Йерве из Асседо – Вика Ройтман

Читая эту книгу, я упорно отгоняла навязчивый вопрос, возникающий с завидной периодичностью: действительно ли, если ты писательница, необходима долечка той самой крови, о которой тут пойдёт речь, чтобы столь безупречно владеть русским языком и уметь нескучно описывать простейшие события и движения души? В моём списке таких писательниц, с «долечкой», у кого побольше, у кого поменьше – короче, их есть у меня. И вот – новое имя, которое я и впредь не оставлю своим читательским вниманием.

Вообще-то, и я это уже сто раз писала, я не люблю книги, которые нельзя пересказать. Ну как тут перескажешь: девчонка 14-ти лет, попавшая под один из первых наборов программы НОА, уезжает одна в чужую страну, а поскольку девочка сложная – мечтательница, борец за справедливость и, возможно, писательница в будущем, вхождение в новую жизнь ей даётся тяжко. Но в конце концов всё будет хорошо. Всё, весь пересказ. Но – на пути Зои, с детства носящей прозвище Комильфо, попадаются люди, каждый из которых – живая картина, со своими радостями и горестями. Позади у Зои остался тот самый одесский Дюк, полупамятник, полуморальный ориентир, выбранный самой девочкой на ту роль, которую сильно религиозные люди отводят Иисусу: дескать, как поступил бы он. У Зои жеДюк остался бы в пораженном проказой городе с людьми, перед которыми нес ответственность. Пусть хоть вымышленную. Пусть хоть из чувства собственной значимости.Впереди у Зои – целая жизнь, но до неё ещё надо дотянуть. Чрезвычайно чуткая девушка может впадать в противоположные состояния. То ейбыло жаль всех на свете, всех, кто неприкаянно колбасился по этому миру в неизбывном одиночестве.А то нахлынет состояние, когдамне казалось, что счастливее я не буду уже никогда. Счастье – это вдохновение.Все эти эмоциональные качели щедро разбавлены бытовыми подробностями, рассказами о более раннем детстве фантазёрки Комильфо, например, о её предчувствии любви – в 10 лет, чтобы было понятнее))).– Я хочу отсюда уехать, – сказала я, взглянув на проносящиеся мимо поля подсолнухов.

– В Америку? – с надеждой спросила бабушка.

– К Нему, – ответила я.

– К кому это?

– Я не знаю, как Его зовут, – сказала я.

– Ах, не знаешь! Где же его тогда искать?

– В зачарованном саду за заколдованной оградой, – ответила я уверенно. – Он там ждет, пока я вырасту.

– Тоже мне, – презрительно фыркнула бабушка. – Комильфо и сбоку бантик.Словом, я читала книгу чуть ли не месяц и именно потому, что пыталась изо всех сил растянуть удовольствие… Но любое удовольствие (впрочем, как любое счастье-несчастье) не бывает вечным. Вечно только благословенное Асседо, выдуманное малолетней писательницей, которая даже думала, что очень остроумно перевернула название Одесса. И только в Деревне НОА она узнала легенду или правду об этом названии:история названия ОдессыМного нервов было потрачено фаворитами Екатерины при ее решении основать город на местности, где отсутствует пресная вода. Советники пытались отговорить ее от бредовой идеи, но слово императрицы – закон. Она хлопнула по столу и сказала…

Фридман обстоятельно и аккуратно оторвал листок из блокнота и написал: “Assez d’eau!”

– Как это переводится с французского, госпожа Комильфо? – Не дождавшись моей реакции, Фридман сам себе ответил: – “Воды достаточно!” И стал бывший турецкий Хаджи-бей, по воле Екатерины, называться французской фразой, прочитанной наоборот, “Одесса”.свернутьЗакрыв книгу, я вдруг поняла, что мне необходимо её иметь в любой момент под рукой. Придётся приобрести в бумаге. Хотя бы для того, чтобы в определённом настроении, скажем, встретиться с бабушкой, отчитывающей внучку, – самым здравомыслящим человеком в книге…– Какой холеры тебе не хватает? Живешь как у Христа за пазухой. Целый день шляешься по дворам. Ни во что не вкладываешься, ни одного дела до конца не доводишь. Думаешь, от себя можно удрать? Да хоть в Австралию уезжай, все равно оглянуться не успеешь, как сама себя догонишь.Или увидеть на бумаге неоспоримую истину:В пятнадцать мы порой видим истину намного яснее, чем в сорок. Но чтобы дойти до этого осознания, следует прожить сорок лет. Как минимум.Получилась у меня не рецензия, а цитатник)). Но с этой книгой по-другому никак…

