Вероника Соль
Второй. Том 1
Пролог
В обсидиановом зеркале посреди круглого стола ветер качал пожухшую за лето траву, истыканную болезненно-лиловыми язвами чертополоха. Обсидиановое зеркало должно было показывать деревеньку на юге Иннсдерре под названием «Малое медное». Увы, с зеркалом всë было в порядке.
София вполне терпеливо ждала, неслышно постукивая каблуком по резной ножке стула. Одного из старинных стульев в Малом зале Башни. Одного из тринадцати, и когда-то Ковен занимал их все. Потом четыре опустели, и занятыми оставались девять. Потом семь – ещë вчера. Сегодня только пять.
В зеркало никто не смотрел. Агда шевелила пальцем изображение в хрустальном шаре – довольно лениво, потому что делала это уже полдня и не рассчитывала на результат. Остальные трое, узнавшие новость только что, сидели с отрешëнно-сумрачными лицами, касаясь своих Ключей – каждый на свой манер: Григ Макдуф сжимал широкой ладонью, Лиодор оглаживал узловатыми пальцами, Кристина Лин лишь положила кукольную ручку на кобальтовый бархат корсажа.
– Ничего, – признал Лиодор, оставив в покое Ключ и движением головы откинув с лица длинные прямые волосы.
– Что ж, – отмер следом за ним Григ, – раз они не отзываются, значит, нужно скорее осмотреть этот пустырь…
– Нет! – София считала, что превосходно владеет собой, но, возможно, хлопок ладонью по столу вышел излишне громким. – Григ, послушай внимательно и подумай. – Она говорила с нажимом, не давая словам разлетаться, заставляя их лечь прямо в головы последних оставшихся у неё четверых. – Есть – была – ничем не примечательная деревня низших магов, ни одного высшего. С ней происходит инцидент магического толка. Инцидент превышает пределы полномочий старосты соседней деревни и дежурной стражи из города, поэтому туда отправляются маги Ковена. Они исчезают, и их Ключи не отвечают.
Несколько секунд потребовалось, чтобы слова улеглись.
– Если ты видишь это так, – негромко проговорил Лиодор, – не было ли безрассудством их отпустить?
Как всегда, нить разговора вовремя перехватила Агда, не давая Софии вспылить:
– Это всë же беспрецедентно, – Агда погасила изображение в шаре, и хрусталь отразил её спокойное волевое лицо в богатой раме каштановых локонов, – чтобы деревня исчезла, с людьми, домами, скотом и что там у них ещë водилось. Прежние случаи были… лишены недосказанности.
– Да и не случалось ничего почти десять лет, – добавил Григ обескураженно, запустив пальцы в рыжую бороду.
– Так что, – снова заговорила София, – возможно, это не он, и вообще события вокруг Раскола тут ни при чëм. И всë же пока никто из Ковена не приблизится к… – она махнула рукой в сторону зеркала, дразнящегося чертополохом, – …деревне. Искать Филиппа и Риту будем дистанционно – зеркало, шар, стражи допросят соседей… Звать их Ключи – до вечера, потом придëтся деактивировать, нельзя оставлять Ключи неизвестно где.
Неизвестно у кого. Мог ли кто-то напасть на двух магов Ковена? Могли ли они исчезнуть намеренно? Может ли это быть природная аномалия, возникшая без чьего-либо злого умысла?
– А что делать с деревней? – битым хрусталём прозвенел необычный голос Кристины Лин.
София до сих пор будто удивлялась каждый раз, обнаруживая за столом Малого зала вчерашнюю школьницу – возможно, более сильную, чем все, здесь собравшиеся. «Дитя Кометы» и источник свежих идей.
– А что ты хочешь с ней делать?
– Люди пропали, сотня жителей. Их тоже необходимо найти.
Золотые глаза не выражали ничего. Даже Агда говорила, что еë трудно читать, а для Софии путаным клубком несуразицы было всë поколение Кометы – вспышка силы перед новым витком упадка, десятилетие, когда вновь стали рождаться дети с такими способностями, как у магов прошлого. Для чего? Не это ли стало последней каплей для тех, кто верил в будущее высшей магии?
