Виктор Алдышев
Красный призрак
Лодочка
Грузовой корабль «Гром» прибывал на станцию с опозданием почти на час, чем вызывал недовольство начальника смены командно-диспетчерского пункта. Эдуардо Орсо, нахмурив брови, смотрел в обзорное окно. Уже было видно, как грузовик с белыми бортами красиво заходит к приёмным докам.
– Кто пилот у Пронина? – разговаривали между собой диспетчеры.
– Так племенник его – Сергей.
– А-а-а, ну да. Сразу видно. Изящно идёт. Рука у парня на вес золота.
– Лучше бы вовремя, – заметил начальник смены, уже предвидя кучу проблем. – Начинайте подготовку приёма.
«Гром» опоздал, а значит, нужно сократить время разгрузки. Орсо просматривал график. Через полчаса подойдёт итало-германский грузовик «Лусио». Если «Гром» не освободит док к этому времени, опять будет жалоба. Уже пятая. Это помимо того, что Орсо за всю жизнь не приходилось докладывать начальству о таком количестве нарушений, как за этот месяц. Русская станция…
Не только русская, конечно. Союз освоения космоса включал двадцать стран, но львиная доля всех объектов, включая добывающие предприятия на планетах, перевалочные базы и портовые станции, корабли гражданского и военного назначения принадлежали Российской космической федерации. И такого отношения к работе, как здесь однозначно не было больше нигде. Мастерству пилотов оставалось поражаться, способности рабочего персонала вкалывать двадцать четыре часа в сутки тоже, но наплевательскому отношению к приказам и инструкциям…
Это всё коренной итальянец Эдуардо Орсо понял примерно на второй день поступления на службу вместе с тем обстоятельством, что по имени Эдуардо его никто здесь звать не будет. Так что если не хочет, чтобы прозвали «дудка», а это ближайшее, что приходит русским на ум при имени Эдуардо, то лучше представляться всем по фамилии. Что Орсо и сделал. И пока не пожалел.
Диспетчеры уже начали приём, а «Гром», выровняв нос по лазерному указателю причала, медленно втягивался в негерметичный док. В автоматическом режиме запустилось сканирование. Система считала идентификационные сведения и приступила к проверке технических параметров корабля. На дисплеях потянулись ровные строчки данных.
– Башня «Росы», приветствую! – раздался из динамика бодрый голос Пронина. – Грузовик «Гром» прибыл.
– КДП «Роса» и «грузовой корабль», – поправил Орсо. – Пронин, я и раньше требовал использовать официальные наименования и сегодня повторю…
– А-а-а, наш молодой начальник смены товарищ Орсо, – голос командира «Грома» заметно прибавил в наглости. – Когда это твои тридцать три стали длиннее моих пятидесяти?
Секундная тишина в диспетчерской сменилась приглушенным хохотом.
– Что?! – поражённо переспросил Орсо.
– Когда лет тебе исполнилось больше чем мне, спрашиваю? – прозвучало на весь зал. – Для тебя я командир Пронин, или Алексей Борисович.
Орсо прижал пальцем микрофон, чтобы никто не услышал горловой звук его недовольства, но диспетчеры, конечно, такого не пропустили. Русские ребята усмехнулись в адрес своего молодого начальника. Орсо, глядя на них, едва удержался от посылания наглого «старичка» на три русских буквы.
Но словно назло один из дисплеев мигнул красным, и система сразу вывела данные на пульт начальника смены. Орсо всё-таки выругался:
– Твою мать… Пронин, у тебя перегруз четыре тонны!
– Не может быть! – отреагировал командир «Грома».
– Да я на приборы смотрю! Четыре тонны перегруз. По левому борту.
– Э-дуардо! Посчитано всё до килограмма! – возмутился Алексей Борисович. – Ты думаешь, как нас служба безопасности выпустила?
– «Гром», отменить стыковку и выйти из дока, – сурово приказал начальник смены.
– Да ты… Ты обалдел?! – взревел Пронин.
– Зайдите в приёмный док среднегрузов, – не поведя бровью закрепил своё распоряжение Орсо.
– Издеваешься?! – упёрся Алексей Борисович. – Пятнадцать минут выходить, потом ещё пятнадцать разворачиваться и новый заход? У меня тут кровью человек истекает!
Диспетчеры встревожено переглянулись, а начальник смены демонстративно холодно спросил:
– Что с ним?
– Руку рассёк.
