Виктор Николаевич Сергиенко
Кромешник, или Ведьмак XXI века
Глава 1.
Первая охота
Окружающая меня со всех сторон тревожная ночная тьма и яркая полная луна, висящая высоко в черном небе над моей головой, были единственными моими спутниками в данный момент. И даже певучие цикады и стрекочущие сверчки, не нарушали своими трелями царящей вокруг мертвой тишины, испуганно растворившись в ней.
Я настороженно и не спеша, словно по очень тонкому льду, шёл вперед по очень старому кладбищу, принадлежащему одной из умирающих безымянных деревень, во множестве раскиданных по всей Московской области. И до которых уже почитай что четверть века никому не было дела.
Никому кроме нашего Ордена тысячелетиями стоящего на защите мира Яви от мира Нави. Ну, или если по-простому, то на защите людей от всяческой хищной нежити или нечисти, до сих пор таящейся во тьме, и только и ждущей своего часа, чтобы вновь отжать планету под свою власть.
Чтобы превратить её в одно большое охотничье угодье, а людей так сильно расплодившейся на ней просто в дичь. Вот только, хрен им, а не былое величие.
Как там любит говорить наш президент – запарятся пыль глотать.
А президент, он гарант конституции, он плохого – не скажет.
Я остановился и настороженно осмотрелся. Ну, и куда же подевался тот третий и последний гуль, так лихо удравший от меня пока я добивал двух его более молодых и глупых неживых подельников. Будет мне урок на будущее, начинать любую зачистку с более старых, а значит более умных, опасных и матёрых тварей.
Я ещё раз внимательно осмотрел редкую берёзовую рощу, сейчас окружающую меня со всех сторон. И в которой просто негде было спрятаться даже некрупной собаке, не говоря уже о старом и матёром гуле.
И вновь осторожно пошёл дальше, в тусклом лунном свете, прекрасно различая полосу примятой, невысокой, лесной травы, уходящей куда-то в сторону более густого, а значит и более опасного ельника.
– Нужно спешить – негромко пробурчал я себе под нос и слегка ускорил свой шаг.
Ведь, не гоняться же мне за этим хитрым гулем до самого утра. Вообще-то, теоретически, гули всегда считались падальщиками, и опасность для сильного и смелого мужчины могли представлять только своим количеством.
Вот только где, в этой, забытой богом и людьми, глубоко-пенсионной деревеньке, можно было найти этого самого сильного и смелого молодца, который смог бы дать этим гнусным тварям отпор. Правильно, правильный ответ будет – нигде.
Вот и взяли эти три подлых и вечно голодных падальщика, маленькую деревеньку буквально в осаду, не позволяя двум десяткам населяющих её старушек выйти дальше её околицы. Так что, слава цифровым технологиям, позволившим местным жительницам дозвониться до моего куратора в Ордене, который, уже в свою очередь, и настропалил меня сюда.
Внезапно, широкий пласт лесного мха, под подошвами моих тактических берцев, словно тонкий лед на весенней реке разошелся. И в мою правую ногу тут же, с нечеловеческой силой, вцепились две бледнокожие руки, заканчивающиеся грязными пятисантиметровыми когтями. А следом за ними, и две гипертрофированные звериные челюсти, вооруженные острыми коническими зубами, искомого мной гуля.
Вот, только я, оставался совершено спокоен. Так как кольчужные штаны, предназначенные для всевозможных ролевиков, увлекающихся всевозможной средневековой романтикой.
Самым банальным образом, купленные мной на АлиЭкспрессе, и надетые непосредственно перед выходом на охоту под обычные синие джинсы, надежно защищали меня от когтей и зубов низшей нежити, не давая гулю даже оцарапать меня, не говоря даже о чём-то большем.
– Фиг тебе, а не комиссарское тело – проговорил я знаменитую фразу из старого советского фильма, и тут же с силой вогнал заострённый конец метрового обрезка обычной стальной трубы, прямо в грудь ворочающегося под моей ногой гуля.
Отчего ночной монстр тут же разжал свои страшные челюсти, наконец-то выпустив на свободу мою измочаленную ногу, широко раскинул в стороны свои когтистые лапы и затих.
