Виктор Носатов
Фарьябский дневник
Об авторе
Носатов Виктор Иванович родился 10 марта 1953 года в колхозе «2-я Пятилетка» Алма-Атинской области Казахской ССР. В 1976 году окончил Алма-Атинское Высшее пограничное командное училище КГБ при Совете министров СССР имени Ф. Э. Дзержинского. Проходил службу в офицерских должностях на Дальнем Востоке, в Средней Азии и в Казахстане. С декабря 1981 года по март 1983 года выполнял интернациональный долг на территории ДРА. В 1980-е годы написал ряд повестей и рассказов о «неизвестной афганской войне». С 1995 года работал в книжно-журнальном издательстве ФПС России «Граница». С 1996 по 2004 год работал в Пресс-центре ФПС России. Закончил службу в должности начальника отдела центрального аппарата ПС ФСБ России. Полковник запаса. Член Союза писателей России.
Слово к читателю
Дорогой читатель! Ты держишь в руках еще не прочитанную книгу. Но уже тревожное слово «Афганистан» вселяет надежду на встречу с документальным повествованием, несущим все новые и новые, ранее неизвестные тебе сведения, захватывающие воображение и открывающие панораму событий давно минувших дней, которые тесно связаны не только с афганской войной, но и с современностью.
Мне посчастливилось встречаться со многими участниками операций в Афганистане, беседовать с организаторами боевых действий разных уровней, знакомиться с документами, раскрывающими проведение пограничных операций в так называемой зоне ответственности, основная цель которых состояла в том, чтобы обезопасить наши южные границы и мирную жизнь людей на нашей территории, а также оказать помощь афганским властям в приграничных районах в защите, укреплении и расширении их позиций, в борьбе с военными формированиями исламской оппозиции.
В одном из своих интервью по поводу ввода пограничников в Афганистан начальник пограничных войск СССР в 1972–1989 гг. генерал армии В. А. Матросов сказал: «Реально мы стали появляться там [в Афганистане] с 1980 г., а потом и афганцы вошли во вкус: что-то не получается – они нас просят: помогите!
Мы откликнулись. Хотя тут важно выделить один момент: для пограничников интернациональная помощь была как бы вторичной. Главное, для чего они туда вводились, – обеспечить безопасность государственной границы СССР. И эту задачу знали все – от солдата до генерала» (Границы России. 1997. № 38).
Надо отдать должное: пограничники восприняли ввод их в северные провинции Афганистана с глубоким пониманием важности защиты границы и проявили себя истинными интернационалистами. Не берусь судить, как поступали военнослужащие 40-й армии, но солдаты, сержанты и офицеры пограничных войск относились к местному населению, как к своим людям, защищая их от душманов и постоянно оказывая им материальную помощь, о чем подробно и обстоятельно говорится в книге, что было признано не только администрацией демократического Афганистана, но и некоторыми руководителями на Западе. Еще когда в нашей стране ввод пограничных войск в Афганистан содержался в строжайшей тайне, премьер-министр Великобритании М. Тэтчер в одном из своих выступлений, говоря о наших пограничных войсках, находящихся в Афганистане, отметила, что пограничники лояльно относятся к населению, оказывают им всяческую помощь и тем самым достигают успеха.
Именно дружелюбным взаимодействием можно объяснить тот факт, что за всю афганскую войну пограничники потеряли всего 500 человек.
Бесчисленное количество раз пограничники ограждали местных жителей от нападения душманов, от голода и холода, вывозили их на вертолетах в более безопасные места, спасали от смерти. Многие подобные эпизоды нашли освещение в настоящей книге и ранее изданных произведениях автора об афганской войне, которую он узнал не понаслышке и рассказам из книжек, а непосредственно участвуя во многих боевых операциях, вынеся на своих плечах все тяготы и лишения войны в Афганистане.
В предисловии в книге автор делает попытку осветить ретроспективу взаимоотношений России с Афганистаном и раскрыть экспансионистскую политику англичан, стремившихся закрепить свое влияние на среднеазиатских границах Российской империи. Не вдаваясь в подробности изложения материала, на наш взгляд, главное, к чему стремился автор, – это осветить устремления и Англии, и России завладеть Афганистаном и показать нереальность выполнения такой задачи, как бы упреждая конечный исход афганской войны, подчеркивая ее бесперспективность и обреченность на неуспех.
