Виктор Алдышев
Возвращение
Системы защиты ульев включали довольно большой комплекс средств. Одно из них вызвало ударно-инерционное поле над куполом. Бомбы и ракеты, нарвавшиеся на ударную волну, детонировали на высоте, не долетев до защитного панциря. Улей не получал значительных повреждений, но на заражённых проникающей радиацией территориях люди уже не могли к нему подступиться. Мегистотерии же адаптировались почти сразу. Так что Россия в начале войны буквально сама подарила захватчикам территории, устроив ядерные атаки на крупнейшие ульи, образовавшиеся в Москве и Санкт-Петербурге. Из-за чего ставку верховного главнокомандующего перенесли в Архангельск.
Анна начала выкладывать новую звезду из готовых радаров.
Вообще, методы и средства войны, выработанные людьми за столетия войн друг с другом, оказались малоэффективными против неизвестной расы инопланетян. Их «ход конём» оказался полной неожиданностью – высадить на планету десант из тысяч мощных чудовищ и улететь. Мегистотерии, названные так за внешнее сходство с древними млекопитающими, населявшими Землю в эпоху раннего миоцена, приступили к набору бойцов в свою армию из самих же людей путём быстрой мутации. Нет нужды нападать на цивилизацию, обнаруженную на планете, которую планируешь колонизировать. Можно просто поглотить её другой формой жизни, и через некоторое время вернуться, уж не встретив никакого сопротивления.
Анна приставила последнее устройство в кончик звезды и взглянула на ящик с взрывчаткой, стоявший у стола.
Если всё-таки Бестужев действительно найдёт способ проникнуть в улей, а в этом Лазарева не сомневалась, то просто грех не снабдить радары разрушительным элементом. Так что этот ящик она выписала сразу, как получила приказ собрать новые устройства.
Бестужев пока о таком усовершенствовании не знал, но Анна была уверена, что ему понравится. Что ж, сегодня надо будет обо всём спросить, раз уж майор заговорил не по уставу.
3.
– Зондер команда, прибываем! Екатеринбург! – крикнул в салон пилот.
У Бестужева ожила личная рация:
– Майор, все лаборатории готовы, как вы просили.
– Хорошо, встречайте, – ответил Дмитрий.
За иллюминатором были видны городские огни. Погода сегодня была мрачная, так что сейчас в половине четвёртого вечера, город уже сверкал на фоне тёмного, затянутого облаками неба. Цепочки огней освещали городскую стену из бетона, арматуры и навала колючей проволоки.
Вертолёт пошёл на снижение над корпусами лабораторий научного центра РХБЗ, пролетел над ограждением, защищающим главный научный объект округа, и приземлился на одну из вертолётных площадок.
Спустя пару минут команда учёных вошла в холл центрального корпуса, где располагалась зона обработки. Помещение от стены до стены пересекало сооружение из прозрачного стекла, разделённое на отдельные боксы для приёма образцов и прохода персонала.
В холле ждали по человеку из каждой лаборатории и начальник научного центра полковник Пименов.
– Данные по мутагену и остаткам железы в лабораторию генома, – быстро раздал указания Дмитрий. – Образцы кожи в отдел биосемиотики, пусть начинают подготовку к проверке «хамелеона», я к ним присоединюсь.
– А это? – один из принимающих показал на здоровый контейнер в руке майора Бестужева с окровавленным позвоночником внутри.
– Это я сам, – кивнул Дмитрий. – Биотехнологии подготовить ванну.
– Есть.
Учёные из группы Бестужева передали контейнеры из рук в руки коллегам, и те, не задерживаясь, разошлись по своим направлениям.
– Все на обработку и по секторам, – сказал Дмитрий своим.
Парни отправились в бокс дезинфекции, снимая по дороге куртки и обувь.
Пименов подошёл к главному учёному:
– Телемост с генштабом по твоему запросу будет через час.
Ещё по дороге, пока летели, Бестужев просил подготовить к срочной работе три лаборатории: генетиков, биотехники, и биосемиотики, а также организовать к восемнадцати часам сеанс связи с генштабом Министерства обороны.
