bannerbannerbanner
История Киева. Киев литовско-польский

Виктор Киркевич
История Киева. Киев литовско-польский

Полная версия

Руський Киев

Первой мыслью было начать книгу с рассказа о литовском Киеве, но пришлось немного с этим повременить. Я – автор и в этом произведении продолжу разрушать сложившиеся стереотипы украинской истории и оживлять, придавать интригу событиям давно минувших столетий. Следует помнить, что история всегда субъективна и давно стоит на службе политики. Что сознательное гражданское общество, оторвавшись от насквозь пропитанной лживой тенденциозности советских школьных учебников не знает, «куда причалить», где почерпнуть хоть более-менее достоверные сведения о нашем прошлом. В этом очень сложно разобраться… И какая «пыль веков», когда наши современники заблудились в «трех соснах» современной политики и на «минном поле» экономических взаимоотношений и криминальных дрязг олигархов! Какое Литовско-Руськое государство, когда никто не знает, что делать с Донецким кряжем.

История, безусловно, является наукой субъективной, ведь историк не имеет непосредственного доступа к реальности, которую описывает. Когда-то выдающийся французский исследователь Марк Блок остроумно заметил, что ни один историк не услышит грохот пушек под Аустерлицем и никогда не увидит Рамсеса, поэтому всё, о чем он пишет, есть продукт его личного воображения, которое подпитывается разными способами и методами. А у меня, дорогой читатель, не только богатая фантазия, но и выработанная полувеком активного коллекционирования, отлично развитая зрительная память, опирающаяся на тысячи исторических артефактов. История тем и отличается от беллетристики, что рассказывает и предполагает, как и что могло произойти. Нужно лишь подстегнуть воображение, углубляясь в описываемую эпоху!

Мы часто слышим, что в истории много «белых пятен», но на самом деле такие «пятна» – это просто еще не исследованные страницы прошлого. А если разобраться, то время, окружение подсказывают историку их важность, необходимость воспринять, прочувствовать эпоху, разобраться, почему возникло это «белое пятно» – и дать ответ, очистить от ложных идеологических наслоений и «новых хронологий». Но ответов будет великое множество, и легко убедиться, что в каждой проблеме может поместиться столько историков, «сколько ангелов на кончике иголки», – именно этот вопрос интересовал в исследуемом временном периоде богословов и даже философов. Всё, что я описываю, имеет немало ракурсов, и каждый содержит ответ, который часто по конъюнктурным и политическим причинам редко озвучивали… А если разгадать причину этой «исторической завуалированности», то нетрудно докопаться до истины. Инструментов много: поиск источников, чтение между строк, домысливание прочитанного, мастерство логически всё вместе связать, применить широко используемый в геологии (я в прошлом геолог) метод аналогий, умение вписать всё это в более широкий контекст – одним словом, отшлифованное до совершенства мастерство, которое формировалось десятилетиями.

Только наивный исследователь, в отличие от профессионально зрелого, слепо верит источнику. Работа с ним – это азартная игра, нечто похожее на разгадывание кроссворда. Нужно понимать, что источники по определению не могут донести до нас «абсолютной истины». Первый повод для сомнения: документ составил человек, у которого были свои жизненные приоритеты. Второй повод заключается в самом историке – это его мировоззрение, его семейные, образовательные, религиозные и культурные ценности, а также стереотипы времени, в котором он живет. И наконец, третий повод для сомнений – в полной мере объективный – это устоявшиеся в науке стандарты описания истории. Всех разночтений не предусмотришь, можно апеллировать только к единственному: держать дистанцию между собой и источником, при этом всегда помнить, что нельзя ожидать «чистой правды». Источник всегда лишь одна из возможных «искорок минувшего», а не прошлое во всей его полноте. Один из выдающихся теоретиков историографии XX столетия Бенедетто Кроче заметил, что всю историю может охватить лишь «глаз Бога».

Источником для историка является всё, что «выдает» присутствие человека: это материальные следы прошлого, документальные свидетельства, артефакты, мемуары, произведения искусства, летописи, хроники, письма, дневники. В полной мере источником является и художественная литература: например, из расставленных Сенкевичем акцентов в «Крестоносцах» мы узнаём, чего ждали от писателя в эпоху романтизма.