– Разумеется, – согласилась София. – Но пока мы не можем выследить даже наших магов с Ключами Ковена, а найти какие-то дома и незнакомых низших ещё меньше шансов. – Она побарабанила по столу ногтями. – В эту соседнюю деревню, откуда пришëл сигнал, как еë?..
– Большое Медное, – напомнила Агда.
– Да. Отправим стражей, наших. Ночью пусть выставляют дозор, днëм опрашивают жителей, и чтобы поактивнее ходили по округе, мозолили глаза местным. Народ должен видеть, что любое происшествие Ковен берëт под контроль.
Хотя какой уж тут контроль. Поверх сплетённых в замок пальцев София смотрела на проклятые заросли чертополоха.
– Нас здорово избаловали мирные времена. Раскол нас обескровил, но тогда же мы решили, что всë худшее осталось позади и больше нет никого, кто мог бы угрожать Ковену, Низшему правительству или нашему союзу. Всë ещë возможно, что это действительно так и что вечером Рита и Филипп будут здесь, целые и невредимые. Но на случай, если нет, нам пора взять себя в руки. Для начала перепроверим списки высших магов, посмотрим, кто может быть полезен… Григ, ты все эти годы обещаешь мне своих феноменальных детей Кометы, которые у тебя как бы есть, но пока не совсем – сделай уже что-нибудь!.. Будем поддерживать отношения с Сахом и Треансом, но не слишком на них рассчитывать, у Иннсдерре должны быть свои маги. И наше неожиданное приобретение может оказаться очень кстати…
Задумавшись, она не сразу заметила непонимающие взгляды.
«Ты забыла сообщить им про Оскара», – подсказала Агда.
Ах, чëрт. Забыла – потому что должен же быть предел числу плохих новостей за один день.
– Мы остались без шпиона в Каэлиде.
– Больше похоже на потерю, нежели на приобретение, разве нет? – заметил Лиодор.
– Как жаль, – искренне огорчился Григ. – Известно, как его раскрыли?
– Его не раскрыли. – София досадливо поморщилась: если уж несчастьям необходимо случаться, могли бы хоть иметь очевидные объяснения! – Раскрыли заговор придворных магов против короны…
– А разве мы… – брови Лиодора изогнулись дугами.
– Нет! Ничего не знаю ни про какой заговор! И Оскар не упоминал. Вроде как эфирный маг, менталист, долгое время незаметно воздействовал на королеву, так что она почти тронулась умом. Но кто-то вовремя спохватился, мага вычислили и казнили. И всех придворных стихийных магов заодно – включая нашего. И всех эфирных магов на островах тоже собирались казнить, но они успели попросить помощи у Саха, и короля убедили ограничить наказание высылкой на материк. Это и есть наше приобретение – каэлидские эфирные маги.
– Каэлид подарил Альянсу всех своих эфирных магов? – переспросил Лиодор.
– Всех – это двух юных девиц, – охладила его София. – Обе – ментального аспекта. Одна достанется Саху, одна – нам. Но всё равно чёрт-те что, надо быть бдительными. Посадим её в такой глуши, куда не доходят никакие новости, но под присмотром. И будем надеяться, что её дар нам никогда не понадобится.
– В глуши, говоришь, – вдруг оживился Григ. – Кажется, есть у меня одна мысль.
Глава 1. Край света
Она ему не понравилась. Сразу, ещё со спины, хотя он не мог сказать почему. Стояла и смотрела между зубцов стены в направлении материка. Худенькая, ветер трепал стриженые светлые волосы.
– Макдуф просил показать тебе замок.
Повернулась, попыталась придержать волосы рукой. Щурила от ветра глаза, в которые не хотелось смотреть. Что-то с ней было ужасно не так. Высокие скулы, острый подбородок – каэлидка? Что с того, он всё равно раньше не встречал никого из Каэлида. Тогда что? Похожа на кого-то? Он не мог вспомнить.
Незнакомка застенчиво улыбнулась.