– Спасибо, – кивнул Дмитрий. – Новости из ЦРК?
Пименов отрицательно покачал головой:
– Сводка не пришла.
– Значит ничего хорошего, – вздохнул Бестужев.
Данные центра разведки космоса просто так не задерживаются.
– Ладно, мы сейчас разберёмся с делами и придём.
– Через час в брифинг-зале, – сказал Пименов.
Полковник быстро прошёл по коридору между боксами в чистую зону. А вот группа учёных застряла надолго.
Костя и Дмитрий зашли во второй предбоксник. По правилам надо было снять оружие, куртки и обувь, вытащить из карманов личные вещи. Но Дмитрий ничего с собой не носил, а у Кости была только маленькая ламинированная фотография на брелоке. Крыльцо деревенского дома со всей его большой семьёй, собравшейся на деревянных ступенях – родители, брат, сестра, и он сам.
Для Багирова эта вещица была самой ценной среди немногочисленных личных вещей. Каждый солдат носил что-то подобное. Что-то, напоминающее о ком-то очень дорогом. И хотя учёные сразу сказали миру, что удержаться в сознании при мутации не получится, потому что химические процессы, происходящие в мозге человека, не позволят личности человека сохраниться, каждый солдат наделся… устоять. Но нужно было напоминание о тех, ради кого устоять надо.
Костя положил брелок на ленту дезинфекционного устройства к верхней одежде и оружию.
В холле работали телевизионные экраны. Шли местные новости. Диктор зачитывала стандартную информацию о том, что военным удаётся успешно сдерживать ближайшие к городу ульи. Хромтау не упоминался. Этот городок Казахстана был далеко от Екатеринбурга. Большую опасность представлял Курганский улей всего в трёхстах километрах. Карта на экране показывала линии наблюдательных мачт вокруг него, и границу самого инопланетного сооружения.
Курганский улей поглотил весь город до самых последних домов, но пару месяцев назад перестал расти и ушёл в глухую оборону. Это была основная тактика пришельцев – занять себе место на планете и не допускать никого в свои владения. Постепенно расти, покрывая всё большую территорию. В случае прямой атаки держать оборону средствами электромагнитной и ударной защиты, и живой силой – мегистотериями. Коротко прозванными военными – меги.
– Майор, контейнер на ленту! – оператор установки засмотрелся в телевизионный экран и едва не пропустил Бестужева с необработанным сосудом в руках.
Дмитрий приставил контейнер к куче одежды.
– Что на этот раз? – произнёс парень, оглядывая кусок позвоночника.
На этом посту привыкли к банкам с органами и отрезанным конечностям в целлофане.
– Пока не знаю, разберём на запчасти, решим, – ответил Дмитрий.
Парень взглянул на него с опасением, вызвав улыбку на молодом лице главного учёного.
– Всё, всё, не робей, не заразно, – засмеялся Бестужев, – всё заразное уже унесли в лабораторию генома. Обычное БПУ, не было времени извлекать.
– Ладно, – кивнул оператор.
Костя и Дмитрий вошли в прозрачный бокс. Потоки пара на две минуты превратили помещение в слепую зону. Перестал быть виден холл, и только телевизионный экран выдавал цветные вспышки сквозь завесу.
– Сначала к биотехникам? – спросил Костя.
– Да, – подтвердил Дмитрий.
Это первым пунктом плана. БПУ будет цело, самое большое, ещё час. А вопрос о нём оставался одним из ключевых. Это средство связи вырастало внутри тела во время мутации. Универсальный приёмник и передатчик, работающий в полном спектре сигналов. Координация действий мегистотериев на поле боя ещё с первых сражений оказалась лучше, чем у людей, именно из-за этих уникальных средств связи.
С помощью БПУ командующий улья – Альфа, управлял не только боевыми особями, но и средствами защиты – оборонительными и наступательными образованиями из необычного вещества – живой субстанции, содержащей биологическую нейронную нервную систему. Она растекалась в жидком виде после приземления корабля, и затвердевала в необходимые формы: башни постановки помех, световые ударные стержни, защитный купол и сооружения вокруг него.
