Виктор Мельников
Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер

Глава 8

Когда вошёл в квартиру, включил свет, то заметил на линолеуме в прихожей еле заметный пыльный след чьей-то обуви. Явно не моей. Во-первых, след был больше, чем мой размер ноги, сорок пятый, наверное. А у меня сорок третий. Во-вторых, я не хожу обутый по квартире.

Первым делом я разулся, тихо заглянул в ванную и туалет. Никого. Прошёл на кухню, оттуда через прихожую в спальню – тоже никого. Зашёл в гостиную – пусто. Пластиковая дверь балкона закрыта. Я живу на третьем этаже, если постараться, можно проникнуть в квартиру через улицу. Но стёкла везде целые. Дверь балкона закрыта. Я повернул ручку и осмотрел балкон.

Казалось, всё на месте, ничего не тронуто нигде.

Вернувшись в прихожую, достал фонарик и внимательно рассмотрел оставленный след. Ошибиться не мог – в доме кто-то был. След оставлен не мной. В гостях у меня тоже давно никого не было. И уборку влажную я часто делаю. Быть холостяком – не значит быть свиньёй.

Я проверил место в книжном шкафу, где хранил наличные деньги и драгоценности. Всё на месте. Пересчитал – сумма та же. Украшения из серебра и золота (драгоценности – небольшое наследство бабушки, несколько колец, три цепочки, две пары серёжек) оставались на своём месте. Одежда в шкафах тоже не тронута.

Может, у меня паранойя? Чувство безысходности – признак, что исход близок?

Я взял тряпку, открыл кран, намочил водой и протёр пол в прихожей.

Избавившись от следа на полу, я не избавился от неприятного чувства, что за мной следят. Вспомнил «Шкоду», преследовавшую меня, девушку на дороге…

В холодильнике была бутылка пива. Открыл её, осмотрел кухню более внимательно и вот тут обнаружил, что исчез один табурет. У меня было три одинаковых табурета, с мягкими сидениями, обшитыми серым дерматином. А теперь осталось только два.

Снова обошёл квартиру, заглянул на балкон, в туалет и ванную – табурет исчез, растворился в воздухе! Отдать соседям я его не мог. С памятью у меня нет проблем. Да и зрительная память хорошая – запоминаю лица людей на всю оставшуюся жизнь, в том числе, что и где лежит из вещей. Верно, необычное имеет свойство приводить нас в замешательство, а порой необычное и есть то, что нужно. Но не в этот раз. Концы в воду – и пузыри в гору.

Прогрессирующее безумие. Тусклая жизнь нормального, среднего человека, кажется, подошла к концу.

Выходило, что вор проник в квартиру, чтобы украсть один табурет? Глупость какая-то! Нет никакой логики. Но именно так всё и было на самом деле. Всякое худо только и бывает что худым.

Открыв входную дверь, осмотрел замок снаружи и внутри. Ничего подозрительного. Если бы открывали отмычкой, на металле остались бы какие-нибудь засечки. Выходила чертовщина какая-то!

Я лёг в кровать. Сон отсутствовал. Выпитый кофе был не причём. Глаза смотрели в темноту. За окном были слышны редкие звуки проезжающих автомобилей. Из соседнего бара доносилась приглушённая музыка. Завтра вечером, а точней – уже сегодня, надо собираться в дорогу. А нервы ни к чёрту, я не могу провалиться в сон. Сердце у меня готово было вырваться из груди. Одно я знал совершенно точно: сюрпризы для меня на этом точно не закончатся.

Поднялся, вернулся на кухню, где оставил открытую бутылку, выпил залпом всё оставшееся пиво. Выключил свет, вернулся обратно в постель.

Я оказался в тёмной комнате. Утраченную остроту зрения восполнил внезапно обострившийся слух. Помимо собственного дыхания до меня донеслись глухие бухающие звуки.

Шаги?

Кажется, они поднимались по лестнице.

Сон не шёл.

Снова поднялся. Прошёлся из комнаты в комнату. Я искал, не знаю что.

Включил телевизор. Уставился в экран и ничего не увидел. Посторонние мысли, как гнус, мешали сосредоточиться на том, что показывали на развлекательном канале «Муз-TV».

Бездарная чушь не отвлекала.

В восемь утра поехал на рынок, купил новый замок.

Когда поставил его вместо старого, почувствовал облегчение. Было одиннадцать часов дня, и я понял, что валюсь с ног, хочу спать.

Включил сплит-систему, выставил самую низкую температуру, поставил будильник на семь вечера, отключил телефон, закутался в два одеяла и уснул.