– Привет, – начала она как-то неуверенно. – Я Офелия. Ты, наверное, Джейсон? Господин Макдуф сказал встретиться с тобой здесь…
Он не счёл нужным что-либо отвечать, поэтому молчал. Ей было заметно неловко под его взглядом. За прошедшие восемь лет он, кажется, ни разу не знакомился с новыми людьми – ученики, конечно, не в счёт – и понятия не имел, какое впечатление производит. Но ещё с собственной школьной поры знал, что у него недобрый вид и, как говорили, «страшный взгляд». Очень, очень кстати.
– Ты здесь преподаёшь? – не сдавалась незнакомка. Она не могла не видеть его настрой, но отважно продолжала излучать дружелюбие. Под порывами ветра, рядом с толстой каменной стеной она выглядела беззащитной и растерянной – и это было так неуместно, так противоречило… чему?
– Да.
– Какой предмет?
– Историю. – Он не собирался посвящать её в подробности своих недавних диспутов с Макдуфом, который после ежегодных уговоров наконец убедил его взять ещё один курс… Кстати, почему у них вообще новая преподавательница? Кто-то помер? Ввели новый предмет? Поддерживать разговор не хотелось, но вопрос вырвался сам собой: – А ты?
Она перестала улыбаться, сразу помрачнев.
– А что, господин Макдуф не сказал?
Нехорошее предчувствие достигло апогея. Он уже не пытался его разгадать, просто ждал неминуемой развязки. Девица на мгновение вздёрнула подбородок, но тут же опустила голову, как бы передумав бросать вызов, и сказала спокойно и почти беззаботно:
– Магию разума. В Каэлиде я несколько лет работала в правосудии. У вас, насколько я знаю, не было постоянного преподавателя со стихией эфира…
– С-с-сукин с-сын, – прошипел он сквозь зубы, не слишком беспокоясь, заглушит ли ветер слова.
Как он сразу не понял? Теперь, когда она сказала, сразу стало очевидно – конечно же, она эманировала эфиром, властью, неотвратимостью, стёртыми в пыль преградами… Вот дерьмо.
Эфирка, сжав губы, напряжённо всматривалась в его лицо, будто ожидая приговора и не думая раскаиваться. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Она просто новая преподавательница. Первый день здесь, совсем одна, ничего тут не знает, не знакома ни с кем из своих новых коллег, которые старше её в два-три-десять раз, а половина из них не в своём уме. Он должен был помочь ей если не освоиться, то хотя бы сориентироваться, где тут что…
– Лестница – вот, – тихо сообщил он. – Столовая и библиотека на первом этаже, классные комнаты – на втором. Всего наилучшего.
Коротко поклонившись, он быстрым шагом направился к выходу на винтовую лестницу, куда только что указал.
Прежде чем распахнуть дверь директорского кабинета, Джейсон всё же стукнул в неё ровно один раз, чтобы соблюсти подобие приличий.
– Какого хрена? – с порога спросил он Макдуфа, сидевшего за своим огромным П-образным столом в полкабинета. Директор выпрямился, отложил толстый фолиант, вопросительно поднял рыже-седые брови и тут же нахмурился.
– Джейсон, где девушка?
– Убил и съел! Объяснись.
Такое фамильярное обращение с директором, как всегда, сошло бы ему с рук – если бы в эту секунду из боковой двери, ведущей в смежную комнату, не выплыла похожая на кита госпожа Сорхе – бессменная преподавательница преобразований, помощница директора, его же верная подруга и, говаривали, даже нечто большее, но об этом Джейсон старался не думать.
– Дженкинс, что за истерика? – Она говорила неторопливо, холодным глубоким голосом, как будто волны накатывали на берег – равнодушные, но не отступающие. – Потерял свои таблетки? Вызвать санитаров?
Он не ответил, даже не стал смотреть в её сторону, но отметил для себя неожиданную хорошую новость. Похоже, Макдуф не выбалтывает ей совсем уж всё, когда они – Джейсон не сомневался – перемывают косточки всем сотрудникам и ученикам. Иначе Сорхе знала бы, что таблетки он не принимает уже неделю.
Он упрямо смотрел только на директора.
– Григ.
– Герда, душа моя, оставь нас на минутку.