И до настоящего момента все попытки влезть в «переговоры» противника, разорвать координацию действий или перехватить управление «живыми» средствами обороны улья не удались.
– Нам нужна живая особь, – произнёс Дмитрий.
Костя отрицательно покачал головой:
– Я уже говорил: это сложно. Чтобы поймать бета-мега, установить связь через его БПУ во время боя, и продержаться в сети для сбора данных хотя бы пять минут, потребуется больше чем хирургический стол.
Бестужев согласно кивнул:
– Лейтенант Лазарева соберёт нам удерживающую платформу.
– Оставь уже в покое Лазареву, – серьёзно попросил Костя. – Ты её скоро доведёшь до нервного срыва.
– За кофе надо зайти, – сказал Дмитрий.
– Вот ты почему предложил, – вздохнул Багиров, – чтоб она спала ещё меньше, чем сейчас.
Бестужев отрицательно покачал головой:
– Нет. Она любит кофе.
– Откуда знаешь?
– У неё в мастерской на стене плакат с рекламой кофе. Она во время работы на него смотрит.
Потоки пара рассеялись, открылась выходная дверь.
Костя усмехнулся:
– Как это ты решил сегодня с ней поговорить? Ты же вроде не хотел.
Парни вышли из бокса. Их одежда приехала по ленте прямо к дверям.
– Не знаю, – Дмитрий начал одеваться. – Не удержался.
– Хороший у нас лейтенант техник, – заметил Костя. – Так что давай не таскай её везде за собой. Опасно на поле.
Дмитрий не ответил на это замечание. Будто не услышал.
Багиров усмехнулся. В вопросе о личных отношениях весь гений майора упирался в непробиваемый эгоизм. Он хотел, чтобы Анна была рядом. Хотел и всё. А в достижении того, что он хотел, его ничто не останавливало.
Костя иногда побаивался Дмитрия из-за этого. Потому что был полностью уверен, что если хоть раз желаемое и действительное в понимании Бестужева не совпадут, Дмитрий реально может уничтожить действительное, чтобы ничего не мешало желаемому.
Майор забрал контейнер с БПУ, кивнул Багирову, и оба отправились в лабораторию биотехнологии. Смена лаборантов приготовилась к встрече. Ванна была заполнена раствором, манипуляторы в режиме ожидания.
Дмитрию осталось только погрузить контейнер в жидкость. Зажимы автоматически извлекли из него позвоночник мегистотерия. Бестужев наблюдал сквозь прозрачное стекло, как операционные механизмы расправляют пальцеобразные выросты БПУ, свернувшиеся во время транспортировки.
Внешне, всё устройство напоминало морского моллюска – синего ангела. Четыре комплекта отростков, как веера, с каждой стороны от вытянутого центрального тела. Довольно красивые.
Анализ уже шёл. На мониторах лаборатории шли строчки данных.
– Блокировано, товарищ майор, – сказал старший научный сотрудник.
– Да, вижу, – кивнул Дмитрий.
В случае смерти особи, БПУ автоматически прерывало связь и уничтожало данные. Считать с него ничего не удалось. Оставалось только изучать под микроскопом тело устройства, разбирать его по клеткам, чтобы всё-таки понять, с чем имеешь дело.
Костя нашёл себе стул со спинкой, сел, положив автомат на колени, вытянул ноги, и сделал глубокий вдох. Привычка Бестужева – думать возле этой ванны, иногда длилась довольно долго, так что можно было успеть покемарить. Поскольку Дмитрий почти не спал, остальным в его кружении это тоже едва удавалось. Приходилось ловить любой возможный момент.
Костя прикрыл глаза, из-под полуопущенных век наблюдая за лабораторией. В этом секторе всегда было тихо. Три ванны в виде прозрачных колонн, заполненных синеватым раствором. В зале всего три сотрудника за рабочими терминалами. Всё в автоматическом режиме. Тут волей неволей уснёшь. Так что через пару минут Багиров тихо засопел на стуле, вызвав смех лаборантов.
