Виктор Каирбекович Кагермазов
Огненные знаки судьбы

Глава 5

По настоянию всех, Виталий в очередной раз поставил бобину с записями ансамбля «Синяя Птица». Уже, в какой раз звучала песня «Клён», наполняя комнату грустью, заставляя всех, кто танцевал, замедляться так, что их движения были почти не видны, казалось, что пары просто замерли в приятном для них положении. Виталий продолжил танец с Верой.

– О чём вы так загадочно говорили с Людой? – спросила Вера.

– А что, любопытно? Она ведь сама тебе всё расскажет – ответил Виталий.

– Просто вы так говорили, со стороны казалось, будто в любви объяснялись, Юрка смотрел, так скулами и водил, наверно ревнует.

– А что ты так за него переживаешь, с чего бы?

– А я может, завидую им! Ты же не хочешь вот так дружить со мной!?

– Мы и так дружим… все, думаю и неплохо дружим.

– Да ладно тебе, будто не понимаешь о чём я? Только ты и я!

При этих словах она грудью прижалась к Виталию, чувствовалось, как сильно бьётся её сердце. Виталий раскраснелся, лицо горело, от волнения его слова срывались на высокие нотки.

– Мы совсем разные, Вера. Я меланхоличный, люблю мечтать, ты же наоборот, вся такая динамичная…

– Теперь скажи просто, без разных твоих заморочек! – перебила его Вера.

– Что же, ладно. В общем, пока я буду круг делать, ты уже два пройдёшь, мы всё время будем в разных точках, отсюда вывод, что у нас ничего никогда не будет получаться, не будет слаживаться в одно.

– Вот как! А вдруг ты ошибаешься, Азнов? И вообще, у тебя от прочтенья ненужных книг, скоро в голове одни «бзики» будут!

Она обиделась, и замолчала, но как только закончился танец, подошла к столу, и громко сказала:

– А ну ка, Юрка, налей мне пуншу, я тоже сейчас сказану.

Юра налил в бокал, и подал ей, все смотрели на Веру.

–Так вот! – начала она говорить, я буду самой счастливой, у меня будет настоящий рыцарь, как в романе, он будет дарить всегда мне цветы, и с преклонённым коленом встречать у порога! Вот так!

Она сразу выпила всё содержимое бокала, при этом с вызовом смотря на Виталия. Снова комнату наполнил звон бокалов, будто подводя черту, и ты услышана. Как только Вера заговорила, у Виталия вновь в голове закружились мысли, но теперь уже о Вере. О том, что она будет самой не счастливой из девочек в классе, да и рыцаря у неё никогда не будет, а цветы ей будут дарить лишь на работе, по большим праздникам. Она будет всю жизнь дружить с одноклассницей Людой, и судьбы у них будут настолько схожи, своим несчастливым и так трагичным концом. И снова, как только она перестала говорить, ушли и мысли про неё.

Вечер всё разгорался, втягивая всех в откровения, отрывая все уголки их ещё наивных детских душ. Разгорячённые, с раскрасневшимися лицами, с бравадными речами, они были сейчас так радостны, и так счастливы. Ребята просто пылали, наслаждаясь своей свободой, что они вот так, первый раз сами, никто не руководит, никто не командует, не лезет со своими нравоучениями. Они пьют пунш, говорят что хотят, и даже открыто про любовь, хотя и краснея при неудобных словах. Никто из них, конечно, не догадывался, что этот вечер станет для них, одним из самых счастливых вечеров в их жизни. Что больше они никогда не испытают таких необыкновенных ощущений, не будут так нежно, как дети, любоваться друг другом, что такое не повториться никогда, как в играющей на тот момент песни ВИА «Самоцветы». Но, а пока вечер продолжался. К полуночи всё чаще играла медленная музыка, может пунш, всё-таки брал своё, а может девочкам просто нравилось танцевать парами, чувствовать на себе внимание ребят, быть в их несмелых объятиях. Закончилась очередная мелодия, и Виталий пошёл включить следующую.