– Ну, вот и всё – громко подвёл я итог своей первой удачной охоты, и в лунном неверном свете стал рассматривать уже дважды мёртвое существо, сейчас валявшееся у меня под ногами.
И несомненно, когда-то давно, это был мужчина. Вот только с очень бледной кожей, словно у подземного червя никогда не видевшего солнечного света, и при этом густо заросшего своим волосом, везде, где только это было можно.
А ещё, как я уже упоминал ранее, пальцы этого существа заканчивались толстыми мощными когтями, предназначенными не столько для разрывания добычи, сколько для выкапывания различных трупов с целью дальнейшего их поеданий.
В чём данному существу, несомненно, и помогали его сильно измененные мощные челюсти, теперь уже не имеющие ничего общего с человеческими, а скорее всего напоминающие челюсти какой-либо гиены. Хоть я, никогда раньше, и не видел этих хищных животных воочию, но, как мне кажется, именно такие мощные челюсти, полные крупных острых зубов, должны им и принадлежать.
И вот, пока я рассматривал своего поверженного врага, его уже дважды мертвое тело начало истлевать и рассыпаться прямо у меня на глазах. И не прошло и минуты, как у меня под ногами осталась лежать всего лишь небольшая горка праха, да крупный череп, причём, с наполовину выпавшими зубами.
Так что, вот в чём была основная причина того, что существование нечисти и нежити, как альтернативной жизни на нашей планете, всегда считалось просто сказками. Их тела после смерти просто не сохранялись. А стало быть, как говориться, нет тела – нет и дела, и поэтому предъявить что-либо любопытной до сенсаций общественности было совершенно нечего. Ведь это же не скелет динозавра, найденный в каком-либо песчаном карьере.
Глава 2.
Как всё началось
Я бесстрашно поднял, а чего его бояться, оставшийся от гуля череп, равнодушно закинул его в небольшой рюкзак, болтавшийся у меня за спиной, уже к двум таким же, валявшимся там же, так как богоугодное дело – не богоугодное, а финансовую отчетность ещё никто не отменял.
Затем поудобнее, перехватил длинный кусок стальной трубы, так славно послуживший мне на сегодняшней охоте, и быстро пошёл в сторону далёкой деревни. Которая моими стараниями уже, и вправду могла спать спокойно.
Я шёл и думал. А почему это в Ордене, своим рекрутам, не выдают какого-либо оружия, а просто отправляют на первое задание, с чем они сами решат, ну или придумают. Нет, я конечно же читал, что в очень далёкой древности, спартанских юношей, отправляли в горы охотиться на волков, с одним лишь ножом. Но ведь, когда это было. Уже прошли века, и даже целые тысячелетия. Хотя, что для Ордена Кромешников эти самые века, скорее всего так себе – дни, а то и вовсе – просто часы.
Затем я стал думать о том, что мне всё же повезло, так как за место гулей-падальщиков, я запросто мог наткнуться на упырей-хищников. Так как происхождение на свет, и тех и других было очень схожим.
Просто, на не так давно умершее тело, не захороненное в освященной земле, натыкался сгусток негативной энергии, оставшийся там же от убийства другого разумного существа. И вот такая злая некроэнергия, и становилась для умершего тела такой новой, своеобразной, извращённой душой. Вновь заставляя его, если уж и не жить, то хотя бы существовать, так это точно.
И так вот, если кладбищенскими гулями становились тела самых обычных бедолаг, в основном бомжей, умерших не там и не так, как надо. То упырями, становились тела самых настоящих бандитов, причём бандитов, как говорили раньше, заугольных, то есть, уже просто не могущих жить не пролив крови своих близких.
Вот такие тела и становились хищными упырями, убивающие живых людей, только для того, чтобы просто убивать. Как там гласила народная мудрость, горбатого могила исправит. Так вот, в данном конкретном случае, горбатого, даже могила не исправляла. Ибо, если человек был упырём при жизни, то продолжал им быть и после смерти.