Дмитрий тоже усмехнулся, глядя на него, приставил палец к губам, показал парням:
– Тсс…
И вернулся к результатам первичного анализа. БПУ отличалось от клеточной структуры тела мегистотерия. Несмотря на то, что это было именно устройство, оно росло, как живой организм и являлось частью нервной системы мутанта.
Разряды тока пробежали по отросткам БПУ, заставив его эластичные волокна сократиться. Это делалось специально для сбора данных. Проверить что задействуется, как работает. Как можно повторить процесс. Как повторить его так, чтобы Альфа не заметил, что в его коммуникационную сеть попал неопознанный пользователь. Если это удастся сделать в улье Хромтау и получить доступ к его системе управления, то получится и в других ульях по всей планете.
Дмитрий следил за мониторами. Анализ всё ещё шёл. БПУ бета-особи было сложнее, чем средства связи обычных зета-мутантов. И Бестужев мог предположить насколько должно быть мощнее и сложнее БПУ Альфы.
Их давно не видели. Спустя месяц после вторжения командующие ульями перестали появляться на полях сражений. Что было логично, потому что теперь командовали бета-особи – люди, обращённые Альфами. Командующим больше не было нужно делать всю работу самим. С задачей набора бойцов в армию мегистотериев успешно справлялись их старшие бета-офицеры и зета-солдаты. Они заражали людей мутационной генетической программой, которая в течение двенадцати кровавых часов страшных страданий превращала заражённого человека в монстра, подконтрольного командующему ульем.
Подобраться к Альфа-особям – самым смертоносным существам на планете, пока не удалось никому. Нигде, ни на каком континенте Земли этого не получилось. Но сейчас, Бестужев был близок. И ему категорически была нужна операция по проникновению в улей. Альфа там, под мощным броневым куполом в самом сердце инопланетного сооружения. Только там удастся получить всё, что нужно для победы в этой войне. Главная особь и его БПУ – ключ ко всему.
Дмитрий думал об этом каждую минуту. Даже в короткие периоды сна, когда мозг просто отключался, чтобы избежать фатальных последствий нечеловеческих нагрузок, Альфа оставался. Почти всегда во сне, Дмитрий видел того из них, кто убил его отца и брата. Из раза в раз серый монстр шёл к нему, и снова кровь текла из его пасти…
Теперь это воспоминание не пугало. Теперь оно было нужно для злости, которая давала силу не спать, не останавливаться, не сдаваться, не отступать. Эта рана должна болеть. Боль заставит сражаться. Никакая потеря, никакой страх… больше не остановят.
– Майор, готово, – произнёс старший научный сотрудник. – Данные отправлены на ваш компьютер.
Дмитрий взглянул на предплечье, где находилось личное портативное устройство на металлических креплениях, отогнул защитную ткань, увидел значки новых файлов на дисплее:
– Хорошо, спасибо. Костя!
Багиров открыл глаза, посмотрел на часы, разочарованно вздохнул. Удалось урвать всего двадцать минут покоя.
– Ну, теперь порадуем «Полтора Китая», – сказал он, поднимаясь и зевая во весь рот.
Бестужев засмеялся, кивнул лаборантам:
– Всё, спасибо. Мы ушли.
Штаб аналитики находился по пути. За стеклянными дверьми в просторный зал заседала за компьютерами тактико-аналитическая группа – ТАГ. Это подразделение выполняло функцию научного управления по изучению пришельцев. Подчинялось напрямую генеральному штабу. Отсюда обо всем, что становилось известно в отношении инопланетных технологий и о самих пришельцах, докладывали сразу в ставку верховного главнокомандующего.
Дмитрий вошёл громко:
– ТАГ, добрый вечер!
Полковник Олег Мун, возглавляющий группу, поднялся навстречу вошедшим:
– Майор, капитан…
Сорокалетний полковник обладал ярко выраженной азиатской внешностью, и довольно высоким ростом для человека с китайским происхождением. За что был успешно прозван Костей «Полтора Китая».