– Подожди, Виталий, пока не ставь, – Вера повернулась к Юре.

– Ну, ка, налей!

Затем подошла к Ольге, и протянула бокал ей.

– На держи! Теперь говори ты, нечего отлынивать, мы все девочки, уже сказали, давай, теперь ты!

– Я не хочу! Я не могу говорить, – заупрямилась Ольга, но всё же подалась уговорам всей компании, и стала говорить:

– Ну не знаю, наверно мне, как и всем хочется, чтобы у меня всё было хорошо, чтобы были дети, хороший муж, в общем, полный набор! А за вечер, конечно спасибо, я его не забуду никогда, где бы, не была, даже в Америке! Спасибо вам мальчики!

Все чокнулись бокалами, комната вновь наполнилась хрустальным перезвоном, и вновь как бы была подведена черта, и ты, тоже услышана. Но видно и впрямь этот вечер стал не только замечательным, но и пророческим, все слова сказанные, в будущем превратятся в судьбу каждого, кто высказался здесь. И на этот раз, как только Ольга начала говорить, у Виталия пошли мысли о ней. Ольга, как она сама выразилась получит полный набор, получит мужа, а не любимого человека, жить она будет в общем неплохо, но слишком монотонно, и действительно этот вечер она будет помнить всегда, и даже живя далеко, правда не в Америке, а в Германии. Часто будет подходить к карте, висящей на стене, и смотреть на затерянный в огромной России городок, где прошла её юность, бережно гладя пустую коробочку от косметики, как самое дорогое, сохранённое с того самого вечера, затем по уже сложенной традиции будет слушать песню «Клён», ансамбля «Синяя Птица». Но, а пока, она, как и все, веселилась. За полночь, все ещё сильней замедлились, разговоры стали ещё тише, а движения совсем медленными. И только Вера не давала окончательно перейти вечеру в тихую томность, она громко смеялась, иногда, кого то подталкивала, всё время подшучивала над кем-нибудь. Закончился очередной танец, все расселись, кто сел за стол, некоторые на стоящий вдоль стены диван. Но передышки не получилось, Люда подошла к столу и, взяв бокал, постучала по нему ложечкой.

– Всё понял! – сказал Юра, и быстро, как заправский бармен, налил в бокал пуншу.

Люда подошла к Виталию, и протянула бокал.

– Теперь ты, Виталий, говори! Что ты желаешь!

Виталий взял бокал, обвёл всех взглядом, и стал говорить:

– Я хочу, чтобы вы все были счастливы. Чтобы видели в жизни главное, не отвлекались на мелочи, которые иногда кажутся важными….

Его перебила Вера:

– Ты говори, что хочешь для себя!

Виталий немного помолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил:

– А что мне желать, у меня всё уже есть, просто будущее ждет, когда я к нему приближусь, когда пройду все вешки времени.

Стало тихо, видно было, что все осмысливают сказанные им слова.

– То есть, поясни, Азнов! – с иронией в голосе, попросила Вера.

– А что тут пояснять? А что касается вечера? Вечер и правда получается очень хороший, даже скажу, необыкновенный! Согласен с Ольгой, помнить мы будем его всегда, как и наши школьные годы!

Виталий выпил пунш, и обратился к Юре:

– Что то, Юрец, бутылка у тебя безразмерная! Пьём, пьём, а она всё не заканчивается!

Все засмеялись, девочки, шутливо погрозили Юры пальчиками.

