла из поля зрения, да и Оля не давала ему сосредоточиться, рассказывая о том, куда они еще сегодня пойдут, дергая его за руку в попытке ускорить их движение к лифту. А он снова почувствовал, как сходит с ума. Знакомая женщина из сна?
«Не может быть. Я не знаю ее, – Сергей автоматически улыбался жене, будучи полностью поглощен собственными мыслями, – я не успел как следует разглядеть ее. Она слишком быстро ушла, чтобы быть уверенным в том, что я мог ее где-то видеть».
Но что-то в фигуре этой женщины, в разлетевшихся по плечам волосах, в ее позе кричало ему о том, что он ее знает. Она была как старый друг, которого не видел много лет, как друг из прошлого, как женщина, чей образ, казалось, всегда хранился в его памяти.
– Сереж, ты в порядке? – Оля остановилась и внимательно посмотрела на Сергея.
– Да, конечно, – он провел рукой по волосам, – просто думал о том, где мы сегодня побывали.
– Стамбул – шикарный город, скажи? – Оля нажала на кнопку лифта.
«Предсказуема. Предсказуема и неинтересна», – Сергей вдруг подумал, что поторопился жениться. Если бы он подождал совсем чуть-чуть, то он бы встретился с той женщиной. «Бред, бред! С какой той женщиной!? Она фантом, плод моего воображения», – Сергей чертыхнулся про себя и вошел в лифт вслед за женой. Он почувствовал запах духов. Слабый запах женщины, которую он совсем не знал. Или знал так хорошо, будто она была частью его самого…
***
Сергей лежал в постели и не мог уснуть. Рядом крепко спала Оля. Он посмотрел на жену и вздохнул. Сергей протянул руку к пульту телевизора, но передумал его включать: какой смысл смотреть что-то без звука. В Москве это была в основном Олина проблема – смотреть телевизор так, чтобы не мешать ему. Включив ночник, Сергей попытался читать. Уже после первой же страницы он понял, что вообще не понимает о чем идет речь в книге. Он опять начал себя ругать за то, что поддержал эту безумную идею и приехал в Стамбул. Да, город был красив, но он не мог воспринимать его также, как не воспринимал то, что было написано в книге, лежавшей сейчас перед ним коленях. И Оля была слишком энергична. Лучше б она была так энергична в постели. Она тащила его через старинные улицы, заводила в музеи и кафе, заставляла смотреть на картины, скульптуры и развалины чего-то, что давно перестало быть опозноваемым. Ему совсем не хотелось все это видеть. Она заставляла его пить кофе по восточному, есть митболы, которые ему не хотелось есть. И не то чтобы Сергею не нравился кофе (он на самом деле был отличного качества) или митболы: – нет, ему в принципе ничего не хотелось выбирать в меню. Хотелось пройтись по рядам шведского стола, набрать кучу всего и потом есть, тыкая в разные тарелки наугад и смотреть на мерцающее перед глазами море. Он не был фанатом "все включено", но сейчас точно им заделался, то ли от усталости, то ли на зло Оле. Может быть, потому он и уснуть не может, что сделал все это ради нее. Главным минусом, конечно, являлись магазины. Она заскакивала чуть ли ни в каждый из тех, который встречался им на пути. Просила его смотреть на то, что она меряет и говорить свое мнение. И если на первых двух платьях оно у него еще было, то дальше он просто кивал, не вглядываясь в то, что на Оле надето.
Сергей в сотый раз повернулся на другой бок. Он понял, что все еще думает о той женщине из холла отеля. Ему категорически не нравились эти мысли. Он не хотел изменять жене. И целый год все было в порядке. Никакого обмана, никаких взглядов в сторону других женщин. То есть он, конечно, их замечал. Замечал и сравнивал с женой. В этой игре победительницей раньше всегда выходила Оля. Раньше, до Стамбула. И сейчас, вдруг Стамбул изменил все. Это его, Стамбул, надо во всем винить. Винить в том, что он не может сейчас уснуть, думая о промелькнувшей в холле женской фигуре.
Он опять услышал ровное дыхание Ольги. Она-то была полностью довольна поездкой. Она его заставила сюда поехать, оказавшись вовсе не такой уж простой, всегда под него подстраивающейся, удобной женщиной, какой он ее себе представлял. Как он раньше не замечал в ней противоположенных черт? Она ведь в свое время и переехала к нему, просто потому что разжалобила его: одна в Москве, без друзей, без работы. Да она также и женила его на себе.
«Стоп! – Сергей почувствовал, что становится безумно несправедливым к жене, – Я сам решил сюда ехать. Я сам решил сделать так, как она хочет. Некого тут винить, кроме самого себя. Если бы я решил ехать на море, Оля бы поехала на море. И там она бы оставалась для меня все той же спокойной Олей, на которой я женился. Да, и я должен перестать думать о другой женщине. Она лишь плод моего воображения. Иллюзия. Мечта. Просто мечта и ничего реального. Я уверен, в жизни она невыносима».
Проговаривая все это про себя, Сергей постепенно провалился в сон. Во сне ему снова снилась незнакомка. И она совсем не казалась ему чужой. Она была близкой и дорогой, любимой, которая приходит ночью, чтобы сделать его сон прекрасной сказкой со счастливым концом…