С конца XIX века источники пополняются фотографиями и кинофильмами, потом видеозаписями. Отличить в них «правду» от мимикрии под нее непросто. Когда я учился в Киевском университете, нам часто говорили, что фотография – это достоверный источник, выхваченный объективом кусочек жизни. Но, собрав в своем архиве около тысячи документальных снимков, убедился, что среди них немало постановочных, особенно этим грешили тоталитарные режимы. В первую очередь, это постановочная кинохроника. Родной брат моей бабушки, Владимир Добжанский, снимая хронику с 1911-го по 1918 год, не применял постановок. Как можно было поставить в нужное место Николая II, Столыпина или Грушевского, которых он «навечно» запечатлел на пленку. В эпоху «политпропаганды» кадры «штурма Зимнего дворца», растиражированные в тысячах копий, всего-навсего фрагмент художественного фильма. «Высот в визуальном хвастовстве» достигли нацистская и советская кинохроника. Убедительный пример – оператор во время парада на Красной площади снимает радостных трудящихся и товарища Сталина, а не людей, которые в это самое время откупоривали бутылку казенной водки в подворотне. А во время войны хроникер снимал не повседневные ужасы и грязь, а храброго комбата, который с призывом «За Родину, за Сталина!» и с револьвером в руке рванул навстречу врагу. Элементы реальности безусловно, присутствуют, но историк обязан воспринимать их критически и не забывать об идеологическом заказе таких «документальных свидетельств», часто выполненных мастерами культуры на высоком профессиональном уровне.

Когда-то философ Декарт назвал историка «путешественником», который, переместившись из своего времени в другое, перестает быть полезным для своей страны и своего окружения – он «становится чужестранцем у себя дома». Хорошо это или плохо – вопрос риторический… Меня, к примеру, мало интересует, как формируется коалиция в Верховной Раде, а азарт у меня появляется, когда в пертурбациях и драках сегодняшних депутатов я вижу отголоски таскания за бороду в московской Боярской думе…

Что касается профессиональных и конкретных ориентаций, я считаю, что одним из принципиальнейших является материалистическое или идеалистическое восприятие прошлого. Немножко упрощая, напомню, что материалистический подход предусматривает приоритет экономического бытия и материальных реалий в понимании способов мышления и поведения человека. Идеалистический подход, в свою очередь, отдает первенство способам осмысления мира, к которому по-своему «присоединяется» материальное бытие. Я всегда в своих рассказах и произведениях заявляю, что давно принадлежу к «идеалистам», мне в первую очередь хочется проникнуть в сознание человека и понять, почему он поступает так, а не иначе. Я глубоко убежден, что именно стереотипы поведения, продиктованные теми или иными представлениями, обусловливают специфику движения истории в определенный период. Люди всегда поступают так, как им кажется «правильным». Но каким образом они получают это сомнительное понятие «правильности»?

Чтобы разобраться в этом, нужно внимательно проанализировать, как они сами мотивируют свои поступки. Большинство мотиваций в так называемое домодерное время (то есть до рубежа XVIII – ХIХ столетий) на современный взгляд кажутся странными или, по крайней мере, нелогичными. Например, никто сегодня не считает, что абсолютным регулятором поведения должны служить категории «чести», что «верность» патрону выше преданности родине и народу (а что такое «народ», тогда вообще никто еще не знал), что лишь семейно-родовая солидарность обеспечит человеку и спокойствие, и уважение в социуме, что религиозность есть обязательная примета «хорошего человека», что блага своей душе на том свете он скорее достигнет, если его тело будет погребено «рядом с предками» на семейном кладбище, и тому подобное. Эти поведенческие стереотипы стали понемногу расшатываться уже в Новое время, потом все это усугубилось в ХIХ столетии с появлением разночинцев. А окончательно их развеяли две ужасные войны на уничтожение, нацизм и советский тоталитаризм, целенаправленное истребление целых народов, чистки инакомыслящих.

В Советском Союзе это дополнилось еще и принудительной «коллективизацией» – от быта до так называемой общественной жизни, когда все были обязаны «ходить в ногу», говорить только то, что нужно, и думать одинаково. Большевистский эксперимент над «человеческим материалом» не оставил и следа от старых поведенческих стереотипов, которые еще кое-где тлели в сельских общинах.