Слова Виталия хоть и не станут пророческими до конца, но он тоже будет всегда помнить этот вечер, такой необыкновенный, полный новизны ощущений, и каких, очаровательных в своей неповторимости. И чем дальше в прошлое будет уходить этот вечер, тем сильнее этот вечер будет превращаться в сказку, прелестную, но далёкую. Таких ощущений как на этом вечере больше не повториться, ощущений сродни тем, какие испытываешь глядя на лес в той поре, когда наступает золотая осень, с её неповторимостью, на эту метель из красок завораживающего вида, с меланхолией, нежностью, томностью, что только не почувствуешь, глядя на уходящую золотую осень. И вот, если эту золотую осень, соединить с весной, с её буйным цветением садов, многоцветием полей и лугов, с её напором и желанием, тогда можно было понять, что испытывал Виталий в этот вечер.

После танца, когда Вера направилась с бокалом к Коле, тот сразу замотал головой, и сказал, что говорить не будет. Как не упрашивали, Коля наотрез высказываться отказался.

– Ну что же, тогда ты у нас Санёк, заключительный! – протягивая бокал Сани Марицкому, сказала Вера.

Саня не стеснялся, взяв в руки бокал, чуть ли не срываясь на смех, стал говорить:

– А что умничать, конечно, мы будем жить как все нормальные люди, поженимся, дети там разные, ну и всё остальное, в общем, за вас всех, дай Бог не последнюю!

Все рассмеялись, протягивая бокалы, чтобы чокнуться с ним. И в очередной раз пока Саня говорил, у Виталия были мысли о нём. Да кто бы мог знать, что у Сани, обладающего острым умом, и хорошим чувством юмора, эти слова… дай Бог не последнею, станут ключевыми в жизни. В голове у Виталия отчётливо звучали два слова…тоска и вино …тоска и вино. Саня уедет жить в другой город, но по жизни у него никогда не будет больше таких друзей как Вит, Юрец, Вовчик, себя в жизни он не найдёт, хотя у него и будет хорошая семья. Но, а пока, на этом вечере, он больше всех веселился, даже дурачился, сыпал остроумными приколами во все стороны.

Вечер продолжался, их вечер, который точно становился не похожим не на что, таинственный и судьбоносный. И кто бы мог знать, насколько слова и пожелания, сказанные каждым из них на этом вечере, станут для них противоположностью, будут исполняться с точностью да наоборот, и в том исполнении явно будет прослеживаться рок.

Ну, а пока, все вновь пошли танцевать.

Украдкой, стараясь быть незаметной, иногда входила тётя Зина, она ставила, что то из съестного, в обмен брала пустые тарелки, и быстро уходила. Но там, за шторами, в другой комнате, она повернувшись смотрела в щелку между штор, на то, как веселится молодёжь. Чувства настолько переполняли её, что она не могла сдержаться, и по её щекам текли слёзы. Может, наблюдая за ребятами, она вспоминала свою молодость, и память уносила её в далёкое прошлое, в свои школьные годы, где её голубенькое простое ситцевое платьице, приравнивалось чуть ли к богатству, где было столько мечтаний…

Вдруг музыка оборвалась, раздались голоса девочек, что пора собираться домой. Тётя Зина, поставила пустые тарелки, и вышла на веранду, к вешалке с вещами. Там, сыпля остротами, одевались ребята, следом стали одеваться девочки. Когда девочки стали выходить во двор, мать Юры, коснувшись руки Люды, попросила:

– Люда, задержись, пожалуйста, на минутку.

Все вышли во двор, было слышно, как ребята весело говорили, шутили. Тётя Зина глубоко вздохнула, и стала неуверенно говорить:

– Знаешь, Людочка, ты не смотри, что Юра небольшого роста, это пока, его ведь старший брат, тоже сначала был невысокий, это всё временно, он позже нагонит в росте.

– Ну что вы, тёть Зин, я про это и не думала – успокаивала её, Люда.

– И ещё, Людочка, главное, не отказывай ему в дружбе, очень прошу тебя, он такой ранимый, я так переживаю за него.

Люда взяла руку тёти Зины, ещё раз убедительно сказала:

– Всё хорошо, не волнуйтесь, я буду с Юрой дружить!

