Виктор Кузнецов
Дальняя Заграница, или Записки Старого Профессора
Как выжить в тропиках
На следующий день Профессор пригласил гостей прогуляться по окрестностям поселка. Дикая природа находилась от дома буквально на расстоянии вытянутой руки. Ядовитые пауки уже не раз заползали в дом Профессора. Комаров и мошек было не очень много, но ближе к вечеру их становилось больше. Внутри помещения спасали сетки на окнах. В целом, фауна и люди сосуществовали вполне мирно. Вдалеке иногда покрикивали обезьяны. Однажды одна из них забралась на участок Профессора, где на одной из пальм висело гнездо диких пчел. Полакомившись медом, обезьянка убралась восвояси.
Гигантскую змею жибойя (jiboia), по слухам, тоже несколько раз видели в окрестностях. Она живет в лесу, не ядовита. Своих жертв она душит, обхватывая кольцами. Сфотографировать ее местным жителям пока не удалось.
– А может, и удалось, только рассказать об этой своей удаче “счастливчик” никому уже не смог, – предположил Олигарх. На всякий случай для прогулки по окрестностям он захватил большую палку и надел длинные штаны и крепкие ботинки.
Во время прогулки на пути наших героев то и дело встречались большие разноцветные бабочки. Но в этот раз ни пауков, ни змей путники не видели. Дамочка сильно беспокоилась по поводу комаров – переносчиков малярии и деньги (деньги – это тропическая болезнь, а не вожделенные банкноты). В первые дни дети под ее чутким руководством перед каждым выходом из дома старательно обрызгивали себя репеллентом и надевали длинную закрытую одежду. Сережа, которому эта нудная процедура быстро надоела, саботировал все проявления заботы Дамочки и скрывался от всех в комнате или в гамаке в дальнем углу сада.
Профессор с пониманием отнесся к поведению мальчика. Он сам, начитавшись о местных болезнях, еще до своего переезда в Бразилию сделал себе все возможные прививки, а по приезде регулярно наведывался ко врачу. При любом небольшом недомогании ему мерещилась то малярия, то желтая лихорадка. И, как по сюжету книги “Трое в лодке, не считая собаки”, местный доктор каждый раз советовал Профессору просто расслабиться:
– Выпейте вечером немного вина для спокойствия, вот увидите, вам сразу станет легче!
Этот чудесный рецепт действовал безотказно, и Профессор перестал беспокоится по поводу укусов комаров. “А подросткам и вино не нужно, чтобы просто расслабиться и отдаться на волю судьбы”, – размышлял Профессор, отпивая глоток из бокала. Спустя несколько дней и взрослые путешественники последовали его примеру.
– Вообще-то в организме любого человека за время жизни так или иначе накапливается много разных бактерий, которые редко проявляют себя, – вечером после ужина пустился в рассуждения Профессор. – Но некоторые из них, как спящие террористические ячейки, почувствовав твою слабину, в какой-то момент активизируются и наносят исподтишка удар.
– Через два года своего пребывания в Бразилии я сделал полный анализ крови в институте тропических болезней Evandro Chagas – это очень известный научный центр в Бразилии, расположенный близ Белема. И, поскольку в крови были антитела, оказалось, что из трех десятков тропических болезней я переболел, сам того не зная, примерно десятью. И даже не заметил… Но ведь еще остались около двух десятков, и что же мне ожидать впереди? – добавил он и налил себе еще бокал вина, подчеркнув при этом:
– Пью исключительно для душевного спокойствия.
Тут Профессор вспомнил и рассказал гостям еще одну “медицинскую" историю из своей жизни.
Здесь, в Белеме, я инопланетянин!
(Профессор рассказывает)
В отделении скорой помощи, в зале, где я ждал своей очереди на прием к врачу, было много народу. Чтобы скоротать время, я надел наушники с Bluetooth и нашел музыку в мобильнике. Когда меня вызвали на прием, я поднялся со стула, не снимая наушников. Все пациенты и обслуживающий персонал смотрели на меня как на инопланетянина: немолодой седой человек идет с трудом, шаркая ногами, но в больших наушниках, как у подростков. Их я не снимал весь вечер.