В течение последних десятилетий, после так называемого антропологического поворота в историографии, проявилась приоритетная историческая заинтересованность: что же окружает человека, что он делает, ест, как работает, чем болеет, как организовывает свой быт, семейную и сексуальную жизнь. Эти проблемы считаются «повседневной историей». Ранее это было делом этнологов, а теперь банальная каждодневность набирает все большую популярность среди исследователей. Когда в 1984 году по курсу «Истории СССР» в университете нужно было написать реферат, я выбрал тему о Лже-Дмитрии, которого давно считаю настоящим Рюриковичем – последним – на московском престоле. Мой преподаватель Вячеслав Мордвинцев прочел реферат с удовольствием, но отметил, что так историки не пишут. Я это запомнил. Большинство моих коллег, увлекшись принятыми в советской историографии «социальными волнениями», писали скучно, а мои книги покупают и читают с удовольствием.

Рассмотрим еще один из участков науки, ставший в последнее время особо популярным – «историческая память». Его целью является изучение «памяти общественности», а конкретнее того, как образ прошлого утверждается и воспринимается в коллективном сознании определенной общности: посредством мемориальной практики, искусства, памятников героям или определенным событиям, названиям улиц; учебной литературы и так далее. Отдельным аспектом таких исследований является сознательная корреляция такой «памяти» с учетом сегодняшних потребностей со стороны государства или «глашатаев» соответствующей идеологии. Пример – особенно яркий и сохранившийся в нашей памяти, – идеологическая политика Советского государства. Но не только это, достаточно примеров мы находим вокруг себя и сегодня.

 

И наконец, за последние десятилетия очень возрос интерес к развитию религиозного сознания человека. Представьте себе, сколько тут можно сочинить сюжетов, причем на разном материале, с использованием многочисленных конфессиональных сред. Поклонения чудотворным иконам и реликвиям, изменения в проповедничестве, география паломничества, трансформация теологических доктрин в восприятии мирян, реакция официальной церкви на нужды времени и, наконец, демонология и вера в сверхъестественные явления.

И самое важное: существует «две истории». Первая, академическая, не обязанная служить никому и ничему, ни воспевать, ни пропагандировать. Другая – популярная, и именно ее время от времени мы видим в киноверсиях, в художественной литературе, театре, на страницах газет, а особенно в выступлениях политиков… При этом важнейшее пожелание составителям учебников – социализировать ученика в школе, то есть без лишних сложностей рассказать ребенку, гражданином какой страны он является, к какому народу принадлежит, какими были трагические и славные страницы истории этого народа и тому подобное. Именно из «школьного продукта» формируется каркас, который позже будет обрастать деталями и нюансами в упомянутой выше популяризации «нашего» прошлого, а отсюда – содействовать утверждению национальной идентичности. Но хочу заметить: сегодня академическая наука служит власти, а популярная, бывает, иногда и народу.

В последнее время особенно остро ставится вопрос: на каком языке писать книги по истории. Я предпочитаю писать на русском языке, но не потому, что я им владею лучше. Главное то, что люди, живущие за пределами нашей страны, лишены возможности познакомиться с нашей истинной историей. Их пичкают сотнями книг, где все, что касается Украины, изложено лживо и тенденциозно! И как же им узнать правду о нашей стране, о ее истории и людях? О гетманах за последнее время написано немало, а вот о литовско-руських князьях, духовных святителях и просветителях в Украине почти ничего нет. Только издательство «Балтия-друк» заполняет эту пустоту.

В книгах, которые повествуют об эпохе XIV – XVII веков совсем мало страниц. И не потому, что недостаточно сведений, а скорее всего потому, что как-то неудобно писателям ХIХ века и историкам прошлого столетия вспоминать о литовско-руськом периоде. Дело в том, что ученые имперские… неважно какой империи, российской или советской, не очень любили излагать истории народов, которые по культуре, образованности и по своему государственному строю были более прогрессивными и развитыми.

