Виктор Елисеевич Дьяков
Метаморфоза
– Так она действительно беременна? – с прежней осторожностью выспрашивал Зыков.
– Конечно … врать-то ей зачем. Глупо всё так вышло.
– И беременна от тебя, ты в этом уверен?
– Извини пап, но в том то всё и дело… тут уж никаких вариантов. И как меня на неё потянуло, ума не приложу. Теперь вот и у тебя лишние хлопоты. Я её предупреждал, что всё сам сделаю, подождать только просил. А она вот… Прямо к тебе…
От нервозности Зыкова не осталось и следа.
– Сядь, – приказал он сыну и тот, сразу почувствовав железную волю отца, повиновался. -
Расскажи мне всё об этой девушке.
– А что тут рассказывать? Денег ей надо на аборт и всё… Пап… ты дай мне, а то у меня уже
почти не осталось. В счёт будущего месяца, а… Клянусь, я их ей отдам.
– Заткнись! – почти закричал Зыков. – Я тебе такой аборт устрою! …
Алексей затих, не понимая причины бешенства отца – не мог же он так разъяриться из-за нескольких сотен баксов.
– Как её зовут и как вы познакомились?
– Наташа. А она разве не сказала тебе?
– Понятно. Давай дальше, не отвлекайся.
– Мы в институте вместе учились.
– Так, вы уже действительно давно знакомы. Почему же тогда она утверждает, что всего раз это самое… с тобой была, и вообще, что до тебя ни с кем? Ей же, наверное, как тебе, где-то двадцать четыре?
– Пап, ты не понял. Она же, Наташка-то, не из этих, ну не из публичных… потому и залетела сразу. Сам посуди, разве проститутка или даже б-дь дешёвая так влетит? Они знаешь, как предохраняются, с ними можно иметь дело, – сын с некоторой опаской, но в то же время и с превосходством объяснял специфические премудрости несмышлёному в данных вопросах отцу.
– Она институт-то кончила, или тоже бросила?
– Почему бросила, нет… Просто отец у неё умер, когда она ещё на втором курсе была, с тех пор у неё с деньгами напряжёнка. Она сначала академ брала, потом на вечернее перешла. Днём работает в детсаде, вечером учится… на последнем курсе кажется.
– Понятно. Теперь выкладывай, как она в вашу компанию попала спаянную и споенную, – Зыков решил всё выяснить до мелочей, дабы не было никаких сомнений касательно принадлежности ребёнка.
– Да никогда она с нами не водилась, смеёшься что ли. Я её совершенно случайно тогда встретил. Иду, а она навстречу. Здравствуй, здравствуй, как дела… Совсем дошла, смотреть страшно, хуже чем сейчас, кожа да кости. Про себя рассказала, без работы долго куковала, только устроилась, и видно, что голодная. Ну, я и решил угостить её. Она ведь сколько раз помогала мне тогда, я ведь, наверное, после первого же семестра вылетел, если бы не она. В общем, в ресторан её пригласил, заказал… Она стеснялась сначала, а потом как налегла. Ну, а я выпил… Она тоже развеселилась, говорит, на неделю наелась и тоже выпила немного, я её уговорил. Не надо было, конечно… Провожать её пошёл. В общем, там, где она работает, в детском саду, она и ночует там же … поздно уже было … и мне вино в голову ударило, и её с непривычки развезло.
"Какая мерзость… пьяные в детсаду", – возмутился про себя Зыков, но тут же сообразил, что если бы не эта "мерзость" сейчас он по прежнему не видел бы ни малейшего света "в конце тоннеля".
– Пап, помоги ей, ты же можешь. Через дядю Володю. Хорошая ведь девка, хоть и уродина…
4
Зыков уже не слушал сына. Он прикидывал, высчитывал, строил планы. Всё обдумав, он тут же приступил к действиям:
– Вот что сынок, придётся тебе жениться.
Алексей сначала не поверил, что отец говорит серьёзно. Рассмеявшись, он поддержал "шутку":
– Прямо сейчас? – но, посмотрев ему в глаза, понял, что тот не шутит. – Ты что пап, в своём уме… зачем она мне?! Ты же видел её, на неё смотреть-то страшно!
– Ну, всё, кончай базар,– перебил Зыков, – Не такая уж она и страшная. А ты учитываешь, что она уже давно не живёт по-человечески. Тебя бы вот так, чтобы днём работал, а вечером на лекциях, да ещё не евши. Смог бы? Ты же за всю жизнь свою ещё ни дня не работал. А учился как? День в институте, неделю пьяный… А если её подкормить, выспаться дать вволю, массаж, бассейн, одеть, обуть? Барыней поживёт, расцветёт, не узнать будет.
Алексей оказался совсем не готов к такому повороту в своей судьбе. Понятие "ребёнок" ассоциировалось у него всего лишь с чем-то хлопотным и нежелательным. В то же время у его отца понятие "внук" становилось основой всего его настоящего и будущего.
– А сейчас срочно едем к ней, – Зыков бросил взгляд на часы и решил, не мешкая приступить к первому этапу созревшего в его голове плана.
– К кому, к Наташке… зачем?!
– Как зачем… Ну, во-первых, я тут с ней не очень ласково обошёлся. В общем, извиниться надо и её забрать. – Зыков вспомнил, в каком состоянии девушка покидала его кабинет, и вдруг испугался – самые страшные предположения полезли ему в голову, и он заторопился.