– Мун, мы на двадцать минут, – сразу сказал Дмитрий.
– Ясно, – кивнул Олег, – я так и думал, что не задержитесь сегодня.
Обычно, если Бестужев с Багировым «с полей», то это до утра. Дмитрий требовал полный анализ всей добытой информации сразу. И немедленное направление найденного в ней полезного содержания для практического применения. Но сегодня запланировано решение ключевых вопросов по операции «хамелеон», так что Бестужеву некогда.
Дмитрий сел за условно свой компьютер. Ему всегда держали свободное место. Костя как обычно расположился за его спиной. Там стоял один из серверов в металлической стойке, высотой по пояс, так что Багиров регулярно пристраивал пятую точку на него. Несмотря на недовольство парней из ТАГа. Это же был их святой сервер. Но с этой позиции Косте было хорошо видно, что делает Бестужев, так что согнать упрямого десантника отсюда было невозможно.
Хотя познания Багирова в биологии и генетике были скромными, как у любого нормального человека, это не мешало ему с интересом наблюдать за работой их гениального майора.
– По управлению ульем что-то есть? – спросил Мун, садясь за соседний терминал.
– Глухо, – ответил за Дмитрия Костя.
Мун даже внимания не обратил, что у него сменился собеседник. Привычное дело. Майор Бестужев, пока занят, ни на кого не отвлекался.
– Мы уверены, что управление боевыми ресурсами улья централизованное, через бионейросеть по команде Альфы, – произнёс Костя. – Всё, как и говорили раньше.
Дмитрий удалённо подключился к главному компьютеру лаборатории биосемиотики. Из аналитического центра можно было отслеживать всё с одного терминала. В лаборатории уже ждали. Едва камера включилась, к ней подошёл Паша.
– Майор, образец и «хамелеон» установлены, – доложил он.
– Хорошо, начинайте, – кивнул Дмитрий.
В прозрачном боксе лежал свежесрезанный кусок кожи мегистотерия. В камеру подавался обычный воздух из помещения. И картинка с камеры микроскопа чётко показывала множество ворсинок, буквально стоящих дыбом. Так рецепторы кожи мутанта реагировали на присутствие людей.
Внутри бокса также на держателях было установлено новое маскировочное устройство – система датчиков и форсунок, которую предстояло внедрить в стандартный камуфляж, если опыт удастся.
– Запускаем «хамелеон», – сказал Паша.
– Чёрт, надо было дойти до них, – сказал Бестужев, внимательно следя за всеми окнами сразу: видом с камеры, видом с микроскопа, показателями контроля среды.
Он не любил оценивать материал по мониторам. Самыми верными были тактильные ощущения. Чтобы понять, с чем имеешь дело, надо держать это в своих руках. Дмитрий и перчатки-то не всегда одевал. Поэтому, наверное, первым и подумал о необходимости создания средств дезинфекции от бактерий, занесённых пришельцами.
– Майор, в любом случае результат опыта в контролируемой среде будет отличаться… – начал было Паша.
– Я знаю об этом, – ровно произнёс Дмитрий, наблюдая за тем, как ворсинки на коже мутанта мягко укладываются друг на друга.
– Ух ты… – раздалось на заднем фоне.
Сотрудники лаборатории, похоже, собрались сейчас возле бокса полным составом. Результата ждали все.
Костя даже усмехнулся этому. Проект «хамелеон» едва стоял на ногах под тяжестью навалившихся на него надежд. За полгода, начиная с того момента, как на планету приземлились тысячи кораблей, из которых начали расти огромные города пришельцев, никому не удалось попасть внутрь этих образований. Особая система биозащиты исключала такую возможность. Более того, выяснить, как именно она работает, удалось совсем недавно. Во многом благодаря усилиям специальной оперативной команды учёных, работающих буквально среди врагов.
Идея отправить учёных на полевую работу принадлежала майору Бестужеву. Костя изначально думал, что закинуть в пекло очкариков – идея безумная. Когда ему предложили возглавить команду охраны учёных, которых как десант будут забрасывать в бой, он отказался. Тогда он не знал, чья эта инициатива и кто будет командовать операциями.
