Виктор Владимирович Колесников
Сотканные из гнева
Под монотонное чтение суры, которое доносилось с улицы, человек у окна всматривался вдаль. Пейзаж – унылая бледная пустошь раскинулась на несколько километров. Ближе к тонкой, искажаемой дымкой, линии горизонта к безоблачному небу тянулись рыжие, бурые и желтые скалы. Складывалось впечатление, что эти каменные глыбы держат небосвод: такими они казались монументальными. Но не только природой поражал Афганистан гостя, прибывшего издалека. Этот край за годы конфликта сильно изменился, и то, во что превратилось некогда процветающее мусульманское государство, пугало по-настоящему.
Молодой научный сотрудник Резников Михаил Александрович в свои двадцать пять был не готов столкнуться с ужасами и жестокостью войны, к тому же, всю сознательную жизнь молодой человек провел в лабораториях, университетских аудиториях и библиотеках. Москву мужчина покидал всего пару раз, получив путевку в санаторий, и то, проводил большую часть отдыха за чтением книг, а тут – командировка в Южную Азию.
Одна только дорога до Файзабада оставила неизгладимые впечатления, которые ярким разноцветным коллажом воспоминаний будут возникать в течение всей его жизни. Путь был и опасным, и сложным, и захватывающим одновременно. Полет на военном транспортном самолете до Казахстана, затем на вертолете. Необычайная жара, с которой он столкнулся в июле, не была описана ни в одном художественном произведении, которое он читал в перерывах между научной литературой. Маршрут из Кабула на секретный объект, называемый «1-03», тоже поражал и захватывал дух, ведь следовать пришлось по заминированным и обстреливаемым извилистым горным дорогам. Да и разъездным транспортом для Михаила служил БТР.
Двигался ученый в сопровождении до зубов вооруженных сотрудников КГБ. На пути то и дело попадались разрушенные здания, разбитые, сгоревшие и расстрелянные машины, в некоторых из них мужчина видел высохшие или разлагающиеся трупы. Тела принадлежали и детям, и взрослым. Смерть беспощадна и она бесчинствовала в своем доме – на войне. Научный сотрудник уяснил это сразу по пути к месту назначения. Но зрелища встретившиеся по пути не могло сравниться с увиденным в стенах секретного объекта, расположенного в сердце провинции Баглан…
«Человек начинает любить жизнь только тогда, когда понимает, что она вот-вот оборвется. Когда узнает о неизлечимой болезни, когда к его голове приставлен пистолет или в зале заседания выносят смертный приговор. Только тогда он начинает слышать и замечать прелести жизни – удивительного феномена, который дарован человеку. Только тогда человек слышит, как ему шепчет природа, как живописно закат окрашивает небосвод и округу в багровые тона. Только тогда человек осознает, как дороги близкие люди и как много ему хочется сказать им, а время неумолимо уходит, словно вода сквозь пальцы. Обида, боль, страх, ненависть, все это смешивается в обреченном человеке и вскипает. Он боится смерти. Боится бесконечной пустоты. Очень хорошо люди меняют отношение к жизни и на войне. Начинают вспоминать близких, скучать по ним, осознавать, насколько их жизнь, там далеко, дома, прекрасна, красочна и интересна. Ценность обретают и такие обыденные дела, как разговор ни о чем с родным человеком. Завтрак на тесной, но уютной кухне, чтение книг, поцелуи. Много чего.
К сожалению, люди не видят счастья в обыденных мелочах, которые и составляют жизнь, и не ценят дарованное им. Смерть в мирное время люди тоже не замечают, а она за прозрачной вуалью повседневных дел незаметно крадется по пятам за человеком. Это на войне быстро понимаешь цену жизни и свободы, так как воздушная вуаль мирного бытия моментально сгорает под натиском ненависти, страха, боли, а еще жестокости, присущей каждому человеку. Только здесь начинаешь по-настоящему ценить удивительный дар – жизнь».
– Михаил Александрович, – робкий женский голос прервал размышления начальника научного центра.
– Пора? – Резников повернулся к молодой лаборантке, которой, по его мнению, нечего было делать в этом аду.
– Весь совет в сборе. Ждем только вас, – она услужливо подала своему руководителю белый халат, и ученые вместе направились по длинному заставленному каталками и носилками коридору военного госпиталя. Это было действующее медицинское военное учреждение, в стенах которого регулярно проводились операции: ампутировали конечности, готовили раненых к транспортировке на родину. Это здание было старым. Толстые стены, небольшие окна. Несколько отделений, около трехсот мест для раненых, морг и большое помещение, в котором раньше находилось бомбоубежище. В данный момент глубокий подвал и был секретным объектом «1-03». Персонал военного госпиталя являлся сотрудниками секретного объекта.
Лаборанта звали Любовь. По всей видимости, эта молодая девушка, едва окончившая университет, была прикомандирована на объект, так как обладала профессиональными качествами научного сотрудника, работающего с биоматериалом. Хотя порой Михаилу казалось, что попала она на свое место благодаря другим навыкам, которые никоим образом не были связаны с научной деятельностью. Конечно, мужчина так полагал не всерьез.