Когда мы читаем на обложке «Йерве» характеристику «подростковый роман», мы рискуем ассоциативно сместиться не туда. Эта книга – не young adult. Она очень просторная, многогранная, необычная и, на мой взгляд, будет интересна разным возрастам, начиная лет с 14-15 и далее без ограничений. Мне очень сильно повезло, что, до того как я эту книгу прочла, мне её никто не проспойлерил. И сейчас мне очень хочется поступить с вами также – написать рецензию, которая не раскроет ту линию сюжета, которая неочевидна с самого начала, но оказалась мне всего дороже. И именно поэтому ещё читать «Йерве» было настолько интересно, а дочитав захотелось сразу вернуться к некоторым сценам, вспоминая, как всё начиналось – но уже зная, чем продолжится и закончится.Эта история вся про переход. Про переход, и про проводников, которые нас сопровождают в наших переходах. Живущая с семьёй в Одессе Зоя Прокофьева по прозвищу Комильфо, достигла переходного возраста, когда распался Союз. И для страны, и для Зои наступило переходное время. Тогда же Комильфо узнала о своих еврейских корнях и о том что она ровно наполовину еврейка. Это было неожиданно – у Зои всегда была одна семья, а оказалось – их две, две родовые истории, две исторические родины. Зоя импульсивно принимает решение уехать в Израиль по программе «Наале», и это запускает в ее – и не только в ее – жизни длинную цепочку событий. И читатель переезжает вместе с Зоей в Деревню Сионистских Пионеров и начинает там обживаться.Сама автор много лет проработала психологом в похожей программе, поэтому она очень хорошо, изнутри, знает о чём пишет. Держа в руках книгу мы буквально попадаем в этот закрытый мир подростков и их наставников и учителей. Очень интересно наблюдать за тем, как Комильфо учится быть в отношениях с собой и с другими людьми. Как замкнутому подростку, живущему книгами и собственными текстами, подростку с богатым воображением, сильными эмоциями и недоверием миру сложно справиться с собой, сложно понять других людей, сложно построить отношения с людьми – но она идёт во всё это, спотыкаясь, путаясь, ошибаясь и потихоньку чему-то участь.Мы знакомимся так же с другими учениками программы, а ещё с преподавательским составом, и он, на мой взгляд, здесь состоит из чудесных людей. Да, они не идеальны, психологи, учителя, наставники, они сами не всегда сдержаны и собраны, у них не всегда получается стать выше собственных травм, но в итоге они все тут «достаточно хорошие взрослые» – достаточно для того, чтобы стать надёжным фундаментом для группы подростков, оторвавшихся от привычной жизни и строящих новую. И вот об этих взаимосвязях между коллегами и между наставниками и учениками, о том, как мы все нужны друг другу и как мы все иногда оказываемся спасением друг для друга – об этом роман тоже. А ещё у этого произведения, на мой взгляд, очень хорошая и очень эмоциональная концовка. Давно меня так не раскачивало на эмоциональных качелях, как на последних 70 страницах «Йерве». И хороший, сильный финал книги – отдельный плюс для меня!В повествование вплетается рыцарский роман, который пишет Зоя, он здесь тоже важен. Собственно, в самом начале он был основой книги, а у произведения Вики Ройтман было более тысячи страниц, но издатели настояли на том, чтобы большую часть рыцарского романа из книги убрать. Чему я (в отличии от автора), если честно, рада – но это моё субъективное виденье. Все, кто полюбит историю дюка и Фрида, смогут, как я понимаю, прочесть ее в сети – в конце есть указание, что целиком этот роман в романе выложен на Литресе. Я, правда, эту информацию не проверяла. Когда я нахожу книгу, которая до глубины души потрясает меня, я наивно удивляюсь – почему об этой истории не говорят и не пишут везде и всюду?! И, надо заметить, в любимцах у меня часто оказываются отнюдь не распиаренные книги.Я буду очень рада, если после моей рецензии, вы прочтёте «Йерве из Асседо». И нет, я не могу знать, понравится ли она вам. Но я буду осторожно надеяться, что вы не пожалеете и влюбитесь в книгу так же, как влюбилась я.

