Викентий Вересаев
Степан Сергеич

В жилетных карманах – часы, шагомер, на террасе дачи – термометр и гигрометр, в столовой – барометр. Вышел на террасу, смотрит на термометр.

– Стоит надевать пальто?

– Да разве ты так не чувствуешь?

– Четырнадцать с половиной – не стоит.

Посмотрел на термометр. Было 12 градусов. Тогда он почувствовал, что ему холодно.

– Степа, ты с нами пойдешь гулять?

– (Сердито.) Куда же идти, если барометр упал до семисот сорока. Удивляюсь, что ты идешь да еще детей берешь с собой.

Стояла ласковая, томящая теплынь. Получилась чудесная прогулка. Он, конечно, остался дома. Дождь пошел только утром.

Не замечает, что молоко прокисло, что мясо несвежее. Простудился, лихорадит, колет в боку.

Свояченица:

– Ведь сквозняк, что вы тут сидите!

Он с жалкой, беспомощной улыбкой:

– Я этого ничего не чувствую.

Начало июля. На даче. В столовую вошел Степан Сергеич с лицом темным, как чугун. Стоял нахмуренный, сердитый и тяжелым взглядом следил за женой. Она штопала чулки Танюшки и не видела его взгляда. В открытое окно подул ветерок и принес запах цветущей липы. Елизавета Алексеевна сказала:

– А, уж липы зацвели!