Но потом Дмитрий сам нашёл его, а Костя ещё не забыл, как вытаскивал его из-под завала здания Костромской академии РХБЗ. Так они познакомились. Взвод Багирова был одним из многих, оправленных на помощь почти уничтоженному городу. Там всё обратилось в руины. Майор Бестужев пролежал под тоннами камней больше пяти часов, прежде чем его нашли. Первая помощь спасла ему жизнь. Костя сам туго обматывал его распухшие ноги обрывками от брюк, чтобы уменьшить отёк, держа в зубах пакет с плазмозаменителем для внутривенного вливания, пока Бестужев ставил капельницу себе в руку.
Шансов на то, что майор встанет, было не много. Так что, увидев его через месяц – бодрого, злого и на ногах, Костя понял, что с ним работать будет.
– Майор, смотрите? – голос Паши был взволнован. – Работает.
– Вижу, – Дмитрий внимательно смотрел на экран. – Отправь мне последние чертежи.
Ворсинки на коже мутанта перестали реагировать на человека и окончательно улеглись. На лице Бестужева наконец появилась улыбка:
– Отлично.
Он обернулся к Косте:
– Ну? Ты рад?
– А по лицу не видно? – усмехнулся тот.
– Всё, что мы говорили об операции в улье, обрело смысл, – сказал Дмитрий. – Начинай планировать.
Багиров кивнул:
– Есть. Нам нужно минимум шесть устройств.
– Слышали? – Дмитрий обернулся к монитору. Лаборатория биосемиотики была на связи. – Приступайте к сборке.
Отдав распоряжения, Бестужев отключил соединение.
– Так, что ещё? – спросил Дмитрий сам себя, и обернулся к Муну. – Ты о чём спрашивал? Об управлении ульем?
– Ты слышал, – усмехнулся Олег.
– Да, – ответил Бестужев. – Куда ни плюнь, везде засада. Увидеть устройства управления так и не удалось. Но Костя прав, всё контролирует живая нейросеть. Защитные образования направляются куда нужно и когда нужно.
Дмитрий приставил руку с личным компьютером к сенсорной панели. Данные с назначенной папки считались автоматически. Открылись новые видео файлы.
Бестужев вывел их на большой экран зала аналитики. Камера сняла, как из-под земли вырвался острый шип метров пять высотой – «бивень», за ними по цепочке пошли следующие, пока не поднялась целая гряда.
– «Корона», – произнёс Костя.
– Или одиночный «бивень», или «топоры», – озвучил остальные обиходные названия Бестужев.
Средства ближней обороны улья оказались крайне эффективны, как против живой силы, так и против техники. На экране из-под земли вырвались два шипа с загнутыми под прямым углом верхушками и обрушились вниз. В случае, попавшем в объектив камеры, они разрубили на три части РСЗО «Град».
– Это не полный перечень, ещё наблюдаем. Есть вероятность, что чего-то ещё не видели, – Дмитрий собрал все видео файлы в папку: «отчёт по тактике», отправил её на компьютер Муна. – Держи, потом сами всё посмотрите. Так, нам пора.
Дмитрий встал. Костя взглянул на часы. Минута в минуту. У Бестужева был какой-то внутренний счётчик времени.
Полковник Пименов ждал их в зале совещаний. Из десятка мониторов, установленных в помещении, работал только один. Камера на том конце смотрела в кабинет министра обороны генерала армии Дубравина Сергея Васильевича.
А вот экран командующего округа остался тёмным. Потому что генерал Королёв Валерий Михайлович сам сидел за столом. На совещаниях, инициированных Бестужевым, он всегда присутствовал лично. Главный научный центр РХБЗ сейчас являлся одним из важнейших объектов уцелевшего мира, половина военных ресурсов округа работала только на него, так что Королёв держал руку на пульсе.