Обращение к историческим примерам в жанре, избранном автором, важно и необходимо. Оно дает возможность проследить закономерность исторических процессов, выявить основные внешнеэкономические тенденции государств и с геополитических позиций дать оценку происходящим событиям.
В то же время субъективный подход автора затеняет главное – расстановку сил в международных отношениях западных стран и ее связь с политикой на Востоке, которая затрагивала жизненно важные интересы России, так как диктовалась не только политическими причинами, но во многом и экономическими. Этого не отрицает и сам автор, ссылаясь на замыслы императоров России.
Средняя Азия, как известно, занимала особое место во внешней политике России. Она находилась в тесной связи с ближневосточной, но если на Ближнем Востоке во второй половине XIX в. Россия стремилась решать международные вопросы преимущественно дипломатическим путем, то в Средней Азии проводила наступательную политику, которая диктовалась и политическими, и экономическими факторами.
Присоединение к России народов Средней Азии носило прогрессивный характер и сыграло положительную роль в их культурном и экономическом развитии.
Несмотря на противоречивость процесса борьбы за сферы влияния в Афганистане, Россия обезопасила среднеазиатские границы и сдерживала англичан, стремившихся завладеть среднеазиатским регионом.
Автор делает небезуспешную попытку путем введения в научный оборот ранее не опубликованных документов осветить некоторые аспекты деятельности Советского правительства по оказанию помощи афганскому режиму.
Перейдя от публицистического к художественному изложению, а по сути дела, к другому жанру, автор увлекательно повествует о своем участии в выполнении боевых задач, возложенных на пограничников. Как ручеек воды постепенно превращается в полноводную реку, так интересно и увлекательно, набирая силу, обрастая все новыми подробностями, пополняется каждая глава повести. Писатель не ограничивается лишь простым изложением материала, он заново переживает увиденное, размышляет, сопоставляет факты и события, по-новому интерпретирует давно известное. В его понимании граница – это рубеж справедливости и беззакония, человеческой культуры и варварства, это и рубеж времени. Эти философские посылки заставляют читателя по-новому осмыслить ранее известное и, не ожидая, когда писатель поставит вопрос, а что же за рубежом, который пересекают пограничники, задуматься, что ждет пограничников на чужой земле.
Из книги явствует, что надежды пограничников не оправдались. Пришло разочарование. Вместо дружественной встречи с афганцами воины встретили заранее подготовленные опорные пункты, и если бы не поддержка вертолетов, то трудно предвидеть, как эта ситуация обернулась для них.
Автору удалось передать чувства необстрелянных солдат и офицеров, их волнение, трудности врастания в обстановку, а главное, понимания, что они вступили в зону войны. Это подтвердили следы прошедших боев, разбитые машины вдоль дорог, погибшие афганцы, которых хоронили неулыбчивые, со злыми глазами местные жители.
Когда же вступили в зону правительственных войск Афганистана, поняли, что предстоит нелегкий ратный труд, потребуются не только мужество и смелость, но умение вести бой в незнакомой местности с коварным и хорошо подготовленным противником.
Это вскоре подтвердилось. И хотя пограничники вначале выполняли лишь ограниченные задачи по охране аэродрома и других объектов, они постоянно находились под обстрелом, подвергаясь нападению душманов, и одновременно адаптировались к боевым действиям. Это сплачивало воинов, еще больше приблизило их к офицерам. Взаимная выручка, глубокая привязанность друг к другу, изменившиеся отношения солдат и офицеров создали ту дружескую атмосферу, в которой коллектив воинов представлял единое целое. Этому способствовала постоянная партийно-политическая работа, другие мероприятия, проводимые с личным составом подразделений.
Интерес представляют авторские оценки событий, происходящих в провинциях Афганистана, отношения местного населения к проводимым афганским правительством реформам. Описываются конфликты местного населения с правительственными войсками.
Значительное место в книге занимает материал, освещающий ход боевых действий, из содержания которого можно сделать вывод о том, что пограничники в короткие сроки освоились с обстановкой, изучили тактику душманов, умело вели себя в бою. Книга раскрывает и духовный мир воинов, представляет их переживания и мысли, из которых видно, что к выполнению интернационального долга они относились, как к святому делу. Это подтверждается многочисленными примерами, описанными автором в ярких красочных зарисовках с исключительной любовью к воинам и вниманием к их духовным качествам.
