Веся Елегон
Кирин
ГЛАВА 6. ДОСТАТОЧНО ТОЛЬКО ПРЕДСТАВИТЬ
Просторная прохладная ткань, служившая Ки одеждой, непривычно облепила новое тело. За вечное время своей жизни Кирин никогда ещё не была настолько чужой для себя и потерянной.
Девушка неловко передёрнула острыми плечами и отдёрнула сдавившую горло намотанную кое-как шёлковую вуаль. Шёлк, слишком податливый, словно готовый на всё ради своей хозяйки, послушно заскользил вниз, открывая плоскую мальчишескую грудь. Ки никогда не доводилось быть парнем. Хотя она могла быть кем угодно, но собственное тонкое душевное устройство и восприятие мира людей, по разумению божественного создания, были всё же ближе к женскому началу, нежели к мужскому. И Кирин в момент рождения, который совпал с моментом схождения на землю, обратился ребёнком, девочкой. Он чувствовал и верил, что именно так задумывал Отец, хотя тот никогда не очерчивал границ.
Вздёрнув бровь, Ки поймала тонкими пальцами шёлк и упёрлась горящим взглядом в открытый сейчас дверной проём, через который в этот душный плен, окружающий её вот уже столько лет, пульсирующим ароматом цветущего жасмина вторгалась немым захватчиком ночь.
Новый хозяин вышел в эту насквозь пропитанную жизнью темноту.
Хозяин…
Сколько их было за тысячу лет? Тридцать? Что-то около того… Если напрячься, Ки смогла бы вспомнить точно, но ей не хотелось. Ей было стыдно признаваться, что не всегда удавалось понимать смысл поступков Отца. Что иногда божественное создание сомневалось. Что иногда ей хотелось сбежать. И дело не в боли, хотя вечное тело было вполне себе человеческим и испытывало весь спектр ощущений, присущих человеку. Ки точно так же, как и любой человек, нуждалась в воздухе, воде и пище. Но она свыклась с ограничениями в еде, ведь так она не взрослела, а значит, могла прожить дольше и дольше служить роду Доброго человека. Правда, очень редко, но ей всё же хотелось, чтобы Отец выражался яснее, когда благословлял своими дарами. Если бы только Он уточнил, что Кирин должен служить только Доброму человеку… Но нет. И плен длился вечно, ведь сыны Доброго человека ненасытны, а Ки должна подчиняться. Если говорят не есть, она не будет есть. Говорят не дышать…
Но этот был странным. Новый хозяин носил в себе странные желания, ставившие в тупик Ки. Никогда раньше никто из прежних хозяев не видел Кирина – только то, что он мог дать. Их интересовало богатство, власть и защита, которую мог подарить Кирин своему обладателю. А этот смотрел так, что вечное сердце золотого Кирина замирало, а ладошки начинали потеть. Ки казалось, чёрные глаза человека видят её насквозь, все сомнения, метания, все безответные монологи, обращённые к Отцу, и всю боль, которую способно вместить только вечное тело. И это раздражало обычно невозмутимое существо. Девушка не знала, как реагировать на то, что её вдруг заметили. А ещё в ней вдруг подняла голову обида на весь род, веками держащий её в плену. Словно то, что мужчина с чёрными глазами вдруг возжелал обладать ещё и телом божественного создания, стало последней каплей в терпении Кирина. Они тратили её жизнь, они мучили её голодом, они ограничили её мир до размеров одной комнаты… А теперь пришёл он и захотел овладеть её телом, про себя называя всё это помешательством и любовью, прямо как в дешёвых романах, которые читала Ки… Но это не роман. Скорее триллер с элементами ужаса…
Джон Хёк, всё это время стоявший между застывшей покрасневшей Ки и открытой нараспашку дверью, шумно выдохнул. В руках он держал поднос с тарелкой всё ещё парящего супа, сложенным в плетёную корзинку хлебом, прикрытым зелёным полотенцем, и чашкой кофе, в котором плавали белые зефиринки в количестве пяти штук. Джон прищурился, затем прикрыл один глаз, потом второй. Оба закрыть не было возможности, так как парень всё же осознавал, что именно он сейчас является той преградой, которая удерживает существо от побега. Но манипуляции с глазами не принесли ожидаемых результатов. Ки, стоящая напротив, так и осталась парнем. Мозг Джона отказывался срабатывать, выдавая ошибку на череду запросов о том, всегда ли Ки была парнем? Определённо не была, так как глава охраны совершенно точно помнил упругую остроконечную грудь, очерченную тонкой тканью. А теперь… её не было, ну, груди…
– Невозможно, – выдохнул Джон и, кажется, начал бледнеть. По должности это ему, конечно, не положено было, но тем не менее.