Глава 9

Первые сутки в дороге я был отрешён от действительности. В аптечном пункте посоветовали «Ново-Пассит», но не предупредили, что он оказывает снотворное действие. Даже днём меня клонило в сон.

Большую часть времени я думал о потерях в своей жизни: упущенном времени, умерших и ушедших людях, канувших мыслях; быть счастливым в современном обществе невозможно, это сказка, которой не суждено стать былью. Жизнь – это динамика. Перестав меняться, ты погибаешь. Как говорил Джордж Карлин, мы все покойники, только в разной степени разложения. Или, по моему мнению, человек и вовсе – унылое говно, которое впустую растрачивает свой потенциал, оставаясь безмолвным. Попробуй, к примеру, один день говорить правду, и уже к вечеру ты будешь безработный, бессемейный, одинокий, всеми проклятый и покинутый инвалид, лежащий в реанимации травматологии. Поэтому большинство молчит.

А что я?

Я мало чем отличаюсь от других и давно стал белкой в колесе, которая не может ни остановиться, ни выпрыгнуть из этого вращающегося колеса. Бег на месте. С большой потерей сил. Живу ради дочери – она вдохновляет…

Зацепив обочину с гравием и вильнув вправо, я понял, что засыпаю.

Не доехав до Ростова-на-Дону километров сорок, я съехал на просёлочную дорогу, углубился в поля. Возле какого-то водоёма остановил машину. Это был заброшенный карьер. Почти без камыша. Вода в нём имела цвет зелёно-коричневый. Но не воняла тухлыми яйцами, как часто бывает возле стоячих речек, в которых нет ни рыбы, ни даже лягушек – ничего живого в них нет, отравлено ядохимикатами, которыми ранней весной заливаются тысячи гектар чернозёма. Если это делается с «кукурузника» или вертолёта, то, пролетая мимо какой-нибудь речки, лётчики частенько не всегда вовремя останавливают подачу воды, и вся «химия» попадает в водоёмы, гибнет всё живое в них. Водная флора и фауна – сразу, человек, употребляющий в конечном итоге все эти ускорители роста, гербициды и пестициды в выращиваемых продуктах, – медленно: онкология, астма, бесплодие, аллергические реакции… Говорят, каждый час на Земле вымирают три вида животных. Ежедневно исчезают более семидесяти видов фауны и флоры. Каждая восьмая птица – на грани исчезновения… Мы, кстати, не лучше, просто стоим в довольно длинной очереди.

От высоких старых тополей падала тень. Я вышел из машины и упал – не лёг – в высокую и жёсткую траву спиной.

Полдень. Высокое голубое небо. Настолько высокое, что глазами было больно смотреть на него. Опустил веки. Они уже давно налились свинцом. Подумал: удовольствие имеет одно важное достоинство – в отличие от счастья, оно существует. Счастье же мистическая недостижимая никем сущность. А ещё я подумал, что в последнее время слишком много сплю, у меня синдром хронической усталости; Вику я не люблю; моя дочка, Наденька, – вот кого я люблю! – а иногда никуда не двигаться – самый полезный ход…

Глава 10

Год 2019 был последним спокойным годом, если ссылаться на слова Валерия Соловья. Я бы не сказал, что это касалось меня. Но в общем, если вспоминать события того года, так всё и было. Лишь август, как часто случается в России, напомнил о себе, когда прошли жёсткие задержания митингующих в Москве и Санкт-Петербурге – особенно обострилась ситуация вокруг выборов в Мосгордуму. Митинг 10 августа 2019 года на проспекте Сахарова стал крупнейшей акцией после протестной волны в 2011—2013 гг. Было задержано более тысячи человек, что явилось своеобразным рекордом.

Живя в провинции, я не участвовал в санкционированных и несанкционированных митингах, но отслеживал события в Москве и по всей стране на ютуб-каналах. Лишь однажды я оказался втянут в манифестацию. Случайно. Это было в Ростове-на-Дону. Мою машину неожиданно окружили молодые люди. Я стоял на перекрестке, а они шли по дороге и перекрыли всё движение. Студенты захватили пустующий дом, а полиция выгнала их оттуда. За этим последовала демонстрация, в которой принимало участие несколько сотен человек. Я сидел в машине и глядел на толпу. Меня удивляло весёлое оживление демонстрантов – ведь они вышли на улицы, возмущенные несправедливостью. У них были хорошие лица, некоторые отцы несли детей на плечах, много молодежи, школьники и студенты, несколько рабочих в комбинезонах, солдаты, увидел я и солидного мужчину в костюме и при галстуке, были пенсионеры…

Занятый работай, я часто ждал своей очереди на какой-нибудь базе, чтобы загрузиться товаром, или ожидал оформление документов, и время убивал в основном просмотром политических роликов в интернете. Иногда читал электронные книги (аудиокниги не воспринимались в полной мере – отвлекала дорога). Моё отношение к митингующим было сочувственным. Многие уже понимали, в том числе и я сам, относившийся к политике равнодушно, что в обществе не всё в порядке, а в стране складывается ситуация, когда политические события могут затянуть любого в водоворот репрессий. Даже если ты сам к ним не имеешь никакого отношения – просто проходил мимо, а тебя, вооруженные до зубов росгвардейцы или полицейские, затащили в автозак. Так, на всякий случай. Для галочки. А сопротивляешься – изобьют.