***
Собравшиеся ученые, доктора наук разных отраслей были намного старше новоиспеченного руководителя, но это совершенно не смущало Резникова. Он знал себе цену и знал, что проект, который теперь курирует, обречен на успех, а остальные скоро поймут это. Михаилу еще в Москве была передана инструкция, которой нужно было придерживаться и регулярно докладывать в столицу о выполнении мероприятий, проводимых в ходе научной работы. Основное требование основывалось на использовании исключительно человека в качестве биоматериала, также задачей ученого было не затрагивать кибернетику и механику, а сосредоточиться только на знаниях и возможностях генной инженерии и медицине в целом.
– Товарищи! – начал он, – Я рад познакомиться с вами и надеюсь, что мы, коллектив лучших ученых умов великой державы, сможем выполнить поставленную задачу в самые кратчайшие сроки! – его слова разнеслись по большому объемному залу с высоким потолком, – Я знаю, что перед нами стоит задача создать солдата, подобного языческим богам. Однако я собрал вас здесь, чтобы обсудить нюансы и глобальные проблемы, с которыми уже пришлось столкнуться вам до моего внедрения в коллектив, – он говорил стоя, затем уселся во главе стола, – прошу! Кто желает выступить с докладом? – после непродолжительной паузы, сопровождаемой шелестом бумаги и листанием книжных страниц, один из присутствующих вышел к микрофону на трибуне.
– Здравствуйте! Михаил Александрович, очень приятно познакомиться, – начал седовласый человек в очках с толстенными линзами, через которые благодаря искажению было невозможно рассмотреть глаза, – меня зовут Константин Юрьевич. Я возглавляю отдел биологов, также моя работа очень тесно связана с генной инженерией, и могу сказать, что, по сути, проблема, с которой мы столкнулись, только одна – это подчинение «элементалов». Так мы называем созданий, получаемых в ходе изменений генома и фармакологической поддержки. В остальном, мы, советские ученые, можем все, – после этих слов раздались аплодисменты коллег из зала. Биолог перевернул страницу объемного доклада и продолжил, – ваш предшественник, Николай Осипович, пострадал от своего детища. Это была настоящая трагедия. Никто не смог спасти его. Да что там! Нам едва удалось уничтожить это создание, которое было подчинено собственной ярости.
– Расскажите подробнее, – прервал доклад Резников.
– Как я уже сказал, мы столкнулись с одной проблемой, которую до сих пор не удалось решить. Мы не можем подчинить созданных в этих стенах солдат. И если рассмотреть наши первые шаги, а на начальном этапе мы использовали умирающих или недавно погибших солдат, то проблемы, с которыми приходилось сталкиваться, были очевидны.
Те, кого удавалось реанимировать после клинической смерти, после пробуждения просто сходили с ума. Наша советская идеология, чувство долга и данная Родине военная клятва, абсолютно не имели веса, да и эти люди становились безумными, а, как вы понимаете, сумасшедшие для преследуемых нами целей совершенно не годились. Далее, были эксперименты с местным населением. Выбирали детей. Чем меньше, тем лучше. Их приходилось воровать прямо с пастбищ. Но юных пастухов тоже было не обуздать. Прейдя в себя, эти чертовы дикари пребывали в крайне тяжелом эмоциональном состоянии и преследовали единственную цель – сбежать любой ценой. Однажды, один такой мальчик сумел вырваться из «госпиталя». Вот, ищем его до сих пор. Некоторые очевидцы утверждают, что видели его на высокогорье района Мадара.
– Ну, а что же стало с прошлым куратором? – Резников что-то записывал в блокнот и, не отрываясь от текста, разговаривал с ученым.
– Николай Осипович погиб в пасти монстра, созданного из местной дворняги. Она прибилась к нам несколько месяцев назад. Мы подкармливали ее периодически. Такая ласковая собака была, но, – с досадой проговорил Константин, – после пробуждения животное поработили примитивные инстинкты. В тот день погибло еще шестеро охранников, пока смогли остановить эту зверюгу. Животные однозначно не подходят для наших целей.
– Думаете? – после затянувшейся паузы спросил молодой специалист.
– Определенно. У меня все, – сказал биолог и занял свое место в зале.
С докладами выступило еще четыре человека, но Резников уже погряз в раздумьях. Ему показалось, что решение вопроса найдется в ближайшее время, и что подчинить подопытного невозможно, а нужен тот, кто будет хотеть подчиняться. Среди людей такой вариант найти ему вряд ли удастся, разве что изменить собственного ребенка. Но ни жены, ни детей у молодого человека не было, да и такое решение абсолютно не гарантировало подчинения и отсутствия агрессии.