– Как умудрились?
– Блин! Ты! Давай я пристыкуюсь, приду и всё тебе объясню: и как, и почему.
Это было обещание поставить синяк под глазом. А Пронин такие обещания зазря не раздавал. Тем более что напрягаться ему было не надо. При его росте и весе стоило просто палец приложить, и гематома сама собой получалась. Диспетчеры невольно посмотрели на своего начальника. Стройный очень – килограмм семьдесят всего, но из них минимум тридцать пять храбрости, потому что на последние слова командира «Грома» Орсо прорычал в микрофон:
– Пронин, не хами! Выходи из дока!
– Да кто тебе хамит?! – выдал Алексей Борисович. – Четыре тонны всего, будь они неладны! Выдержит нас приёмщица.
Имелась в виду приёмная платформа в герметичном доке.
– Да я не сомневаюсь, что выдержит! И тебя, и следующего, и всех вас умных она выдержит! – окончательно разъярился начальник смены. – Ещё раз десять точно, а потом что? Ремонтировать кто будет? Ты? Начальство из ваших же зарплат амортизацию оборудования повычитает!
В кабине «Грома» Пронин от возмущения отстегнул ремни и встал с кресла, не дожидаясь остановки корабля:
– Э-дуардо! Ты, если как в прошлый раз не сдашь никого, так и не с кого будет вычитать. Предатель!
– Чего?! – судя по громкому выдоху и глухому удару в динамике, Орсо приложился кулаком к пульту. – Ты на себя посмотри, капитан! Из-за вас «старичков», которым на всё наплевать…
– Это тебе на всё наплевать! – оборвал Пронин. – Я тебе говорю: у меня человек ранен! Дай команду медотсеку!
– Алексей Борисович… – подал голос Сергей.
Пилот «Грома» сидел в кресле, обняв руку в гидрогелевой повязке другой рукой:
– Нормально всё.
– Ты помалкивай, когда старшие говорят, – отрезал Пронин. – Отец твой тоже, когда ногу сломал, кричал, что вывих, пока мать его в больницу не отвезла. Пальцы вон синие совсем.
Сергей усмехнулся, хотя по бледному лицу было видно, что ему больно. По глупости рану получил. На перевалочной базе один из железных ящиков из-за неправильной установки на перевозочную конструкцию не устоял на краю и рухнул вниз. И надо же было попытаться его остановить. Пронин успел крикнуть: Серёга, не лезь! Но поздно. Хорошо, что острый металлический край только разрезал руку от плеча до ладони, а не отсёк вообще.
Повязку наложили на месте, но по пути на станцию стало ясно, что дело плохо. Рука онемела и слой материала пропитала кровь. Так что сейчас надо было быстро показаться хирургу.
«Гром» доплыл до обзорного окна диспетчерской. Полукруг из прозрачного стекла выходил как раз на кольца стыковочной системы, торчащие во внешнем доке. По процедуре надлежало наползти на них носовыми портами и зафиксироваться, а дальше уже приёмная платформа должна была втянуть корабль в шлюз и герметичный док. Но сейчас кольца были развёрнуты, потому что диспетчерская станции не дала добро на стыковку.
– Так, Серёж, гаси двигатель, левой сможешь? – спросил Пронин.
– Обижаете, Алексей Борисович, – ответил тот.
Сергей родного дядю на смене звал только на «вы» и по имени-отчеству, да и вне смены никогда не подлизывался, даже не сказал никому что племянник. Пронин сам обмолвился.
– Готовь обратный ход, – вздохнул Алексей Борисович. – Вот гадёныш!
Это относилось уже к начальнику смены КДП.
– Пронин! – отреагировал тот. – Ты в эфире.
– А я не знаю, да? – засмеялся капитан «Грома», подойдя вплотную к прозрачной части кабины, чтобы посмотреть на Орсо.
Тот сидел за своим пультом, тоже глядя сквозь толстое стекло. Ждал, когда можно будет Пронину кулак показать.
– Выходи тебе сказано, – добавил он к жесту. – В соседний док. Там сейчас «Кианфан» разгружается..
– И это, блин, ещё на час, – Алексей Борисович не хотел сдаваться.
– Минут двадцать, – парировал начальник смены.
– Ага. Знаешь, куда себе засунь… – хмыкнул Пронин.
Свет двигателей «Грома» погас. Корабль тянулся к стыковочным кольцам по инерции. Сергей только мягко подруливал левой рукой.