О тех событиях в Ростове-на-Дону официальные СМИ почти ничего не писали и не говорили. Но в некоторых анонимных Telegram-каналах людей, вышедших на улицы, обвиняли в попытке дестабилизировать ситуацию не только в Ростове-на-Дону, но и в стране, якобы они спонсировались с Запада.

А на самом деле всё было намного проще…

Власть ненавидит тех, кто не воспринимает государство таким, каким оно есть. И вот в интернете появляются ролики, где некоторые известные люди, как, например, Леонид Ивашов, сравнивают существующую систему с фашисткой, а пропаганду – с «геббельсовской» пропагандой, где один человек с ружьём и СМИ удерживают в загоне тысячу человек. Для порядка надо-то всего сто пятьдесят тысяч вооружённых силовиков и несколько Скабеевых, Соловьёвых и Киселёвых. Как просто!

На самом же деле людей в касках, с резиновыми палками и в бронежилетах с полмиллиона! Страх – оружие системы. Силовики – инструмент, нагнетающий этот страх. Кто не скачет – тот молчит. Кто молчит – тот молодец. Остальные – не вписываются в систему и должны быть «уничтожены»! Конечно, не теми известными способами, которыми пользовалась нацистская Германия. Те времена прошли. А хотя бы морально. Сфабрикованное дело ничем не хуже. А можно ещё воспользоваться электрошокером. Или дубинку засунуть в зад…

Уходящие с политической арены люди, а вместе с ними режимы часто совершают нелепые действия, ускоряющие их падение. Потому что нарастающая неадекватность того или иного лица – не досадная случайность, а закономерный биологический результат их затянувшейся эволюции.

В истории есть своя цикличность, а значит, как в физике или химии, действуют определённые законы и закономерности, изменить которые не под силу никому. Может быть, только Богу. Если он захочет. Но ему, видимо, всё равно, он умывает руки.

Я держусь в стороне ото всего этого. Даже сейчас, когда сумел выплыть из воронки «чёрной дыры». Но я не одиночка. Уродство системы отталкивает. Как писал Ирвин Уэлш: «Жизнь коротка, смерть неизбежна, вот и все, что можно сказать по поводу всего этого дерьма».

Однако стоит возвратиться к моей работе… Я не был дома уже четыре дня и, помню, ждал, когда разгрузят машину, чтобы загрузить другим товаром. Стоял на складе, смотрел в кабине по планшету выступление Николая Платошкина, который боролся с ЛДПР в Хабаровском крае за место в Государственной Думе в составе Коммунистической партии Российской Федерации.

Я симпатизирую порядочным людям. Они вызывают у меня уважение. Николай Николаевич Платошкин был одним из них. Но всё же и он вызывал некоторые подозрения. Однако говорил уж очень красиво, ораторское искусство в нём преобладало.

Неожиданно меня окликнула завсклад, Ольга Ивановна:

– Рома, тебя там, на улице, двое ребят спрашивают. Охрана позвонила.

Я вышел из склада.

Полдень. Жара. Во дворе в стороне стояла та самая знакомая мне «Шкода», номера отсутствовали. Два человека возле неё. Несмотря на пекло, они были одеты в чёрные джинсы и чёрные футболки. Крепкие ребята, короткостриженные (в этот раз я лучше их рассмотрел, если, конечно, это были одни и те же люди, что и тогда, на дороге). Я почувствовал тревогу, но как ни в чём небывало подошёл к ним.

– Звали?

– Роман Редин? – спросил один из них, более крепкий, пониже ростом. Здороваться за руку никто из них со мной не собирался, как обычно это делается в мужском кругу.

– Да…

Последовал удар в челюсть. Короткий и быстрый. Я упал на пыльный асфальт. Почувствовал, какой он горячий от солнца. И как кровь пошла носом. Затем второй незнакомец, я заметил краем глаза, ударил меня ногой в живот. Но не сильно. Дыхание не перехватило, как бывает в подобных случаях. Меня как будто жалели, обращались бережно, «нежно». Или предупреждали.

