Виктор Юрьевич Савинов
Два дня под солнцем
Путник глянул на Лизу. Она посмотрела на него и улыбнулась.
– Что?
– Вспоминаю тебя в тот день, – ухмыльнулся Путник.
– И как? – кокетливо спросила Лиза.
– Самая красивая и умная среди всех, кто тогда там был.
Лиза засмеялась.
– Ты меня смущаешь, – застенчиво произнесла она.
– Блин, Лиза, мы ж напарники. Да и ты мне дорога, сама понимаешь, – выпалил Путник и прикусил язык. Лиза улыбнулась и посмотрела на Путника открыто.
– Гриша.
Лиза всегда говорила это имя как-то красиво, нежно, тепло.
– Да, родная? – ласково спросил Путник.
– Я давно хотела тебе сказать…
– М?
– Я очень сильно жалею, что тогда уехала.
– Может, и жизнь бы по-другому сложилась, – тихо добавил Путник. И он бы не пошел в диггеры, а сидел бы себе на кафедре и разбирал бы логарифмы… Да и в такие места его тянет в общем только как бы. Ну, интересно. А когда приперло в жизни, и Путник немного покатился «по наклонной», он вспомнил свое увлечение и занялся им всерьез. И хоть родители были полностью против, когда он стал приносить домой большие деньги, и когда у него глаза горели ярким огнем, они успокоились – сын нашел свое место. Странное, страшное, но… свое.
Путник криво ухмыльнулся. Что ж делать, если так сложилось. Только теперь поздно драпать. Надо идти вперед.
– Лиза, а ты будешь моей девушкой?
– Думаю, я уже давно дала тебе ответ, – улыбнулась мягко Лиза.
Путник засмеялся простым, искренним и добрым смехом. Как не смеялся с той поры, когда они расстались у того дуба в небольшом имении одного писателя, где Путник вел ее на экскурсию.
-…Обратите внимание на дуб Льва Николаевича Толстого, который описан во множестве его произведений, в том числе в «Войне и мире», «Воскресении».
– Это дуб Андрея Болконского? – спросила Лиза.
Григорий улыбнулся.
– Да «…это тот самый дуб! – Воскликнул князь Андрей и ощутил вдруг весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же мгновение вспомнились ему…».
– Красиво, – улыбнулась Лиза.
– Спасибо, – ответил Григорий с мягкой усмешкой.
– А как вас зовут?
– Григорий, а вас?
– Лиза…
– …Лиза!
– А?
Лиза очнулась от мягкой дремы. Перед ней сидел Григорий и улыбался.
– Приехали. Пошли.
– Угу.
Лиза открыла дверь и почти выпала на молодую невысокую траву. Рядом стояла Натка.
– В кустики сходим?
– По большому будем, когда алмаз добудем! – отчеканил Макс. Лиза усмехнулась. Ее всегда веселили такие люди. Но Гриша… Гриша. Какое ласковое имя. Его не раз она повторяла по ночам, плача в подушку и скучая по нему, а утром бежала к телефону, чтобы проверить, не звонил ли он ей…
– Или по дороге к нему от страха, – немного жестковато прервал его Гриня. Лиза улыбнулась. Гриня. Он терпеть не может, когда его так называют. Но порой Лиза специально его поддразнивала – в гневе частенько Гриша рассказывал многие свои секреты.
– Так идем за мной. Аккуратно, это здание еще ваших дедов в коляске видело.
– А когда оно их видело? – спросил Макс.
– Когда на заводе кирпич делали ваши прадеды, – мрачно добавил Гриша и сплюнул. Опять горечь во рту. Как всегда около этого дома. Лиза искренне пожалела его. В глубине души она мечтала о такой встрече. Чтоб он первым признался в любви… А иначе как выцыганить шубу потом?
«М-да, у такого выцыганишь», – усмехнулась Лиза и пошла за Гришей в двухэтажный маленький домик…
– …Ты уверен, что тут безопасно?