Люда вышла к остальным, ребята ждали её уже за калиткой, на дороге. Шли молча, наверно всем было жаль, что их прекрасный вечер закончился. Сначала провожали девчонок.

Первой заговорила Ольга:

– Какой всё-таки замечательный вечер, я чувствую себя так здоровски, теперь понимаю барышень, попавших первый раз на бал.

– Ну, ты Оль, сравнила, там же БАЛ! – возразил ей, Юра.

– Наш вечер, лучше любого бала, там столько дурацких правил и ограничений, так сказать этикет, а мы веселились от души, как хотели! – подхватила разговор, Люда.

– Мне так жаль, что вечер закончился, аж плакать хочется – грустно, с растяжкой сказала, Вера.

– Да ладно вам, тут всего чуть-чуть до окончания школы, после экзамены, ну а потом, как закатим вечерок, ещё клёвей этого! – пытался поднять девчонкам настроение, Саня.

– Конечно, может выпускной после восьмого и прикольней будет, но волшебства такого, больше не повторится – то ли возражая, то ли соглашаясь, сказал Виталий.

– Какое правильное слово, вол – шеб – ство! – мечтательно протянула, Ольга – я вместо туфельки, обязательно сохраню эту коробочку от косметики.

– Блин! Прям как у Золушки, всё исчезло, все разбежались – досадно выпалила, Наташа.

– Но мы то не разбежались, мы то, принцы, возле вас – иронично сказал, Юра.

Все дружно рассмеялись. Ещё долго они стояли на углу улиц, где жили девочки, шутили, сыпали остротами. Да действительно это будет лучший праздник, который они отметили вместе, а может и вообще, самый лучший, где они могли ещё как дети, говорить всё, без утайки, без всевозможных условностей, могли быть наивными, открытыми для прямых, иногда не совсем тактичных слов. Этот их вечер образно можно было сравнить, с красивейшей тёмно-красной розой, в сугробе чистейшего первого снега, будто сквозь лёгкий первый холодок, доносится тонкий, еле уловимый, томно – обволакивающий, кружащий голову, аромат этого цветка свиданий.

Глава 6

Прошло три года. За это время многое изменилось. В волнении прошли экзамены в школе, большинство учащихся из восьмого «в» класса, дальше, в девятый класс не пошли, а разлетелись по разным учебным заведениям. В их родном городке, своих учебных заведений не было, так что многие разъехались по ближайшим городам. Виталий, Саня и Наташа проступали учиться в город Прохладный, который был от их городка в 55 км, Наташа на ветврача, а Виталий с Саней на гидротехников. Наташа поступила сразу, а ребята экзамены сдали, а вот по конкурсу не прошли, баллов не хватило, пришлось возвращаться домой. Но дома Виталия ждала плохая новость, на следующий день после их возвращения с Прохладного, с утра пришёл Санёк, грустный, даже мрачный, и сказал, что они переезжают в город Кумск, так как его отца повысили по службе, и им надо через несколько дней уезжать. Виталия эта нехорошая новость очень расстроила, ведь Санёк был его единственным настоящим другом, с ним он сошёлся характером, они полностью понимали друг друга, и даже шутили, похоже. Друзья долго молча сидели во дворе у Виталия, осмысливая происшедшее. Этот разрыв дружбы поневоле, не зависящий от них, сыграет в их судьбах отрицательное действие. Люда поступила на технолога в город Пятигорск, жила в общежитии, и приезжала лишь на выходные. Юра пошёл учиться на экскаваторщика, в училище в Нальчике, этот его выбор настолько удивил одноклассников, что при встречи они всё время, не понимая спрашивали, действительно ли он пошёл учиться в ПТУ. Коля поступил в политехнический техникум, на приборостроение, ездил в Нальчик на электричке каждый день, так как его родители не соглашались, чтобы он жил в общежитии. Вовчик, как и предполагали, пошёл в спорт, играл в футбол за местный клуб, а заочно учился на тренера. Вера работала на заводе в электроцехе, по сборке каких-то приборов, учится, она никуда не пошла, не захотела. Оля окончила курсы и работала бухгалтером в автопредприятии. В общем, разбежались, разлетелись, как они и говорили на том, теперь уже далёком вечере, в честь праздника восьмого марта.