Перед операцией меня поместили в двухместную палату, где, кроме меня, лежал другой пациент. Это был пожилой человек после операции, которую ему сделали два дня назад. В качестве сиделки рядом с его койкой находился его внук, молодой человек в возрасте примерно двадцати лет. А рядом с моей койкой на стуле сидела Дандара.
Когда мы заговорили, молодой человек, услышав мою речь с сильным акцентом, спросил:
– Откуда вы родом?
Я ему предложил отгадать мою национальность. Его первые предположения были аргентинец, испанец, немец, но дальше этого его фантазия не работала. В качестве подсказки я ему объяснил, что примерно половина моей родины находится в Европе, а вторая половина расположена в Азии. После этого он открыл в мобильнике географическую карту мира, но и двадцать минут кропотливой работы не помогли ему решить проблему. Тогда я дал ему еще одну подсказку: это государство – самое большое в мире. Тут уже невозможно было не отгадать.
—Так вы русский! – громко воскликнул молодой человек, – я не верю! Я никогда в жизни не видел русских!
При этих словах его дед поднялся с койки, превозмогая послеоперационную боль, переложил подушку на другую сторону кровати и лёг на койке головой в ноги. Потом он подложил под голову еще одну подушку. В таком положении, полулежа, ему было проще наблюдать за мной. Мы обменялись с внуком несколькими фразами. После того, как я вечером вышел в коридор попросить сестру принести мне одеяло, дед шёпотом сказал внуку:
– Не верь ему, он врет, никакой он не русский! Здесь, в Белеме, я не встречал ни одного русского! Послушай, как он говорит на португальский языке! Посмотри, какой у него странный белесый цвет кожи! Такой кожи у обычных людей не бывает! И почему он в наушниках? Он наверняка не из нашего мира!
Это мне рассказала Дандара, которая в это время была в палате и все слышала.
После моего возвращения в палату, дед продолжал наблюдать за мной с большим интересом. Когда пришла сестра поменять капельницу и попросили его вернуться в нормальное положение, он, чтобы не потерять хороший обзор моего пространства, наотрез отказался. В течение всего последующего времени моего пребывания в палате я находился под пристальным вниманием соседа. Это было похоже на то, как в 80-х, когда в Москве появились первые негры, многие на улицах от удивления оборачивались и смотрели им вслед.
Время от времени дед и внук возвращались к теме моей национальности. При этом они яростно спорили, приводя разные аргументы за и против.
– Да какой он нахрен русский! – кричал старик, – у русских не бывает такого акцента!
– Откуда ты знаешь, если ты не встречался ни с одним русским? – спросил внук.
– Я слышал, какой у них акцент в американских фильмах!
Чтобы остановить эту перепалку, мне пришлось рассказать деду и внуку мою "настоящую" жизненную историю. Я начал с того, что я незаконнорожденный сын (bastard) вождя индейского племени Марамбайя. Кто моя мать, я не знаю, а отец мне не говорил. Это, видимо, была какая-то белая женщина, захваченная индейцами племени и находившаяся у них в плену. Мой отец, богатый человек, меня стеснялся, и отослал меня маленьким в Европу, где я прожил все свое детство и юность. Какая это я страна, я сказать вам не могу, отец запретил. Потом я вернулся в Белем.
Тут Профессор отвлекся от основной темы и объяснил своим московским гостям, что вожди некоторых племен в Амазонии миллионеры. Племена получают финансовую помощь от правительства, и, если есть дорога, проходящая через их территорию, они взимают плату за проезд. У племени есть и другие легальные и нелегальные способы заработать хорошие деньги. И эти деньги, естественно, находятся в руках вождя. Рядовые индейцы о них иногда даже не знают.
