Виктория Евгеньевна Платова Мария в поисках кита

– Я бы никогда не сделала то же самое. Вторгаться на чужую территорию, когда вас совсем не ждут, – противозаконно.

– Противозаконно страдать от голода и отсутствия чашки крепкого кофе. Давай подсуетись, сообрази что-нибудь на завтрак.

– А если придут хозяева? Как мы объясним им подобную самодеятельность?

– Ну, если они до сих пор не пришли… И Фрэнк Синатра не сподвиг их явиться…

– Так это вы завели автомат?

– Конечно. Это было несложно. Я дождусь кофе или нет?

– Кофе мы можем выпить и у себя, никого не напрягая и не влипая в сомнительные ситуации.

– Здесь мне нравится больше. Всегда мечтала стать владелицей кафе…

– Это не ваше кафе.

– Покончим с препирательствами, Ти. Обещаю тебе уладить все проблемы с хозяевами… когда они появятся… Если появятся… Заплатим им чуть больше. Никто не останется внакладе.

– Что значит – «если появятся»?

– Это всего лишь фигура речи. Не придирайся к словам.

Вид у ВПЗР чрезвычайно довольный. Как будто она получила неожиданный подарок. В кривозеркальной реальности (место обитания ВПЗР) с подарками постоянно выходит какая-нибудь лажа: ей невозможно угодить. Поздравительные открытки от издательства она презирает, потому что «в них нет ничего личного» – стандартный типографский текст со стандартными же пожеланиями. И только имя-отчество вписано от руки, «хоть на это у них хватило ума, идиоты проклятые». Однажды, правда, мелкая издательская сошка что-то там перепутала, и ВПЗР получила открытку с совершенно другим именем… Чего только я не выслушала!.. Прицепом к открыткам идут книги, и это уже – «верх наглости, квинтэссенция неприличия, как можно одному автору дарить книги другого автора? На что они намекают?!» После парочки пошлейших скандалов и проведенной мной разъяснительной беседы с издателями те стали присылать вполне нейтральные художественные альбомы. Не самые дорогие, не с золотым обрезом, не с переплетом из буйволиной кожи, не отпечатанные в Италии ограниченным тиражом в 100 экземпляров – что тоже бесит ВПЗР. В идеале ей бы хотелось, чтобы экземпляров было только три: один для президента США, один – для президента России и еще один – для нее любимой. Боже, с какойсумасшедшей извращенкой я работаю, дай мне силы, боже!!!

Милые безделушки она ненавидит и называет пылесборниками. Косметика и парфюмерия в качестве подарка ее тоже не устраивает, она, видите ли, сама в состоянии купить себе «эту дрянь». Но теперь абсолютно ясно, что бы устроило ее: абсолютно пустое кафе, куда она проникла сомнительным путем. Мелкий экстрим – все же экстрим, который при желании можно раздуть до экстрима глобальных масштабов. Разродиться приличествующим случаю текстом, где кафе предстанет не просто пустым, а исполненным тайн. Не самых приятных – кровавых. Леденящих душу. С трупами в подвале, с отрезанной головой Укокской принцессы в морозильнике. С приветами от невидимых убийц – они написаны кровью жертв на зеркалах и днищах адских сковородок. Со звуковыми письмами на виниле – они включаются сами собой, не дожидаясь своей очереди, нагло отпихнув Джоан Арматрейдинг с Рейчел Ямагатой и перебив на полуслове Фрэнка Синатру. Ах да, я еще забыла шепоты и крики! Инфернальные шепоты и крики, от которых становятся дыбом волосы на всех частях тела, а глаза самопроизвольно вылезают из орбит. Такие приемчики постоянно используют Стивен Кинг и Дин Кунц – признанные классики жанра. ВПЗР всегда мечтала написать роман ужасов, что ж, как говорится, флаг в руки и барабан на шею! Карманным Зюскиндом и карманным Мураками она уже была, пусть теперь побудет карманным Стивеном Кингом!

На барной стойке – ваза с яблоками.

Яблоки хороши собой, но при ближайшем рассмотрении оказываются искусно выполненным муляжом. На них нет ни грамма пыли, парафиновые бока блестят. Стойка тоже выглядит чистой, во всяком случае, ее недавно протирали, – и вряд ли это дело рук ВПЗР.

От почти стерильной чистоты мне становится не по себе.

– Ну, ты скоро?.. Мне, пожалуйста, кофе и парочку бутербродов, – взывает со своего места ВПЗР.

– Где я возьму бутерброды?

– Почему… Почему тебя постоянно нужно тыкать носом в очевидное? Вон там, в конце стойки, дверь. За дверью – что-то вроде кухни. На кухне стоит холодильник, и в этом холодильнике наверняка что-то есть.

«Наверняка»!.. Наверняка ВПЗР уже совала туда нос! Но даже не соизволила сообразить себе элементарный бутерброд (если уж так хочется есть). Оно конечно, не царское это дело, пусть провиантом занимаются другие. И корячатся на кухне тоже они!..