До безымянной деревни я дошёл примерно за час, вошел в первый же дом на её околице, возле которого оставил свою машину, и собрался уже с чувством выполненного долго славно поспать. Вот только сон ко мне никак не шёл.
То ли, в этом был виноват адреналин, выработавшийся в теле от встречи с кладбищенской нежитью, то ли, был виноват азарт, полностью захвативший меня от своего первого опасного задания. Но, тем не менее, спать мне, ну совершенно не хотелось.
Вместо этого я просто закинул свои руки себе за голову, и удобно растянувшись на старенько топчане, начал вспоминать события прошедшей недели, полностью изменившей мою жизнь.
А ведь началось все, вполне себе очень буднично, без всякого попадания в меня большой зелёной молнии, или укуса очень редкого экзотического паука, а просто с обычного смс-письма, пришедшего на мой смартфон ровно через неделю после того, как я демобилизовался из армии.
И было это письмо от моей родной тётки, единственной по материнской линии, которая очень хотела видеть своего единственного племянника, так как, как было написано в её письме – ужо здоровьичко-то у неё не то, а коли она и помрёт, то хоть и не одна.
Думал я, ехать или не ехать, как и собирался, очень не долго. Так как тётка Прасковья, была родственницей доброй надёжной, и даже в чём-то судьбоносной. Появлялась она в нашей жизни не часто, всего лишь раз в году, и только на мамино день рождение, всегда при этом загружая нашу квартиру, большим количеством всевозможных деревенских солений и варений, а так же всегда при этом даря матери крупную белую жемчужину.
Вы только представьте себе, речной жемчуг в центральной полосе России, где она его брала ума не приложу, а она никогда не рассказывала, но данную традицию не нарушала ни разу. Вот и моя, отдельная от родителей квартира, как раз, и был куплена на деньги от продажи этих жемчужин.
Вот почему я и называю свою тетку судьбоносной, а ещё, как раз она, и оказалась тем самым ключом, который полностью закрыл мою прежнюю жизнь, а взамен её открыл совершенно новую.
Но всё по порядку. Итак, заброшенную и практически вымершую деревню, на краю Шатурских болот я нашёл с большим трудом, и только с помощью очень умного и продвинутого навигатора.
Так как был я здесь ранее, только один раз, и то, в очень далёком и наивном детстве.
Когда приезжал сюда вместе с мамой, как она тогда сказала, ради какого-то обряда. Который заключался только в том, что я просто положил свою ладонь на большой Змеиный камень, являвшийся местной достопримечательностью, и продержал её так не больше минуты.
А затем, повернувшись к двум женщинам, застывшим за моей спиной, был немало удивлён. Так как моя мать стояла, практически не дыша, и была белее белого, словно я должен был прикоснуться не к обычному камню, а взять в руки оголённый высоковольтный кабель.
А вот тётка Прасковья наоборот, после моего, как мне тогда казалось, простого поступка, изменилась просто таки разительно, причём в лучшую сторону. Мгновенно превратившись, из холодной и властной женщины, этакого Феликса Дзержинского в юбке, в самую добрую и ласковую из бабушек.
Которой, на самом деле, она для меня и являлась. Так как по генеалогическому древу, она была сестрой матери моей матери. Но, так уж повелось в нашей семье, что кроме, как тёткой, её никто не называл. Но не суть.
Просто тогда, обе мои родственницы, быстро о чём-то пошептались, загадочно при этом перемигиваясь, и мы, по извилистой лесной тропинке, быстро отправились обратно, к деревенскому дому моей тётки, откуда на следующий день, рано утром, вообще отправились в Москву.
Глава 3.
Чудеса, да и только
И вот теперь, спустя пятнадцать лет, я вновь оказался на окраине полузаброшенной деревни со странным названием Пустошь, с удовольствием вспоминая, почти что, очень забытые картинки, из своего очень далёкого детства.
Вообще-то, местная округа на несколько десятков километров вокруг, называлось просто – Шушмор, и если верить всевозможным интернетовским ресурсам, было вполне себе знаменитой аномальной зоной. В которой время шло не так и не туда, легко пропадали люди, да и вообще можно было запросто попасть в другое измерение.