Я открою карты (я это делаю время от времени): «пять» в моем исполнении на Лайвлиб всегда означает, что текст так или иначе задел мою личную историю. Просто хорошо написанным книгам с отличным сюжетом я редко ставлю больше 4,5. Пять означает, что я и текст – встретились.Читать эту книгу мне было невыразимо больно по личным причинам (я сейчас пишу и думаю: не случится ли технического сбоя, из-за которого моя рецензия не будет опубликована? Так уже бывало два раза, когда я писала чересчур откровенно о том, что меня зацепило).Во-первых, Одесса. В книге столько Одессы, которую я (мы) потеряли, причем, автор рефлексирует о потере в момент распада СССР (и после), но пишет это сейчас, в 2023 году, когда можно оглянуться назад и увидеть поступенчатые обретения и потери за минувшие тридцать лет. Я не одесситка, хотя мое детство отчасти проходило неподалеку, но мне никто не может помешать присваивать себе боль, любовь и потери – хотя бы потому, что это мои боль, любовь и потери. Читая описания отношений героини с Одессой, я временами откладывала книгу, потому что не могла дышать. Такое со мной бывает очень редко.Пятнадцатилетняя Зоя Прокофьева узнает о своих еврейских корнях, а поскольку чувствует себя в Одессе чужой и не уверена в своем будущем, использует возможность выбраться из страны – уезжает в Иерусалим по образовательной программе «НОА».Я, признаться, сначала немного расстроилась – боялась, что Одессы в книге будет мало, и Зоя будет взрослеть в отрыве от родного города, а автор целиком сместит фокус внимания на Израиль. Нет, этого не случилось. В книге не просто много Одессы, книга настолько дышит Одессой, и автор, как и Зоя, возвращается и возвращается к ней, чтобы снова и снова ее покидать. Но это всего лишь малая часть смыслов, потому как ...... потому как Иерусалим для меня тоже очень много значит. Так много, что я запечатала его внутри себя в далеком прошлом и почти не думала о нем все эти годы. По иронии судьбы я была там именно в начале девяностых – нет, не как репатриант, а как турист (гордое слово «турист» для девятилетней девочки, да?), но я до сих пор считаю ту поездку одной из самых значимых в жизни. Можно сказать, что я запретила себе думать и чувствовать Израиль (именно так, в родительном падеже: думать и чувствовать Израиль), потому что эмоции были и остаются слишком масштабными. По мере чтения книги во мне происходила как бы распаковка: одна за другой открывались дверцы, выдвигались ящички, проступали, как очертания при проявке фотографий, воспоминания. Я читала эту книгу медленно, потому что я не хотела, чтобы она заканчивалась.Отвлекусь от личного и скажу объективное: книга написана волшебным языком. Она кажется обманчиво простой, даже примитивной вначале, но потом она увлекает – по спирали – и каждый виток приоткрывает то-то новое, факты, которые были не очевидны вначале, или просто раскрывает глубину персонажей. Читателю то смешно, то страшно, то горько, то обидно, то щекотно от хохота, то вдруг – так больно! Вы давно были пятнадцатилетним подростком? А подростком, оторванным от родителей, от родной земли, от родной культуры и отчасти от родного языка? Я прожила с Зоей-Комильфо целую жизнь, и я могу вам сказать, я крайне редко хохочу над книгой в голос, не стесняясь окружения. Тут – хохотала.И плакала.Это роман взросления, в котором есть все необходимые атрибуты, это это больше, чем просто книга, потому что она дышит – запахами моря и пустыни, жареных бараньих ребер, бугенвиллей и миндаля. Это путешествие – во времени и в пространстве. С этой книгой можно побывать в Одессе и в Иерусалиме, слетать туда, обратно и еще раз туда (снова и снова выбирая, какой именно город станет «туда», а какой – «обратно»), можно держать в руках свое-Зоино сердце и чувствовать себя самой счастливой на свете, чтобы в следующий момент выронить его и смотреть, как оно разбивается вдребезги.Мне хочется закольцевать эту книгу, перечитать ее снова. И снова. И снова. Чтобы возвращаться к невинности и к детству, чтобы плыть на кораблике к Ланжерону, чтобы бродить по улицам, которые еще не успели сменить имена (и сменить снова), чтобы снова и снова прикасаться к Одессе, которую я/мы потеряли (в моем случае – еще и к той, которой у меня никогда не было). Мне хочется смотреть с горы, как солнце освещает золотой купол, вдыхать раскаленный воздух. Хочется не бояться. Хочется, чтобы никто не умирал. Чтобы никто не покидал родных. Хочется, чтобы не было пуль и взрывов.Так многого хочется, когда читаешь эту книгу. Думаю, она делает живое в душе каждого из нас еще более живым. Я не представляю, как она откликнется тем, кто не был в Одессе или не знает о ней, как она откликнется тем, кому не близка еврейская история, но ведь рецензию пишу я, и я могу писать только о себе, верно? И теперь я попробую нажать кнопку «отправить».