Только о чём?

– За что? – вырвалось из груди. Я ничего не понимал. Но мне не ответили.

Крепыши прыгнули в свою машину и уехали.

Я сел на асфальт. Голова гудела. Подбежал один из охранников с КПП. Он, видимо, всё видел. Помог подняться.

– Цел? – спросил и протянул чистый носовой платок.

Я потрогал челюсть, зубы оставались на месте. Нос, кажется, тоже. Не сломан. Вытер кровь. Но болел живот.

– Всё нормально, – ответил я. И тут же спросил: – Как вы их пропустили? Знакомы, что ли? Кто они?

– Тот, что был за рулём, показал удостоверение МВД. У нас не стратегический объект. Менты едут по «зелёной»… Сам идти сможешь? Может, скорую вызвать?

– Нет, спасибо! Обойдусь.

Поднялся, отряхнулся, вернулся к себе в машину.

Прошёл где-то час. Товар был загружен. Ольга Ивановна сама отдала накладные, я оставался в кабине, сказала:

– Можешь ехать, – и очень странно на меня посмотрела. – У тебя кровь сочится.

Я снова приложил платок к носу.

– Случайно подрезал ребят, было дело, – сказал, как бы оправдываясь. Охранники, видимо, рассказали по телефону о случившемся. – Вот и искали меня.

– Вижу – нашли. Будь аккуратней в дороге, – посоветовала она.

– Постараюсь, Ольга Ивановна. Спасибо, что принесли документы!

Глава 11

Дождь прекратился, но свинцовые тучи отбрасывали кругом мрачные тени. Низкое, будто налитое тяжестью, небо предвещало скорое наступление ночи.

Вика позвонила, когда я ставил «Газель» на платной стоянке – своего гаража нет, бросать рабочий автомобиль, где попало, не безопасно. Она просила о встрече. Я сказал, что только приехал, надо привести себя в порядок, принять душ, сготовить ужин.

– Я сама могу сготовить, – предложила она. – Иногда из меня получается хорошая кухарка. Главное слово – иногда, – в трубке послышался смех. – Но я постараюсь.

– Напрашиваешься в гости? – я вдруг вспомнил про свой синяк на челюсти.

– Нельзя?

– Можно, конечно… Что собираешься готовить? Или, может, я сам? Как-то не очень красиво получится, если я свою гостью поставлю к кухонной плите. Кстати, надо продуктов купить. Дома почти ничего нет. И не пугайся, когда увидишь моё лицо.

– Что случилось?

Говорить по телефону об инциденте не хотелось.

– Об этом потом.

– Как скажешь.

– Что купить в магазине?

– Возьми мяса. Свинину. Я сделаю отбивные.

– Растолстеть не боишься?

– Это мне не грозит… Да, и купи бутылку вина.

– У нас романтический вечер?

– Будем считать, что да. Хочется праздника.

Я подумал, чем Вика так очаровала меня, откуда взялось это болезненно-пленительное головокружение? Мы не виделись несколько дней, поэтому я по ней соскучился? Иногда самое прекрасное доказательство в любви – долгая разлука. В иных случаях – вечная.

– Какое вино брать? В алкоголе я не разбираюсь.

– К жирному свиному мясу, я думаю, подойдёт «Каберне Совиньон». Импортное не покупай. Фанагорийское «100 оттенков красного» лучшее из отечественных вин. Найдёшь?

– Постараюсь.

– Давай так, я сейчас на работе, ты меня заберёшь, и мы вместе купим и мясо, и вино, как смотришь на предложение? А после займёшься собой – говоришь, надо принять душ? Мне нравятся чистые гладковыбритые мужчины. Везде…

Женщины помогают мечтать. В этот момент я почему-то представил Вику голой. Мне казалось, что у неё идеальное тело, но обязательно будет присутствовать в каком-нибудь интимном месте маленький шрам, о котором она расскажет, вспоминая детство или юность.

Мы договорились, что заеду к ней через час.

– Сделаю уборку в квартире. Дома неделю меня не было. И до поездки дней десять, кажется, не убирался – представляешь, что там сейчас творится?

– С трудом. Но фантазия у меня хорошая, – Вика хихикнула. – Твоя реальность должна укусить меня за попу. И отшлёпать плохую девочку.

– Это намёк?

– Считай, как хочешь. Моего Серёжку, представь себе, забрала свекровь на два дня – в лесу, наверное, кто-то умер, большой и страшный, она редко общается с внуком. Я сегодня свободна, как птица в небе. А завтра суббота. Вечер для одинокой женщины – это воля счастливого случая. Понимаешь меня?