Когда московские князья, чтобы получить ярлык на правление, целовали сапоги монгольских ханов, поляки, руськие и литовцы строили мощное государство и, не побоимся сказать, создали настоящую шляхетскую республику – Речь Посполиту, в которой право голоса и выбора руководителя имело 10 % всего населения. А это немало! Сейчас, в начале XXI века, не все европейские государства могут этим похвастаться. Немного позже опишу этот период более подробно. К тому же вульгарная историография, утверждавшая, что социализм и коммунизм в стране можно построить и во враждебном социально-идеологическом окружении, старалась не упоминать эти «неудобные» государства. СССР, по их мнению, был островом, вокруг которого бушевал безбрежный, чуждый и темный океан. Поэтому, обучаясь на историческом факультете Киевского университета, я был несказанно удивлен тем, что историю Вавилона и шумеров мы изучали, а вот историю Польши, Белоруссии – нет! При этом два года нам читали курс о Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), не углубляясь в причины – почему во всех странах были коммунистические партии, а в Польше – нет. Это тема другой книги, а вот причина ясна: польскую компартию ликвидировали и исключили из Коминтерна в 1939 году, как раз перед нападением нацистской Германии и Советского Союза.

Доктор исторических наук Виктор Брехуненко считает, что всё, связанное с литовским периодом в Украине, а также украинские города, получившие Магдебургское право, род Острожских, личность князя Свидригайло требуют не только тщательного освещения, но и знакомства с ними как можно более широких слоев населения нашей страны.

Задача этой книги – хотя бы вкратце рассказать об этом важнейшем периоде становления нашего государства. В ней есть разные страницы, без которых все равно не обойтись – это имело место. Те, кто получал образование в советских вузах, прекрасно научились пропускать мимо ушей, а тем более сознания, нудно-бесполезные сведения. Но тут другое. Как говорится, «каждому свое». Мои книги написаны для читателя, мыслящего широко, но при этом читающего узкоспециализированные материалы. В этом томе можно пролистывать скучные, непонятные страницы, и при этом не потерять нить изложения. Так построена эта книга, в отличие от занятного детектива, где пропустишь какую-нибудь реплику… и не поймешь, кто убийца.

В соответствии с советской историей Киевская земля стояла как одинокий воин, в ней ничего не было – ни торговли, ни сбора урожая, ни образования, ни вероисповедания – безлюдная пустыня. То есть историки примеряли на соседние страны свой московский «тришкин кафтан». Как в свое время Япония, на московскую землю не пускали иноземцев, еще раз подчеркиваю – иноземцев, немцев, которые лопочут на своем непонятном языке… Тут хочется вспомнить высказывание одного из моих туристов, который из России попал ко мне на экскурсию по Парижу. Он заявил: «Какие они тут тупые! Второй раз в Париж приезжаю, и никто из них не понимает по-русски!» Но Япония, ограждаясь от чуждого ей влияния, при этом обладала мудрой, национальной культурой и сложившимся укладом. В Московии на дух не принимали Запад, даже врачей, которые редко прибывали к ним, при первой же неудаче топили в Москва-реке.

Не знаю, увидели ли вы отблески возможного будущего вашей страны в этих абзацах. Наверное, вы увидите больше различий, чем сходства. Но ведь это только сегодня. Конечно, история повторяется выборочно, и вполне возможно, что через 100 лет в нашем регионе всё будет совершенно по-другому. Хотя, опять же возможно, что сам вопрос «Как же оно будет?» не так уж и важен. Пожалуй, гораздо более принципиальным сегодня является вопрос «А как бы мы хотели, чтобы оно было?»

И эта книга, в первую очередь, для российской интеллигенции, которая желает понять, как появились украинцы, белорусы и русские. Когда у этих народов появился свой язык. А то можно услышать, как директор российского института стратегических исследований Леонид Решетников публично заявил, что нет никакой независимой страны Белоруссии. Он также усомнился в том, что Белоруссия может быть независимой от России, и заявил, что белорусский язык был создан в 1926 году по решению советских властей. Абсолютная историческая, да и умственная «дремучесть» этого генерала подтверждает, что он не знал о существовании Великого княжества Литовского, поэтому и говорил о «литвинских князьях».

Киев под Литвой

Человек всегда заботился о потомках. Яркая, наполненная событиями жизнь не должна была исчезнуть из памяти вместе со стремительным бегом времени. Еще с библейских времен сознание людей будоражила мысль о необходимости передать в будущее накопленный опыт, донести до следующих поколений важные, ключевые события прошлого. Письменными мостиками, соединившими прошлое, настоящие и будущее, стали погодовые записи, выполняемые монахами.