Сорхе сокрушённо вздохнула:
– С удовольствием, потому что мне больно смотреть, как ты, святое сердце, с ним возишься, всё ждёшь и надеешься, что из него хоть что-то ещё получится, тянешь его из болота и не видишь в своём безграничном человеколюбии, что он не хочет вылезать. И в самом деле – зачем? Живёт в шикарных условиях, работает, не перенапрягаясь, жрёт три раза в день, никто от него ничего не требует, все только нянчатся, а он вечно с недовольной рожей…
Оставалось только ждать, пока она выговорится. Худшее, что можно было сделать, – дать ей повод сказать больше. Стерва имела феноменальную способность прицельно бить даже в такие больные места, о которых оппонент и сам не знал. Ну или он и правда был настолько жалок, что это не составляло труда.
Поэтому он стоял неподвижно, смотрел на пыль, кружившуюся в солнечном луче, и старался не слушать. Когда она уйдёт, нужно будет попросить Макдуфа открыть окно – в кабинете невыносимо душно, до чёрных точек перед глазами.
– …Пусть хотя бы следит за языком, ты слишком много ему позволяешь.
Наконец замолчав, Сорхе ещё немного пошуршала возле стеллажа с документами, потом степенно простучала каблуками по каменному полу в направлении своего кабинета и подчёркнуто тщательно закрыла за собой дверь. Джейсон перевёл дух.
– Как себя чувствуешь? – полюбопытствовал Макдуф.
Оказалось, что оба высоких арочных окна были распахнуты. Значит, опять. Уже несколько раз за прошедшую неделю ему снился огонь, бурлящая магма в бездне глубоко-глубоко под замком, под скалой, под морским дном. А потом днём, как сейчас, он снова как будто раздваивался и был одновременно в замке и в самых недрах земли, где всё было огнём, и становилось жарко и трудно дышать, ладони горели, а если опустить веки, под ними вставала стена пламени. Он понятия не имел, что всё это значит, и ненавидел невозможность это контролировать. Как он себя чувствовал? Посреди океана в дырявой лодке, в полном распоряжении неведомых сил, вот как.
– Нормально.
– Исаак сказал, что первое время после отмены могут ощущаться неприятные эффекты, но они скоро пройдут. В любом случае, это никак не помешает тебе с новым предметом, который ты наконец любезно…
– Не напоминай. Не могу поверить, что я согласился.
– Ты не представляешь, какое одолжение мне делаешь…
– Это ты сделал мне одолжение, я возвращаю долг. Хватит об этом.
Он показал пальцем наверх, напоминая о вопросе, с которым, собственно, пришёл.
– А что? – с наигранно непонимающим видом развёл руками Макдуф. – Я же разъяснил тебе ситуацию. У нас новый человек, из другой страны, причём, видишь ли, она попала к нам не совсем по своей воле и некоторое время не будет иметь возможности покинуть замок. Я всей душой люблю Шаннтог, моё творение, мой дом и мою, если простишь мне такую метафору, волшебную кузню – но не смею тешить себя мыслью, что это место сразу же произведёт должное впечатление на нашу прекрасную гостью. Поэтому я хотел, чтобы кто-то менее занятой, чем я, показал ей нашу школу с лучшей стороны, помог почувствовать себя как дома…
Джейсон снова ждал, на этот раз когда директор перестанет пороть чушь и доберётся до сути. Он отчего-то вдруг очень устал и больше не хотел сегодня ни с кем спорить – но всё ещё считал, что Макдуф должен объяснить свой поступок.
– …А поскольку наша гостья молода и весьма прелестна, я подумал, что ты составишь ей хорошую компанию. Да и тебе разве не интересно? Когда ты хоть видел последний раз женщину твоего возраста?
Джейсон молчал и сверлил Макдуфа взглядом. Он подозревал, что директор – хитрый интриган и манипулятор, а идиотом прикидывается специально, чтобы более ловко управлять людьми. Но иногда сомневался – вот как сейчас.
