bannerbannerbanner
полная версияВне времени и ужасов

Виктор Балдоржиев
Вне времени и ужасов

Полная версия

Он стоял на рассвете у каменистой речушки и смотрел на алый шар солнца, выползающий из-за сизой в тумане горы. Уодхэ фыркал и умывался холодной водой, и в голове у него что-то позванивало. То степь представала перед его глазами, то тучный Амбагай, то Онон. Уодхэ смеялся и окунал обросшую голову в чистые воды речушки, дно которой было усеяно гальками.

Гора уже не синела в тумане, когда он вышел к черной и дряхлой юрте. Оттуда на кривых ногах появились старик со старухой.

– Не Арсалан ли это идет к нам? – спросил старик, приложив ладонь ко лбу и опираясь на плечо покачивающейся старухи.

– Нет, это не Зан, не Арсалан и не Шоно. Может быть, Барас?8 Да нет, это совсем другой человек, ни на кого из братьев-харшанов не похож, – громко говорила старуха наклонившемуся к ней старику.

Уодхэ подошел, поздоровался, старуха откинула полог, приглашая его в юрту.

– Из Хойто Хори идешь? К Онону? Далеко, очень далеко идти до Онона. Люди давно обходят наши места. Уходить тебе надо побыстрей. Тут недалеко харшаны живут, – говорил старик, смотря на Уодхэ.

Голова старика все время подрагивала и качалась.

– Они шолмосы, – сказала старуха. И вздохнула, – никто тут не селится. Все молодые и сильные перекочевали далеко. У них лошади, телеги, а нам как кочевать. Иди назад, парень. Иди!

– Старые мы, жили и кости одни! – рассмеялся скрипучим смехом старик. – Они заходят к нам, нас не трогают. Когда человек встречается с харшаном, от страха он теряет ум и становится бараном…

– Много лет назад мы кочевали вместе с их родителями, потом старики умерли от черной болезни, а дети ушли в лес, выжили. Старший убил человека и накормил братьев. С тех пор они стали харшанами. Уходи, парень, уходи быстрей…

В юрте было темно, дымно, лица стариков сливались с прокопченными решетками стен, слова доносились как из тумана.

Вышел Уодхэ, расправил плечи, задышал полной грудью и зашагал прямо к Синей Горе. Ярко светило солнце, пахло ароматами смолы и хвои… Много раз видел Уодхэ, как безропотно умирают бараны. Люди боятся харшанов! Уодхэ не баран, он не боится шолмосов. Уодхэ заберется на Синюю Гору и оттуда увидит долину, а может быть, и Онон! Он наконец-то выйдет из тайги, где ничего не видно и больно глазам.

Но никогда бы не разбогател Уодхэ, если бы он не вошел в черную юрту, никогда у него не было бы таких коней и крепкого лука, если бы он обошел Синюю Гору, откуда выходило солнце!

Уодхэ шел по тропе, переплетенной корневищами деревьев. Сначала он уловил запах дыма, потом увидел обглоданные коровьи кости, дальше стали попадаться лошадиные кости. Уодхэ хотел было присесть и отдохнуть, как вдруг между деревьями увидел стойбище. Он направился прямо туда!

На поляне стояли три жилища-балагана, крытые потемневшей и задымленной берестой, рядом росли несколько берез и сосен с обглоданной корой, к ним были привязаны две лошади. Из среднего, большого, жилища курился дымок. Шолмосы не живут в таких жилищах, как люди. Подойдя ближе, Уодхэ увидел много седел, новых и старых, некоторые сгнили и вросли в землю, тут же валялись побелевшие под дождем туеса и деревянные чаши. Было тихо, только звенели и жужжали мухи над кучей костей.

Оглядел Уодхэ стойбище, вошел в среднее жилище. И столкнулся с женщиной. Она вскрикнула и отступила в темноту, где горел огонь в очаге из прокопченных камней.

– Кто ты? – изумленно и испуганно крикнула женщина.

– Я Уодхэ, иду домой, – ответил Уодхэ.

У женщины было круглое, как луна, лицо, тэрлик висел на ней лохмотьями, в грязных руках она держала черный от сажи таганок. В темноте светились белки ее испуганных глаз. Сумасшедшая что ли?

– Уходи, уходи, глупый человек, – вдруг быстро зашептала, оглядываясь, женщина, – тут живут харшаны, они сильнее диких зверей. Они убивают людей и едят их. Уходи, человек!