***
Шли месяцы. Это было сложное время не только в научном плане. Военный конфликт разгорался с новой силой. Талибы перебрасывали войска из Пакистана. Это служило большому приросту раненых, из которых большинство было «тяжелыми». Теперь, когда выяснилось наверняка, что в перевоплощенном состоянии раненые и мертвые солдаты не представляют ценности, так как оказались психически нестабильны, ученым, занимающимся научной работой, приходилось большую часть времени проводить в отделении хирургии. Куратор давил на Резникова и даже угрожал тюремным сроком, если за отведенное время руководитель не сможет продемонстрировать готовую работу или внушающие доверие к молодому специалисту наработки. Руководителю секретной лаборатории порой казалось, что со дня на день ему позвонят «сверху» и прикажут возвращаться домой, а возможно, приедут, чтобы арестовать. Следовать инструкциям, данным «сверху», не было сил и желания. К тому же, куратор совершенно не хотел, да и не мог понять, что из человека готового экземпляра не получится. Возникали мысли бежать, однако, куда и каким образом ученый не знал.
Резников вышел из операционной, размещенной на третьем этаже. Изнуряющая жара, колоссальный объем работы и отсутствие решения по основному роду деятельности, ради которого он рискует жизнью в этой Богом забытой дыре, делали молодого человека апатичным, лишенным сил и желания стремиться к новым свершениям и открытиям. Вместо вида достойного в будущем величайшего ученого, он носил майку, халат, спортивные штаны с оттянутыми вперед коленями или короткие шорты. Поверх такого незаурядного для врача гардероба на распашку был надет медицинский халат. Теперь он не носил галстуки, рубашки и кожаные туфли с отполированными до блеска носами. Лицо скрывала щетина, прическа была взъерошена, а вместо одеколона можно было услышать пары распада этилового спирта. Здесь, посреди провинции Баглан, он никого не шокировал своим видом. И пациенты, и коллеги не обращали внимания на ученого, к тому же, персонал находился в одной лодке с руководителем и тоже переживал за исход проекта, прогнозы которого были неблагоприятными.
Михаил вышел на улицу, чтобы продохнуть от жуткой смеси йода, хлорки, гноя и вскрываемых потрохов. Голова кружилась. Тремор в конечностях лишал возможности проводить следующую операцию, а ведь его рабочий день только начинался. Последнюю неделю мысли о доме преобладали над размышлениями о работе, и сейчас человеку не казалось, что он выдающийся ученый. Но в этот раз, в самый сложный, как ему казалось, день, решение само нашло Михаила. Так, кстати, уже не раз случалось в его жизни.
Из-за каменного высокого забора доносился детский крик. Это была истерика. В голосе отчетливо слышалось отчаянье, мольбы о помощи, страх. Резников поспешил к распахнутым настежь воротам, местами походившим на решето от попаданий осколков. Вдалеке бежал ребенок. Это была местная девочка. Она в перепачканном кровью хиджабе изо всех сил бежала в сторону госпиталя. В руках ребенок держал бездыханное тело щенка. Девочка, увидев человека в белом халате, бросилась к нему с мольбами о помощи, протягивая обмякшее тельце щенка. Захлебываясь слюной, всхлипывая и завывая, ребенок молил на дари. Этого языка Михаил не знал, но ему и так было понятно, что произошло и о чем девочка просит.
Собака оказалась под обстрелом. Нижняя часть животного была посечена осколками. Задние ноги и хвост частично отсутствовали, живот был вспорот. Дыхания практически не было, а на рваных ранах сгруппировались мухи. Ученый принял щенка из протянутых окровавленных рук девочки и попросил ее подождать у ворот. Она понимающе кивнула. Спустя каких-то двадцать минут Резников вышел к ребенку и вывел щенка. Собака была похожа, но чуть больше той, которую он забрал. Несмотря на это, девочке, как показалось ученому, было абсолютно все равно. Она бросилась к щенку, радостно приговаривая «Дуст». На дари это слово означает «друг».
Спустя час Резников склонился над раненым животным в подвалах госпиталя. Его ассистировали несколько коллег. Ученый прекрасно понимал, что идет против четких указаний, данных «сверху», но сделать хоть что-то лучше, чем к концу срока не показать ничего. Точной даты окончания срока озвучено не было, но каждый божий день Михаила подгоняли звонком из Москвы и, если молодой специалист отвечал неудовлетворительно, ему напоминали, что дорога из Афганистана одна, но ехать он может в двух положениях: сидя в кресле пассажирского самолета или лежа в цинке в «черном тюльпане».
Последнее время сомнения окончательно одолевали Резникова, и он уже не верил, что у него есть шанс вернуться домой живым. Михаил размышлял о том, что правительство не оставит его в живых, ведь он просто разменная монета. Возможно, и прошлый управляющий секретным объектом, выполнив поставленную задачу, был ликвидирован, а его убийство было списано на создание, которое, возможно, вовсе не смогли сделать дееспособным. КГБ могло все, что угодно, и мужчине нужен был план «Б», благодаря которому он сможет выжить.
– А Мухтар очень удивился, когда на него накинулся афганский ребенок с криками «Дуст! Дуст»! – Радостно произнес Михаил, – Мухтар то, будучи лабораторным псом и прожившим около полугода в клетке, не ощущал человеческого тепла, да? – спросил он у ассистирующих коллег.
– Ага, судьба у них, наших животных, такая. Прожить в клетке до окончания исследований и отдать жизнь во благо науки, а вот этому красавцу повезло! – сказал ассистент, вытирая кровавые сгустки и испорченный эпителий, в который мухи уже успели отложить потомство.