Анналы, хроники и летописи в своем названии уже несут отпечаток времени. «В лето…» начинаются статьи руських летописей, латинским Anno(в год) – записи в анналах, а от слова rok ведут название польские рочники. Обогащенные пространными описаниями, легендами и поучениями анналы средневековья получили название «хроники» (от греческого «хронос»). Средневековые хроники подводили к современности постепенно, традиционно начиная историю мира с библейских времен. Для убедительности датировались легендарные события, и отечественная история естественно вплеталась в широкую канву всеобщей. В недрах прошлого, вплоть до Святого Письма, летописцы-хроникеры отыскивали прародителей правящих династий. Народы и вновь сформированные государства получали своих легендарных основателей. Родоначальником римлян признавался Ромул, поэтому памятники волчице, вскармливающей Рема и Ромула, украсили Бухарест и Кишинев, чтобы окружающие народы знали, что румыны и, соответственно, молдаване – потомки римлян, и не только по гордому профилю!

У всех народов был, по мнению летописцев, свой предводитель и родоначальник: паннонцы ведут свой род от Пана, славяне – от Слава, чехи – от Чеха, лехиты (то есть поляки) носили имя праотца Леха, и так далее. Имена мифических героев – Кия, Крака, Вара и Савы – превращались в топонимы, обосновывающие исторические права народов на занятые территории. Описание прошедших времен заимствовалось как из сочинений античных и христианских авторов, так и из трудов предшествующих хронистов.

Если в предыдущем томе я чаще останавливался на летописях, то в этом – больше на литовских и польских хрониках. В конце XIII – XIV веке стали складываться предпосылки для формирования двух государств – Польши и Литвы. Киевская Русь ушла, не оставив завещания! ПОЛИТИЧЕСКОГО завещания, но на ее духовности и культуре воспитывались – не одно столетие – окружающие и жившие на ее земле народы. Ее славная история, воспетая достоверными летописями и мощной литературой, и сейчас показывает всему миру высокий цивилизованный уровень Руси. Так, памятник святому князю Владимиру в центре Москвы говорит о мощи наших истоков. Хотя историческая обоснованность сооружения этого монумента где-то на уровне «кишиневской волчицы».

Изучение памятников славянской средневековой исторической мысли чрезвычайно плодотворно. Сохранившие драгоценные зерна исторической правды анналы, жития, летописи и хроники позволяют проникнуть в мир представлений и ощущений средневековых авторов. Они дают возможность почувствовать пространственную и духовную мощь той общности, которую именовали славянством. Польские, чешские и руськие средневековые источники демонстрируют убедительные примеры осознания славянскими народами своего этнического и территориального единства, сходства в происхождении, судьбах и путях развития государственности. И так много общего в менталитетах народов, проживающих на территории современных стран – Украины, Польши, Литвы и Беларуси, – что мне, автору, представляется, что в обозримом будущем эти государства будут строить свое развитие и процветание в конфедерации, как недавно Бенилюкс и давным-давно – Речь Посполита, о которой много сказано-пересказано в этой книге! Ведь это было одно из крупнейших и мощнейших государств средневековой Европы. Пора приступить к изложению.

Киевская Русь стояла, как витязь на распутье: в какой народ определится, кем стать: Украиной, Белоруссией, Россией? Вот об этом выборе ПУТИ и будет книга. Выбор и дороги и в нашем XXI столетии так трудны, как и тысячелетие тому назад. И сегодня, когда я пишу эти строки, жители и гости моей прекрасной Украины полностью не определились: куда идти?.. И далеко не у всех есть жизненный опыт, основанный на знаниях прошлого! Такой, какой имеет автор! Я-то четко знаю: только на Запад, к Европе, в которой мы уже давно! И не столь географически, сколь духовно! Этот путь выбрали наши предки семь веков назад, тяготея не к Орде, а к Литве и Польше. И через СТОЛЕТИЕ ощутимо почувствовали разницу, таки да, как сейчас говорят в Одессе: «Это две большие разницы». Кстати, Одессу основал литовский князь! Но об этом позже.

