Виктор Владимирович Колесников
Blodtørstig
– Олаф!!! – успел выкрикнуть викинг перед рывком зверя. Эрик сделал шаг назад, но упал, зацепившись за корни хвойного дерева, торчащие из земли, как раз в тот момент, когда волк совершил рывок, мощно и резко оттолкнувшись лапами от земли, оставив в ней глубокие рытвины. Человек, не лишенный практических навыков и воинских умений, беспомощно наблюдал, как существо неумолимо приближается, оголив клыки и когти. Меч викинга был в ножнах, а щит лежал у его спального места. Защищаться скандинаву было нечем, он смог только перекатиться в сторону, и тем самым спасти свою жизнь. Монстр приземлился ровно там, где только что лежал человек. Чудовище располосовало землю несколькими ударами, подняв сноп сухой почвы и жёлтые еловые иголки, полетевшие в разные стороны. Разъяренный волк сотряс округу низким рыком. Эрику казалось, что зверь вложил в чудовищный звук весь свой дикий, животный гнев, переполнявший его из-за проваленной атаки. Эрик вскочил на ноги и уже был готов отпрыгнуть к костру, когда свирепый хищник задел его лапой. Размашистым ударом зверь повалил человека на землю и располосовал его кьертиль из тюленьей кожи. Монстр оголил клыки, широко раскрыв пасть перед тем, как схватить жертву, но проснувшиеся от шума и звериного рыка собратья Эрика ринулись в бой. Не веря своим глазам, викинги атаковали волка, взяв его в кольцо. Хищник ловко отражал удары и атаковал сам. Воины, попавшие под когтистые лапы, погибли на месте. Волк не останавливался и постоянно передвигался. Зверь прыгал по стволам деревьев и оказывался за спинами целой группы врагов, перепрыгивая с одного дерева на другое. Так продолжалось до тех пор, пока ловкие и стремительные броски зверя не прервал боевой топор, угодивший в открытую пасть. К сожалению, большая часть отряда была жестоко растерзана.
Какое-то время выжившие смотрели на поросшего шерстью человекоподобного волка. Морда зверя от боевого топора Сигурда превратилась в окровавленную безжизненную маску и уже не вызывала трепет. Серая густая шерсть была местами примята, а кое-где, на шее, вырвана людьми в отчаянных попытках сохранить самое ценное – жизнь.
– Ну, и что же это за тварь? – разорвал гробовую тишину Эрик, отчего некоторые встрепенулись. На этот вопрос никто не знал ответа.
– Будем просить богов, чтобы этот зверь был один в здешних лесах, – окинув разодранные тела подчиненных, добавил вождь.
***
Как холодный наконечник стрелы, пронзающий плоть, в сознание юноши проникло чувство тяжелой, непоправимой утраты одного из стаи. Боль охладила пыл самого юного воина племени, неумолимо преследовавшего добычу. Каждый из племени почувствовал острую боль в области сердца и нагнетающее, пульсирующее отчаяние, раздирающее душу. Сегодня один из воинов ушёл навсегда. Согласно легендам – души их соплеменников поселяются на луне и живут в любви, мире, радости и гармонии. Там, где охота может длиться вечность. Но сейчас даже смерть его соплеменника не могла отвлечь от преследования. Он, упоенный погоней за чужеземцами, преследовал добычу, позабыв обо всем, отталкивался от булыжников и крупных камней, чтобы не зарываться лапами в песок, обильно смоченный ливнями и прибоем. В свои семнадцать Булвах уже успел поохотиться на медведей с отцом, Норгом – вождём племени, а также в компании своего деда, старейшины и лунного жреца Ассахарда. В тот день он показал себя как смелый, ловкий и умелый охотник. Как и сейчас, юноша был готов первым вонзить свои длинные клыки в плоть незваных гостей. Булвах сделал рывок и настиг человека, который даже не вскрикнул, когда клыки волка сомкнулись на его плече. Под весом оборотня человек повалился на мокрый песок, где был растерзан в одно мгновение. Юноша обратил взор на убегающие вдаль фигуры пришельцев. Его окровавленная, озлобленная пасть издала глубокий низкий вой, и зверь бросился в погоню.
– Энок, я устал! Не могу больше! – задыхаясь от изнурительного марафона по песчаным холмам, – произнес Ньял. Он остановился, выхватил нож в помощь мечу и застыл в ожидании приближавшейся своры кровожадных убийц. Раздался боевой кличь. На мгновение все стихло. За спиной Энока раздался обречённый крик, вобравший в себя досаду и нестерпимую боль. Энок закрыл глаза. Он не должен был бояться. Страх – не присущее северянам чувство, но он испугался так, как никогда не боялся в жизни. Его изможденное тело практически сдалось. То и дело ноги норовили увязнуть в песке, замедлить бег, согнуться в коленях. Тело сдалось, но не сам воин. Он представил картину, как его семья стоит на берегу моря под шквальным северным ветром, вздымающим тысячи ледяных капель, иглами врезающихся в кожу. Энок боялся смерти. Он боялся, что никогда не увидит Сэймура, его семилетнего сына и молодую жену, которых очень любил. Моряк бросился к лесу в надежде, что деревья и колючий кустарник хоть на время задержат адских псов.
***
Сигурд изучал человеческие следы и вселявшие ужас чудовищные когтистые волчьи. Следы, ведущие на запад по побережью, едва сохранились.
– Боюсь, мы опоздали, следы старые, – вождь окинул взглядом песчаный пляж. Три пары сапог и множество волчьих. Боюсь, кроме нас никто не выжил.