– А почему ты не уходишь? – удивленно спросил Уодхэ.

– Глупый человек! Если я уйду, они найдут и убьют всех моих родных. Они убили и съели моего мужа, – задрожала в страхе женщина, вглядываясь безумными глазами в Уодхэ.

Уодхэ раздумывал. Харшаны найдут его. Уодхэ сильный, он их победит. Где харшаны?

– Они придут! Они убивают все живое, они убьют тебя, глупый человек. Уходи! – говорила, трясясь и оглядываясь, женщина. Грязное и круглое лицо ее вспотело. Но Уодхэ обезумел!

– Я Уодхэ, иду домой. Вот высплюсь и пойду дальше. Я не боюсь харшанов, – повторил он привычно.

Потом прошел в соседний, маленький, балаган, прилег на ворох сена и старой одежды. Женщина вскрикнула и отошла от него…

Уодхэ проспал! Его мгновенно выдернули за ноги из балагана. Рас–свирепевший Уодхэ отпнул врагов и вскочил на ноги, но на нем тут же повисли четверо. Затрещал под ногами сухой хворост, взметнулась пыль, завизжало и зарычало все вокруг.

Расшвыряв вцепившихся в него шолмосов, Уодхэ, окровавленный и страшный, огляделся… Со всех сторон на него хищно смотрели полулюди-полузвери с длинными руками, обросшие волосами, как шерстью. Маленькие медвежьи глазки буравили пришельца и наливались кровью. Существа рычали, подрыгивали и придвигались к Уодхэ, готовые броситься на него.

Никогда, даже усмиряя самых свирепых коней Амбагая, Уодхэ не был таким сильным, как сейчас. Он убьет всех харшанов! Крепко держа нож, дико замычав, он ринулся вперед. И упал оглушенный.

Уодхэ сам шел на смерть, а смерть подкралась к нему. Один из харшанов обрушил сзади на Уодхэ толстую лесину… А когда Уодхэ очнулся и застонал, он увидел наклонившиеся над ним страшные, оскаленные рожи, с выступавшими вперед острыми зубами. Рожи смеялись, переглядывались и смотрели на связанного сыромятными веревками Уодхэ.

Они были людьми, они разговаривали!

– Привяжи гостя к березе, Шоно, – сказал громадный и сутулый харшан, как будто это было для них обыденным делом или работой.

Обезумевшего Уодхэ раздели догола, накинули на него какие-то лохмотья, кисти рук его были намертво связаны, конец длинной сыромятной веревки привязали к березе.

– Здесь будешь оправляться, а спать в балагане, – добродушно сказал низкорослый и мускулистый Шоно.

Так сильный Уодхэ оказался в плену у харшанов.

Два дня он лежал, тоскуя звериной тоской, у балагана.

– Накорми гостя! – кричал старший харшан.

Круглолицая женщина проворно ставила около Уодхэ деревянную чашу с похлебкой и убегала. Пришлось Уодхэ вставать на четвереньки и хлебать, как собака. Болели руки, кружилась голова, все качалось перед глазами.

Очнувшись, однажды утром, Уодхэ насчитал семь харшанов. Все они были похожи друг на друга. Старик со старухой были правы – братья. Они убивают людей, конных и пеших, вон сколько седел и узд валяется, превращаясь в муравейник. Убьют они и Уодхэ. Он сам пришел к ним!

Уодхэ лежал у балагана и смотрел в небо. Амбагай-ахэ сильно будет гневаться, если Уодхэ не вернет ему одежду и нож. Куда ушла сила Уодхэ, почему он не мог победить харшанов, живущих у Синей Горы, из-за которой выходит солнце?

– Что будем с гостем делать? – вдруг услышал Уодхэ.

– Зачем он нам такой худой? Откармливать будем, – хрипло рас–смеялся сутулый харшан. Его звали Зан, он был старшим.

Теперь Уодхэ всех харшанов знал по именам.

– Он высокий, большой, как медведь, костистый, к осени много мяса будет… Надо его хорошо кормить…

Шли дни. Женщина молча ставила перед Уодхэ чашу и уходила. Уодхэ стал похож на старую больную собаку. Отяжелев, он ковылял к березе и оправлялся. Вокруг него тучами роились мухи, комары, мошкара, страшно воняло. Уодхэ привык и не думал о смерти. Харшаны уезжали и приезжали, никто из них не подходил к Уодхэ.