Лиза немного побаивалась лезть в заброшенное здание, где когда-то была школа, но не признавалась. Григорий усмехнулся.
– Ни в чем нельзя быть уверенным, Лиза. Кроме себя. И то…, – не договорив, Григорий махнул рукой. Мол, и так понятно. Лиза кивнула с неким страхом внутри. А куда он ее ведет? Ведь она его знает от силы двенадцать минут… Но потом девичье сердце и юношеский авантюризм возобладали и она пошла за ним.
– Аккуратно, – предупреждал он ее всегда на опасных местах.
И ведь она ему верила.
– Гриша, а пол крепкий?…
– …Гриша, а пол крепкий?
Лиза смотрела на Григория выжидающе. А что он может сказать? Почему-то внутри Григорий был немного раздражен. С чего бы? Негоже поход с дурными мыслями начинать.
– Наверно.
– Наверно или точно? – спросил вездесущий Макс.
– Сам проверь, – беззлобно ответил Григорий.
Он немного устал от этих желторотиков. Они сильно действовали на нервы, и Григорий уже не раз ловил себя на мысли, что хочет их застрелить. Но нельзя. Почему? Не знал ответа Григорий Лазутин по прозвищу Путник. Только, криво ухмыльнувшись, зашагал по немало загаженному дому встреч…
И ведь самое удивительное, думал про себя Макс, что они идут за этим мохнатым дегенератом. Ведь он даже и толком говорить не умеет на литературном языке!
Наташка шла рядом с ним, и Макс где-то внутри понимал, что он не должен спасовать. Не должен. Только бы вот унизить хоть немного этого выскочку Путника. Но Лизка к нему так относится странно. Любовь, что ль?
Макс в любовь не верил. Он был как Фрейд – сексуальное влечение и мания величия. Все. Но понимал Максим Рядов, что нельзя так себя вести. Ну, мало ли. Поэтому тоже молча шагал по исковерканному паркету дома встреч…
Наталья не знала, зачем она идет и куда. Ей нравился сильный, независимый и брутальный Макс, ее прикалывал Путник, но бесила это дура Лизка. Только и говорит со своим «Гришей». Тьфу, аж противно! Даже и посплетничать не с кем!
Наталья Ганина давно уже решила, кем она будет, и этот поход был лишь поводом выбраться из города. А там – ищи свищи.
Ну а пока она молча шла и опиралась на изрисованные синими мелками стены дома встреч…
Елизавета Ложкина уже решила про себя. Все. Только выходим из этого дома, и она заставил Гришу быть с ней. Хотя и не надо даже заставлять – он ее любит и так.
Ну а пока она шла, и сверху на нее сыпалась старая посеревшая штукатурка дома встреч…
…Уазик тащился по серому асфальту. На переднем сиденье дремала Лиза. Сзади Макс и Натка шушукались, но было тихо.
Григорий вел верный УАЗ по дороге в сторону Черни. Хоть туда. Хоть пока. А там высадить нахрен и Макса и Натку и поехать с Лизой домой. В Тулу. А оттуда – в Крым, в Севастополь, как и мечтали когда-то они с ней.
– Гриша…
– Да?
– Я люблю тебя.
Григорий улыбнулся. В душе был приятный холод и счастье.
– И я тебя, Лиза.
Все-таки судьбоносная была та встреча у дуба! Но тогда они этого не знали, как, впрочем, и мы все.
А спустя два месяца он, после странной и таинственной измены Лизы с каким-то заезжим альпинистом (он лишь увидел в окно, как они голыми ну явно не борьбой сумо занимались), не смог ее простить. Любовные интриги и истории очень редко бывают с хорошим концом, подумал Григорий и согласился по просьбе старого друга Антона Горбачева и его нагловатого, но сильного камрада-альпиниста Егора Петрова сходить в Зону, снятся на крыше ДК «Энергетик». На память. И считался он у них как знаток военных баз – Тула-50 ему была известна… а в Припяти он не был.