Да и само название – Шушмор, происходило от одного из знаменитых полководцев самого Бату-хана, и гласило, что мол, в давние-предавние времена, вёл он свой отряд на град Владимир, но намертво завяз в местных Шатурских болотах.
Много его воинов утонуло, а затем погиб и сам хан. Вот на месте его гибели, уцелевшие войны, и сложили из каменных глыб большой холм. И с тех пор, когда гневается дух почившего хана, зарождаются над Шушмором грозы и ливни.
И вот тогда можно отчётливо наблюдать, что когда идёт дождь, то самые яркие молнии и самые черные тучи, всегда собираются над тем местом, где и течёт речка Шушмора.
Так что, места вокруг, были конечно загадочные и очень странные. Даже если вспомнить тот же самый Змеиный камень, к которому я прикасался в детстве. И который своей структурой, был очень похож на сотни собравшихся вместе, и внезапно окаменевших змей. Но, это я так, отвлёкся. А вообще-то деревня моей родной тётки, с виду была самой обычной.
Старая церковь, которая уже давно пришла в упадок, была свидетельством времен и служила напоминанием о прошлом. А её разрушенные стены, словно возможный эшафот, призывали к задумчивости и воспоминаниям о том, какими они были перед тем, как были покинуты и преданы забвению.
Неподалеку же от церкви сохранилась высокая колокольня, чья внешность все еще соответствовала требованиям времени, несмотря на ошеломительное воздействие факторов окружающей среды и старения. Но изготовленная из дореволюционного красного кирпича, она возносилась в небо, протестуя против действия времени и отказываясь ему сдаваться.
А вокруг них располагалась деревня, состоящая из нескольких десятков домов, скромно и крошечно захватывающих пространство. Бревенчатые дома, словно коровы, пасущиеся на лугу, расползались бессистемно, стремясь заполнить каждый уголок деревенского селения. И эти старые постройки, вопреки забвению и прохождению времени, продолжали существовать, словно они были нерушимыми свидетелями жизни и истории этой деревни.
Да и вообще вся эта деревня, с ее разбитыми церковью и упорствующей колокольней, с прочно стоящими бревенчатыми домами, создавала впечатление постоянного движения и изменения. Старые здания сплетались с новыми, а их совместное существование создавало неповторимую атмосферу, будто бы время остановилось и отдохнуло здесь, среди брошенных руин.
Отчего и вся эта такая обычная деревня, с ее разрушенной церковью, сопротивляющейся времени колокольней и случайно разбросанными домами, казалась живым отражением истории, чья память была заживо сохранена. Ибо она была неким убежищем для души, источником вдохновения и местом, в котором можно было увидеть, как прошлое и настоящее сливаются вместе, чтобы создать что-то новое и уникальное.
Погода и природа вокруг, были вполне себе обычными для среднерусской полосы летнего периода, а компаса, чтобы понять работает он или нет, у меня с собой не было, да и механических часов со стрелками, которые обязательно здесь должны были остановиться, то же.
Так что, выкинув из головы все местные легенды, я решительно постучался в знакомый мне ещё из детства дом, а услышав слабый отклик, вошёл в него. Быстро прошел просторные сени, и оказался в самой большой комнате дома, в которую со всех сторон, выходили двери других комнат, поменьше.
И в которой у дальней стены на обычной деревянной кровати под православными образами, и чадящей перед ними лампадкой лежала моя тётка Прасковья, тут же поприветствовавшая меня слабым взмахом своей руки. Выглядела она как всегда, и понять, сколько же ей, на самом деле лет, я не мог, как не тогда, так и не сейчас.
– Проходи племянник – а вот голос тетки, был слабым и дрожащим, словно огненный язычок той самой лампадки, под которой она лежала, и который, того и гляди сам собой потухнет.
– Садись и слушай – моя родственница указала мне на единственный в комнате стул, сиротливо стоящий перед её кроватью, и не дожидаясь пока я на него усядусь, взяла мою руку в свои, и начала говорить.
