Виктор Резник
Американский перекрёсток
Союз Советских Коммунистических Республик называют Империей Зла, бедным куском богатой Земли и огромной деревней, которая незаконно аннексировала штат Аляску. А ещё говорят, что там пытают людей серпами и каждый день бьют молотами по головам. А на лбу выжигают звезду, тем самым делая клеймо на всю жизнь, чтобы граждане не смогли сбежать в другую страну. Ходят слухи, что Пентагон готовит наступление на Аляску. На самом деле войны не будет, ибо американский рай превратится в ядерный пепел, и вся национальная идея бесконечного удовольствия канет куда-то в Амазонку.
На нейрофон пришло сообщение: “Новый счёт. Необходимо оплатить налог на воздух в размере пятисот долларов”. “Снова деньги на ветер,” – подумал Энтони, отдав последние личные деньги за наличие кислорода в воздухе. Лифт доехал до минусового этажа, и офисная мышь села в свой электромобиль.
– Работа, – без всяких эмоций произнёс Энтони.
– Выполняю! – ответила ассистент с искусственным интеллектом.
Дорога до “Юнайтед Стейтс оф Норф Америка Говермент Банк” занимала двадцать минут ровно. По пути можно было посмотреть на бесконечные пятиэтажки, не ремонтировавшиеся с момента постройки, частные дома предпринимателей с шикарным экстерьером. И как же без грязных огромных заводов с большими, как небоскрёбы трубами по другую сторону от шоссе. И ни одного предприятия по очистке воздуха. Их всё обещают построить. Прошло около десяти лет с первого обещания мэра города. Но это всё не интересовало Энтони, а интересовали его новости на Нейрофоне, которые всегда освещают все события в положительном ключе. Например: “В Новом Орлеане взорвался небоскрёб из-за проблем с канализацией, впоследствии чего вся улица оказалась в отходах. Какое чудо, что нашёлся повод вымыть улицы и построить новый небоскрёб в два раза выше и в четыре раза дороже! Боже! Храни Америку!” Из каждой трагедии при желании можно сделать праздник, закрыв глаза на пострадавших людей. А если ситуация такая, что её нельзя обернуть ни в чью пользу, то во всём винят коммунистов, внедрившихся в американское общество.
Электромобиль доехал до места назначения. Энтони вышел и неспеша пошагал до пропускного пункта.
– Энтони Джонсон! Как спалось, дружище? – воскликнул толстый, как бегемот и усатый, как типичный мексиканец мужчина средних лет.
– Спасибо. Всё, как всегда. Стабильность – залог успеха! – с фальшивой, как вся лёгкость бытия, улыбкой прокричал Энтони.
Войдя в офис, его ждал лифт на тридцатый этаж. В лифте набиралась толпа, ведь с двумя людьми он не поедет в целях социализации (На деле из-за экономии электричества). Двадцать человек устремились вверх. Когда Энтони только начинал работать в банке, его настигал дискомфорт, но сейчас он привык к такому количеству людей в закрытом пространстве. Социофобия умирает среди зомбированных людей. Становится абсолютно всё равно, что они думают про других людей, ведь их мнение не стоит и цента. На месте мёртвой боязни людей рождается социопатия, и другие люди превращаются в призраков.
Энтони сел за рабочее место. Монитор, наушники и сенсорное устройство для управления нейрокомпьютером. Всё белое, включая кресло, оттого всё грязно, несмотря на работу роботов уборщиков. За соседний стол уселся Роберт – человек, сидевший в психической больнице и прошедший через лоботомию.
– Привет, Энт! Как там твоё ничего? – весело спросил косоглазый толстяк. Ему невероятно сильно подходит имя Боб.
– Привет, Боб. Нормально. А твоё… – Энтони не успел договорить, как его перебили.