Автор не скрывает и тех негативных сторон, которые проявлялись в соседних армейских подразделениях. Свои наблюдения он подтверждает примерами из жизни личного состава роты, охранявшей аэродром.
Значительное место в книге уделено анализу взаимоотношений пограничников с местной администрацией и правоохранительными органами. На убедительных примерах автору удалось показать поляризацию политических группировок и довольно убедительно охарактеризовать многих представителей различных кланов, показать сложности борьбы, закулисные игры авторитетов.
Знакомясь с примерами, ярко и доходчиво характеризующими взаимодействие пограничников с местным населением северных провинций Афганистана, убеждаешься в том, что добрые отношения, которые несли с собой воины, способствовали изменению взглядов жителей афганских кишлаков на пограничников, а в ряде случаев своевременная помощь со стороны афганцев сыграла важную роль в осуществлении намеченных операций против бандформирований.
Необходимо отметить, что «Фарьябский дневник» вследствие дополнения авторского текста выдержками из дневников и воспоминаниями советников царандоя и ХАД, посланцев ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ, пограничных генералов приобретает еще большую познавательность и историческую достоверность. По сути дела, это на сегодня единственная достаточно полная документальная повесть, освещающая всестороннюю деятельность не только силовых подразделений, но и всего советнического аппарата в отдельно взятой афганской провинции.
Особо следует сказать о рассказах и небольших повестях, которые включены в книгу. Они написаны в разное время, но их объединяет одно: все они – о людях, избравших профессией защиту Родины. Они отличаются друг от друга по своему художественному замыслу, объему и, естественно, содержанию и раскрывают ту или иную сторону событий, связанных с нелегкой пограничной службой, которая в любую минуту может потребовать от офицера самого дорогого – жизни. Их достоинство состоит в том, что автор с большой любовью и старанием стремился показать духовный мир людей и даже спрогнозировать их возможный жизненный путь в том случае, если бы они остались в живых.
Писатель стремится к тому, чтобы увязывать пережитое и увиденное в войне с последующими событиями, вызвать у читателя не просто интерес, но заставить обдумать прочитанное, поразмыслить о бренности судеб человеческих и еще раз взглянуть на окружающую действительность и восстановить в памяти свои прожитые годы, посмотреть в будущее и задать себе вопрос: а все ли я делаю – по совести – для своей Родины, своего Российского отечества?
Эти мысли возникнут и при прочтении короткой повести «Только он не вернулся из боя…», где в центре внимания поведение в экстремальных условиях рядового Федирко и офицера Аркадия Волкова, которые были едины в бою и понимали друг друга с полуслова. Автор, умело опираясь на знание психологии, создал портрет пограничников, который убеждает читателя в достоверности изображаемых событий. Перед нами проходит ряд боевых эпизодов, раскрывается высокий профессионализм пограничников, их смекалка, умение оценить обстановку и принять наиболее целесообразное решение.
Раскрывая духовные качества воинов, автор убеждает читателя в том, что их подвиг – это результат той воспитательной работы, которая существовала в период советской действительности, это результат осознанного понимания каждым пограничником боевой задачи, а порыв, бросок на открывших ураганный огонь душманов – следствие верности воинскому долгу и военной присяге.
Повесть как бы ведет читателя все дальше и дальше, через ранение героя, прожитые им трудности и невзгоды, показывает его разносторонний талант, его гражданскую позицию после увольнения из армии, но затем приходит неожиданный финал: оказывается, герой погиб ранее, а все последующее – вымысел писателя. Так неожиданно и просто, но в то же время так тяжело. И невольно задумываешься: погибает человек, и вместе с ним уходит в небытие целый мир. После этого как-то по-другому воспринимаешь нынешнюю действительность, когда человеческая жизнь все больше и больше обесценивается.
С большим интересом читается рассказ о том, как советские воины по просьбе местных жителей вспахали на боевой машине огромное поле. Здесь зримо и убедительно просматриваются два мира, два образа жизни. С одной стороны – соха (железных плугов не было), с другой – современный бронетранспортер. С одной стороны – доведенные до отчаяния войной афганцы, с другой – «шурави», пришедшие сюда, «чтоб землю в „Афгане“ крестьянам отдать».