Глава 7

Виталий сидел за насыпью железнодорожного полотна, на небольшой полянке, что тянулась неширокой полосой, между железной дорогой и металлической сеткой ограждения цветопитомника, жёг костёр. Было уже поздно, но домой идти не хотелось, после того, как он бросил ходить на работу в деревообрабатывающий цех, завода ЖБИ, где трудился плотником, отношения с родными совсем испортились. Мать всё время упрекала его, приводила в пример соседских парней, которые учились или работали, и были по её мнению, хорошими ребятами. Это его злило.

Было уже поздно, вокруг не души. Он подбросил в костёр дров и, укутавшись в старое, оставшееся ещё от старшего брата, не по размеру пальто, опёршись спиною на сетку – рабицу ограждения питомника, смотрел вверх, как в огромное чёрное небо, поднимается столб искр от костра. Поднявшись на десяток метров ввысь, искры гасли, за ними поднимались следующие, потом ещё, и ещё. Виталий глядел на эту карусель из искр, вокруг было тихо, ничто не мешало ему думать о своей жизни. Вдруг послышался характерный звук от сползающей с насыпи щебёнки, затем шум шагов, и из темноты появилась приближающая фигура. Это был Арслан. Они раньше учились в одном классе, потом Арслана перевели в другой класс, хотя жили они на одной улице, но почему то раньше мало общались, у каждого была своя компания.

– Привет! – Арслан протянул руку.

– Привет, Арс! – протянул в ответ руку, Виталий.

– Ты, чё здесь один? – спросил Арслан.

– А что? Мне и одному кайфово! Вон костерок горит, тепляк.

– Я могу сходить за картофаном, похаваем – предложил Арслан.

– Да нет, не надо, уже наверно часов одиннадцать, – отказался Виталий.

– Уже больше, в одиннадцать я ещё был на «колхозе».

– Что тебя ночью на «чужой край» занесло? – спросил Виталий.

– К кентам ходил. Дома не хочу сидеть, пахан достал уже, придёт бухой, и давай, разную херню нести. Я у него, и бандит, и бездарь, в общем, полный завал – пожаловался в ответ Арслан.

– У меня конечно не так жёстко, но тоже что-то похожее, надоело!

Они замолчали, думая каждый о своём, выставляя вперёд к костру ладони, когда ладони нагревались, разворачивали их другой стороной.

– Слушай, Вит, давай завтра я принесу картофана, а на тебе костёр, посидим картофан спечём.

– Давай, я только за! – ответил Виталий.

Отвечая Арслану, он невольно посмотрел на него. Над головой Арслана чётко просматривался огненный знак, лежачий человечек, а над человечком огненные извилистые линии. Такие же знаки посылал памятник война ему раньше, ещё в школе. Виталий вздрогнул, вскочил на ноги, и стал озираться по сторонам, в глазах его был испуг, он пытался в темноте, что то разглядеть.

–Ты чё? Что с тобой, Вит? Чё ты подорвался? Кого то увидел?

– Нет! Так, искра обожгла – соврал он, затем добавил:

– Ладно, давай, до завтра, как стемнеет, я буду здесь.

Виталий быстро ушёл, даже не подав Арслану руку, наверно просто забыл, от того, что творилось у него на душе. А на душе было полное смятение. Он ведь думал, что знаки исходят только от памятника война, а тут знаки проявились сами, как это понимать!? Ему было страшно. Кто тот неведомый, что контачит с ним? Почему именно с ним? Почему знаки не понятные до конца, и их надо расшифровывать? Почему раньше шли только от война, а теперь проявились просто у костра, в полной тишине? Одни вопросы, где же искать ответы? Дома Виталий достал свою серую тетрадь, открыл чистую страницу, и записал в неё фамилию Арслана, а над фамилией нарисовал увиденный сегодня огненный знак.