– Представляешь, мой пёсик вчера сделал двадцать сальто назад и тридцать вперёд! А ещё…
Боб мог говорить вечность. О чём угодно. Это характерная особенность людей, прошедших через пытки психиатрии. Как правило, их речь не имеет смысла и связности. После рассказов про своих питомцев они могут спокойно начать говорить про наркотики или девушек лёгкого поведения. Их учат быть социальными существами и уверяют, что навязываться людям нормально. Каждую неделю они ходят в клинику, чтобы проверять мозг. Одна проверка обходится в пятьсот долларов. Все такие зомби по уши в кредитах.
Энтони позвонил клиент. “Прости, Боб, мне надо взять трубку,” – он отвернулся от вспотевшего мужика и нажал на наушник, чтобы принять вызов. После разговора о рефинансировании они так и не продолжили разговаривать, и толстяк обиделся. Тридцать звонков. Сорок. Пятьдесят. Абсолютно машинная работа. Но один звонок стал особенным:
– Здравствуйте, я вас слушаю.
– Это кто? – спросил хриплым мужским голосом незнакомец. Обычно на мониторе показывается, кто звонит, но этого клиента, на удивление, в базе не было.
– Вы позвонили в ЮСофНА Говермент Банк. Как я могу к вам обращаться?
– Три дня… – прохрипел загадочный голос.
– Что, простите?
– Уезжай отсюда как можно дальше. У тебя три дня! – потенциальная жертва кредитной системы положила трубку.
Энтони не понял, с каким запросом ему позвонил этот человек и сильно задумался. Мысли в голову приходили разные. На шутку было не похоже. Надо было дальше работать, и эта ситуация на время забылась. Через два часа был перерыв. В темпе марша, организованным строем работники пошли на обед. В столовой все взяли бургеры с картошкой и энергетические напитки. Коллеги взялись расспрашивать друг друга о том, как проходит рабочий день и сколько кредитов они выдали. Что-то щёлкнуло внутри Энтони, и он не стал разговаривать с ними.
“Кто они такие вообще? В чём заключается их индивидуальность? Чем Джон отличается от Джорджа?” – демагог задумался. Он снова вспомнил странный разговор и решил уйти с работы без объяснения причин. В лифте его увидел начальник и спросил, всё ли хорошо. Энтони ответил, что всё прекрасно и он берёт отпуск. “Надо подписать отпускной документ!” – начал орать начальник, но Энтони было всё равно. На пропускном пункте его остановил охранник, попросивший документ о досрочном отпуске с работы, но в ответ он увидел средний палец и тут же замолчав, пропустил уверенно идущего Энтони. Электромобиль отказывался ехать без пропуска, но тут же согласился, когда услышал ложь о плохом самочувствии. Двадцать минут глубоких размышлений.
“Я не могу больше жить в стране, где каждый человек зависим от веществ, убивающие мозги. Как мне существовать в страхе стать жертвой лоботомии? Я даже не могу высказать своё мнение. Да и какой смысл, если я не буду услышан? В ответ я получу лишь рекомендации по наркотическим веществам и советы сходить к врачу. И это в лучшем случае. В худшем мне тут же просверлят череп. Я не могу так больше!”
Энтони приехал домой и тут же лёг в кровать без каких-либо сил. Он заснул. Случайно. Так нельзя было делать. Партия Демократов настоятельно рекомендовала отказываться от дневного сна, чтобы продуктивнее работать.
Это я?
Ему снились люди в белых халатах и сверло. От страха он пробудился. На часах было четыре часа ночи. Энтони встал с кровати, и сев за стол, открыл энергетический напиток. Блокнот в очередной раз был перечитан. Ручка легла в руке, и как будто не по своему желанию, начала писать: “Утром я официально возьму отпуск, соберу вещи, куплю билет до Канады. До Нового Юкона. Поеду туда. Там граница. Она охраняется. Я незаметно. Я смогу. Я же смогу? Я? Кто я? Кто они? Меня зовут Энтони Джонсон. Мне двадцать семь лет. Они называют себя американцами. Свободными людьми. Свобода может быть в состоянии зависимости от наркотиков? Я сбегу. Через границу. Я не вижу разницы между звездой на лбу и будильником в пять утра. Коммунисты убьют меня. Они же не умеют делать лоботомию? Так лучше…”.