Только такими примерами советские воины могли убедить дехкан в том, что они их друзья, а это на войне едва ли не самый решающий фактор в борьбе с оппозицией. Так советские воины не на занятиях, а на деле познавали чувство истинной дружбы и интернационализма. И когда боевики хотели напасть на советскую базу, то местные жители удержали душманов от этого шага, мало того, заставили их сдаться.
Значительное место в книге посвящено рассказам о защите местного населения от душманов; о разминировании населенных пунктов; о том, как постепенно происходил перелом в сознании местного населения по отношению к советским воинам. С интересом читаются строки рассказа «Сахиб», в котором писатель рассказывает о зарождении дружбы пограничников с личным составом царандоя.
Рассказ посвящен афганскому офицеру оперативного батальона капитану Сахибу, с которым автор случайно встретился, а затем и подружился. Это дало возможность писателю вникнуть во внутренний мир афганского офицера, познакомить с его жизненным путем, который начался с тяжелого крестьянского труда. А русскому капитану через дружбу с Сахибом удалось лучше познать жизнь и характер афганцев, понять их духовный мир и причину их активного выступления против душманов.
Юрий Кисловский
доктор исторических наук, академик МАИ, профессор
Фарьябский дневник
(Дни и ночи Афгана)
Предисловие
До чего же порой непредсказуемые фортели выкидывает старушка-история, лишь только начнешь попристальней рассматривать дела давно минувших дней. Удивительно, но факт, что между событиями, происходящими в Афганистане на протяжении нескольких последних столетий, и присутствием там российских полпредов прослеживается самая что ни на есть трагическая связь. Впрочем, не будем забегать вперед – история любит последовательность и точность изложения, и не нам менять нрав этой привередливой, но беспристрастной дамы…
Пройдет еще не один десяток лет, прежде чем ученые поставят последнюю точку в исследовании происхождения афганских войн, а также посильного участия в них России, а затем и СССР. Хотя многие уже сегодня хотят получить ответ на вопросы «кто виноват?» и «что делать?», имея в виду войну 80-х гг. прошлого столетия. Ответы на эти вопросы звучат зачастую самые противоположные, все зависит от того, чьи уста их произносят. Кабинетные исследователи говорят и пишут одно, а те, кто смерти в лицо смотрел да пыль афганских дорог глотал, – совсем другое. Кто же из них прав? Правы и те и другие, потому что каждый видит Афганистан со своей колокольни, зачастую анализируя российско-афганские отношения лишь нескольких последних десятилетий. Всестороннее же осмысление еще не вполне окончившейся войны (а это ярко иллюстрируют трагические события, происходящие в Афганистане и на таджикско-афганской границе до сих пор) требует от каждого, желающего докопаться до истины, самого досконального изучения причинно-следственных связей, приведших к ней. Изучение это должно идти вглубь и вширь.
Вглубь – в специфику афганских дел, нашего понимания этой страны, ее истории, особенностей национального характера. Ведь это наш сосед на веки веков, а соседей, как говорится, не выбирают.
Вширь – в нашу собственную давнюю и недавнюю историю, подход к мировым делам, теорию, практику и этику внешнеполитической деятельности.
Без всего этого мы уподобимся человеку, который, поскользнувшись и ушибив при падении голову об угол дома, начинает бешено колотить этот злосчастный угол кулаками, вместо того чтобы посыпать скользкое место песком. Ибо нашей реальной проблемой в 1979 г. был не Афганистан, а мы сами.
При серьезном анализе восточных архивов не вызывает сомнений тот факт, что «индийской мечте» не два века от роду, а гораздо больше, что у нее довольно глубокие корни. Вспомнить хотя бы известные со времен Древней Руси предания о «велицей реце Ганге, яже из Рая течет», о сказочном Индийском царстве, праведном, изобильном, чудесном, где «нет ни вора, ни разбойника, ни завистливого человека, потому что земля полна всякого богатства».
Так уж получилось, что изначально Афганистан оказался на пути имперских устремлений России к Индийскому океану. Деловой интерес к далекой и сказочно богатой Индии со стороны главных российских купцов – царей начал проявляться еще в XVII в. Уже тогда Московия стремилась к постоянной, систематической связи со странами Востока.