– Так вот Белояр – голос моей старой родственницы приобрёл уже торжественные нотки.
– Испокон века, наш славный род, стоял на страже мира людей, от мира кровожадных тварей живущих во тьме, и поэтому от него уже, почти что, никого не осталось.
– Ты последний в нашем роду, и единственный человек которого признал Змеиный камень, а значит, тебе и владеть силой завещанной нам великим Родом.
– Не подведи нас.
С каждым словом голос моей тётки всё слабел и слабел, словно бы это были капли безвозвратно уходившие в пустынный песок, и произнеся последние, она окончательно откинулась на подушку. Выпустила мою руку из своих, посмотрела в потолок таким пронзающим взглядом, словно бы видела сквозь него, тихо сказала – дело сделано, и просто умерла.
А как я понял, что она умерла, наверное спросите вы, да просто аура вокруг её тела быстро истончилась и исчезла, настолько быстро, что я даже не успел понять, какого цвета она была. И да, никакого щенячьего восторга по поводу того, что – боже мой, я вижу ауру живых существ, у меня не было.
А ещё, несколько раз моргнув, я понял, что все предметы в комнате отбрасывают не одну тень, а целых четыре. Одну длинную, так сказать основную и привычную, и ещё три коротких, причём, самая короткая из которых, вообще лежа навстречу источнику света, и поэтому выглядела очень жутко и непонятно.
Глава 4.
Новые способности, новые друзья
Неожиданно за моей спиной раздался тихий всхлип, и я резко обернувшись, вскочил со своего стула, дабы увидеть перед собой трёх низкоросликов, человечков своим ростом не достигавших даже одного метра, и которые сейчас, выстроившись в короткую шеренгу, скорбно смотрели на тело моей почившей родственницы.
Первый из них, словно был выходцем из русских народных сказок, в том смысле, что одет он был в белую домотканую рубаху, на груди вышитую большими красными петухами, а по краю длинным замысловатым орнаментом.
А далее, в такие же домотканые штаны, аккуратно заправленные в блестящие свежей липой лапоточки. Волосы на его голове, цвета спелой соломы, были аккуратно расчесаны, и чинно свисали книзу, как и его длинная лопатообразная борода.
Заметив мой удивленно-вопросительный взгляд, этот низкорослик сделал небольшой шаг вперёд, слегка поклонился и произнёс.
– Меня зовут Аристарх, домовой я местный, исполать тебе новый хозяин.
Я не такое его заявление только кивнул, не зная, как должен отвечать новый хозяин своему домовому, и перевел взгляд на следующего персонажа в шеренге, который оказался полной противоположностью первому.
Так как его чёрные с проседью волосы топорщились строго вверх, словно печной ёршик у трубочиста, а такая же черная борода агрессивно дыбилась вперёд. Маленькие глазки этого существа, колюче смотрели на мир, из под его кудлатых бровей. А одет этот низкорослик был в самую настоящую фуфайку, времен первых строителей коммунизма, грубые кожаные штаны, и такие же кожаные сапоги.
– Невзор я, дворовой я – пробурчал этот всклоченный персонаж и нагло уставился на меня.
– Стало быть, за двором я смотрю, чтобы скотина на нём сыта была, и не болела, кровососущие насекомые её не донимали, да всякие кикиморы, да лихоманки, молоко у коров не воровали.
Я чинно кивнул и этому низкорослику, чувствуя себя сюзереном принимающим присягу от своих вассалов, и перевёл взгляд на последнего персонажа стоящего передо мной.
А это оказалась девушка, маленькая, но с вполне сформировавшейся женственной фигурой, копной идеально чёрных волнистых волос, и почему-то парой кошачьих ушек торчащих у ней строго на макушке. Одета она была в обычный старославянский сарафан, а в своих руках держала огромную по её меркам книгу. Которую она тут же, и протянула мне, со словами.
– Это ваша книга знаний, хозяин, а я ваша слуга.
Интонацией, сильно подчеркнув слово слуга, видимо для того, чтобы я случайно не спутал её со служанкой, а затем сделала грациозный книксен и добавила.