Все ждали доклада майора с нетерпением. Особенно было заметно по Дубравину. Он прохаживался мимо камеры, хмурился, напряжённо о чём-то думая. Сергей Васильевич буквально месяц назад принял должность в беспрецедентно молодом возрасте – всего пятьдесят пять. Королёв был старше его на десять лет. Так что в отличие от «молодого» министра обороны, выражение лица которого периодически выдавало напряжённые нервы, Валерий Михайлович был очень спокоен.
Но когда Дмитрий вошёл, Королёв спросил первым:
– Майор Бестужев, есть результат?
– Здравия желаю, – поприветствовал Дмитрий обоих. – Возможно.
Дубравин встал перед камерой:
– Докладывайте, майор.
Бестужев положил ладонь на интерактивный стол. На поверхности отобразились назначенные для совещания файлы с его личного устройства. Майор вывел их росчерком пальцев на главный экран.
– Генштаб Минобороны поставил моей группе две основные задачи, – произнёс он. – Получить образец мутагена Альфа-особи для создания средства от мутации и вскрыть систему управления улья и корабля. Касательно первой задачи: мутаген Альфы собрать не удалось. Подобраться к главной особи возможно только в улье, но…
Дмитрий нажал значки трёх видеофайлов. На главном экране появилась картинка, немного размытая из-за сильного увеличения, но происходящее сомнений не оставляло. Человеческие фигуры буквально разрезали на части длинные шипы, молниеносно выбрасывающиеся из-под земли по круговой траектории.
– Майор, мы это видели, – генерал Дубравин мрачно смотрел на кадры с жуткой смертью бойцов. Фонтаны крови были видны отчётливо. – Поэтому ваша инициатива о проведении разведоперации в улье была отклонена. Туда не пройти.
– Прошу снова, – сказал Дмитрий, открывая файл «хамелеон». – Думаю, у нас получилось создать камуфляж.
Королёв окинул внимательным взглядом чертежи устройства:
– Уверены в нём?
– Да, – без сомнений ответил Бестужев. – На девяносто процентов. Десять оставляю для неучтённых факторов.
– Неучтённых факторов?
Дмитрий подумал секунду, прежде чем ответить. Сейчас любое сомнение будет истолковано не в пользу проведения операции, которая очень нужна.
– Мы исследовали угрозы снаружи улья, – произнёс он. – Но поскольку ещё никто не был внутри, есть вероятность наличия угроз, о которых мы не знаем.
– И это всего десять процентов? – Королёв смотрел также внимательно.
– Да.
Короткий чёткий ответ внушал доверие.
– Операция в улье позволит решить вторую задачу, – добавил Дмитрий. – Все возможные сведения о системе связи и управления пришельцев, которые можно было получить снаружи, мы получили. Чтобы продвинуться дальше, необходимо попасть в сердечный корабль. Надо увидеть их компьютер, или что там будет вместо него. Осмотреть, снять на камеру, установить волновой перехватчик, записать исходящие сигналы, в общем, любой доступный нам анализ.
Дубравин всё-таки сел в кресло, размышляя, постучал пальцами по столу.
– Вы разберётесь в системах управления инопланетного корабля? – наконец спросил он.
Дмитрий задумался на мгновение, но утвердительно кивнул:
– Устройства связи на холке мутантов биологического происхождения – это специально выращенная структура с особой формой защиты. Поэтому мы не можем расшифровать передаваемую информацию. Она закодирована недоступным нам способом. Это всё равно, что пытаться перевести на русский язык дельфинов. Логичным будет предположение, что система управления улья и корабля также основана на принципах биотехнологии, то есть подпадает под мою специализацию.
– Под одну из специализаций, – усмехнулся министр обороны. Он ещё раздумывал, но не долго: – Бестужев, нам нужен этот чёртов сердечный корабль. Хотя бы один. Времени всё меньше.
Дубравин пробежал пальцами по своему планшету, отправляя участникам совещания последние данные космической разведки. На мониторах пошло видео с наземной станции наблюдения дальнего космоса. В чёрной глубине отчётливо виднелись тридцать точек.