Ки наконец заметила, что не одна в комнате, и, поджав губы, устремила любопытный взгляд на испуганного мужчину.
– Что именно? – уточнила она в ответ на возглас Джона.
– Вы… парень? – всё ещё отказываясь верить своим глазам, вопросил начальник охраны.
– Ах, это… – Ки опустила зелёные глаза, недовольно рассматривая себя. – Всего лишь попытка уйти от нежелательного контакта, – как-то нехотя объяснила Ки. Но мужчина всё ещё таращился, изображая статую, поэтому Кирин, желая разрешить неловкую ситуацию, произнесла: – Это не сложно. Достаточно только представить.
Зелёные глаза потемнели на мгновение. Комната вокруг пошатнулась, по крайней мере, Джону так показалось. А после златовласая фигура Ки, вместе с синей шёлковой тканью её одежды, затянулась расползающимся в стороны туманом, и вот уже посреди комнаты, сбивая бесконечными перекручивающимися, извивающимися щупальцами книги с полок, со скрежетом двигая по каменному полу кресло и весьма тяжёлую на вид кровать, громоздился тёмно-фиолетовый склизкий и просто огромный осьминог…
Реальность теряла давно расчерченные границы вменяемости. Джон отступил на шаг, безжалостно раздавив не успевших разбежаться хрустнувших под подошвой кожаных ботинок жуков. Морское чудище вздрогнуло, снова засветилось и смялось до размеров хрупкой взъерошенной фигурки девушки, которая с ужасом в глазах бросилась к бледному начальнику охраны.
Кто бы знал, чего стоило Хёку не развернуться и не дать дёру в сад и дальше, по коридорам особняка, к дверям и на свободу, прочь от всего этого…
Но желание это он сглотнул, как сухой ком, прокатившийся по горлу, и остался стоять, чтобы расширившимися от испытанного шока глазами наблюдать, как, словно в замедленной съёмке, существо, которое снова было девушкой, взметнув волну золотых волос, падает перед ним на колени и, схватив за щиколотку, пытается оторвать его ногу от пола…
Сквозь пелену белого шума и какого-то детского испуга Джон с трудом разобрал слова:
– Ну, подними же!
– Что? Чего вы… – Парень поднял наконец ногу, а Ки, замерев на мгновение, дрожащими руками собрала с пола раздавленные тельца жуков и, спрятав их в своих ладошках, поднесла к лицу, закрыла глаза и что-то тихо, совсем неразборчиво зашептала.
Из дверного проёма в спину Джона ударил порыв ветра, скорее похожий на чей-то тяжёлый выдох. Прохладный воздух ночи пробрал насквозь, до костей. Тонкая чёрная рубашка не оказалась способна спасти мужчину от неожиданного холода. Начальник охраны неизвестно в какой раз вздрогнул. А Ки открыла глаза, посмотрела на свои кулачки, затем медленно разжала пальцы.
Джон моргнул, пытаясь уйти от реальности, но он видел то, что видел. На розовых губах Ки расцвела улыбка. Джон, всё ещё отрицая происходящее, медленно замотал головой из стороны в сторону. Но на ладонях девушки ползали чёрные, блестящие, совершенно живые жуки. И это было невероятно… Этого просто не могло быть…
– Жизнь такая… хрупкая, – провожая взглядом убегающих по полу жуков, задумчиво произнесла Ки. А потом, запрокинув голову и всматриваясь в лицо мужчины, совершенно будничным тоном поинтересовалась: – Можете быть осторожнее?