– Куда забрать, – по-прежнему не поспевал за мыслями отца Алексей.
– К нам, в загородный дом, – машинально ответил Зыков, спешно натягивая плащ.
– И что она там будет… жить что ли?
Тут уж Зыков не выдержал:
– Если тебе плевать, будет у тебя сын или нет, то там она будет вынашивать моего внука!
Провидение благоволило Зыкову. Когда он отпер дверь, в коридоре как раз появился вернувшийся из банка Кузькин, а это означало, что в их распоряжение поступала его машина. В конторе уже и кроме Кузькина толкался народ. Два снабженца поочерёдно сновали из своей комнаты к Вале, сверяя накладные, и тут же звонили на завод кладовщику, проделывая ту же операцию и с ним. В другой ситуации Зыков сразу бы насторожился: что такое, опять пару тонн потеряли? Но сейчас ему было не до того. Даже убитый вид Кузькина, явившегося из банка без денег, не произвёл на него впечатления. Увидев шефа, один из снабженцев подошёл к нему с какими-то бумагами, но тот отмахнулся:
– Некогда мне сейчас… Владимирыч, – обратился он к понурому Кузькину, ожидавшему разгона, – заводи машину, сейчас отвезёшь нас в одно место.
– Куда? – озадаченно спросил Кузькин, чутьём осознавая, что сегодня его ругать скорее всего не будут.
– А вот он покажет, – кивнул Зыков на Алексея.
То, что шеф уезжает улаживать какие-то дела сына, у сотрудников вызвало подъём – это означало, что до конца рабочего дня можно доработать без нервотрёпки, "посачковать", заняться своими делами, да и уйти домой пораньше. Руководство фирмы провожали, тем не менее, изображая максимум озабоченности и занятости – то был битый народ, служащие, имеющие за плечами десятилетия пребывания в различного рода советских учреждениях.
Несмотря на пасмурную погоду и собирающийся вот-вот начаться дождь, детский сад сверкал, будто под солнечными лучами – видимо совсем недавно, этим летом, здесь произвели капитальный ремонт. Зыков заметно нервничал – не дай бог её здесь не окажется. Пока ехали, Кузькин деликатно не нарушал общего молчания, хоть его, конечно, и подмывало спросить… В детсаду было время обеда – все дети и большая часть персонала находились в столовой.
– Мне необходимо видеть вашу заведующую, – солидный вид Зыкова произвёл впечатление на какую-то старушку, видимо техничку, встретившуюся им в дверях, потому как та без дополнительных вопросов по утиному переваливаясь поспешила на поиски. Вскоре появилась расползшаяся женщина лет сорока пяти с ярко выраженным "руководящим" типом лица.
– Чем могу быть полезна? – она изучающе вглядывалась в Зыкова, пытаясь угадать, что он за птица, и как с ним себя держать.
– У вас работает Наташа… Как её фамилия? – спросил Зыков у стоящего за спиной сына.
– Корнеева.
– Да, Наташа Корнеева?
– Работает. Она уборщица. А что? – заведующая стала проявлять некоторую нервозность.
– Она сейчас здесь? – внешне спокойно, но с участившимся сердцебиением спросил Зыков.
– Да, она убирает второй этаж.
У Зыкова отлегло от сердца, но радоваться было ещё рано.
– Мы хотели бы её видеть.
– Пойдёмте, я вас провожу, – заведующая успокоилась, видимо решив, что от этих посетителей опасность ни ей, ни вверенному ей заведению исходить не может.
Когда поднялись на второй этаж, она позвала:
– Корнеева тут к тебе пришли, – и тут же обратилась к Зыкову, – Только вы не надолго, ей надо успеть сделать влажную уборку пока дети обедают, – при этом она и не собиралась оставлять посетителей наедине с уборщицей.
Как ни невзрачно выглядела Наташа в кабинете Зыкова, но здесь, без кофточки и юбки, в старом трико, в косынке повязанной по-деревенски, с грязной тряпкой в руках… Зыков с трудом узнал её, хоть и видел всего пару часов назад. Теперь он уже замечал то, на что не обращал внимания в кабинете, ибо смотрел взглядом не постороннего человека. Измученный вид с трудом разогнувшейся девушки вызвал у Зыкова беспокойство: "Ей же нельзя сейчас так работать, ведь это вредно для НЕГО".
– Как вам не стыдно?! … Вы за это понесёте ответственность!! – Зыков орал на опешившую от неожиданности заведующую так, как никогда не орал на своих подчинённых. – Беременная женщина у вас тут пол моет, тяжести таскает … я так этого не оставлю!
Ярость, с которой Зыков накинулся на заведующую, заставила буквально остолбенеть и Алексея и Наташу. А заведующая, оказавшись в роли распекаемой начальством мелкой чиновницы, стала привычно оправдываться, совсем забыв, кем она в этих стенах является:
– Как… как беременная… я ничего не знала… она у нас недавно работает…
– Наташа, бросьте эту тряпку, пойдёмте отсюда! Вы больше здесь работать не будете! – Зыков говорил властно, но в глубине души очень боялся, что девушка, помня обиду, его не послушается и, что называется, пошлёт куда подальше. Но она сразу подчинилась эмоциональному приказу, оставила тряпку и робко попросила:
– Я только переоденусь.
