Пастух и пастушка – Виктор Астафьев

«Почему ты лежишь один посреди России?»

О любви и ненависти, о вечном и преходящем, о жизни и смерти, о том, что объединяет людей. О способности человека, в самых суровых , всё разрушающих условиях войны, преданно и романтически любить.Война.

Война здесь как самое ужасное, что может быть на Земле, в контраст к живой, искренней и чистой любви.

Место и время, где-то на Украине, примерно 1943-1944 года.«Советские войска добивали почти уже задушенную группировку немецких войск, командование которой отказалось принять ультиматум о безоговорочной капитуляции и сейчас вот вечером, в ночи, сделало последнюю сверхотчаянную попытку вырваться из окружения»Астафьев жестко описывает окружающую обстановку военных событий. В солдатах, как у советских, так и у немецких сложно переплетаются человеческие и рожденные войной качества. Изображение войны у автора это отдельная тема. Эта война часто отличается от общепринятых героических образов с акцентом на человеческом падении, «двоедушии» некоторых персонажей войны, на отсутствии идеализаций человека.

Сама война находиться вне жизни, она противоречит ей. И на этом фоне, Астафьев решил изобразить нечто чуждое происходящему, может быть и Земному, что-то из другой жизни, из другой реальности. То, что обосабливает человека от всего дисгармоничного.Он. Командир взвода, лейтенант, Борис Костяев.«Взводный как взводный. И награды соответственные: две Красные Звезды, одна уж с отбитой глазурью на луче, медаль „За боевые заслуги“. И все-таки было в этом лейтенантишке что-то такое…

Мечтательность в нем угадывалась, романтичность. Такой народ, он порывистый! Этот вот юный рыцарь печального образа, совершенно уверенный, что любят только раз в жизни и что лучше той женщины, с которой он был, нет на свете…»Родился и воспитывался в семье учителей.« – Отец – завуч теперь, мать преподает русский и литературу.»Мать сильно любила сына, баловала, писала ему письма каждый день, отправляла раз в неделю. Отец занимался мужским воспитание.«папа везде с собой брал: на рыбалку, на охоту, орехи бить. Однако ныть никогда не позволял»Такие обычно быстро и героически погибают, по-командирски ведя в атаку своих бойцов. Но у лейтенанта был свой демон-ангел-хранитель помкомвзвода старшина Мохнаков, который постоянно следил за своим командиром в бою и своим опытом учил Бориса как выжить, спасал его в трудных ситуациях. Мохнаков изображен как порождение войны, зная все её особенности, он впитал в себя её грубость и прагматичность. Старшина осознает происходящие в нем изменения и к концу повести ищет смерти. Судьбы старшины и лейтенанта переплелись.Параллельно Астафьев изображает множество других персонажей. Ему достаточно несколько штрихов, строк, мыслей, упоминаний, чтобы перед читателем встал живой и яркий образ человека, дополняющий и характеризующий общую картину.Она. Жительница неизвестного села, Люся.

О ней многое остается неизвестным, не фамилии, не адреса, не прошлого автор не дает. Это скорее неуловимый образ, чем земной персонаж, хозяйка избы, в которой остановились солдаты на покой, готовит им, убирает, стирает, обслуживает. Писатель постепенно и аккуратно вводит этот персонаж, который вначале незаметен, в тени основных героев.«И было в ее маленьком лице что-то как будто недорисованное, было оно подкопчено лампадкой или лучиной, проступали отдельные лишь черты лика»И только глаза «вызревшие в форме овсяного зерна, прикрыты кукольно загнутыми ресницами» выделялись в её описании.Два дня были они вместе, а потом разлука, образовавшаяся пустота, нереальность и чуждость происходящего.Совет лейтенанту от добросердечного врача, опасающегося даже своей старшей медсестры.«– Вот что я вам посоветую: не отдаляйтесь от людей, принимайте мир таким, каков он есть, иначе вас раздавит одиночество. Оно пострашнее войны.»Судьба идущих до конца, следуя сердцу.«Остался один – посреди России.»Пока есть те, кто способен остаться один, есть надежда на возрождение.