– О первозданная сила, – наконец сдался директор. – Да, Офелия – маг эфира ментального аспекта, ну и что? Она посвятила себя помощи другим, причём преимущественно низшим магам, а знаешь, как низшие боятся эфира? Почему-то высший, который движением пальцев может превратить их в горстку пепла, не пугает их так, как тот, кто может проникнуть в их разум. Подумать только, теперь она решит, что в Шаннтоге, единственной школе исключительно для высших магов, есть место подобным предрассудкам! Мало мне выслушивать обвинения от родителей, чьих детей мы не берём, что наша школа – оплот элитаризма, шовинизма и сегрегации. А теперь мы, оказывается, презираем эфирных магов! – Директор воздел руки к потолку, как бы призывая сотворившую замок стихию в свидетели такой возмутительной несправедливости. – Учитывая происхождение нашей гостьи, скандал практически международный. В общем, немедленно найди её и попроси прощения.
Он не собирался искать оскорблённую барышню, тем более «немедленно». Всё равно разминуться в замке труднее, чем хотелось бы. Остаток утра провёл в библиотеке, но, похоже, новенькая не интересовалась книгами. В столовой во время обеда её тоже не оказалось, и Джейсона стала потихоньку грызть совесть: вдруг правда обиделась? В одном директор был прав: эфирные маги действительно постоянно сталкивались с неприятием и даже открытой враждебностью со стороны низших, а иногда, случалось, и высших. А утренняя встреча на крыше и впрямь выглядела так, как будто Джейсон находился во власти предрассудков. То есть, он, может, и находился, но по другим причинам, которые считал более вескими. И разозлился-то он скорее на Макдуфа, который знал об этом и так его подставил. Хренов экспериментатор.
Но спустившись в столовую к ужину, он её всё-таки увидел. И хмыкнул себе под нос: обиженная изгнанница сидела за его столом. Только он всегда садился спиной к другим преподавателям и всему залу, а она выбрала место напротив и рассматривала дальнюю стену, расписанную банальным, но неплохо исполненным сюжетом – пять стихий и мерцающий шар чистой энергии в центре.
Вооружённый полученным на раздаче месивом из неопознаваемых овощей, а также книгой по мифам лесных народов востока, которую специально взял с собой в качестве укрытия, Джейсон подошёл к столу. Девица заметно напряглась, глядя на него вопросительно и немного испуганно.
– Я заняла твоё место? – сразу догадалась она.
– Да, – бросил он, надеясь, что вышло не чересчур грубо. Сел и на всякий случай сразу уставился в книгу.
– Мне пересесть? – Звучало скорее холодно, чем услужливо.
– Как хочешь.
Как ни странно, она осталась.
Завязать разговор никто из них не пытался. Джейсон не знал, в какой момент будет считаться, что он сделал достаточно, чтобы сгладить впечатление от их первой встречи. Про столовую и библиотеку он ей рассказал ещё на крыше, так что данное ему задание, по его мнению, выполнил. Извиняться он точно не станет, и речи быть не может.
Одной рукой держа раскрытую книгу, а другой – вилку, он старался переводить взгляд только между овощами и буквами, не замечая проблемную новую знакомую. Но постоянно чувствовал, что она смотрит на него неотрывно, изучающе. Не выдержал и поднял глаза – действительно смотрит, хмурясь своим мыслям.
– Что? – спросил он, не скрывая раздражения.
– Понять не могу, ты высший маг или нет?
Он промолчал.
– Ты эманируешь… какой-то… – она прищурилась, – пылью, что ли?
– Мне кажется, это не вполне тактично.
– Мне кажется, если магам дано чувствовать чужую стихию, то это сделано, чтобы всем было проще узнавать и понимать друг друга, – спокойно заметила она. – Вообще-то, я обычно не задаю неудобных вопросов, потому что использую эфир, чтобы считывать эмоции и намерения. Но в случае с малознакомыми людьми я именно это считаю не тактичным. Я специально сняла свой кристалл, – она ткнула пальцем в вырез блузки, – и приглушаю восприятие, чтобы знакомиться с замком и его обитателями так, как это делают все остальные маги. Так что можешь убрать свой блок.
– Спасибо, – процедил он, – пока оставлю.