Но вернемся к больничной истории. Я продолжил рассказывать деду и внуку о моей "настоящей" жизни. Мой отец, вождь племени, как-то ездил в ближайший город покупать машину. В автомагазине, взглянув на покупателя, продавец попросил его покинуть помещение. Тогда мой отец с его помощником принесли из своей машины две сумки денег. Тут сразу же прибежал хозяин магазина и начал дико извиняться. В итоге мой отец показал рукой на самый дорогой в магазине внедорожник Форд и сказал:
– Я беру два.
– Что касается меня, – продолжал я, – то бастарду в племени, конечно, ничего не светит, вот и мыкаюсь здесь, в Белеме, уже много лет.
Вот в эту историю мой сосед по палате сразу же поверил и радостно сообщил внуку:
– Ну вот, я же тебе говорил, я говорил, никакой он не русский!
Внук только с сомнением покачал головой. Ну а я в этот же день переселился в одноместную палату, подальше от греха.
Первая книга Профессора
Профессор, который опубликовал более десятка научных книг на разных языках и несколько сотен статей в научных журналах, показывая свой рабочий кабинет, рассказал как бы между прочим:
– Сижу я как-то за столом, работаю над очередной статьей, в доме очень жарко. Чтобы немного отвлечься, встаю, беру первую попавшуюся книгу с полки, открываю страницу наугад, читаю, не очень вдумываясь в текст. Но написанное сразу затягивает, и тут же появляется вопрос:
– А кто же это написал-то? Смотрю на обложку, так это я же и написал! Ай да Виктор, ай да… – Профессор покосился на детей и продолжил: – молодец! И становится так хорошо на душе, и во всех органах появляется какая-то приятная расслабленность. И это ощущение даже более сильное, чем после двух бокалов вина! Хотите, я вам расскажу, как я свою первую книгу написал?
– Конечно! – воскликнула Дамочка, собиравшая материал для своего будущего литературного шедевра.
(Профессор рассказывает)
Свою первую научную книгу я написал в соавторстве со своими коллегами из университета в Москве в конце семидесятых прошлого века.
– Как вам это нравится? Я же динозавр, – усмехнулся Профессор.
Иногда я в шутку прошу Дандару смахнуть щеточкой пыль веков с моих ушей. Ей очень нравится эта шутка, она просто заливается от смеха и рассказывает ее всем своим подругам.
В то время персональных компьютеров еще не было, и мы принесли в редакцию рукопись почти в буквальном смысле этого слова: она была напечатана на пишущей машинке, а первые правки мы делали стирательной резинкой и шариковой ручкой.
Когда редакция вручила нам гранки (proofs, как сейчас говорят), я обнаружил в нашей работе еще недостатки. В итоге пришлось повторить эту процедуру дважды. На третий раз редактор, старый мудрый еврей, посмотрел на меня с нескрываемой жалостью и сказал:
– Ну что ты, Виктор, так убиваешься из-за простых очепяток? Очепятки были, очепятки есть и очепятки будут! От этого никуда не денешься. Но не беспокойся, просвещенный читатель тебя поймет и простит!
И тут я понял простую истину – совершенство надо оставить для гениев, а нам, простым смертным, можно довольствоваться просто хорошим, поскольку даже это порой даётся непосильным трудом.
И этому правилу, которое я позже встречал в разных вариантах (например, лучшее – враг хорошего), я следую всю мою жизнь.
Таланты и поклонники
Как мы уже отметили, Дамочка тоже пописывала время от времени.
– Когда вы меня освободите от всех бытовых вопросов, я наконец-то напишу свой роман, – говорила она иногда мужу и детям.
Потом разбирала игрушки, помогала детям с уроками и готовила ужин. К вечеру сил на работу с книгой уже не оставалось и творческий прорыв переносился на следующий день. Так продолжалось из недели в неделю. Но пару раз ей все же удалось сбежать от семьи на дачу, и она написала несколько рассказов. Их она опубликовала в своем блоге, в котором было уже семь преданных подписчиц – таких же восторженных дам с богатым духовным миром.
Встретив Профессора, Дамочка решила познакомить его со своим творчеством. Буквально на второй же вечер она дала почитать написанные ею рассказы. Один из ее опусов позволим себе здесь воспроизвести.