Киевскую Русь начали расшатывать и разрушать задолго до монгольского нашествия, в первую очередь, северо-восточные соседи – владимиро-суздальские князья – Юрий Долгорукий и его дети-внуки-правнуки… Их главной целью было лишить величия, ослабить, ограбить, разрушить Мать городов руських! Создать свою Владимирскую Русь!

Советские историки и их идейные последователи описывали жизнь страны после сожжения Киева Батыем как какого-то государства Маврикий, находящегося на далеком от всех влияний острове. Причин этого безобразия было немало, но преобладала неграмотность специалистов и нежелание делать научно обоснованные обобщения.

Период, когда Украина находилась в составе Великого княжества Литовского – многонационального государства, поднявшегося на руинах Киевской Руси, – нередко называют неизвестными, «темными веками» отечественной истории. Это и является главным парадоксом украинского средневековья: имея довольно целостное и многомерное представление о древнеруськом периоде, мы слабо ориентируемся в событиях более близкого к нам времени. Тут немало причин. Одна из них – прерывание собственной летописной традиции в конце ХIII века. Из-за этого последующие столетия очень плохо поддаются реконструкции и, как следствие, описанию. Тем более что в советский период господствовала московскоцентристская схема исторической эволюции народов, которые проживали и развивались на территории СССР. По ней истоки Советского Союза нужно искать в царстве Урарту. Соответственно, подобный подход не стимулировал объективный анализ процессов, происходящих на территории Литовского княжества – полиэтнического и поликонфессионного государства, свободного от религиозной нетерпимости, любых форм ортодоксии, с широкой региональной автономией и гарантиями личных и сословных прав.

 

Великое княжество Литовское (далее ВКЛ) – государство, существовавшее с ХIII века по 1795 год, с 1395 года находилось в персональной или династической унии с Польшей, а с 1569 года в федерации с Речью Посполитой. До XVI века Литовское княжество, с площадью 1 млн км2, охватывало Литву с Клайпедским краем, Беларусь, большую часть Украины, часть территории России, Польши и Молдавии. Тогда на этой территории проживали 2 млн человек: литовцев (20 %) и русинов (80 %), то есть белорусов и украинцев, говорящих на русинском (протоукраинском и протобелорусском) языке. ВКЛ до XIV века – это ранняя (патриархальная) монархия, потом до XVI века монархия с институциями олигархического правления.

Считается, что литовские племена принадлежали к семье индоевропейских народов. При этом их язык по грамматическому и лексическому строю является более древним, чем другие европейские языки. Литовцы в большей мере, чем другие народности, сохранили особенности праязыка, от которого пошли индоевропейские наречия. Первые известия о литовцах датируются II в. н. э. В ХI веке в отечественных летописях было много свидетельств о ятвягах, южном литовском племени. Лесистый и болотистый край, где селился этот народ, отразился на его характере. Даже в сказаниях говорится, что яги (так в летописях называли ятвягов) употребляют в пищу человеческое мясо, порубанное мечом. Такая еда носила ритуальный характер. У них существовал матриархат – отсюда, считают, пошло сказочное имя Баба-яга.

Князь Миндовг. Гравюра XIX в.


По свидетельству летописей, литовцы появились «из болот и лесов» лишь в конце XII века, а первый договор между их вождями и волынскими князьями зафиксирован в 1219 году. Из этого следует, что Литва – конфедерация земель, во главе которой стояли пять старших князей. Через несколько десятилетий один из них – Миндовг – стал единоличным правителем. Он поступил весьма коварно: предложил племянникам пойти войной на Русь, чтобы, воспользовавшись их отсутствием, захватить земли и имущество. Так Миндовг стал полным властелином, но этого ему было недостаточно. Учитывая разрушения и сумятицу, возникшую в результате нашествия монголов, он занял Черную Русь – область правых притоков Немана с главным городом Новгородком, ставшим основным местом его пребывания. В Черной Руси он черпал немало сил для борьбы за единоличную власть – так государство изначально стало литовско-руським. В 1253 году Миндовг крестился и стал королем.


Коронация Миндовга. Гравюра из книги Леонарда Ходько «Полония», 1824 г.