По ночам стало холодать, дохнуло осенью. Все чаще пролетали над стойбищем харшанов гуси и утки, курлыкали журавли. Птицы летели в сторону Онона, а Уодхэ, как собака, был привязан к березе. В родном стойбище, наверное, давно забыли о нем…

Никогда так плохо не было Уодхэ!

Руки налились кровью и болели. Но в один из дней Уодхэ почувствовал облегчение, пальцы слабо шевельнулись, сыромять разошлась и под лучами солнца высыхала. Уодхэ задумался. И стал каждый день понемногу раздвигать кисти рук и шевелить пальцами. Ночью он пробовал перекусить или развязать узел зубами, но это было невозможно. Зубы расшатались и болели, но теперь он мог уже подносить ко рту руки.

Во второй раз зацвели цветы, до осени оставалось совсем немного. Однажды, подойдя к березе, чтобы оправиться, Уодхэ заметил, что дерево давно умирает: во многих местах ветви были высохшими, а на живых листья пожелтели и увяли. Все харшаны оправлялись под этой березой, раньше, видимо, привязывали здесь коней. Уодхэ снова задумался…

Как-то вечером харшаны приволокли убитого медведя. Самый маленький и проворный, Хулганан,9 нес длинную рогатину. Когда освежевали добычу и сварили мясо, Зан зычно крикнул:

– Арата,10 надо гостя медвежатиной угостить. Как он там? До осени поправится?

 

Быстрый Арата принес кусками мясо и бросил перед Уодхэ на землю. Теперь Уодхэ каждый день ел медвежатину и молился по ночам духам родной горы Батор, и чувствовал, что духи родины не оставили его и возвращают ему ушедшую силу…

Неужели от страха он потерял ум и стал бараном? Пока еще хар–шаны не убили человека. Где же люди? Молодые и сильные откочевали отсюда на много конных переходов, остались только старые и немощные. Они не молодые и не сильные, они не боятся смерти и харшанов. Уодхэ думал… Никогда он так не думал! Почему молодые и сильные, богатые и вооруженные убежали, разве они не могут собраться и убить харшанов? Это же не шолмосы, а обыкновенные, одичавшие люди, каждый их может убить! Сильный Уодхэ привязан, как собака, к умирающей березе, у него никогда ничего своего не было – ни коня, ни сабли, ни лука. Почему Амбагай и Тумбинай не могут собрать людей с луками и саблями и убить харшанов? Люди – не бараны. Если бы звери и бараны не боялись людей, то люди не могли бы их убивать. Тогда люди съели бы всю траву и землю. А где бы потом жили?

Амбагай-ахэ теперь никогда не получит от Уодхэ штаны, гутулы и нож. Одежда порвалась и сгнила. Нож Уодхэ потерял. А самого Уодхэ зарежет Тулай11 на зимний уцэн,12 хотя Уодхэ не баран и не боится харша–нов. Даже сейчас!

Много думал днями и ночами Уодхэ, смотря в небо и молясь духам. Круглолицая женщина показывалась редко, днем она варила еду, на ночь умирала. Харшаны спали в среднем, большом, балагане. Дотемна они ходили по стойбищу, точили ножи, делали рогатины. Длиннорукие, с ногтями, как звериные когти, и обросшие, они переругивались, оскаливались, смеялись, иногда дрались. Но по приказу Зана Арсалан с Барасом усмиряли всех.

Ночью таинственно дышала и спала огромная тайга. Уодхэ не спал, он смотрел на звезды и думал…

Однажды, подойдя к березе, Уодхэ начал чесать спину, покусанную комарами. И вдруг замер! Что-то внутри березы хрустнуло. Теперь Уодхэ чесал спину каждый день, раскачивал ствол с разных сторон. Он отъелся, окреп. Если бы не руки, Уодхэ мог бы вырвать или сломать березу. Он сидел у балагана, смотрел на березу, и сердце его плакало от бессилия. Уодхэ сильный, но руки у него связаны!

8Зан, Арсалан, Барас, Шоно – слон, лев, барс, волк.
9Хулганан – мышь.
10Арата – лиса.
11Тулай – заяц
12Уцэн – запасы мяса на зиму.
Рейтинг@Mail.ru