Джон Хёк мгновение медлил, но зелень в глазах девушки стала ярче, и вот уже начало казаться, что она может вылиться наружу и затопить эту комнату.
Джон не хотел утонуть. Вообще, сейчас страх смерти обрёл небывалый размах, от напряжения свело судорогой пальцы так, что стало больно от металла подноса, который парень всё ещё держал в руках. Начальник охраны кивнул и, надеясь сменить тему и, может, побыстрее сбежать из этого сосредоточия ломающих привычную реальность событий, с трудом произнес:
– Вы должны поесть.
Ки легко поднялась с пола и, отступив назад, развернулась, ушла к противоположной стене, чтобы уже оттуда, косясь на расставленные на столе тарелки, печально и медленно произнести:
– Мне нельзя. У вас будут проблемы.
Джон растерянно застыл, пытаясь оценить заботу о себе, исходящую от существа ему непонятного и пугающего.
– Но президент разрешил, – хриплым, как с великого перепоя, голосом ответил Джон. Он и чувствовал сейчас себя абсолютно больным. Хотелось в кровать. Хотелось выспаться. А проснувшись, понять, что это всё сон… Вот только работа…
– Разрешил? – удивлённо переспросила девушка. А через мгновение задумчиво сама же себе ответила: – Действительно. Разрешил. Тогда поем.
Дверь глухо стукнула за спиной. Темнота вокруг была бы почти абсолютной, если бы не рассеянная, едва заметная полоска света от разгорающегося рассвета под плотной шторой.
Джон от усталости едва не валился с ног. Так он, наверное, ещё никогда не уставал. Но всё, о чём он сейчас мог думать, касалось той девушки… существа… Бог знает кого…
Хёк с усилием выдохнул и так же принудительно втянул воздух. Может, он так надеялся прийти в себя, но нет. Его постоянно затягивало обратно, не позволяя вынырнуть из мысленного капкана зацикленности на одном.
Начальник охраны стоял, опустив плечи. Просто стоял посреди пустой комнаты, которая была приготовлена для него, но была чужой, не обжитой, безликой. А когда Джону было обживать этот отведённый ему угол? После приезда Хёк постоянно был занят: организовать надлежащую охрану нового главы клана на такой территории было тем ещё затруднением. Но, как ни удивительно, не это вымотало парня. Скорее, причиной его тотальной разбитости были те ненормальные вещи, которые происходили вокруг мистического существа, живущего в тайной комнате.
Джон был уверен: если бы не обязанность присматривать за нечеловеком, параллельно пытаясь сохранить остатки разума, всё бы было нормально. И он не стоял бы сейчас и не пялился пустым взглядом на свой всё ещё не разобранный чемодан.
Всё было странно. Абсолютно ненормально. А вишенкой на торте этого безумия определённо стало то, как менялось лицо девушки, пока она с завидным аппетитом поглощала свой ужин. Джон словно увидел само время. И это было просто за гранью. Буквально за одну тарелку супа, булку и чашку кофе девушка повзрослела на пару лет. От подростковой угловатости и неловкости не осталось и следа. Существо довольно потянулось, встав из-за стола. Под тонкой тканью аппетитно вырисовывались округлые бёдра, тонкая талия и пышная грудь.
– В пересчёте на ужины – всего девяносто три, – сообщила девушка и зевнула в ладошку.
– Не понял, – честно признался давно уже сбитый с толку Джон Хёк.
– До смерти девяносто три вот таких ужина, – приветливо улыбнувшись, пояснила Ки.