Сердце мамы (из неопубликованных, к счастью)
Эбони в измождении плюхнулась на мягкий настил из сухой травы и веток. Расползающиеся было по разным углам малыши тут же жадно прильнули к ее соскам и мирно засопели. Под ложечкой засосало, в глубине впалого живота булькало пустотой, но жажды больше не было – огромная лужа, оставшаяся после ливня, спасла черную красавицу джунглей от мучительной сухости в горле.
Впрочем, сегодня Эбони сложно было назвать красавицей. При ярком свете луны из воды на нее смотрело измученное тощее существо с отвисшей грудью, проплешинами по всей в былые времена лоснящейся роскошью и черной смолью шерсти. В глазах уже не было того сводящего с ума всех животных в округе холодного изумрудно-зеленого мерцания. Нюх черной пантеры притупился за эти бесконечные дни кормления, только малыши и их сладковатый запах днем и ночью стояли в ее ноздрях, не давая отвлекаться от главной задачи – выкормить и поднять на ноги потомство.
Блэк, ее любимый, уже две недели отсутствовал, до этого он исправно таскал ей разную добычу для подкрепления.
– Что-то случилось…
Страх неизвестности, голода и смерти – доселе незнакомое чувство сковало бесстрашную и сильную Эбони своей обнаженной правдой и очевидностью.
Неожиданно ее накрыла волна мужества и решительности. Надо собраться с силами и пойти самой на охоту. Стояла глубокая ночь, ее любимое для выслеживания добычи время. Еще совсем недавно в этом ей не было равных. Бесшумно подкрадываясь к беспечно дремавшей добыче – обезьяне, антилопе или зебре, – Эбони молниеносно кидалась на шею и душила ее. А затем неспешно лакомилась сочным мясом.
Магия ее внутренней силы заключалась в том, что частенько ей не нужно было ничего делать самой и напрягаться. Она обладала загадочной способностью издавать особый запах, услышав который, жертвы сами шли в ее лапы.
Но сейчас и этот навык был утерян.
– Я сильная. Я могу.
Эта мысль придала ей мужества. Грациозно потянувшись, Эбони прошлась вокруг поляны, вспоминая былые ощущения сильного тела, и, убедившись, что сытые детки сладко спят, углубилась в заросли джунглей. Нюх постепенно возвращался, жертва была обнаружена. Несколько мощных прыжков – она почти ухватила свою добычу, дремавшую на краю оврага зебру. Но та вырвалась и убежала, спугнув всю стаю.
Силы снова покинули Эбони. От безысходности и недовольства самой собой Эбони издала громкий и грубый рев, заставивший вздрогнуть остальных обитателей джунглей, оказавшихся неподалеку.
Сегодня не удалось поймать дичь, надо поберечь себя, завтра снова выйду на охоту. Еще одна голодная ночь, но что-то незримо изменилось в Эбони. Чувство материнства и бесконечного умиления от мягких комочков сместилось злостью на свое бессилие. Впервые за многие дни Эбони вылизала себя и с радостью заметила вновь выросший подшерсток на местах проплешин. И вдруг один из ее ненаглядных черных комочков возник в убежище, гордо сжимая полудохлую крысу в зубах.
А вечером, когда Эбони вновь собралась на охоту, послышался хруст веток, и к ее ногам упала тушка антилопы. Наконец-то вернулся с многодневной охоты ее любимый! Он тоже исхудал, бок был разодран, глаз подбит, но зрачки мерцали в темноте огнем властителя ночных джунглей.
– Спасены… – с облегчением вздохнула Эбони, вгрызлась в свежее сочное мясо. И подумала: – Кажется, Блэку пора обучать малышей охоте, а мне – позаботиться о себе.