Торговый представитель Швеции в Москве Иоганн де Родес предлагал боярину Милославскому, тестю царя Алексея, организовать кампанию из крупных европейских коммерсантов, которая, пользуясь русским путем, завладела бы не только всей персидской торговлей шелком-сырцом, но и долей торговли с Индией и Китаем. Лишь неспокойная обстановка в государстве Российском не позволила купцам осуществить свои замыслы.
Вплотную к воплощению идеи де Родеса российское купечество подошло лишь в период правления Петра Великого. Только-только провозглашенная империя нуждалась в новых землях и товарах. Поход Петра I, осуществленный на нескольких судах по Каспию из Астрахани к персидскому побережью, наряду с другими целями, преследовал и такую, как проведение рекогносцировки, результаты которой император намеревался использовать при подготовке индийского похода. По сохранившимся сведениям, в беседе с морским офицером Соймоновым 27 июля 1722 г. его величество в следующих словах объяснил ему политическую цель грандиозной Каспийской операции: «Был ты в Астрабадском заливе? Знаешь ли, [что] от Астрабада до Балха и Бадакшана на верблюдах только двенадцать дней ходу. Там, в сей Бухарии, сердцевина всех восточных коммерций… И видишь ты горы и берег подле оных, до самого Астрабада простирающихся… И тому пути никто мешать не может». Из этих слов явствует, что еще тогда Петр I устремлял свой пристальный взгляд вглубь территории стран Среднего Востока. Недаром уже 23 августа 1722 г. Сенат приветствовал его военные успехи на Каспийском море не иначе как вступление на «стезю Александра Великого», тем самым недвусмысленно намекая на поход последнего в Индию.
На смену этим первым, робким, так и не осуществленным попыткам похода на Восток, со временем как из рога изобилия посыпались новые проекты, один другого стоящие. Общее в них было одно – при соприкосновением с жизнью они лопались как мыльные пузыри. Вот только некоторые из них.
В 1791 г. француз де Сент-Жени предложил Екатерине II конкретный план индийского похода, который должен был начаться манифестом императрицы о восстановлении династии Великих Моголов. Поход предполагалось вести из Оренбурга через Бухару и Кабул.
В 1800 г. другой француз, на этот раз более именитый, – Наполеон, предложил императору Павлу совместную экспедицию в Индию:
«Изгнать навсегда англичан из Индостана, освободить эту прекрасную и богатую страну от британского ига, открыть новые пути торговли и промышленности – такова цель похода, достойного обессмертить первый год XIX столетия и государей тех стран, которые задумали это полезное и славное дело». Предполагалось, что русские и французские войска – всего до 70 тысяч человек, – соединившись на южном берегу Каспия, в Астрабаде, далее двинутся «через Герат, Ферах и Кандагар и скоро достигнут правого берега Инда».
Остается лишь гадать, почему этот план так и не был осуществлен, почему Павел, поначалу с энтузиазмом принявший предложение Наполеона, решил вдруг отказаться от совместных действий и рассчитывать лишь на собственные силы.
Павел самостоятельно взялся за выполнение этой идеи. В конце 1800 г. произошел разрыв дипломатических отношений с Англией, а 12 января 1801 г. атаман донских казаков Орлов получил собственноручное письмо Павла, которое гласило: «Поручаю сию экспедицию Вам и Вашему войску, Василий Петрович, соберитесь Вы с оными и выступите в поход к Оренбургу, откуда любою из трех дорог или всеми вместе пойдете с артиллерией прямо через Бухару и Хиву на реку Инд и на заведения англицкие на ней лежащие. Цель все сие разорить и угнетенных владельцев освободить и ласкою привесть России в ту же зависимость, в какой они у англичан, и торг обратить к нам… Помните, что вам дело до англичан только и мир со всеми теми, кто не будет им помогать; и так, проходя их, уверяйте о дружбе России… Мимоходом утвердите Бухарию, чтоб китайцам не досталась… Войско того края такого же рода, как и Ваше, так имея артиллерию, Вы имеете полный авантаж. Приготовьте все к походу.
Пошлите своих лазутчиков приготовить или осмотреть дороги… Все богатство Индии будет вам за сию экспедицию наградою…».