Джон поморщился от явного диссонанса между смыслом прозвучавших слов и выражением губ, их произнесших, но всё же запомнил, словно на сердце отпечаталось, – всего девяносто три ужина…
А сейчас, вспомнив это, парень потёр лицо руками, порывисто взъерошил волосы и, справившись наконец с охватившим его тело оцепенением, сделал шаг в сторону стола. На ходу расстегнув рубашку, достал воткнутый за ремень кольт. Уставившись на чёрный ствол, словно в первый раз его видел, Джон с отвращением швырнул оружие на стол. Его работа вдруг перестала приносить удовольствие, а жизнь, в которой, казалось, он уже многого достиг, показалась совершенно бессмысленной. Единственное, что в его жизни было настоящего – это его отец. Но он умер, в то время пока Джон защищал жизни совершенно чужих и ничего не значащих людей…
Но пустота навалилась и отступила. Кинув рубашку на кресло, начальник охраны скрылся в душевой. Нужно было привести себя в порядок. Через час проснётся президент, а значит, начинается новый рабочий день.
ГЛАВА 7. ТО, ЧЕМ ОН РАСПОЛАГАЕТ
Виктор лежал в своей кровати голый. Всё, что на нём было – это кое-как намотанное на бёдра полотенце, которое почти сползло. Президент блестящими чёрными глазами таращился в потолок, но всё, что видел – это пронзительно-зелёные глаза, с ненавистью смотрящие на него. Взгляд, прожигающий насквозь…
Виктор с глухим стоном выдохнул, перевернулся на бок. Затем вскочил.
В дверь постучали. За окном уже рассвело. Гон снова не спал, но что для главы корпорации пара бессонных ночей? Так, ерунда.
Прошествовав к двери, мужчина распахнул её, одновременно раздражённо рявкнув: «Кто?» А за дверью были всё те же – собрание секретарей в серых костюмах, – правда, сегодня эту серость разбавил белый.
Рядом с главным секретарём стояла блондинка, затянутая в белый костюм. Блондинка показалась Ли Гону смутно знакомой, но это всё, что он не поленился подумать на её счет. Президент уставился на секретаря, ожидая объяснений столь раннему визиту. Но сухой ссутулившийся мужчина неопределённого возраста лишь растерянно открыл рот и так и остался стоять. Блондинка же с интересом оглядела Гона с ног до головы. Это президенту, конечно, не понравилось, но, проследив за заинтересованным взглядом порозовевшей девушки, Виктор наконец понял причину неловкого молчания: он был голый, забытое полотенце осталось валяться на кровати. Мило. До чего ещё способна довести его зеленоглазая бестия?
Президент нервно вздёрнул бровь. Ему, конечно, безразлично, но всё равно неприятно.
– Через полчаса в конференц-зале, – раздражённо бросил мужчина и захлопнул дверь.
Вольф Тони Фильц – именитый бизнесмен, владелец крупного производства высококачественного виски и почти бесконечных гектаров полей, на которых, собственно, и выращивалось сырьё для жгучего напитка.
Фамильный бизнес клана Фильц процветал. Вот уже несколько десятилетий виски «Т/Фил» по праву считалось лучшим на трёх соседствующих континентах, куда его успешно экспортировали. Невозможно было придумать, в чём мог нуждаться владелец алкогольного бизнеса. Такого, наверное, и не было. Хотя было кое-что, что частенько не давало Фильцу спать по ночам.
Вольф Фильц был обычным безродным дельцом, знавшим толк в бизнесе и обладающим изрядной долей везения, но везение могло однажды закончиться. И возможность этого сводила миллиардера с ума. Поэтому Вольф решил добавить стабильности в туманное будущее путем объединения с более могущественным и древним родом Ли Гон.
Мужик мало что понимал в родословных, но одна лишь мысль о том, что среди предков этой семьи были правящие короли, почти сносила крышу и заставляла Фильца розоветь от удовольствия и прищуривать блестящие жадностью глаза.