На следующий вечер, взяв пустой старый мешок, он отправился в ЖБИ, в плотницкий цех, где раньше работал. Сторожа его все знали, и пропустили на территорию без проблем, так что у бункеров со стружкой, он набрал полный мешок обрезков и, перекинув мешок за плечо, отправился на место, где всегда жёг костёр. Когда разжёг костёр, уже почти стемнело. Виталий уселся как всегда, упёршись спиной в сетку ограждения, и стал ждать Арслана. Прошло уже наверно около часа, как стемнело, но того всё не было.

– Балабол, никому верить нельзя! – сплёвывая, злился Виталий.

Но тут послышались голоса, и тот же характерный шум сползающей щебёнки с полотна путей. К костру с насыпи ЖД путей спустились двое. Арслан привёл с собой Алима. Виталий, конечно, знал и Алима, на одном «краю» всё-таки жили, но почти никогда с ним не общался, наверно потому, что Алим был младше, года на два.

– Здоров, Вит! – протянул руку, Алим.

– Привет, Чари! – назвал его по кличке Виталий, затем повернувшись к Арслану, спросил:

– Ну что, Арс, картошки взял?

– Да взял, как и договаривались, и соль взял – ответил Арслан, высыпая на траву десятка два средних картошин.

– Хорошо, сейчас прогорит, и будем закладывать. Эх, класс! – потирая ладошки, сказал Виталий и, повернувшись к Алиму, спросил:

– А у тебя,Чари, что дома тоже не лады?

– Нелады, не то слово! Вчера пахан, так дрыном по спине долбанул, до сих пор болит, мы с соседом Валерой, немного вина «тяпнули», так пахан, взбесился, хотя сам, блин, через день водяру хлещет! Вот теперь на глаза ему не попадаюсь, – ответил, Алим.

– Да! «кирдец», у всех значит дома облом – подытожил Виталий, затем как то загадочно добавил:

– И этот костёр должен эти обломы исправить!

– Не понял – уставившись на Виталия, спросил Арслан.

– Ладно, проехали, давай залаживай картошку, – вместо ответа, сказал он.

Вдруг Алим предложил:

– Может, бухнём? Чё, закусь уже есть!

– А «бабки» где? Или вы думаете, я смогу «домашняка» взять? Это отпадает, мать всё вино под замок убрала – возразил Виталий.

– У меня часы есть, они правда не ходят, но за трояк в мастерскую сдать можно – сказал Алим, и достал из кармана часы «Восток», без ремешка, в жёлтом корпусе.

– Ну что бухнём!? – уже настойчивее предложил Чари, на два портвейна 13 хватит, и ещё мелочь на «закусон» останется.

– Время наверно уже около семи, не успеем купить, а позже не продадут, – с сомнением, сказал Виталий.

– Всё решим, наша соседка, тётка Марийка, в гастрономе «Заря» уборщицей работает. Она купит, лишь бы «бабки» были. Ладно, ты пеки картофан, а мы с Арсом всё сделаем, давай, жди! – с азартом в глазах, сказал Алим, погнали Арс, успеем!

Они пошли. По звуку удаляющихся шагов, было слышно, насколько быстро они идут. Когда прогорело, Виталий, разгрёб угли, и заложил в костёр картошку, поверх обратно засыпал углями, затем уселся поудобнее, и стал наблюдать как под лёгким ветерком, переливаются разным цветом угли. Ярко-красный цвет, вдруг сменялся зеленоватым оттенком, потом вдруг зеленоватый, сменялся на сине-фиолетовый, потом вновь ярко-красный, так наблюдая за этими переливами, и задремал. Его разбудили приближающиеся голоса ребят. Алим, со смехом, что то громко говорил, Арслану, тот тоже смеялся. Они подошли к костру, у каждого в руках по большому бумажному кульку, внутренние карманы оттягивали бутылки с вином.