Этот исторический период был непродолжительным: проявив непокорство, короля убили князья. Потом заговорщики, расталкивая друг друга, поспешили занять освободившийся трон. Власть в Литве захватил князь жмудский Тройнат. Он пригласил в Литву Товтилу Полоцкого, якобы разделить владения, а на самом деле с надеждой его устранить. Но и у того имелись аналогичные планы в отношении напарника. Сначала удалось ликвидировать Тройната, а вскоре и Товтила был умерщвлен конюхами Миндовга. Власть в стране взял сбросивший духовный сан сын Миндовга – Войшелк. И ему Черная Русь служила опорой, поэтому князь поселил тут пруссов, прибежавших лично к нему. Еще довольно долго на Руси литовские князья получали больше поддержки извне, чем среди соотечественников. В Литве было немало местных вождей-царьков, жаждущих захватить власть. Русь давала в их распоряжение военный люд, привыкший находиться в определенных и постоянных служебных взаимоотношениях с князем, а в боевой подготовке и храбрости не уступающий западному рыцарству. Симптоматично, но преемником Миндовга был его обрусевший сын – Войшелк, другим – родственник, князь Шварно Данилович (сын Даниила Галицкого).


Великий князь Литовский Войшелк. Гравюра XVI в.


Распоряжаться всей Литвой стал князь Тройден. В столкновениях с ливонскими немцами его воины не раз наносили им значительный урон. В Южной Литве Тройден продолжал поселять пруссов и бортов. Даже неугомонные ятвяги ему покорились, и он посылал их на поляков в составе большой рати под начальством своего брата Серпутия. Итак, княжество Миндовга оказалось прочным политическим объединением, ядром, вокруг которого складывалось обширное и мощное государство. Оно начало обрастать руськими землями, в первую очередь за счет полоцких владений. Потом наступило время и Витебского княжества. В начале XIV века Литва расширилась за счет Турово-Пинского Полесья и земли Берестейской, в западной части называемой Подляшьем.

Как происходило овладение Киевской Русью? Тут не подходят другие термины: захват, подчинение, присоединение. Именно овладение, так как литовские правители по всем статьям были лучше князей, служивших ханам Золотой Орды. Если в конце ХIХ века прорвавшиеся сквозь официальные рогатки историки стали говорить об относительной мягкости литовского правления, то советские ученые вообще замалчивали этот период. В учебниках по истории СССР Великое княжество Литовское не упоминалось. Была ли жизнь под Литвой в Украине легкой и беззаботной? Безусловно нет! И во время раннего средневековья в наших краях человеколюбие не было распространено. Византийские источники также не сообщают о миролюбии литовцев. Наоборот, говорят об «отважном, воинственном народе». Но, завоевав, вернее, отбив у Золотой Орды руськие земли, они не меняли установленный там еще при Киевской Руси строй, а кое-где даже переняли формы общественного и государственного порядка, вплоть до языка и вероисповедания. В 1349 году княгиня Иулиания, дочь тверского князя Александра Михайловича, стала супругой Ольгерда. Митрополит Евгений (Болховитинов) пишет, что Иулиания обратила литовского князя в православие, а после кончины его в 1392 году в Киеве постриглась в монахини. Тело ее погребено в Печерских Ближних пещерах.

C 1340 года в Галицко-Волынским княжестве правит сын Гедимина Любарт. Ольгерд, после победы над Золотой Ордой под Синими Водами, в 1361 году занял Киев и поставил правителем своего сына Владимира. В Чернигове правил другой его сын, Корибут, а на Подолии – дети Ольгердова брата – князя новгородского Кориата. Однако в течение всего XIV века в отдельных княжествах еще оставались монгольские баскаки. Гедимин и Ольгерд хоть и занимали часть руських земель, но все равно вынуждены были платить за нее дань Золотой Орде.

Литовские князья попали под духовное влияние более развитого народа. На то время потенциал собственного был невелик, поэтому принималось православие, язык, литература, зодчество и искусство южных соседей. А те, имея более тесные контакты с Византией, были духовно богаче, чем поляки, германцы, а тем более рыцари всевозможных западных орденов, предпочитающие меч гусиному перу. В Европе на то время грамотным было лишь духовенство, писавшее и проводившее церковные службы исключительно на латыни. Вот тут и понадобились правителям грамотные канцеляристы, да и церковную службу проводили православные священники.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru