Виктор Цой
Виктор Цой. Своими словами. Книга интервью. 1983–1990
Интервью Виктора Цоя Николаю Солдатенкову для газеты «Аргументы и факты[3]»
№ 39, 1987 год
Летом 1987 года в редакцию «Аргументов» пришло письмо следующего содержания:
«Во время московского кинофестиваля мне с трудом удалось попасть в Дом кино, где перед именитыми гостями выступали наши самодеятельные группы. Меня, как лектора, часто просят рассказать о тех или иных музыкантах. Мне кажется, будет правильным предоставить слово им самим, поскольку точка зрения на многие вопросы будет спорной и противоречивой. С. Голованова».
Выполняя просьбу читательницы журналист «Аргументов и фактов» Николай Солдатенков сумел взять небольшое интервью у лидера группы «КИНО».
– Виктор, с какого времени существует группа?
– Все, собственно, началось в 1982 году, когда появился первый так называемый альбом песен. Ну, тогда группы как таковой не было, я практически выступал как автор-исполнитель, помогали друзья-музыканты из «Аквариума» и других групп.
– А на каких правах сегодня выступает группа?
– На правах самодеятельности. Мы прикреплены к Ленинградскому рок-клубу, там прослушиваются программы, там мы получаем разрешения на выступления.
– Не тормозит ли такое положение творчество?
– Нет, наоборот, мы сейчас практически можем играть столько, сколько хотим. Правда, поскольку это – самодеятельность, то игра не может быть источником, скажем так, пропитания. Поэтому мы все еще где-то работаем. Я, например, в котельной кочегаром.
– А где репетирует группа «КИНО»?
– Где угодно. На квартирах, например. У нас нет условий для работы, нет своей аппараруры, только инструменты – и все. Безусловно, это может быть и импульсом к творчеству, но в первую очередь это отражается на качестве. Если бы у нас были помещения, аппаратура, оператор, тогда можно работать уже со звуком. А так пока слушателю приходится самому додумывать, как это должно бы, в принципе, звучать.
– Есть точка зрения, что на первом месте в советском роке – музыка, а слова не столь важны. Так, например, считает руководитель группы «Поп-Механика» Сергей Курёхин. А какова ваша точка зрения?
– Я считаю, что слова играют огромную роль. Очень часто бывает, что тексты доминируют над музыкой. И это, в принципе, единственный путь для самодеятельных групп, чтобы хоть как-то выжить, поскольку при современном уровне развития воспроизводящей, звукозаписывающей техники мы не можем конкурировать с западными музыкантами, которые имеют возможность записываться в специальных студиях, делать музыку гораздо более качественную. Самодеятельные музыканты просто не в состоянии приобрести всю эту технику, инструменты, ведь это очень дорого, и мы оказываемся неконкурентоспособными даже с отечественными профессиональными группами. А если бы у нас еще тексты были слабые, то нас бы просто никто не слушал.
– Нередко случается, что, как только какая-нибудь группа становится профессиональной, от нее отворачивается половина поклонников.
– Вероятно, это происходит из-за того, что в подобной ситуации группа идет на компромисс. Нам за честность могут простить практически все: и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность – уже ничего не прощают.
– А не получается так, что исполнитель считает себя честным, а на деле…
– Можно считать себя честным сколько угодно. Главное в том, считают ли тебя честным остальные. Человеку же, который заведомо пишет музыку для того, чтобы жить в достатке, но поет о том, что он борец за идею, – просто не верят.
– Почему рок-музыка до сих пор встречает сопротивление?
– Потому что человек, который делает что-то новое, всегда воюет с чем-то старым. Он постоянно находится в конфликте. Это, как правило, всегда несколько рискованно. Но культ посредственности, о котором сейчас много говорят, возник как раз по логике «как бы чего не вышло» и «пусть это не лучше, что есть, но зато все будет спокойно». И тот, кто попадает в эту систему, уже автоматически подгоняется под средний общий уровень, включается в давно отработанную систему.
– Когда говорят об увлечении нашей молодежи рок-музыкой, почти всегда на поминают о том, что она пришла к нам с Запада…
– С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что это музыка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сейчас по-настоящему живая музыкальная форма, и еще – это музыка, которая остается социальным явлением, это массовое народное искусство.
– В Ваших песнях чувствуется какая-то неустроенность человека. А если для Вас создать условия во всех отношениях идеальные, что будет тогда? О чем будете петь?
– Трудно сказать. У меня есть своя жизненная позиция. Я пишу песни, и это необходимый для меня процесс. Я пишу о том, что происходит вокруг меня. Я не думаю, что при помощи материальных благ можно как-то усыпить действительно талантливого человека. Конечно, ему будет уже труднее, как труднее понять друг друга, допустим, неустроенному и тому, кто уже достаточное время живет в полном комфорте. И последний вряд ли сможет написать правдиво о проблемах первого.
– А как Вы считаете, какие песни о проблемах молодежи нужно писать?
– Понимаете, я пишу песни не потому, что нужно, а потому, что меня лично волнуют проблемы. Вот как раз, когда «нужно», получается нечестно. А если меня не волнует какая-то проблема, если не почувствовал то, что меня бы задело, – я не могу писать песню.
– Получается, что надо писать только о том, что испытал сам? Вы же написали антивоенную песню «Я объявляю свой дом безъядерной зоной», хотя не испытали ужасов войны?
– Понимаете, хотя эта тема разработана многими, за нее, по сути, серьезно никто не берется. Тем же, кто пишет псевдопатриотические и псевдоантивоенные песни, не верят. Я написал эту песню потому, что тема войны действительно меня взволновала и волнует до сих пор.
– Может ли рок-музыка решить какие-то проблемы?
– В принципе, рок-музыка в социальном плане – вещь довольно сильная, среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сделать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то, может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем, у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях.
* * *
Журналист Николай Солдатенков часто публиковал в «Аргументах» свои статьи, посвященные лидеру «КИНО», однако почему-то именно его статьи после смерти Виктора Цоя в 1990 году по мнению многих фанатов «КИНО» были «самыми идиотскими», и «не нравились своей тупой прямолинейностью».
Интервью Виктора Цоя журналу «Родник»
Ноябрь 1987 года
Феликс Аксенцев:
Выяснив по телефону у решительной супруги Виктора, Марьяны, что без интервью с Цоем никакого материала о «КИНО» давать нельзя, я набрался наглости и позвонил в Алма-Ату.
– А может, давайте завтра? – флегматично предложил Виктор в первый вечер, – я устал, у нас тут ночь.
Что ж. «Это его право – любить ночь». На следующий вечер мы все-таки коротко поговорили.
– Я не могу судить о том, что изменилось. Со стороны виднее, – ушел Цой от ответа на вопрос о динамике стиля. – Вообще меня не интересует, нравятся песни или нет. Мы делаем, что хотим. Иначе вообще ничего не получится. Конечно, тем, кто постарше, не будет интересна «Восьмиклассница». Но все-таки сейчас и темы текстов шире, что ли, и группа звучит лучше.
– Как собирался состав?
– Я собирал не музыкантов. Прежде всего – друзей. А как же иначе? Научиться-то играть можно. Каспарян, например, вначале мало что умел, а теперь снимает с гитары куда больше меня.
(По-моему, такой способ организации группы всерьез возможен только в Советском Союзе. В Ленинграде).
– Что Вы делаете в кино?
– Мне нравится сниматься. Конечно, в фильме будут песни. Но я стараюсь не привносить в кино ничего из того, что делаю в «КИНО». Это разные вещи.
– Совпадают ли «я» в Ваших песнях с Вашим собственным «я»?
– Иногда полностью, иногда частично, иногда не совпадают совсем. Каждый раз по-своему.
– Вы можете что-нибудь пожелать слушателям? – зачем-то спрашиваю я и тут же понимаю, что задал глупый вопрос.
– Не знаю, – говорит Виктор, – не знаю. Ну что им пожелать? Ничего, наверное.
Мы попрощались. Цой передал привет редактору «Рокси» Старцеву, с квартиры которого я тогда звонил, и далекая Алма-Ата исчезла в ленинградской ночи.
1988
Интервью Виктора Цоя в передаче «Диалог в стиле рок». Участвуют Рашид Нугманов и Петр Мамонов
1988 год
Как известно – завершающий этап съемок фильма «Игла» пришелся на 1988 год и проходил в Алма-Ате. Еще до начала съемок, в конце 1987 года, Виктор Цой, Петр Мамонов и Рашид Нугманов были приглашены в передачу алма-атинского телевидения «Диалог в стиле рок».
Евгений Бычков, ведущий передачи «Диалог в стиле рок»:
– Это был такой цикл на Каз. ТВ, разговоры вокруг рок-музыки. В этой программе участвовали Рашид, Виктор и Петя Мамонов. Снимали два дня, в первый день был какой-то брак, и пришлось доснимать спустя неделю, когда Петя уже уехал. В принципе, программа была об «Игле», и там еще были фрагменты «Йа-Ххи», клипы «КИНО», кажется, «Телевизора» и т. д. Общий хронометраж приблизительно – один час…
По воспоминаниям ведущего передачи Евгения Бычкова, Рашида Нугманова и прочих имевших отношение к передаче людей – выпуск с их участием получился очень уютным и душевным. Актеры делились своими мыслями по поводу предстоящей картины, режиссер с интересом отвечал на вопросы ведущего. Удивительно, но в ходе съемок Виктор вел себя очень раскрепощенно. На вопросы отвечал охотно и весьма развернуто. Было видно, что он заинтересован в происходящем. Часто на интервью Цой давал односложные ответы, но это был точно не тот случай. Как уже выше сказал Евгений Бычков – был только один минус: к сожалению, после съемки действительно внезапно был выявлен брак съемочной техники, режиссеру пришлось выделить для повторной съемки дополнительный день. Виктора Цоя и Рашида Нугманова снова пригласили в студию. Однако к тому времени Петр Мамонов уже успел улететь в Москву.
Долгое время не было никакой информации о судьбе этого выпуска. После показа на телевидении многие о нем забыли, пока в 2006 году не появилась информация о том, что есть человек, который владеет кассетой с записью передачи. Человеком этим оказался бывший ведущий передачи Евгений Бычков, преподающий ныне музыку в Торонто (Канада). По просьбе Рашида Нугманова Евгений оцифровал имеющуюся у него запись и выложил в Интернет, и сейчас любой желающий может насладиться полным выпуском передачи, который длится немногим более часа. Кроме интервью в нем показаны отрывки фильма «Йа-Хха», снятого Рашидом Нугмановым, и клип «КИНО» на песню «Фильмы».
* * *
Евгений Бычков:
– Я представляю нашим телезрителям наших гостей. Рашид Нугманов – кинорежиссер, выпускник ВГИКа, автор фильма, к которому мы еще сегодня будем возвращаться несколько раз. Виктор Цой, Ленинград, лидер группы «КИНО». Петр Мамонов, Мамонов, Москва, лидер группы «Звуки Му».
Евгений Бычков:
– Сейчас снимается кино…
Рашид Нугманов:
– Совершенно верно.
Евгений Бычков:
– Не в кавычках «КИНО». А просто кино, в котором снимаются люди… Откуда появилась, собственно, идея? О чем фильм?
Рашид Нугманов:
– В этом фильме снимается Витя Цой и Петя Мамонов.
Евгений Бычков:
– Как фильм-то называется?
Рашид Нугманов:
– Фильм называется «Игла».
Евгений Бычков:
– На модную сейчас тему наркоманов…
Рашид Нугманов:
– На модную тему, как уже окрестили мой предыдущий фильм, на модную тему. Опять же, я о моде не думаю тоже, уверяю тебя совершенно серьезно. Хотя разговор, как ты сказал, должен быть несерьезным. Это пока все. Дальше, когда выйдет фильм, будем больше о нем говорить. Если будет интересно.
Евгений Бычков:
– Хорошо. Отлично. А почему привлечение рок-музыкантов, непрофессиональных, в общем, актеров для участия в фильме, «Казахфильм», к тому же?
Рашид Нугманов:
– К рок-музыкантам? Это просто моя давняя любовь, с раннего детства, рок, я воспитывался на роке. Когда мне было 8, 9, 10 лет, я слушал только рок-музыку, благодаря старшему брату своему. Ничего другого, в отношении музыкальном себя, я слушать не хотел. Потом, когда я стал подрастать, началось созревание организма, я начал что-то пытаться соображать в этой жизни, опять же, я обнаружил, что я через призму этой музыки начинаю воспринимать жизнь. Продолжаю, во всяком случае. В фильме, я должен разочаровать поклонников Вити и Пети, не будет в кадре звучать их песни, может, закадрово порадуют кто-нибудь.
Евгений Бычков:
– Они порадуют, в первую очередь…
Рашид Нугманов:
– Да. Инструментальная музыка будет.
Евгений Бычков:
– Кто музыку будет писать? Витя?
Рашид Нугманов:
– Это пока тоже наша профессиональная тайна, которую мы пока не будем разглашать. Я скажу, что это должно быть интересно. Но они играют не музыкантов в этом фильме, даже довольно неожиданные роли. Петя играет хирурга, а Витя играет непонятно кого вообще.
Евгений Бычков:
– Тоже ничего.
Рашид Нугманов:
– Человек пришел из ниоткуда и уйдет тоже, я не знаю куда. В этом случае, я думаю, зритель должен будет сам многое домыслить за Витю и, так сказать, вынести свое собственное суждение, поскольку я не вижу необходимости перегружать поклонников кино, которых очень много, которые будут смотреть кино, перегружать своим личным частным мнением по поводу того же самого.
Евгений Бычков:
– Если можно, немного о фильме «Йя-Хха». Фильм достаточно яркий, хотя и получил свою долю критики.
Рашид Нугманов:
– По-моему, очень хорошие отзывы об этой работе. Но, к сожалению, он дезориентирует очень многих людей, если они смогут когда-нибудь увидеть этот фильм. Во-первых, о чем там говорится? Нет авторской позиции. Я думаю, что нужно иметь большую смелость это сказать по отношению к этой работе, поскольку моя позиция была чрезмерной, и я ее даже пытался припрятать. А если уж надо каким-то словом выразить мою позицию – любовь, любовь к этим людям. Я думаю, что это достаточно серьезная позиция в этом мире, полном всевозможных слов, разговоров, определений и т. п. вещей. А я хочу говорить, прежде всего, о любви.
Петр Мамонов:
– Прежде всего, в творчестве идет речь о профессионализме нравственном, что ли, имеет право что-то делать в кино, в музыке человек с достаточно четкими точками отсчета.
Евгений Бычков:
– Но при этом показан, в общем, весь тот пласт ленинградской неформальной жизни, в которой ты, Витя, вообще вращался и как раз вышел из этого пласта. Меня бы, прежде всего, интересовала, я прошу прощения, Петь…
Петр Мамонов:
– Я все пока…
Евгений Бычков:
– …меня бы интересовала точка зрения человека, который из этого вышел, из этого. Все, что происходило в Ленинграде, а рок-культура зародилась в полной степени именно в Ленинграде, я прошу прощения перед московским представителем, но я все-таки так считаю, все-таки ленинградская рок-сцена мне кажется более свободной изначально, там не было устоявшихся критериев, там все развивалось само по себе. Все-таки московская сцена, она более официально зарождалась.
Виктор Цой:
– Фильм, я думаю, имел целью, когда делался, показать людей, которые заслуживают пристального интереса и внимания и которые этим внимание обделены. Это как раз был, я помню, когда мы снимались, сколько было проблем со съемками, запретов от официальных органов, и с каким трудом все это делалось. Поэтому там некоторый отпечаток андеграунда лежит на всем фильме. Поэтому так не очень хорошо обстоит дело с оптимизмом, потому что непонятно было, как будут складываться дальше дела. Что, собственно, так и было, действительно, потому что мы все играли, и кроме каких-то зуботычин в печати ничего не получали, не считая, так сказать, внимания нашей аудитории.
Рашид Нугманов:
– До сих пор у меня не было широкого общения с людьми, которые видели эту картину, тем более, видели ее немногие. Существует всего 2–3 копии этой картины. Отсюда и недоумения, что мы занимаемся модными вещами. Я, снимая этот фильм, меньше всего думал о моде, о том, что попадаю в струю, я просто отдавал дань любви тем, кто с детства мне неравнодушен. И второе. Говорят, что фильм из каких-то обрезков взломщика склеен, и т. п. вещи. Сравнивают его с «Легко ли быть молодым», фильм, который я увидел только после того, как мой фильм был снят полностью. И я не пытался противопоставлять себя в этом фильме Подниексу в этой картине. Хотя, посмотрев картину Подниекса, во многом не согласен ни с позицией автора этой картины, ни с точкой зрения на неформалов.
Евгений Бычков:
– Может, мы перейдем как-то к музыке от кино? Поскольку кино в стиле рок, у большинства слушателей и зрителей рок воспринимается, в первую очередь, музыкой, ассоциации прямые с музыкой. Я хотел бы сейчас немножко напасть на Цоя. Я знаю, что ты владеешь каратэ. И постараюсь быть более корректным. В первой нашей программе был клип. Это «Фильмы». И мы получаем много писем. Рок явление сейчас модное, вызывает много разговоров, много критики. Я бы сейчас хотел немножко так поиграть в человека… есть разные категории критиканов, критиков, есть критиканство откровенное совершенно. Мнение людей, которое я постараюсь сейчас выразить. А ты постарайся отбиться. А вы меня как-то поддержите. И вот песня «Фильмы». Что такое, Витя? Уууу, ну что это такое, ты любишь эти фильмы. Куда ты зовешь? Где мелодия? Где стихи? К чему ты призываешь? Что ты хотел сказать этой песней? Ну, скажи, что это, музыка, это искусство, что ли?
Виктор Цой:
– Я считаю, конечно, то эта песня ничего общего с искусством не имеет. Я согласен. И единственное, чего бы мне хотелось – это каким-то путем пробраться на телевидение и показаться широким массам, потому что я очень хотел, чтобы на меня посмотрели люди по телевизору.
Евгений Бычков:
– Жаждал славы.
Виктор Цой:
– Конечно, теперь я понимаю, что это было достаточно нечестно все.
Евгений Бычков:
– Песни-фильмы в какой-то степени, может быть, не имеют ничего общего с искусством. Но в каком-то смысле она достаточно характерна для группы «КИНО».
Виктор Цой:
– У нас все песни имеют мало общего с искусством.
Евгений Бычков:
– Хорошее признание. Меня бы тогда интересовало, какой у тебя подход к песням, к музыке. И что ты хочешь этим сказать?
Виктор Цой:
– У нас очень ленивая группа, и если бы мы больше репетировали, то у нас музыка, которую мы играем вместе, была бы несколько интереснее. Когда я играю один, как бы я вполне могу отвечать и распоряжаться тем, что я делаю, а когда уже вместе, как-то я иду на поводу у всеобщей лени. И плюс к тому отсутствие какой-либо базы профессиональной, отсутствие элементарного места для репетиций, все это играет свою роль.
Рашид Нугманов:
– Вот это, наверное, главное условие, потому что условия ужасные работы, скажем прямо, у всех. И героические все люди.
Виктор Цой:
– Приходится репетировать на квартирах…
Рашид Нугманов:
– И происходит такая вещь, что люди, начавшие сейчас разговор об «Аквариуме», о «Машине времени», что они несколько сдают позиции, люди, разговаривая так, не понимают, что столько сил было отдано на то, чтобы остаться группой, и то, что они сделали в свое время, это так много.
Евгений Бычков:
– Создавая песню «Теперь действовать будем мы», так, кажется, там такая строчка, вряд ли ты рассчитывал на то, что ты с этой песней попадешь на телеэкран?
Виктор Цой:
– А я пока и не попал.
Евгений Бычков:
– Попал уже.
Виктор Цой:
– Бывают проколы…
Евгений Бычков:
– Приходится сталкиваться с массой критики в адрес рок-музыки, и в частности, к вам двоим. «Звуки Му», сейчас мы подойдем, группе «КИНО», приходилось отбиваться?
Виктор Цой:
– Отбиваться – нет. А что отбиваться? Как-то так поругивали. А как отбиваться? Как я могу отбиться?
Евгений Бычков:
– Не задевала никогда эта критика?
Виктор Цой:
– Она, как правило, была не по делу. Поэтому я к этому серьезно не относился.
Евгений Бычков:
– Это не мешало жить?
Виктор Цой:
– Ну да. Писали, что не помню, писали.
Петр Мамонов:
– Жизнь идет, и что-то из нее выявляется, выпирает, и просто есть люди, которые лучше других умеют это сказать, проводники существующих дел. И Витя – один из этих людей. Он правильно считает. Брюсов сказал, что, если ты сел за стол писать стихотворение, и знаешь, чем оно кончится, ты не поэт. Все. Разговаривать о том, как я это делаю, серьезно, творчески, человек – он правильно отвечает, вот к этому разговору, откуда песни. Неизвестно, откуда, что это такое. В мире есть множество непознаваемых вещей, и творчество – одна из этих штук сильнейших.
Евгений Бычков:
– Я хочу сейчас немножко прояснить ситуацию, что здесь происходит. Дело в том, что, когда мы собрались и решили обсудить фильм Рашида Нугманова «Йя-Хха», мы как-то не ожидали, что разговор выйдет за рамки чисто обсуждения фильма, и мы снова обратились к ребятам с просьбой снова прийти к нам в студию, хотя сейчас, мы сейчас в ослабленном составе. Нету Пети Мамонова, он уже уехал, к сожалению, и нет такого образующего начала. Он был очень конкретным, мы – нет. И вот чтобы сейчас разговор не закончить, но закруглить, потому что конца этому разговора не предвидится, я хотел бы еще несколько вопросов дополнительных задать. И на этом постараться поставить точку, если не поставить, то закруглить.
Меня очень интересует вопрос с «Аквариумом», честно говоря, потому что группа пользуется бешеной популярностью сейчас. Но интересная такая штука. В Ленинграде, где они, собственно, начинали работу и получили первую такую партию поклонников, сейчас к ним относятся очень холодно.
Виктор Цой:
– Она стала другой. В смысле уровня боюсь судить. Мне нравилась больше музыка раньше, она была жестче. Сейчас они стали старше, может быть, мне их трудно уже понять.
Евгений Бычков:
– Мы когда разговаривали с Петей Мамоновым, он сказал, что, на его взгляд, при всей туманности языка музыкального и текстового, поэтического Бори Гребенщикова, она группа гораздо более публицистичнее, чем даже та же «Алиса». Как ты считаешь в этом плане? Потому что он возвращает, Борис, возвращает людей к утраченным нравственным критериям при всей туманности своего языка.
Виктор Цой:
– Я не считаю слова «туманный язык» чем-то ругательным. Это может быть использовано, как прием, и используется им в течение 10 лет. Другое дело, если бы он хотел писать конкретно, а получалось бы туманно, это было бы плохо. А так все отлично, у него все выдержанно в определенном стиле. И те, кто привык уже, те, кто его любит, уже не мыслит, не хотят ничего конкретного, все привыкли копаться там в этих головоломках.
Евгений Бычков:
– Поэзия Гребенщикова, она, я бы хотел сравнить с группой «КИНО», у вас все достаточно конкретно. Абсолютно конкретно. В каждой песне, в любой можно вычленить идею.
Виктор Цой:
– Как выяснилось нет, меня все время упрекают, и я очень часто слышу вопрос.
Евгений Бычков:
– О чем вы поете?
Виктор Цой:
– Нет, примерно такого содержания. Типа, а как вы думаете, вкладываете ли в свои песни какой-либо смысл? Такое, например.
Евгений Бычков:
– И что ты обычно отвечаешь на это?
Виктор Цой:
– Я обычно отвечаю – не знаю. Мне кажется, что да. Но, тем не менее, раз такие вопросы существуют, уже, значит, существуют люди, которых даже такая конкретность не устраивает.
Евгений Бычков:
– Вить, немножко, может, такой запрещенный вопрос. Скорее, он избитый и банальный. Как ты относишься к популярности? Я сейчас поясню. Дело в том, что ваша популярность уже перешагнула границы страны. Вас снимали телекомпании разных стран, в США вышел двойной альбом «Красная волна», на котором была целая сторона из ваших песен. Скажи, как это твою жизнь изменило? И подход твой к творчеству? Отношение к публике, может быть? Вот интересно.
Виктор Цой:
– Не знаю. Я отношусь к этому спокойно. Я считаю… мне просто нравится заниматься этим делом, играть концерты, писать песни, записывать их где-то на студии. А все остальное как-то так побочно. Хотя не могу сказать, чтобы это было неприятно. Всегда приятно, когда тебя как-то понимают, людям нравится то, что ты делаешь.
Евгений Бычков:
– Сейчас можно говорить о появлении нового поколения ленинградских групп? Потому что все-таки «Аквариум» – это если не вчерашний день, то это люди какого-то старшего поколения. Сейчас появилось огромное количество новых коллективов. На том же фестивале блестяще выступили «Телевизор» и «ДДТ», в частности. Можно говорить о какой-то новой волне ленинградского рока?
Виктор Цой:
– Одна из групп, которые вместе с нами всплыли, тогда было такое, тогда на сцене у нас было такое засилье тяжелого рока, все играли тяжелый рок, и в общем, больше ничего и не было. И вдруг появилась целая такая когорта групп, которые начали играть что-то другое, что-то другое, с элементами электроники, и что-то такое ритмичное, жесткое, и в текстовом смысле, и в музыкальном. И «Телевизор» – одна из них. Там руководитель группы Михаил Борзыкин, который автор всех песен, в смысле, текстов и музыки, и который пишет интересные тексты и музыку.
Евгений Бычков:
– И достаточно острую… Рашид, как твое мнение по поводу того, что сейчас происходит в Ленинграде, и что происходит в Москве, поскольку ты, работая над фильмом «Йя-Хха», как-то вращался в этих кругах, и немножко более хорошо ориентируешься в этих вопросах, чисто специфически, по отношению к ленинградской и московской рок-сцене. Поскольку я бы хотел сейчас немножко пояснить. Ведь в свое время мы слушали, в общем, одно и то же. Мы слушали, в основном, поскольку не было своего, мы слушали западную музыку, потом появилась своя музыка, мы как-то вместе в нее входили, что называется, слушали ту же «Машину времени», «Аквариум». А сейчас есть возможность сравнивать то, и что есть сейчас. Как, на твой взгляд?
Рашид Нугманов:
– Я не знаю, я не могу, наверное, сравнивать с музыкальной точки зрения все, что происходит там.
Евгений Бычков:
– Мы договорились о том, что рок – не просто музыка.
Рашид Нугманов:
– Правильно. Я сразу оговариваю. И по поводу фильма сначала. Когда я его снимал, это было почти 2 года назад. Ситуация была немножко другой, на мой взгляд. Тогда было неизвестно, выйдет ли это все на широкую сцену, чем это закончится. Будущее было довольно туманным, расплывчатым. Да и съемки фильма проходили с достаточными сложностями. Например, трудно было снять «Алису», «КИНО» и т. д. Пришлось снимать их в каких-то подвалах, где нам уже никто этого запретить не мог. Сейчас ситуация изменилась. На прошедшем фестивале шикарные сцены, ленинградском фестивале, шикарная сцена ленинградского Дома молодежи, пели такие очень острые вещи, о которых раньше и не помышлять петь на такой публике. О музыкальной стороне я не говорю. О социальной мне тоже не хочется говорить, о социальной стороне рока. Мне хочется говорить о саморазвитии. Не о связях с обществом, не о чисто специфических проблемах, а о саморазвитии. Мне кажется, что, может быть, я не прав, Виктор меня поправит, но мне кажется, что сейчас какой-то процесс раздробленности пошел. Если раньше это было все-таки более сплоченным, единым, ленинградский рок имелось в виду, что это какая-то крепкая сплоченная компания ребят, которые делают то, что они хотят, поддерживают друг друга, поскольку заниматься этим довольно сложно, то сейчас, поскольку заниматься можно и приветствуется, мне кажется, тот единый дух начинает пропадать и исчезать с ленинградской сцены. Это мое мнение.
Евгений Бычков:
– Ты считаешь, что возможность какого-то официального выхода отрицательно сказалось на ощущениях некоторых музыкантов?
Рашид Нугманов:
– Я не провожу оценок, отрицательно или положительно, я просто – сказалось.
Евгений Бычков:
– В общем, сказалось как-то, как-то сказалось.
Рашид Нугманов:
– Конечно, это все меняется, разумеется, не может стоять на одном месте. Наверное, это процесс еще в брожении, так сказать, он еще не пришел к своему завершению, результату, это очередной этап. И наверное, он приведет к очень интересным результатам. Появятся очень интересные группы, для которых уже не существует тех рамок, которые были раньше, но существуют следующие. И как они их разрешат, это будет очень интересно.
Евгений Бычков:
– Я думаю, на этом можно закончить. Спасибо «КИНО», спасибо Рашиду.