За обширным окном диспетчерской оператор метролог внезапно поднял палец вверх, а внутри помещения он удивлённо сказал:
– Всё нормально. Отбой. Перегруза нет.
Орсо взглянул на дисплей. И действительно, «Гром» весил ровно столько, сколько положено малому грузовому кораблю при полном заполнении отсеков.
– Давай ещё раз, контрольный, – нахмурился начальник смены.
Сетка лучей снова пробежала от носа до сопел двигателей «Грома», измеряя вес судна. Данные на дисплеях обновились, и Орсо ещё секунду пытался их понять. Сканер отметил в доке ещё один объект, весом в те самые четыре тонны.
Эдуардо поднял глаза поискать его через обзорное окно, но попал сначала взглядом на Пронина. Тот стоял неподвижно, как неживой, глядя широко открытыми глазами на большой предмет, медленно выплывающий из-под днища его корабля с левой стороны. Серебристой окраски, по форме похожий на лодочку, примерно три метра длинной. На его поверхности красиво вспыхнули красные индикаторы боевого положения…
Переговоры диспетчерской оборвались в тот же миг. Ещё мгновение, и Орсо вырубил все радиопередачи нажатием аварийной кнопки. Связь с «Громом» тоже отключилась, но Алексей Борисович умел читать по губам и, глядя на начальника смены, видел, что он говорит.
– Остановить работы в доках. Персоналу секций «А» и «В» перейти в секцию «С», – хрипло приказал Орсо.
Это была другая сторона станции и малая надежда на то, что люди там уцелеют.
– Время прибытия «Лусио»?
Диспетчер взглянул на дисплей:
– Десять минут.
– Все уходите, – голос начальника смены осип от напряжения. – Эвакуация КДП.
Люди вскочили с мест, намереваясь бежать к выходу. Все, кроме Орсо. На центральном экране вспыхивала точка подходящего к станции корабля, и должен был состояться штатный сеанс связи. «Лусио» попытается связаться с КДП «Росы», но сейчас любой сигнал на любой частоте – это игра в русскую рулетку.
Начальник смены пересел за соседний пульт, набирая команды светового оповещения.
– Орсо, а вы сами-то? – раздалось за спиной.
Тот не оборачиваясь понял, что никто не ушёл. Все смотрели в обзорное окно, туда, где медленно-медленно плыла в невесомости «лодочка». И вдруг, словно увидев людей за толстым стеклом, она направилась прямо к ним, но поднимая нос выше к потолку дока. Будто услышала дыхание и топот ног на всех этажах, там, где люди срочно покидали рабочие места и бежали в секцию «С», ещё не зная, что в приёмном доке прямо внутри станции активируется боевая противокорабельная мина.
– Изоляция секции «С», – прошептал Орсо, набирая команды, – закрываю…
И замер, увидев на дисплее биометрики активные точки индивидуальных датчиков сотрудников в отсеках станции. Ещё не все перешли.
– Быстрее, быстрее, – шептал Эдуардо, глядя на яркие точки, быстро скапливающиеся в границах секции «С».
Мина на взводе, рванёт в любой момент!
Но внезапно за стеклом диспетчерской золотым сиянием озарились стенки дока и вздохнули дрожью двигатели «Грома». И все люди разом замерли.
В кабине Пронин развернулся к Сергею в тот же момент. Лицо парня стало совсем белым, ни кровинки, но рука в повязке крепко держала штурвал, мягко ведя его к себе.
– Алексей Борисович, за управление двигателями сядь, – прошептал Сергей.
Пронин прыгнул в кресло в то же мгновение. И не заметил, как это сделал.
За бортом мина, чувствуя рядом активную цель, красиво легла на бок, отвернулась от окна диспетчерской и потянулась за «Громом». Острый нос «лодочки» нацелился точно на корабль, и Пронин чуть прибавил хода.
– Ты как догадался? – спросил он Сергея.
Пока они все обалдевшие смотрели на активацию боевой мины внутри дока станции, осознавая масштабы катастрофы, парень запустил двигатели и двинул грузовик к выходу.
«Лодочка» плавно шла за «Громом». Так её и звали – «лодочка», за форму.
– Сколько зона поражения у неё? – прошептал Сергей.
– На нашу станцию хватит, как раз на всю, – кивнул Алексей Борисович
– Ясно…
Ровно-ровно, будто по нарисованной линии, будто по ниточке пилот выводил корабль из дока станции, выманивая мину за собой. Пальцы за минуту совсем посинели. От напряжения, от того, что рука на весу.