Нельзя не полюбить писателя, умеющего писать одновременно просто и пронзительно.Нельзя не полюбить Астафьева.Говорю это здесь, хотя и считаю, что есть у него произведения ещё острее. Ещё пронзительнее. Судьба солдат никогда одинаковой не была (кроме тех, кто был сражён первой же пулей в первом же бою). Перед нами очередная история, точнее несколько историй. Хотя, если подумать, в такой же степени эта повесть про старых пастуха и пастушку. Разве сжимается сердце от их трагической судьбы слабее, чем сжимается от солдатских и офицерских историй?Психология войны во множестве её проявлениях. И о роли ваньки-взводного, который не всегда над своими солдатами. К собственному удивлению узнаёт он, что в бою всё иначе.Не сразу, нет, а после многих боев, после ранения, после госпиталя застыдился себя Борис, такого самонадеянного, такого разудалого и несуразного, дошел головой своей, что не солдаты за ним, он за солдатами! Солдат, он и без него знает, что надо делать на войне, и лучше всего, и тверже всего знает он, что, пока в землю закопан, – ему сам черт не брат, а вот когда выскочит из земли наверх – так неизвестно, чего будет: могут и убить. Поэтому, пока возможно, он не выберется оттудова и за всяким-яким в атаку не пойдет, будет ждать, когда свой ванька-взводный даст команду вылазить из окопа и идти вперед. Уж если свой ванька-взводный пошел, значит, все возможности к тому, чтобы не идти, исчерпаны. Но и тогда, когда ванька-взводиый, поминая всех богов, попа, Гитлера и много других людей и предметов, вылезет наверх, даст кому-нибудь пинка-другого, зовя в сражение, старый вояка еще секунду-другую перебудет в окопе, замешкается с каким-либо делом, дело же, не пускающее его наверх, всегда найдется, и всегда в вояке живет надежда, что, может, все обойдется, может, вылезать-то вовсе не надо – артиллерия, может, лупанет, может, самолеты его или наши налетят, начнут без разбору своих и чужих бомбить, может, немец сам убежит, либо еще что случится…

Редко где прочитаешь и вот о чём – об отношении к привычности смерти. И рассуждает так не кто-то – солдат, который видел смерть почти ежедневно, и во множестве за раз:На смерть, как на солнце, во все глаза не поглядишь… Страшнее привыкнуть к смерти, примириться с нею… Страшно, когда само слово «смерть» делается обиходным, как слова: есть, пить, спать, любить…

Подобное непримиримое отношение к смерти и войне можно встретить у Константина Федина в романе «Города и годы».А самая мощная фраза в повести знаете какая? Я сегодня думал. Вчера молчал. Думал. Ночью, лежа в снегу, думал: неужели такое кровопролитие ничему не научит людей? Эта война должна быть последней! Или люди недостойны называться людьми! Недостойны жить на земле! Недостойны пользоваться ее дарами, жрать хлеб, картошку, мясо, рыбу, коптить небо.

Собственно, ею про человечество всё сказано.

Военная проза писателя с фронтовым прошлым Виктора Астафьева имеет свою собственную отличительную от творчества многих других писателей-фронтовиков особинку. И прежде всего, это стремление показать войну и человека на войне и около войны без всяких рисовок и прикрас, так, как есть, и как всё это дело видит и помнит сам автор. Никакой героизации, а наоборот, обыденность и жуткая повседневность всего и вся на войне. И именно поэтому героям астафьевских книг веришь.Дальше…В этой военной повести самой войны – большой, грохочущей и геройски-трагической – почти что нет. Хотя вся она, эта повесть, и состоит из войны, и написана о войне. Только с небольшим уточнением – о людях на войне и около войны. И всё здесь у Астафьева обыденно и прозаически. Идёт подразделение, заходит в недавно освобождённый от фашистов населённый пункт и становится на ночлег. Солдатики распределяются на постой, ночуют, и потом уходят-уезжают маршем дальше, на фронт.И главным здесь было просто показать читателям двух простых маленьких людей – молодого лейтенантика и нестарую хозяйку дома, где расположилось на ночлег подразделение нашего героя. И то мимолётное, совсем внезапно вспыхнувшее между ними чувство и отношение. И всё, что стало потом. А потом… потом собственно говоря, была война, на которой, по выражению киногероя Леонида Быкова «Делают пиф-паф». И всё так и осталось, в бывшем, в мимолётном, в случайном, но навсегда оставшемся в сердце.Не случайно я вспомнил здесь фильм «Аты-баты, шли солдаты…» – в этом фильме как раз тоже есть попытка показать читателю войну и людей именно вот в таком обыденно-героическом ракурсе. Где весь героизм как раз и состоит вот в этой обыденности войны и своего участия в ней. Но в фильме всё-таки сделан упор на геройские дела взвода, а в книге Астафьев всю героику будней войны оставляет вообще за кадром, предоставляя читателю возможность до всего додуматься и дочувствоваться…