Бывший глава клана Ли Гон был женат, но он так своевременно скончался, что Вольф, не теряя даром время, решил сделать преемнику умершего предложение, от которого тот не сможет отказаться. Поэтому его дочь, Кэрол Фильц, в сопровождении группы юристов, ведущих дела семьи Фильц, сейчас сидела за большим столом, установленным на просторной веранде, которая служила в резиденции Гон чем-то вроде конференц-зала. Напротив сидели секретари в сером. Вдоль стен толпилась охрана в чёрных костюмах – группа из десяти человек, охраняющая Кэрол Фильц, и втрое больше тех, кто обеспечивал охрану главы клана Ли Гон. Самого президента ещё не было.
Блондинка, положив ногу на ногу, откровенно скучала и от нечего делать крутила в руках стеклянный бокал, на одну треть наполненный шампанским. Девушка накануне перепила, и сейчас её мучила вязкая пульсирующая головная боль. Хотя эта боль почти отступила, когда на пороге комнаты в сумраке едва освещённого коридора возник обнажённый глава древнего клана.
Вспомнив мощную мужскую фигуру, Кэрол неловко заерзала на стуле, пытаясь найти удобное положение и как-то унять жар и зуд, который от одного только взгляда на огромный торчащий член Виктора мгновенно возник где-то под пупком и быстро спустился вниз, и теперь между ног было нестерпимо жарко и влажно.
Узкая юбка, заканчивающаяся чуть выше колен, сковывала движение и, как ни странно, только усиливала возбуждение. Блондинка раздражённо выдохнула и залпом выпила шампанское. Сидящие за столом дружно переглянулись, явно осуждая поведение девушки. Всё же раннее утро, да и встреча важная – обсуждение объединения двух кланов.
Но Кэрол Фильц была абсолютно равнодушна к мнению окружающих. Наследница алкогольного бизнеса выросла циничной, избалованной деньгами и мужским вниманием. И ей бы никогда не пришло в голову выйти замуж по просьбе отца и во имя благополучия семьи, если бы кандидатом в мужья по счастливому совпадению не оказался Виктор Ли Гон. Ведь девушка давно и качественно запала на наследника корпорации. Но несмотря на то, что они вместе учились в одной группе в университете, Кэрол так и не смогла добиться желаемого. И пожалуй, это даже в большей степени сводило её с ума, чем чёрные, дикой красоты глаза Ли Гона. Она давно привыкла без труда получать всё и всех, а Виктор был неизменно холоден и неприступен и, казалось, презирал всех и вся вокруг себя. Потому от одной только мысли о нём девушка текла и доводила себя до оргазма в тёмной комнате, в ванной или кабинете директора университета на глазах оного, только повторяя имя объекта своих желаний и трогая себя там, куда больше не допускала ни одного мужчину, поскольку никто из них более не мог удовлетворить её, не выдерживая сравнения с наследником семьи Ли Гон.
Когда тяжёлая дверь распахнулась и в зал вошёл Виктор, девушка прикусила губу и, разом выпрямившись и едва не сложив руки на коленях, напряжённо застыла, ловя горящими глазами каждую мелочь во внешности мужчины.
Совершенно определённо президент принял душ, поскольку чёрные волосы были ещё влажными, и тяжёлые пряди падали на лоб, прикрывая брови. Сейчас Ли Гон был одет в чёрную рубашку и такого же цвета брюки. Выглядел, как всегда, безупречно. Но Кэрол хотелось другого – отсутствия одежды и посторонних. Хотя последнее было совсем не обязательным. Блондинка мечтала принадлежать этому властному, до жестокости равнодушному мужчине, а как это произойдёт и где – дело десятое.
Мужчины повставали со своих мест, чтобы выказать своё почтение новоиспечённому главе клана. Клэр только растянула ярко-красные губы в улыбке и едва склонила голову, когда взгляд чёрных глаз прошелся по ней.
Виктор, взъерошенный и катастрофически невыспавшийся, с трудом заставил себя явиться на эту внезапную встречу, состоявшуюся в восьмом часу утра, но вот вникать и разбираться в сути происходящего ему совсем не хотелось. Мысли мужчины были сейчас совершенно в другом месте.
