Виктор Елисеевич Дьяков
«Тихая» дачная жизнь
Минут через пятнадцать с улицы кто-то негромко присвистнул и позвал Антона. Это был голос Володи, сына Хромого.
– Я выйду,– Антон просительно взглянул на нервно теребящую носовой платок мать, который она то и дело подносила к глазам.
– Иди. Только больше никуда. Узнай, что там и сразу назад, – даже в тусклом лунном свете было видно, что лицо матери бледно как простынь.
– Володь ты… что там? – тревожно и нетерпеливо спросил Антон, едва закрыл за собой калитку.
– Взяли… скрутили, – возбуждённо поведал гонец.
– Кого?
– "Чёрного"… Твой отец сказал, что чеченец. Пистолет у него забрали. Тофик гад… его тоже взяли. А этот, который на чердаке сидел, стрелял, но не попал ни в кого. Когда его с чердака сняли, твой отец ему как звезданул, с него аж сопли с кровью полетели.
– А папа… где он сейчас?
– У нас сидит… выпивают. Того "чёрного" и Тофика на станцию в ментовский опорный пункт повели, участковый, дядя Паша и те двое, что с Москвы приехали. Здоровые мужики. Они что с отцом твоим работают вместе?… Фаинка проблядь опять без хахаля осталась… Так её и надо, не будет с "чёрными" …
13
Тофика вскоре выпустили, ибо ничего, что бы тянуло на срок за ним не обнаружили. А может и земляки с рынка "подмазали" следователей. Но к Фаине он уже не вернулся, ибо в посёлке после того случая поставили вопрос ребром: если опять будешь приваживать "чёрных" – съезжай с посёлка. Съезжать ей было некуда. Чеченец, что взяли на чердаке, оказывается успел "отметиться" и в первую войну, и потом уже в Москве. В общем, срок ему светил уже не только за незаконное хранение оружия. Участковый кроме благодарности получил командирские часы и, наконец, очень долго ему задерживаемого "капитана". Тот другой чеченец, с которым говорили через перегородку Хромой и его сын… О нём больше никто нигде не слышал, он как в воду канул.
Володя лазил через пролом на соседский чердак ещё до милицейского шмона. Он обнаружил валяющийся в пыли маленький бинокль и взял его себе. Потом, когда всё успокоилось, он уже на своём чердаке сделал маленький, незаметный с улицы пролом в крыше и наблюдал за соседским домом. Он мог часами неотрывно подсматривать за чужой жизнью, такой не похожей на жизнь его семьи… Конечно, его прежде всего интересовала младшая сестра Антона. Он мечтал о том, что и у него, когда вырастет, будет такая же семья… и жизнь.
После всех перипетий Сурин всё же набрался храбрости и задал жене мучавший его вопрос. Что же произошло тогда… там в тесной будке летнего душа?
– Да ничего… Антон просто схватил меня за руки, чтобы я не могла его ремнём лупить.
– Но ты же кричала: пусти меня.
– Ну, а что было делать, у него же руки как клещи, он мне так ладони сдавил, что я чуть не села и ремень выронила. Он его схватил и убежал. Вот и всё… А ты что подумал?
Лена долго смеялась, представив, как муж из зарослей подсматривает и мучается в догадках. Но о том, что в ту тревожную ночь сын буквально внес её из коридора в комнату и не выпустил из дома… Это она решила мужу не говорить. Мало ли чего ему ещё в голову взбредёт, какие фантазии. Благоразумно умалчивал о том и Антон. Они не сговаривались. Просто они оба дорожили своим внутрисемейным миром, и не хотели подвергать его даже небольшой опасности из-за каких-то пустяков…
В оформлении обложки использована фотография с сайта:
https://pixabay.com/ru/photos/топор-дача-осень-дрова-1687162/ по лицензии Public Domain