– Меня зовут Жозефина.
Ого, подумалось мне. Вернее, два раза – ого. Первое относилось к непониманию того, как французское имя затесалось в старославянский фольклор, а второе ого, к весу полученной мной книги, которая на первый взгляд весила килограммов шесть, если вообще, не все семь.
Да это просто фолиант какой-то, а не книга. Я положил её на круглый стол, стоящий в центре комнаты, и стал рассматривать. Толстая, высотой не менее моего локтя, и толщиной в мою же ладонь, с медными уголками и медной же застёжкой посередине, покрытая почерневшей от старости телячьей кожей, данная книга производила впечатление, никак не меньше, шкатулки с сокровищами.
Я открыл её. Сокровищ в ней не было, зато была информация, по ценности не уступавшая им. Заговоры на поиск всевозможных кладов, на затворение ран, и раздувание, почти что, погасшей жизни, а так же на примучивание водяных и подземных гномов, дабы таскали они своему хозяину жемчуга подводные, да лалы подземные.
Я не глядя перелистнул несколько листов, и стал читать дальше. Наговоры на различные предметы, дабы была твоя одежда прочнее кольчуги, а дровяной колун острее любого меча. Наговоры на воду, которая одним глотком может утолить жажду, и на огонь, отлично горящий на сырых дровах.
Я перекинул ещё несколько книжных листов. А здесь уже были различные рецепты, от различных ран и болезней, причём из растений, половину из которых я считал мифическими. Такими, как жень-шень, вербена, беладонна, мандрагор, плакун-трава или горюн-трава.
Ух, голова шла кругом, как в частности, от открывшихся новых возможностей, так и от изменившегося мировоззрения в целом. Я закрыл книгу, и с удивлением уставился на троицу своих низкоросликов, так никуда и не девшихся.
– Ну, и чего стоим, чего ждём – спросил я у них.
– Так это – домовой Аристарх, застенчиво поводил своим чистым лаптем по деревянному полу избы.
– Ваших приказов ждём, хозяин.
– Так это – теперь уже пришло моё время смутиться.
Я слегка задумался, что же им поручить? Дров наколоть что ли, или воды наносить?
– В общем, делайте, что делали, и живите, как жили – наконец-то выдал я фразу, изменив на свой лад знаменитое выражение кардинала Ришелье – делай, что должно, и пусть будет, что будет.
Домовой, дворовой и слуга женского рода, постояли несколько секунд, подумали, правильно ли они поняли мой приказ, а затем просто исчезли. Не развеялись, как приведения в фильмах, а именно, что исчезли, как исчезает тьма, при включении в комнате электрического света.
И вот, наконец-то оставшись один, я всерьёз и надолго задумался, а что же мне, собственно говоря, теперь дальше делать. Нет, конечно же, то, что я теперь качественно изменился, или вернее сказать даже переродился, во что-то большее, чем обычный человек, мне было понятно. Вот только было не понятно кого, как, и от кого, теперь я должен защищать.
Скрип дубовых половиц, под чьими-то осторожными шагами, наконец-то вывел меня из задумчивости. Я поднял голову и увидел входящего в комнату монаха, а может быть и священника, кто их разберёт, в общем, человека в чёрной рясе с большим блестящим крестом на груди.
– Меня зовут Иеромир – представился мне пришелец, гулким басом.
– Здесь – он протянул мне, небольшую кожаную сумку на широком ремне, предназначенную для ношения через плечо.
– Ваше наследство, Прасковья просила передать.
Я принял сумку и благодарно кивнул.
– А её – палец священнослужителя указал на тело моей тетки,
– Мы похороним сами, всё уже готово.
Я ещё раз благодарственно кивнул человеку в чёрной рясе, только сейчас осознав, что совершенно не знаю, как заниматься похоронами и, что пришедший священник своим визитом, снял с меня целый ворох проблем.
По знаку священника, в комнату тихо вошли четыре, ещё крепеньких старичка, разной степени седовласости, которые так же тихо подняли тело моей почившей родственницы, и так же тихо вынесли его из комнаты.
Иеромир ушёл с ними.