– И кстати, если ты не знал, никакой эфирный маг не мечтает в первый же день захлебнуться информацией, которая в новом месте хлещет не только из людей, но даже предметов, – она выразительно похлопала по столу. – Так что поверь, я ещё довольно долго не буду использовать эфир. И если мои вопросы будут казаться тебе бестактными, так и говори или просто не отвечай, ладно?
Джейсон неопределённо пожал плечами. Она как-то очень поспешно начала планировать их дальнейшее общение. Он рассчитывал, что после того, как конфликт будет исчерпан, ему не придётся больше с ней пересекаться.
Он ещё какое-то время наблюдал за эфиркой, опасаясь, что она снова что-нибудь спросит. Глаза у неё оказались орехово-зелёные, слегка раскосые – действительно типичная каэлидка, да и разговаривает смешно и с дурацким акцентом. На светлой коже в декольте, там, куда она себя ткнула, осталось красное пятно.
Она как будто забыла о его присутствии, переключившись на содержимое тарелки, но то и дело бросала взгляд куда-то ему за спину, где сидели остальные учителя, и взгляд этот становился всё более непонимающим. Джейсон вернулся к чтению, но тут же был прерван вопросом:
– Что за тип в зелёном пиджаке?
– Гайр. – Не пришлось оборачиваться, чтобы понять, о ком речь. – Артефактор. Мудак.
– Подожди, – она снова задумчиво нахмурилась, – Адриан Гайр?
– Наверное… – Как будто он должен помнить всех по именам.
– Тот самый Адриан Гайр, известный учёный, создатель артефактов? – окончательно забыв про свою обиду, оживилась девушка – как там её зовут, Оливия? – Мы учились по его книгам в Фаэранте!
– Пишет какие-то монографии, – припомнил Джейсон.
– Он же мировая знаменитость!
– Он мудак.
– Почему?
– А почему ты про него спросила?
Она фыркнула, но потом снова опасливо покосилась в сторону учительского стола:
– У него злобный вид. Не могу понять, он правда на меня смотрит или так кажется. Как будто сейчас бросится и придушит голыми руками! Это как-то обидно… У него, наверное, что-то с мимикой, да?
– Это тоже.
В случае Гайра внешность не была обманчивой. Он мерзко выглядел, имел мерзкий характер и издавал мерзкие звуки в своей комнате. К сожалению, если на наружные стены замка Макдуф не пожалел породы, то о внутреннем делении на помещения, видимо, не подумал заранее, и стены оказались тонкими. В соседи Джейсону достались Гайр и Бертемар, так что если за одной стеной не кряхтел артефактор, то за другой орал кот.
– Расскажи про других учителей? – переключилась каэлидка. – В фисташковом пончо – моя соседка, я видела её, когда выходила. Мы вроде как немного поболтали, но она так и не представилась. Травница, кажется?
– Госпожа Бертемар. Чокнутая, но безобидная. У неё жирный кот.
Он не знал, что ещё сказать о тихой старушке, но собеседнице хватило.
– Да, я видела кота, такой огромный! И его зовут Агенобарб! – Похоже, кот привёл её в восторг. – Он выскочил в коридор, когда госпожа Бертемар открыла дверь, и куда-то умчался, а она страшно ругалась, говорила, что теперь школьники его поймают и будут – как она выразилась – творить с ним непотребства…
– Традиция такая, – не стал вдаваться в детали Джейсон, хотя она смотрела круглыми глазами, явно не зная, что и думать. – С Макдуфом за столом, – продолжил он, по-прежнему не оглядываясь, – Сорхе. Преподаёт преобразования, ненавидит всех, кто недостаточно одарён. Кто там ещё?
– Импозантный мужчина в фиолетовом камзоле.
– Кайтель, иллюзии. Сравнительно нормальный.
– Вы общаетесь?
– Нет, – удивился Джейсон, – зачем?
Она внимательно на него посмотрела.
– Люди иногда так делают. Ну, знаешь, разговаривают друг с другом, ходят в гости, вместе посещают всякие… – она осеклась. – А здесь есть… что-нибудь? Театр? Музей древностей? Ежегодная ярмарка?
– «Лось форштевня».
– Что?
– Кабак. На острове.