Подняв глаза на Дамочку, выжидательно комкавшую салфетку на другой стороне стола, Профессор, переместив очки на лоб, ощутил, что неожиданно для себя оказался в щекотливой ситуации, и немного замешкался, подбирая слова. Спохватившись, что пауза затянулась, наконец произнес:
– У вас и тема современная, и стиль высокий, да и сюжет выбран с большим вкусом. У вас, эээ… несомненно, большой талант… вам надо продолжать писать.
– Иронический вы человек, Профессор, – попыталась его уколоть Дамочка, поняв подтекст его фразы.
– Ирония – оружие интеллигенции, милочка, – парировал Профессор.
И тут Дамочка решила идти напролом:
– Ну, тогда скажите, Профессор, может быть, мне собрать все мои рассказы воедино и опубликовать небольшую книгу?
Профессор промолчал и поспешил сменить тему.
Вечером Дамочка пожаловалась мужу:
– Мне кажется, что Профессор не оценил мою работу. Он только иронизировал. – И добавила со слезами: – творческую личность так легко обидеть!
– Мама, зато ты так красиво рисуешь, – обняла ее перед сном Маша, слышавшая разговор родителей.
Литературная слава Набокова уже давно не давала Дамочке покоя, как и художественный талант Матисса. А вот история, которая это иллюстрирует.
Подарок от всего сердца
За неделю до отъезда из Москвы Дамочка задумалась о подарке для Профессора. Бутылку коньяка – как-то неприлично, коробку конфет- мелковато… Профессор – человек хоть и небогатый, но не бедствующий.
– Может быть, подарить ему самовар? – спросила она у мужа.
– Ну и что он с ним будет делать? – отреагировал Олигарх. – На стол посредине комнаты поставит? Ты бы поставила у нас?
Аргумент был сильный.
– Ну ладно, тогда я подарю ему одну из своих картин.
Надо сказать, что Дамочка давно уже увлекалась живописью и вся квартира была увешана плодами ее творчества. Олигарх попытался ее отговорить, но безуспешно – решение было принято. В вопросах покупок и подарков Дамочка всегда брала верх. И, как следствие, в довершении ко всем хлопотам, связанным с поездкой, Олигарху пришлось решать еще и проблему документов на картину. Чертыхаясь, он ходил по инстанциям, получая справку для провоза картины через границу.
Сразу же по приезде в дом Профессора Дамочка торжественно открыла тубус с картиной, и, развернув, показала ee Профессору и сказала:
– Мы долго думали, что вам подарить, и я решила, что произведение искусства будет лучше всего. От всего сердца я дарю вам свою картину.
Это был ее автопортрет. Профессор поблагодарил и сразу же стал искать место, где картину повесить. Надо сказать, что Профессор не был большим знатоком живописи. Но один подлинник уже висел у него на стене в рабочем кабинете. Это была картина, написанная маслом, которую он купил в одной из своих поездок на конференцию на пляже в Форталезе (Fortaleza – большой город, столица штата) за двадцать долларов. Было трудно понять, что изображено на картине, но этим-то она и нравилась Профессору. Там был песок, океан и, возможно, некоторые его обитатели, но все было умело спрятано под толстым слоем красок. В свободные минуты он подолгу смотрел на картину, пытаясь расшифровать ее тайный смысл.
Обращаясь к дамочке, Профессор сказал:
– Mне кажется, что я уже видел что-то написанное в вашем стиле или слышал об этом, точно не помню.
Дамочка встрепенулась:
– Вы о каком художнике говорите? – ей польстило, что ее сравнили с кем-то известным. – Он современный? Как его зовут?
– Его звали Александр Балаганов, он жил и работал в 30-е годы прошлого столетия. K сожалению, до нас не дошло большинство шедевров его творчества. Его самая знаменитая картина называется “Сеятель”. Увидев вот этот художественный излом руки на вашем портрете, я сразу вспомнил о нем.
– Я не слышала об этом художнике, но завтра же я погуглю, – прощебетала Дамочка.
“Эта Дамочка любит пописывать, но совсем не любит почитывать,” – мысленно сделал вывод Профессор.