– Пытаюсь…

– Не прикидывайся дурачком. Лучше быть вечным холостяком, чем анонимным педиком. Или я чего-то не знаю? Просто удиви свою женщину! Хоть чем-то! Только не гомосексуальностью. Я тебе этого не прощу. Ага? Бардак в квартире – это тоже может завести.

– Говоришь, счастливый случай? Удивить?..

– Да, Рома. Действуй! Больше фантазии. Меньше раздумий. Слышишь меня?

– Загадочная ты сегодня, Викуся! Всё так неожиданно, признаюсь. Недотрога превращается в «дотрогу»…

– Мыслишь правильно. Значит, я жду, – утвердительно сказала она и отключила телефон.

Я спрятал смартфон в карман джинсовых брюк. Мужчины склонны к случайному сексу, женщины склонны к случайной любви… Чем отличается случайный секс от случайной любви? Наверно, ничем. Секс кратковременен. С точки зрения физики или механики. Случайная любовь – коротка на отрезке времени. Вечная любовь – фантазия романтиков. Настоящая любовь – она до конца жизни. Чем всё закончится у нас? Поеданием жирной свинины с глотком красного вина без всякого продолжения? Это пошло, конечно. И в голову пробралась обманчивая мысль: если удастся завладеть Викой, то на мгновение я завладею всем миром. Ведь она хочет того же, чего хочу я сам.

Воля счастливого случая толкала нас в постель.

Глава 12

Невероятно, но третий табурет вернулся на прежнее место. Стоял на кухне и как будто ждал меня – а вот и я, хозяин! Создавалось впечатление, что он стал одухотворенным предметом и теперь живёт собственной жизнью.

Я его пощупал, сел на него, минутку посидел, встал, поставил под кухонный стол, чтобы не мешался.

Взглянул в чёрный квадрат окна. В доме напротив поочерёдно загорался свет. Когда так происходит, кажется, каждое окно сулит одновременно свободу и уют – свободу от старой жизни и уют в новой. Однако зоны относительной свободы пока что существуют только у нас дома. Остальное пространство – одни ограничения. Не превышай допустимую скорость, не кури в общественном месте, не участвуй в несогласованных митингах, не проявляй неуважение к власти, хотя сама власть имеет право на унижение человеческого достоинства… Ограниченная ограниченность. Остаётся рот кляпом закрыть, наручники надеть, кандалы подвесить. Чем ещё ограничить возможно?

А с недавних пор и в собственной квартире я не чувствовал себя свободно. Нет, не боялся. Скорей напрягался. Что-то было не так. Кто-то с лёгкостью проникал в квартиру, когда меня нет, и тихо сводил с ума. Так уже не казалось. Приблизительно в таком духе всё и происходило. Поэтому я решил не обыскивать квартиру, чтобы найти затаившегося воришку где-нибудь в кладовке – у воров чести нет, – и не стал снова менять замок в двери, а сразу преступил к уборке.

Я торопился, время поджимало – не хотел опоздать, помня слова Вики, что она любит пунктуальность.

Проходя мимо зеркала с веником в руке, заметил себя, остановился: из зазеркалья в этот мир смотрел другой человек, лицо его с синяком на щеке и с опухшим носом выглядело нереально. Это был ни я. Затмение – пропасть. Казалось, отражение принадлежало другому человеку – видимо, так падал свет, – это он в моё отсутствие хозяйничал в квартире. Появилось отчаяние, возмущение, презрение – большой мужчина с недельной щетиной смотрел спокойно, уверенно. Но лицо, бесспорно, принадлежало моему физическому телу, я отвечал за него. Однако убрать синяк было невозможно. Я был явно не в форме, куда-то исчезли ослепительный блеск, композиционная стройность. Усталость от работы нагромождалась на плечи тяжестью мешков с солью. Груз казался непосильным. Но я взвалил его на плечи и должен был выдержать. Было дело, даже забеспокоился, а встанет ли «малыш» в нужный момент? Если возникнет проблема, позора не избежать. Что подумает Вика? Решит, что я правда гомик.

Свободной рукой потрогал щёку, она болела.

Вдруг возникло сюрреалистичное чувство, что кто-то стоит за спиной и тянется ко мне руками, хотя в отражении зеркала я видел только себя. Резко обернулся, но никого не было. Встряхнул головой и пошёл прочь (если бы не Вика, завесил зеркало простынёй, чтобы временно себя не видеть).

В моём распоряжении оставалось минут пятнадцать. Взял наличные деньги, закрыл дверь квартиры и поспешил к Тайоте, которая всегда стояла во дворе пятиэтажки.