За дверью и вправду оказалось небольшое помещение с электроплитой, духовым шкафом, двумя разделочными столами, буфетом, вместительным холодильником и морозильной камерой. Необитаемым и давно покинутым помещение не выглядело, в нем пахло едой! Источник запаха обнаружился сразу, – стоило приподнять крышку кастрюли, стоящей на плите.

Супчик! Супец!

Томатная основа, на поверхности плавают несколько скрюченных креветочных телец и мелко нарубленных листьев салата. Суп годен к употреблению, он не прокис, лишь затянулся едва заметной пленкой, – в кухне довольно прохладно. И веет холодком по ногам – из-за полуприкрытой двери. Не той, через которую я вошла, – задней. «Подветренной», как совсем недавно изволила выразиться ВПЗР, – и теперь понятно, каким образом моя фурия просочилась внутрь.

Никакого замка в дверь не врезано, имеются лишь хлипкая щеколда с такой же хлипкой цепочкой из меди. И закрыть дверь можно только изнутри. Следовательно, она с самого начала была не заперта. Следовательно, хозяева все же где-то поблизости!.. Никто не станет уезжать далеко и надолго, не заперев дом, это и ребенку ясно. Это ясно всем, кроме ВПЗР!

Испугавшись задним числом, что меня примут за банальную воровку (или просто за невоспитанного человека, неизвестно, что хуже!), я громко покашляла. Потом постучала ладонью по выскобленному разделочному столу. Потом постучала ребром. Потом прошлась пальцами по батарее разнокалиберных сковородок, висевших над плитой на огромных мясницких крюках, – они синхронно закачались, стукнувшись друг о друга.

Звук получился музыкальным и довольно громким, но и он особого эффекта не произвел.

А какого эффекта я вообще жду?

Я хочу, чтобы здесь кто-то появился.

Не важно кто, пусть даже и бедолага Кико (кстати, где он вообще живет, этот Кико, и брат его – Курро? – надо бы обследовать окрестности).

Я не ВПЗР, и отсутствие людей меня напрягает.

И лезть в холодильник мне тоже не хочется, вдруг там и вправду обнаружится голова Укокской принцессы?

Оттягивая момент встречи с внутренностями холодильника, я толкнула «подветренную» дверь и оказалась в крошечном патио, гораздо более симпатичном, чем пародия на садик при доме Игнасио Фариаса. Патио было усыпано мелким светлым гравием, и в нем оказалось полно цветов в расписных горшках. Горшки чудо, как хороши: все – ручной работы, рисунок нигде не повторяется. Кроме цветов, выглядящих довольными жизнью бодряками, имелись также:

• дерево (такая же ель, какая растет в садике Игнасио; поиски названия для нее, похоже, становятся моей самой неразрешимой проблемой на сегодняшний день);

• комплект садовой мебели в хорошем состоянии (стол и два стула с веселыми ситцевыми подушками на сиденьях);

• садовый инвентарь: грабли, две лопаты, две лейки, таз, в котором валялись секатор, несколько пар перчаток и пакет с удобрениями.

Но самым удивительным, самым прекрасным в патио были стены. Вернее – рисунки на стенах, настоящие живописные полотна. Панорамные виды городов, довольно узнаваемые: я обнаружила Париж (с Эйфелевой башней), Лондон (с Биг-Беном), Афины (с Акрополем), Рио (с распростершим руки Иисусом), Нью-Йорк (с панорамой Манхэттена), Тадж-Махал, египетские пирамиды и храм Тапром в камбоджийских джунглях – тот самый, где сквозь вековой камень пробиваются такие же вековые корни деревьев. КОРНИ ПОБЕЖДАЮТ, душат камень в своих объятьях!.. Очевидцы (к которым относится и ВПЗР, куда же без нее!) утверждают, что более завораживающего воплощения бунта нерукотворного против рукотворного в мире не существует.

Кстати, о ВПЗР.

Если бы она увидела эти рисунки, то сразу начала бы предъявлять претензии неизвестному художнику: почему имеют место быть Лондон-с-Парижем-Нью-Йорком, а такая жемчужина, как Санкт-Петербург, обойдена вовсе?! Не оттого ли, что Санкт-Петербург находится в России, которую э-э-эуропейцы, идиоты проклятые, не понимают и не стремятся понять, и т. д. и т. п. и бла-бла-бла…

Стоп!

ВПЗР уже видела эти рисунки, ведь она пришла со стороны кухни. А в кухню можно попасть, лишь миновав патио.

Еще одна дверь (почему-то мне кажется, что здесь совершенно нереальное количество дверей!) нашлась между Лондоном и Нью-Йорком. За ней не было никакого замкнутого пространства, а было море! Море начиналось не сразу, ему предшествовала небольшая площадка. Подойдя к ее краю, я осторожно заглянула вниз: надежды увидеть бездну под ногами не оправдались. Хотя небольшой отвесный обрыв все же был: метра три-четыре, не больше. Пока я размышляла о том, можно ли сломать ногу, прыгнув с обрыва в случае опасности, или все обойдется без членовредительства, если хорошенько сгруппироваться, меня обдало тучей брызг от накатившей волны.