Судя по выражению лица, единственная достопримечательность её не слишком воодушевила.
– На острове – это где деревня со стационарным порталом?
– Да, Шанн-эй. Других тут нет. Там портал, кабак, барахольщик.
– Звучит… – она закусила губу, мучительно подбирая эпитет, – …многообещающе.
Джейсон снова уставился в книгу.
– Добро пожаловать.
***
– Ого, да у нас тут повелитель воздуха!
Высокая женщина в белых одеждах скорбно качает головой.
– Вырождение стихии видеть ещё больнее, чем полную бездарность, – говорит она низким голосом преподавательницы преобразования энергии. – Бросай его к остальным, вот и посмотрим. Если он хоть чего-то стоит, то выберется.
К остальным?..
Плотный дым забивается в горло. Ноги лишаются опоры, он не понимает, где верх, где низ, но где-то рядом – смерть, и его несёт туда, как в водоворот. Он отчаянно молотит по воздуху руками и ногами, не зная, поможет ли это вырваться. Магия – нужно использовать магию! Но он понятия не имеет как. Он может только махать руками, как сумасшедший пловец, в неистовых попытках отбросить себя подальше от опасности.
Вдруг всё прекращается. Неужели получилось? Он на твёрдой земле, смерть где-то позади, ещё близко, но слишком далеко, чтобы достать.
Он поднимает глаза и умирает от ужаса. Чёрная тень стоит прямо перед ним, дышит морозом и ненавистью.
Дождь льётся за шиворот, пронзает кожу миллионом иголок, пробирает холодом до самых костей, не даёт двинуться с места. Зря он не дал бросить себя в огонь. Лучше было сразу умереть. Лучше было…
Тень поднимает единственную руку. Он не знает, что именно произойдёт, но это страшнее всего на свете.
Записывать скучную лекцию не было никакого настроения. С силой нажимая на ручку, Альберт густыми штрихами закрашивал левую половину разворота тетради, представляя, что перечёркивает то зловещую чёрную фигуру, то худое лицо женщины в белых одеждах. Женщину он однажды нарисовал, думал так избавиться от навязчивого образа. Он не мог сказать, похоже получилось или нет, потому что не помнил черты – только длинное белое одеяние, прямые тёмные волосы и исходящую от неё злобу. Вот это ему неплохо удалось передать. Страх, вместо того, чтобы уйти, обрёл физическое воплощение, и листок пришлось сначала порвать, а потом сжечь. С тех пор он не рисовал то, чего боялся.
– И пятого августа пятьсот восемьдесят второго года, – бесцветным голосом вещал господин Дженкинс, – был подписан мирный договор. Условия. За Иннсдерре остаётся территория от Северного моря до Понны на юге…
На доске висела обычная бумажная карта, один уголок отогнулся.
Альберт закрасил уже половину листа.
И кто додумался поставить историю первым уроком в первый учебный день сентября? Хотя и в любой другой день жалко тратить время на немагические предметы. Альберт чуть не с начала летних каникул уже ждал четвёртого курса, когда у них будет наконец боевая магия и ещё что-нибудь новенькое. И что вместо этого? Увидев вчера в расписании историю первым уроком, он решил её проспать, пожертвовав даже завтраком, лишь бы начать год сразу с чего-то более захватывающего. Но кошмар заставил проснуться ещё до будильника, так что проще было пойти на историю, чем искать себе другое занятие на утро.
Сначала он развлекал себя тем, что разглядывал однокурсников, которые днём раньше вернулись с каникул. Он, как всегда, проигнорировал традиционную пьянку в честь начала учебного года, поэтому вчера толком ни с кем не пообщался. Его соседи по комнате, Бренги Тэйг и Леоф Уителл, на пьянке были, и их плану проспать историю ничто не помешало. Неразлучные подружки Уна и Лотта тоже не пришли. Оставалось всего пять человек, не считая самого Альберта.
Томар Хостин загорел, Ве коротко подстригся, оставив только тонкую косичку над шеей, Ян Левин отпустил щетину – может, просто поздно встал сегодня. Черноволосая смуглая Зоя, кажется, никогда не менялась. У Марты Айдер волосы стали заметно длиннее, она частично сколола их на затылке, а дальше они спадали золотисто-рыжими волнами почти до середины спины.