Ли Гон отыскал среди чёрных костюмов охранников, цепочкой облепивших зал по периметру, широкоплечую фигуру Джона. Тот едва заметно кивнул, приветствуя президента.
Виктор с сожалением подумал о том, что ещё вчера нужно было приказать другу охранять Ки. Эта зеленоглазая девчонка стала вдруг сосредоточием всего, а кто, как не Джон, смог бы обеспечить наилучшую охрану этому златовласому сокровищу. Интересно, она уже позавтракала?
Виктору хотелось как можно скорее оказаться в той тайной комнате и объясниться с обиженной девчонкой. Мужчина уже успел признать себя виноватым во всём, что совершили его предки, а также в этих своих постыдных мыслях и желаниях…
Ли Гон устало опустился в кресло. Оправил ворот рубашки, душившей его.
Секретарь Ким прокашлялся и, привстав, протянул президенту папку с документами. Виктор нахмурился. Очередное разбирательство меж кланами или внутрисемейные дрязги? Какую проблему предстоит решить сегодня? На глаза вновь попала девушка, одетая во всё белое. Где же он её уже видел? Но Ли Гон никогда не отличался особой памятью на лица, хотя бы потому, что и не стремился никого запоминать. Окружающие были ему безразличны. Ну, кроме Джона или секретаря Ким. И, конечно, Ки… С первого взгляда её лицо до последней чёрточки отпечаталось в его сознании настолько чётко и ясно, что он без труда мог разглядывать её всё время, словно Ки была рядом. Протяни руку и сможешь дотронуться…
Тряхнув головой, Виктор попытался отогнать возникшее перед глазами золотое видение и сосредоточился на деле. Открыл папку и с недоверием уставился на список. Он пролистал несколько страниц. Вскинул голову и вопросительно посмотрел на секретаря. Тот сглотнул и, поднявшись, начал говорить:
– Президент Ли Гон, миллиардер Вольф Тони Фильц предлагает вам принять в знак его уважения некоторые земли, принадлежащие корпорации «Т/Фильц». Список владений перед вами. И также просит оказать ему честь и взять в жёны его дочь – Кэрол Фильц.
Секретарь Ким замолчал. Блондинка, до этого неподвижно сидящая за столом, вздрогнула и, поставив на стол пустой бокал, встала, очевидно чтобы представиться.
Виктор захлопнул папку. Чёрные брови сошлись на переносице. Но губы изогнулись в улыбке, и это выглядело поистине зловеще, вкупе с абсолютно чёрными сейчас глазами. Секретарь Ким, находившийся к президенту ближе остальных, неловко отступил на шаг. Охрана, безошибочно почувствовав изменение в настроении своего босса, напряглась: мужчины синхронно выпрямились, расправили плечи и затаили дыхание.
Ли Гон отбросил папку, та заскользила по гладкой отполированной столешнице и остановилась примерно на середине стола.
– Передайте мистеру Фильцу, клан Ли Гон не испытывает нужды в землях. И кому оказывать честь… я как-нибудь сам решу. На этом всё. Свободны.
Ли Гон не повышал голос, но все до единого в зале почувствовали это – угрозу, которая волнами расходилась от фигуры президента и, проникая под кожу, смешиваясь с пульсом, заставляла сердце ускорять свой бег, а мозг сжиматься и поспешно просчитывать пути отступления.
Кэрол тоже это почувствовала. Нервы девушки оголёнными проводами воспринимали эти импульсы, заставляя напрягаться каждый мускул, и этот животный страх приносил вполне определённое физическое наслаждение.
Виктор поднялся и, не говоря ни слова, вышел в распахнутые двери, оставив присутствующих молча переваривать случившееся. Многие выдохнули, ослабляя галстуки и вытирая пот, выступивший на лбах.
У Кэрол просто подогнулись ноги, она опустилась обратно на стул, ощутив, как кровь горячей волной прилила к щекам и мочкам ушей. Руки мелко дрожали. Девушка всё-таки кончила и теперь тяжело дышала, продолжая рассматривать невидящим взглядом двери, в которые вышел президент.