Периметр
Дреймур стоял около КПП и ждал, пока Акробат что-то втолковывал своему другу, майору Шматко. Петру Сергеичу, вспомнил Дреймур. Этот майор уже не раз спасал его и Акробата мягкие места. Не за «спасибо», конечно. Но за такую цену, что Дреймур, человек крайне недоверчивый, уже мог считать его «другом».
Гегель задумчиво теребил в руках неубиваемый кпк финского бренда. Юз играл в ножички, вернее, просто кидал нож в песок около дороги. На вышке и около самого блокпоста стояли солдаты в пятнистой униформе и с автоматами в руках. Дреймуру было не по себе – инстинкт самосохранения подсказывал, что от солдат нужно бежать как можно быстрее. И подальше. Так, чтоб гранатой не достал. И пулей… Она ведь дура, эта пуля. Кто ее знает, куда полетит…
Вот из каптерки вышел Акробат, весело рассказывающий анекдоты старому приятелю. Майор похахатывал, и его второй жирный подбородок и не менее жирный живот тряслись как свиной холодец.
– Ну что, Петь, договорились?
– Обижаешь, Акробат, – оскалился Шматко. – Естестна!
– По рукам!
– По рукам!
Они пожали руки, посмеялись, и пошли каждый в свою сторону. Акробат подошел к Дреймуру уже без улыбки. Взгляд был настороженный. Гегель и Юз стояли за Дреймуром и дышали ему в затылок.
– Ну что?
– Он выведет, но только одного.
Все замолчали. Выйти хотелось всем.
– Но за тех, кто останется, я поручусь. Мы будем жить в Чернобыле и ждать, пока все утрясется.
– Я думаю, пусть или Гегель или Юз идут, – пожал сухими и могучими плечами Дреймур. Акробат одобрительно кивнул.
– Иди ты, Гегель, – сказал Юз тихо.
– Почему я? – спросил тот.
– У тебя невеста. А я…, – махнул рукой Антон, ничего не сказав. Григорий подошел и крепко пожал руку старому другу.
– Если невеста, то тогда это и не обсуждается, – произнес Акробат.
– Гегель, если ты сейчас уйдешь, потом будет трудно. Ты услышишь Зов, но если справишься, то сможешь жить спокойно и дальше. Все зависит от тебя, – поучал его Акробат. Гегель молча кивал, не веря своему счастью.
– А как же вы? – спохватился он немного больше для виду.
– Мы справимся. Я уверен. Главное – залечь. Заляжем в Чернобыле. А там… видно будет, – говорил Дреймур.
– Если вам нужна будет моя помощь… нет, серьезно, – спохватился Гегель, увидев кривую ухмылку Дреймура и мягкую улыбку Акробата. – Зовите. Ищите в Туле-50. Там найдете все, что вам будет нужно.
– Спасибо тебе. Брат, – серьезно сказал Дреймур и пожал руку Гегелю. Тоже сделал и Акробат. Оба отошли в сторону, давая старым друзьям шанс попрощаться. Юз, подойдя к другу, слегка приобнял его и прошептал:
– Юльке передай, что я ее люблю. И присмотри за ней. Она ведь от меня тогда залетела, – как-будто виновато признался Юз.
– Во! Так давай я останусь, а ты иди, у тебя ж ребенок…, – начал было Гегель.
– Сын. Федор. Федор Антонович Горбачев, – сказал Юз с легкой улыбкой.
– Иди тогда домой! – убежденно говорил Гегель. Но вторая его половина настойчиво убеждала его заткнуться…
– А ты? – спросил Юз иронично.
– Я здесь справлюсь, – уверенно произнес Гегель.
Губы Антона тронула мягкая усмешка.
– Гриш, ты не обижайся, но для Зоны у тебя кишка тонковата. Ты иди домой, береги Юльку. А о Лизке не переживай – она ведь не виновата, что ее какой-то альпинист соблазнил, – затараторил Юз, неприятно резанув память Гегеля.