– В диспетчерской десять человек… – шептал Сергей, – в соседнем доке китаец «Кианфан», экипаж десять человек, в герметичном доке бригада двадцать человек…
– Давай, дочь, – ласково позвал Пронин, когда «лодочка» засомневалась на выходе. У неё цели разделились. Позади оставалась станция, а впереди корабль. Но Алексей Борисович настойчиво манил: – Пойдём с нами, пойдём…
Мина грациозно выплыла в пространство космоса. Сергей бросил быстрый взгляд на дисплеи оценить расстояние. Пронин это заметил и отрицательно покачал головой:
– Нет, мало ещё. Тянем пока. Километра на три хотя бы её от «Росы»…
«Гром» удалялся от станции. Из кабины были видны её мачты с опущенными антеннами, тёмные обзорные окна доков, где обесточили рабочее оборудование. По команде с КДП отключили всё, что могло привлечь «лодочку» или сбить её с пути.
Только световые панели над диспетчерской ярко сияли, сигналя о запрете приближения всем, кто мог их видеть. Но видел их только Пронин. Глаза Сергея неотрывно смотрели на мину, слезились от напряжения, но стерёть слёзы, текущие по щекам, он не мог. Обе руки крепко держали штурвал, и хоть на миг ослабить эту хватку было нельзя.
На дисплее ровно менялись цифры расстояния, за прозрачной частью кабины отдалялись внешние платформы и модули станции, исчезали из виду тонкие ферменные конструкции, а «лодочка» так и плыла…
Пронин вздохнул с облегчением, когда миновали три километра. Всё хорошо. «Роса» вне опасности, а это главное.
– Алексей Борисович, – Сергей хрипло вздохнул, – нам от себя её не отцепить.
Пронин и сам это знал. Мина тянулась за двигателями корабля, и пока пилот ровно держит направление и «Гром» идёт с одной скоростью, «лодочка» так и будет следовать за ними. Но если просто загасить двигатели, мина сразу притянется. На носу у неё магнитный датчик, которым она прихватывается за пролетающие мимо объекты. Радиус действия небольшой, но они уже на этом крючке.
– Погоди, сынок, думаю, – ответил Алексей Борисович. – Где ж мы её подцепили-то?!
Чудо, одно на миллион раз. Мина пристала к корпусу корабля и не взорвалась. Может, повреждена? Или сбой детонатора?
– Манёвр, – внезапно прошептал Сергей. – Приманить – соскочить.
Пронин взглянул на его руку. Сквозь повязку просочилась кровь и нависли капли, а синие пальцы обхватили штурвал намертво. И не разжать теперь.
– Руку снять сможешь? – спросил Алексей Борисович.
– Нет, – сдавленно ответил Сергей. – Манёвр смогу. Кисть двигается и локоть. Плюс левая. Сделаю.
Пронин покачал головой:
– Попытка одна. Если второй раз к нам пристанет, боюсь, второго чуда за день нам не выпишут.
– Давай, дядь Лёш, – прошептал парень.
Алексей Борисович даже вздрогнул. Ни разу племянник его так не назвал. За всё время, что вместе работали. Никогда. Это дорогого стоит.
– Давай, – вздохнул Пронин и мягко повёл рычаг управления основным двигателем в положение набора мощности, – приманиваю.
Сергей медленно поднимал корабль, открывая «лодочке» живот. Всем, кто смотрел со станции, было видно, как «Гром» вертикально встаёт на двигатели, продолжая свой полёт.
– Готов? – спросил Алексей Борисович.
Сергей сильно сжимал зубы, чтобы не чувствовать боль в руке.
– Рано, дядь Лёш, рано… – шептал он, глядя сверкающими глазами на показатель угла подъёма на дисплее, и наконец хрипло выдал: – Давай!
– Основной отбой, реверс…
«Лодочка» уже плыла носом в сопло основного двигателя, зафиксировав цель, но оно… погасло. Исчезла и цель. Только ещё секунды работал двигатель обратной тяги, и корабль резко дёрнуло вниз под углом, выводя его из зоны охвата магнитного датчика и снимая «с крючка».
– Реверс отбой.
Пронин загасил все двигатели, и кабина погрузился в полную тишину, питание отключилось и стало темно. Только индикаторы на панели чуть подсветили стекло.