Поход на Восток начался в конце февраля 1801 г. Пехоту решено было не брать, только конницу – 22 тысячи казаков и 500 калмыков при 24 орудиях. Шли быстро – по 30, по 40 верст в сутки.
«Экспедиция весьма нужна, и чем скорее, тем вернее и лучше…» – торопил император Павел…
Справедливости ради следует сказать, что идея избавить Индию от британского гнета и установить с ней торговлю принадлежала вовсе не Павлу. Его мать, Екатерина Великая, однажды «высказала в своем восторге, что она не умрет прежде, покуда не доступит мира середины, не учредит торга с Индией или с Гангеса злато не сберет», – вспоминал Державин. Екатерина II не успела исполнить обещанное. Русские войска, уже покорившие Дагестан и готовые идти дальше на юг, были отозваны обратно.
Однако и Павлу не суждено было осуществить индийскую мечту – не прошло и двух недель после начала похода, как император был убит заговорщиками. Правда, казаки не скоро узнали об этом и еще больше месяца продолжали движение. Шли трудно – без обозов и лазарета, даже без карт, по бездорожью, утопая в глубоких снегах и злых степных метелях, страдая от холода и бескормицы, теряя людей. Потом вдруг настала оттепель – при переправе через Волгу, провалившись под ослабевший лед, едва не погиб целый полк…
Столичные новости нагнали войска лишь на седьмую неделю похода, в середине апреля, когда в полках, буквально валившихся с ног от усталости и истощения, уже поднимался глухой ропот. Если верить свидетельству атамана Платова, казаки все громче ворчали, что-де «всем нам сложить здесь свои головы», и уже открыто «отказывались идти далее», подумывая даже «передаться туркам». И еще неизвестно, как бы все закончилось, не настигни их курьер с известием о смене царствования и приказом поворачивать обратно.
Неудивительно, что эту неудачную экспедицию обычно величают «авантюрой» императора Павла. Даже расположенные к нему историки полагали индийский поход предприятием, «очевидно нелепым и безвредным для британского могущества». Впрочем, и первоначальный проект завоевания Индии, предложенный Наполеоном, также расценивался многими специалистами как абсолютно нереальный.
Советский историк С. Б. Окунь высказывал, однако, и противоположную точку зрения: «Нельзя не признать, что по выбору операционного направления план этот был разработан как нельзя лучше. Этот путь являлся кратчайшим и наиболее удобным. Именно по этому пути в древности прошли фаланги Александра Македонского… Учитывая небольшое количество английских войск в Индии и помощь индусов, на которую рассчитывали, следует также признать, что и численность экспедиционного корпуса была вполне достаточной».
А известный французский писатель Л. Жаколио, в свое время изъездивший всю Индию, рассказывал, что даже через полвека после событий 1801 г. здесь можно было увидеть бережно хранимые портреты Павла и Наполеона, от которых, по мнению индийцев, зависело освобождение их родины от британского ига: «Несомненно, что атака франко-русской армии изгнала бы англичан из Азии».
Да и сами британцы всегда воспринимали эту угрозу более чем серьезно, так что каждое известие о русских успехах на Востоке принималось в Лондоне крайне болезненно. И так ли уж беспочвенны были ходившие после убийства Павла слухи, что устранение императора было в интересах англичан, не жалевших на это золота, и что корни заговора следует искать по ту сторону Ла-Манша…
Индийский поход 1801 г. так и остался единственным – после его провала сама эта идея окончательно перешла в разряд пустых мечтаний.
И все-таки, несмотря на неудачно начавшийся поход Павла, Наполеон, который никак не хотел отказаться от идеи индийского похода, прислал в 1808 г. в Петербург своего эмиссара Коленкура для дальнейшей пропаганды своего проекта уже при дворе Александра I. Однако русское правительство, охотно соглашавшееся с этим предложением теоретически, пошло на попятную, лишь только дело потребовало практических шагов. Император не хотел ухудшать отношения с Англией, которая всегда была основным потребителем русского хлеба.
С приходом к власти Николая I отношения с Британией начали резко ухудшаться. С этого времени судьбы двух соседних государств – России и Афганистана переплетаются самым теснейшим образом. Являясь своеобразным буфером между двумя империями, Афганистан просто не мог сохранять нейтралитет, и судьба целого народа зависела порой от симпатий или антипатий афганских правителей к России и Англии.
