Виктор Иванович Калитвянский
Собственная жена
И всё получилось.
Дочка вошла в десятку лучших по реферату, выдержала конкурс. Теперь оставалось заплатить деньги, и моя дочь будет учиться в Лондоне. Мог ли я когда-нибудь при социализме помыслить об этом?
Игра моих девочек неожиданно привела к успеху. Нужно было всего лишь заплатить деньги.
Небольшие, по мнению жены.
Десять тысяч долларов. Сразу. И потом – по пять за каждый год обучения из двух.
Но я-то отчётливо понимал, что двадцать тысяч баксов, которые казались издали не очень-то большими деньгами, – для нас деньги огромные, немыслимые. Собственно говоря, таких денег я никогда в руках не держал.
Денег таких у нас не было.
Конечно, я отложил немного, скрывая это от девочек. Бог свидетель, я откладывал не для себя. Я копил для будущего. На дочкину свадьбу. На дочкину квартиру. Я хотел, чтоб она была независима даже от самого разлюбимого мужа. Я никогда не думал, что придется платить за учебу, я рассчитывал, что она получит высшее образование бесплатно. Ведь дочка всегда легко успевала в школе.
Но как я ни откладывал, как ни экономил, мне удалось скопить – для них, и в тайне от них – всего лишь пять тысяч семьсот долларов.
И вот теперь они смотрели на меня – как-то странно. Конечно, вечная ирония жены не могла не влиять на дочку. В присутствии матери девочка иногда позволяла себе кое-какие вольности в духе материнских. Но она – добрая девочка, она меня любит, и всегда после очередной выходки прибегала ко мне и пыталась загладить свою вину. И я, конечно, тут же всё прощал.
И вот они смотрели на меня со странным ожиданием. Они надеялись, что я как-то разрешу эту загвоздку с деньгами.
Ведь Лондон – так близок! Какие-то жалкие десять-двадцать тысяч – когда вся Москва полна легендами о миллионных заработках умных людей. Об этом постоянно твердила её двоюродная сестра. Муж сестры, бизнесмен, ездил на «мерседесе» и давал ей на карманные расходы по штуке баксов в месяц.
С одной стороны, жена презирала новых русских, этих безмозглых нуворишей – так принято было в её академическом кругу. Там все были образованные и гордые, но – бедные.
С другой стороны – как ей было устоять перед обаянием достатка, которое излучало семейство сестры. Жене, женщине, было нестерпимо жить, экономя каждую копейку – и сознавать, что дура-сестра может купить любую тряпку в любую секунду.
Она жила в этом раздвоении до тех пор, пока судьба не подкинула на нашу беду этот колледж. Жить самой в нищете – это ещё можно вытерпеть. Но ради ребенка она готова была на всё. Блестящее будущее дочери зависело от каких-то долларов, а этот дурень-муженек ни на что не способен.
Ну что мне было делать? Выйти на большую дорогу? Убить кого-нибудь?
Единственное, что я умел, – быть финансистом средней руки.
В отчаяньи я пошел к своему шефу.
Мой шеф был финансовым директором нашей фирмы. Он был умный и хитрый малый. Я пришел к нему как к старшему товарищу, хотя он был моложе меня на пять лет.
«В Англии?» – переспросил шеф и нахмурился.
Тут я вспомнил, что своего сына он с большим трудом пристроил в университет. Послать сына в колледж за границу ему бы не составило труда. У него была куча денег. Помимо той зарплаты, какую ему платили в открытую, финдиректор утаивал себе доход, намного больший официального. Я знал все его финансовые схемы. Я их вычислил, работая с ним бок о бок. Это было нетрудно, потому я был для него – серый клерк, надежный помощник, но из тех, кого можно выкинуть в любую секунду и заменить другим. Он меня не опасался, всерьёз не принимал, не ожидал подвоха.
И вот у него была куча денег, да сынок интеллектом не вышел, языка не мог осилить.
А моя дочь талантлива, да папа беден.
В общем, он заявил мне, что фирма не может обучать детей сотрудников. Тогда она разорится, – так сказал шеф.
Выходя от него, я невольно подумал, что на те деньги, которые он крадёт у фирмы, можно выучить десяток детей.
Вечером жена встречала меня на кухне. Она была мрачнее обычного.
Она долго смотрела на меня сквозь клубы дыма, – как я пью свой чай, как режу бутерброды. Она уже несколько лет не готовила для меня ужина. Только то, что оставалось от дочери.
Итак, она ходила на поклон к бизнесмену, к мужу сестры. У них состоялся разговор. И сестрин муж объяснил моей жене, что у него, несмотря на большие доходы, – очень много расходов. И он не может позволить себе такую роскошь: ссужать деньгами людей, которые не имеют твёрдого заработка в необходимом размере.
«Как ты планируешь отдавать мне долг?» – спросил бизнесмен.
Жена растерялась и промямлила: мол, придумаем что-нибудь. Муж, в конце концов, может продвинуться по службе…
Она была не готова к такому повороту, поэтому и меня вплела. Она не предполагала, гордая, что миллионщик опустится до таких мелочей в виду лондонских перспектив.
И теперь она смотрела на меня с таким презрением, будто именно я виноват в том, что ей отказали. Да ещё в унизительной форме. Ей, такой красивой и образованной.
В нашей семье рыжим Чубайсом, который виноват во всём и всегда, – был я.
Я не спал всю ночь.
Жена до трёх сидела в кухне, курила, а я лежал без сна. Я не знал, где взять деньги на дочкин Лондон. У меня не было ничего, что можно продать.
Под утро я всё же забылся на час-полтора, а когда открыл глаза, – уже знал, что всё-таки одним товаром я обладаю.
Я отправился к президенту нашей фирмы.
Я попал к нему в десятом часу вечера, в пятый раз ответив на подозрительный вопрос секретарши: уверен ли я в необходимости визита к президенту?
На мою просьбу одолжить мне денег на учебу дочери президент ответил так же, как и мой шеф, финансовый директор. Президент даже не удивился моему вопросу, из чего я заключил, что его подготовили.
И тогда я предложил президенту сделку.
Я даже сам не знаю, как это у меня вырвалось – про сделку. Насмотрелся современных фильмов. Может быть, любовь к дочке сделала меня таким смелым?..
«Сделка?» – повторил президент, и по его тону я понял, что мне осталось недолго работать в его фирме. Минут пять – до конца разговора.
Отступать было поздно.
Я спросил президента: заплатит ли он за учебу моей дочери, если я найду источник, который многократно превосходит требуемую сумму?
Помолчав немного, президент мрачно кивнул и спросил, сколько времени мне нужно на поиск источника.
Я ответил, что готов указать его немедленно.
Президент посмотрел на меня внимательней, словно впервые увидел.
Но когда я сказал, что его заместитель, финансовый директор регулярно крадет у фирмы деньги, президент был явно разочарован.
Я вдруг понял, что ему обо всём известно, что на пару с финдиректором он и делил эти проклятые деньги. Ну конечно, они уводили эти суммы от налогов, но из кожи вон лезли, чтобы даже мы, сотрудники фирмы, не могли догадаться. А тут я, несчастный дурак со своим Лондоном…
Президент смотрел на меня так, словно не знал, что со мной делать. Я с ужасом осознал, что стал врагом двух могущественных людей. Я хотел продать одного другому за двадцать тысяч долларов, а теперь, скорее всего, подписал себе приговор.
Как же будут без меня мои девочки? – даже промелькнула мысль в моей бедной голове. – Они же умрут с голоду…