– Скорость увеличилась в три раза, направление не изменилось, – сказал министр обороны.
– Они возвращаются, – произнёс Дмитрий в утвердительно форме.
– Да, теперь мы в этом уверены, – подтвердил Дубравин. – Все тридцать кораблей хозяев будут у Земли примерно через… два месяца.
Полковник Пименов закашлял. От волнения вдохнул слишком много воздуха. Даже Костя, при всём его спокойствии, нахмурился.
– Да, мы здесь тоже в шоке, – Сергей Васильевич с пониманием наблюдал реакцию людей. – Рассчитывали, что времени больше. Но нет – хозяева мегистотериев возвращаются.
Стало понятно почему с лица министра обороны не сходит напряжение. Фактически, катастрофа уже началась. Но как волна от брошенного воду камня, достигнет планеты только через два месяца. Прогнозы о новых действиях «хозяев» мегистотериев были самыми разными. Однако ни одно предположение о поведении инопланетян, о которых не известно вообще ничего, не могло быть достаточно убедительным. В прошлый «визит» их материнские корабли буквально в течение трёх часов с момента высадки Альфа-особей покинули околоземное пространство и устремились за пределы солнечной системы. Их возвращение, разумеется, было ожидаемо, но что будет в этот раз? Полное уничтожение оставшегося населения? Чем? Каким средством? Новая мутация? Вирус? Массированный удар из космоса?
– Войскам и гражданскому населению информацию пока решено не объявлять, – мрачно сказал Дубравин. Он встал, обошёл стол, и сел на него прямо перед камерой. – Майор, совещание с Владимиром Алексеевичем по этому вопросу уже состоялось. От имени верховного главнокомандующего даю вам полный карт-бланш. Без изучения систем связи и управления мы не можем разработать необходимые технические средства для войны с пришельцами. Наша спутниковая сеть уничтожена, стратегическое и любое вооружение с электронными системами бесполезны. Нам нечем защищаться в космосе, и нечем бить их на планете. Но вы и сами это знаете.
Землю больше не наблюдали из космоса. Спутники и международную станцию пришельцы уничтожили сразу. Ещё до того, как запустить на планету тысячи небольших кораблей с Альфа-особями на борту.
Спутниковая связь больше не была доступна ни для боевых целей, ни для гражданских. Осталась возможность наблюдать космос с наземных телескопов и ловить сигналы, плотно связавшие ульи на земле с кораблями-охотниками, оставленными пришельцами на орбите. Эти автономные боевые суда пресекали любые попытки выведения нового спутника. Взломать «охотника» также не удалось. Всё по той же причине – невозможность попасть в коммуникационную сеть мегистотериев. Круг вопросов замкнулся на БПУ.
– Дерзайте, майор, – коротко сказал Дубравин. – Ждём результата к концу недели.
Монитор погас, кабинет министра обороны отключился.
Генерал Королёв окинул Дмитрия внимательным взглядом. Тот сидел, уперев локти в стол и сцепив пальцы. Думал.
– Устал, – произнёс Валерий Михайлович. – Видно по тебе.
Бестужев кивнул:
– Есть немного.
– Что по средству от мутации? – спросил Королёв. – Лаборатория генома запускает обратный процесс на зета-особях, результата нет.
Бестужев покачал головой:
– Как я и говорил раньше, мутация контролируется специальным кодом, который самоуничтожается сразу после её окончания.
Он вывел на главный экран данные сегодняшнего анализа, который делали ещё в вертолёте. Кодирующий фрагмент ДНК распался в течение тринадцати секунд.
– Без этого кода обратная мутация так же не может быть осуществлена, – сказал Дмитрий. – Нам нужны железа и мутаген Альфы. Причём, живые. Без них лекарство не создать.
– Я понял, – задумался Королёв. – Что возвращает нас к вопросу о проникновении в улей. – Взгляд генерала, направленный на Бестужева, оставался по-прежнему внимательным. – Дим… «хамелеон», в случае удачи обеспечит нам тактический прорыв, но ты точно хочешь сам его опробовать?