– Чё, заждался, Вит? Мы этому индюку, часы дважды спихнули, и не по трояку, а по пятёре! – смеясь, хвалился Алим.

– Это как, дважды? – не понял Виталий.

– Пока я ему втулял, Арс незаметно мизинчиком, спихнул другие часы, немного походили, и снова подошли, сдали и их, вторые. В общем, почти червонец сбили.

Они развернули кульки, уложив содержимое сверху.

– А ты Чари уверен, что часы простые были, без позолоты? А то и вообще может золотые, на них ведь даже окиси не было. То-то этот часовщик и сделал вид, что не заметил, что вы проделали, чтобы вы, как бы в плюсе остались. Эх ты, ухарь! Думаю, как ты его назвал, этот индюк, в более серьёзном «наваре» оказался!

– А что ты раньше ничего не сказал? – расстроено спросил Алим.

– Ладно, не парься, это я просто предположил, скорее они напылённые, а за них больше и не возьмёшь – успокоил он Алима, сам стал смотреть, что они накупили.

– Ничего себе, колбаса, сыр, солёные огурцы,… ого… гуляем! Сейчас ещё картошку достану, и полный абзац будет.

– Это ещё не полный! – Чари достал раскладной стакан, с надписью «Туапсе», скорее всего привезенный, когда то с моря его родителями, и резким движением раскрыл его, с возгласом:

– Опачки! А вот теперь полный!

Они выпили по полному стакану вина, и стали с аппетитом закусывать.

– Почему то у костра всё всегда вкуснее, – прожёвывая, сказал Арслан.

– Конечно клёвее, особенно когда печеную картошку вместе с брынзой жуёшь – добавил Чари.

– Это всё конечно ништяк парни, но на каждый вечер, у Чари часов не будет! – откусывая огурец, сказал своё Виталий, надо подумать, как бабки доставать.

– Почти каждый день, после работы, в заготбазе играют в «секу», можно на пару сыграть, вдруг подфартит! – наливая вино, предложил Арслан.

– Нет, не катит, серьёзно с нами играть никто не будет, скажут, что пацаны ещё. Да и не шутка это, как я понял, ты про заготовителей говоришь, да Арс? Да и входные там приличные, – возразил Виталий.

– Можно машины разгружать, трояк газончик, – предложил Чари.

– На такие бабки не разгульванишься,– подытожил Арслан.

– Почему? Если машин пять, шесть, то нормально будет, – не согласился с ним Чари, на вечер погулять точно хватит!

– Мы там не одни же будем, в заготбазе всегда полно желающих шабашку сбить! – возразил в ответ ему Арслан.

– Ладно, давайте так, завтра в заготбазу часиков в девять подтягивайтесь, а там видно будет – поставил точку в их споре Виталий.

Они ещё долго сидели, весело болтали, что то вспоминали из детства, заливаясь смехом. Но больше всего рассказывали об увиденных фильмах, прошедших совсем недавно в прокате, « Всадник без головы», «Земля Санникова». Фантазировали по поводу этих фильмов. Домой они разошлись совсем поздно, пропахшие дымом и дешёвым вином. Не могли они знать, что там, у ночного костра, словно огромная чёрная птица, своей когтистой лапой, беда подцепила двух из них, и как они не будут пытаться вырваться из этой хватки, всё будет напрасно, так как эта когтистая лапа, будет казаться им заботливой рукой. И как горько будут жалеть родители, что не нашли к ним вовремя нужный подход, не сказали правильных слов. Ну, а пока, подвыпившие, они шли домой, на ходу придумывая, что скажут дома, как будут выкручиваться, если родители учуют запах спиртного.