В пространстве космоса застыл грузовой корабль, и над ним, словно мяч на носу морского котика остановилась «лодочка». Секундой дольше работал бы реверс, и снова поймала бы цель, но Пронин успел. Мягко погасли красные огни боевой мины, и будто в потоках космического ветра она проплыла над кабиной «Грома», устремляясь дальше в свой океан.
– Погоди, Серёж, – прошептал Алексей Борисович, – пусть подальше отойдёт.
Оба провожали взглядом уходящую «лодочку», и в чёрной пустоте казалось, что это не она покидает их, а «Гром» медленно тонет. И будто не космос вокруг, а необъятная глубина. И если ещё подождать, то пролетит в мире звёзд кит или морское чудовище… и проглотит их со всеми железками и грузом, и живыми сердцами, так громко стучащими в абсолютной тишине.
Пронин нажал пуск двигателей, и корабль вздрогнул. Кабина ярко осветилась.
Сергей хрипло вздохнул, с трудом оторвал окровавленную руку от штурвала и прижал к груди. Левой судорожно дёрнул застёжку комбинезона, вытащил из-под промокшей от холодного пота майки нательный крестик, какие уж мало кто теперь носил, и крепко сжал.
– Сто семьдесят два, – прошептал он.
Алексей Борисович даже не сразу понял.
– Сто семьдесят два человека у нас на станции, – произнёс Сергей. – Сто семьдесят две души.
Щёлкнул динамик, и в кабину ворвался гвалт голосов.
– «Гром», на связь! Пронин?! – кричал Орсо.
Фоном было слышно диспетчеров:
– Всем боевым кораблям в квадрате: срочное сообщение с грузовой станции «Роса». Обнаружена противокорабельная мина класса С-407 «Лодочка». Устройство на боевом взводе. Подтвердите получение сообщения!
– Пронин! – голос Орсо перекрыл всех. – Слышишь меня?
– Да слышу, – недовольно ответил тот. – Чего орёшь?
– Ты управлял?
– Нет, Сергей.
– Он в порядке?
– В порядке, – кивнул Алексей Борисович. – Сидит вон, залил кровью все дисплеи, сейчас сознание потеряет.
– Вы где её зацепили?! – Орсо так и кричал.
Когда «Гром» оттянул мину на приличное расстояние, и стало понятно, что спас всем жизнь, кричать начали все. Кто от радости, кто просто успокоиться не мог. А потом следили за манёвром, ожидая, что сейчас будет взрыв, что не хватит силы додержать наклон или рассчитать выключение двигателей, что сейчас погибнут оба.
– Опять путь сократили?! Тебе сто раз сказали через квадраты особого режима не пролетать! – задыхался от эмоций Орсо.
– Так маршрут нормальный проложи тогда, Э-дуардо! – возмутился Пронин. – То тебе топливо экономь, то с пути не сворачивай!
– Ты знаешь сколько народа подставил? – давил на совесть Орсо. – А если б рвануло?
– Знаю, – довольно ответил Алексей Борисович. – Серёга по дороге посчитал. Сто семьдесят два. Это без тебя, правда.
Начальник смены швырнул наушник на панель, вскочил, пробежал по залу под взглядами своих диспетчеров, неистово матерясь по-русски, вернулся на место, вставил наушник в ухо и услышал только громкий хохот Пронина.
– Да ну вас на хрен! – взревел Орсо. – Уволюсь на хрен! С вами русскими работать нельзя!
Алексей Борисович стёр со щеки слезу и вздохнул:
– Э, нет, брат Эдуардо, не надо. Ты прости уж меня. Да и твои диспетчеры тебя теперь не отпустят, ты что?
Орсо оглянулся на людей, всмотрелся в каждое лицо. Ответили ему так же взглядами, кто-то кивнул и ободряюще улыбнулся. А минуту назад… могло никого не остаться.
Начальник смены стоял, как натянутая струна ещё мгновение, но наконец сел.
– «Гром», стыковка разрешена, – произнёс он уже спокойней. – Медотсек готов принять раненого.
Диспетчеры начали процедуру приёма, а Орсо неожиданно для себя усмехнулся:
– Ждём вас с нетерпением, командир Пронин.
И на весь зал прозвучало довольное:
– Ох ты, Эдуардо! Вот, оказывается, как надо было тебя учить уважительно со старшими разговаривать! Всего-то мину притащить…
– Пронин!!!