“Я потратил всю свою жизнь, чтобы научиться писать, как ребенок”, — сказал как-то Пикассо. “А мне этому и учиться не надо, у меня этот дар от природы”, – могла бы ему ответить Дамочка.
Бразильские фрукты
Через два дня гости, уже адаптировавшиеся к бразильскому времени, проснулись утром около семи часов. Было еще не жарко, громко пели птицы. Первые из них начинали пробовать свой голос уже в пять часов, а в шесть часов светало, и этот переход из ночи в день здесь, близко к экватору, происходил очень быстро.
Из кухни потянуло ароматным кофе. Завтрак – важная часть дня для местных жителей, особенно, когда в доме гости. Хозяин нравоучительно сообщил, что день всегда надо начинать с фруктов. На столе на большом подносе их было несколько видов. Узнаваемы были яблоки, бананы, манго, остальные же гостям идентифицировать не удалось.
Дамочка решила продемонстрировать свое чувство юмора:
– Моя бабушка говорила, что если съесть на ужин яблоко, то вечером можно не чистить зубы. Ну, а мы развили эту мысль – a если съесть два яблока, то утром можно не умываться!
– Мама, а почему же ты меня все время заставляешь зубы чистить даже на даче, где у нас всегда полно яблок? – возмутилась Маша.
Профессор, смягчая ситуацию, решил немного рассказать о фруктах. Ведь в Бразилии растет много плодов, которые не встретишь в других местах. И начал он свой рассказ с самого интересного.
– Знакомьтесь – это папайя, по-португальски – мамао (mamão). Еще здесь есть пупунья (pupunha) – смешное название, правда? Это небольшой круглый коричневый плод. Его употребляют с кофе. Вы думаете, как это – кофе с фруктами? Но бразильский кофе с пупуньей – нет ничего вкуснее, – торжественно заявил он.
– Надо, кстати, сказать, что большинство названий местных плодов имеет индейское происхождение.
– Для меня самые вкусные — это экзотические купуасу (cupuaçu) и бакури (bacuri). Сейчас не сезон, но их замороженную мякоть можно купить в супермаркете. Мы приготовим для вас крем из них.
На подносе лежали и другие плоды: гравиола (graviola) – похож на зеленого ежика фрукт со сладкой белой мякотью, и кешью (caju) ярко оранжевого цвета.
Пробуя по очереди все, что лежало на блюде, Маша вспомнила, что они читали в самолете сказку о силе воли и спросила маму:
– Мама, у тебя есть сила воли?
– Есть, – ответила та, – я вот сейчас возьму и перестану фрукты есть.
– У меня тоже! Пожалуй, я уже наелась. А у тебя? – спросила Маша у брата.
– А у меня нет! – сказала Сережа и пододвинул к себе поближе блюдо с манго.
– И у меня сила воли заканчивается на втором бокале вина, – сказал Олигарх Профессору.
Попробовав манго, Олигарх предложил:
– А может, здесь, в Бразилии, стоит посетить фруктовые плантации? – его все чаще посещали мысли найти новое направление для своего бизнеса.
– А почему бы и нет? Кстати, у нас тут рядом есть фабрика по переработке асаи, – сообщил Профессор, – очень перспективное направление! Многие спортсмены употребляют их как натуральный белок для накачки мускулов! Мой знакомый даже как-то просил образцы, и я отправил ему в Россию два пакета на пробу. Эти яркие темно-синие ягоды имеют тонкую кожуру, которая и представляет всю ценность фрукта. Нужен специальный аппарат для того, чтобы снять ее. Сами ягоды без особого вкуса, но очень полезные, богатые витамином С. Эти плоды пальмы так любимы в Бразилии, что во многих семьях без асаи не садятся обедать. Здесь очень популярно также мороженое из этого фрукта, в которое добавляют сгущенку, орехи и кусочки шоколада.
Этот тип мороженого московские гости впоследствии ели часто.
– Очень полезно, – каждый раз успокаивала себя Дамочка, прося вторую порцию этого очень вкусного десерта.
– Dieta depois (диета потом), – каждый раз соглашалась с ней Дандара.