Свежих впечатлений хватило на первые две минуты урока, а дальше пришлось марать тетрадь, пытаясь выдавить из головы уродливые картинки.
– В период с пятьсот восемьдесят второго по пятьсот девяносто девятый годы, – Дженкинс всегда говорил тихо и с паузами, которые иногда означали, что озвученное надо законспектировать, а иногда нет, – мир заключили все остальные страны запада материка и Каэлидские острова. Запишите даты. Тринадцатое октября восемьдесят второго – Сах и Треанс…
Сам Дженкинс ему нравился ничуть не больше, чем его предмет. Он повергал в уныние одним своим видом, даже без лекции о мирных договорах. Вялый и какой-то весь лишённый цвета, одетый всегда одинаково – в чёрные джинсы и чёрную футболку или чёрный свитер зимой. Из-за этого некоторые подозревали, что он из Теней Второго: хотя тёмные секты уже сто лет не преследовали, представители всех прочих конфессий, и особенно низшие, обычно старались избежать недоразумений и выбирали другие цвета в одежде. Но Ян со знанием дела разъяснил, что Тени, как и все тайные общества, обязательно носят особые амулеты, которые служат одновременно опознавательным знаком и способом быстрой связи. Дженкинс вообще не носил никаких артефактов. А ещё никто не видел, чтобы он использовал хотя бы простейшие бытовые заклинания, хотя другие учителя-низшие – Горак по литературе, Коллен по географии, да даже физкультурник – не упускали случая показать, что они тоже кое-что умеют. Альберт не мог представить, как чувствовали себя низшие маги в школе для высших, – наверное, не очень комфортно, потому и старались почаще применять простые заклинания для всяких мелочей: зажечь свет, раскрыть книгу, поднять упавшую ручку. Но Дженкинсу, который ещё и жил в школе постоянно, в отличие от Горак и Коллена, казалось, не было дела до своего авторитета.
Единственное, что нарушало его образ сушёной мухи на подоконнике, – это глаза самого светлого оттенка серого, почти бесцветные, которые необъяснимо жутко контрастировали с чёрной одеждой и падающими на лоб тёмными волосами. Хотя большую часть времени взгляд у него был отсутствующий, но иногда по ходу лекции Дженкинс неожиданно спрашивал что-нибудь вроде: «Новый закон вступал в противоречие с Мейтским эдиктом… какого года?» – а все молчали, потому что, впав в сонное оцепенение, даже не замечали вопроса, и тогда он как будто включался в происходящее, взгляд фокусировался и становился таким нечеловеческим, что Альберта пробирала дрожь. «Мейтский эдикт, – тихо повторял учитель. – Год», – и смотрел своими прозрачными глазами, а зрачки как наточенные карандашные грифели втыкались в каждого по очереди. Но потом Ян или Марта наконец называли нужную дату, и Дженкинс тут же возвращался в свой транс.
Сейчас казалось почти смешным, как Альберт испугался его на первом курсе. Из-за снов. Из-за Лихлинна. Потом-то, конечно, стало очевидно, что это не он, не чёрный призрак отмщения, преследовавший Альберта в кошмарах. Сходство-то и было только в чёрной одежде. По правде говоря, больше ничего во внешности человека из Лихлинна Альберт просто не запомнил. Но это точно был высший маг, боевой, скорее всего – стихийный. И он, наверное, убил бы Альберта при следующей встрече – если бы только узнал его. Первые месяцы в приюте госпожи Инген Альберт буквально каждый день ждал, что по его душу явится чёрная тень. Просыпался и ждал, засыпал и надеялся, что тень милосердно убьёт его во сне. Но никто не приходил ему мстить, и со временем Альберт думал об этом всё реже. Поступление в школу должно было ещё сильнее оторвать его от прошлого – и вдруг эта чёрная фигура учителя истории. Глупость же, но как он тогда перепугался! Но и к этому оказалось возможно привыкнуть. Цвет как цвет, и нечего обмирать при каждой встрече в коридоре.