Проводя изощренную политику в отношении стран Ближнего Востока, Николаю удалось натравить персов на афганцев, за спиной которых стояли англичане, и в результате начавшейся в 1837 г. войны город Герат был подвергнут осаде. Персидский шах лично присутствовал среди осаждающих, а вокруг него плели бесконечные интриги английские и русские послы.
Эмир Дост-Мухаммед, который до столкновения с персами придерживался англофильских взглядов, видя, что британский посол Бернс постоянно увиливает от прямого ответа на вопрос о военной помощи в войне с Персией, решил принять русского посланника Виткевича, который уже продолжительное время жил в Кабуле в ожидании аудиенции.
Выслушав просьбу эмира, Виткевич начал налево и направо раздавать обещания о финансовой и военной помощи. Это привело к тому, что Россия приобрела широкую популярность в Афганистане. Но в самую критическую минуту, когда эмиру потребовалась незамедлительная помощь России, царское правительство позорно предало доверившийся ему Афганистан, отдав его на съедение англичанам.
Маленькая страна была ввергнута в кровопролитную войну, Дост-Мухаммед бежал в Кундуз. Английский экспедиционный корпус победоносно вступил в Кабул.
Захватив важнейшие перевалы и крупнейшие города, англичане думали, что теперь они закрепились в Афганистане навечно, но не тут-то было, они не учли главного – характера горцев, их свободолюбия, которое в свое время испытали на себе грозные воины Александра Македонского. Уже на второй год оккупации они на себе почувствовали всю абсурдность своей затеи.
Вот что писал молодой британский офицер из Кандагара в августе 1840 г.: «Скоро будет три года, как индийская армия отправилась из Фироспура для завоевания этой несчастной страны. Шах Шуржа [ставленник англичан вместо сбежавшего Дост-Мухаммеда] должен был вступить на престол отцов своих, и войско должно было возвратиться потом в Индию. Дело кончено вот уже два года, а мы все еще здесь, правительство не может не нести огромных издержек, с которыми сопряжено занятие Афганистана. Но можем ли мы возвратиться? Кругом во всей стране с каждым днем увеличивается беспокойство. Хайберы, гильджи и дурани взялись за оружие, на посты наши делают нападения, солдат наших убивают перед нашими глазами. Можем ли мы оставить Афганистан в таком положении и, с другой стороны, переменится ли оно и успокоится ли страна? Никогда, по крайней мере мы до этого не доживем. Не могу сказать вам, как ненавидит нас народ, всякий, кто убьет европейца, считается святым. Еще недавно было несколько таких убийств. Мы не можем, не должны здесь оставаться. Мы должны возвратиться, хотя бы с уроном нашей чести…
[Предчувствия автора сбылись меньше чем через полгода: ] Только один знатный британец, тяжело раненный, достиг крепости, на стенах которой трубачи играли беспрестанно мелодии шотландских национальных песен – сигнала для блуждающих по снегам соотечественников. Но тщетны были эти мелодии, на зов их не шли британцы…».
Так бесславно погибло на чужбине 17-тысячное английское войско.
Бесславно закончилась жизнь и первого официального посланника России в Афганистане – Виткевича. «Как известно, Виткевич покончил с собою, прибыв в Петроград и найдя в нем холодный прием, – писал известный русский востоковед А. Е. Снесарев. – Англичане злорадно передают, что граф Нессельроде будто бы не принял представившегося Виткевича и приказал ему передать, что „поручика Виткевича не знает, слышал лишь о каком-то авантюристе Виткевиче, который в последнее время был занят разными интригами в Кабуле и Кандагаре, не имея на них никаких полномочий“».
Следующая русская миссия посетила Кабул лишь через 41 год. Этому предшествовал целый ряд важных политических событий – в связи с Севастопольской кампанией, в которой Англия принимала участие на стороне Турции. Тогда среди господствующего класса России вновь оживилась агитация в пользу индийского похода. Ряд русских генералов представили государю на утверждение несколько проектов похода, наиболее перспективным из которых был план генерала М. Д. Скобелева. По повелению Александра II он разработал основные концепции кампании, которые в дальнейшем стали краеугольным камнем планирования боевых действий на восточном театре военных действий.
