Вероника Петровна Якжина
Там, где прячутся демоны
Глава 5.
Камера участка. Полицейский транспорт, который доставил ее в тюрьму. Бесконечные досмотры, оформления, строгие взгляды надзирательниц. Одна из них выдала яркую оранжевую робу.
Другая не отводила взгляд ни на секунду, кажется, даже не моргала, пока Кэс стягивала роскошное платье, принимала едва теплый душ в грязной душевой с замызганным кафелем и нахлобучивала бесформенную тюремную одежду.
Ткань была грубой, застиранной, однако пахла порошком, пусть и слишком сильно. Кэс старалась не думать о том, кто и как долго носил робу раньше. После каблуков даже здешняя обувь показалась удобной.
Ее немногочисленные вещи запечатали в пакет и дали подписать перечень.
Долго водили по коридорам с бесконечными перегородками на сотнях замков. Кэс так устала, что мечтала лишь об одном – упасть лицом в подушку и спать целые сутки.
Ей сунули свернутый матрас, пахнувший чужим потом, комплект постельного белья, полотенце, новую зубную щетку, пасту и кусок мыла.
Заключенные сидели в запертых камерах. Неухоженные женщины гадко улюлюкали, постукивая по решеткам, пока Кэссиди шла мимо. Кто-то высовывал язык в похотливом жесте, кто-то осматривал ее с ног до головы, одна крупная баба провела большим пальцем по шее. В душе поднималась истерическая паника, но Кэс старательно изображала ленивое равнодушие.
«Пожалуйста, пусть камера будет пустой», – мысленно молилась она. Было страшно даже представить соседство с одной из этих дикарок. Однако либо молилась она слишком тихо, либо тот, кто сидит наверху, не обращал внимания именно на ее молитвы. В камере ожидала взлохмаченная кучерявая старуха. Смуглая кожа, синяк под глазом, колкая, но не злая улыбка без двух передних зубов. Она стояла, облокотившись на двухъярусную кровать. Чтобы занять свободный ярус, пришлось бы с ней заговорить.
За спиной Кэс захлопнулась решетка.
– Закрыть камеру! – крикнула охранница.
Щелкнул электронный замок. Невольно Кэссиди проводила тюремщицу взглядом, затем повернулась к новой соседке. Та внимательно изучала новенькую своими темными, почти черными глазами.
– Я здесь ненадолго. Надеюсь, мы не доставим друг другу проблем, – спокойно, без вызова, но и без робости заговорила Кэс.
Сокамерница хмыкнула.
– Наверху устраивайся. У меня колени болят лазить.
– Ладно.
– Убийца, да?
– Нет. Я тут по ошибке.
Старуха хрипло рассмеялась и почти сразу захлебнулась кашлем.
– Как и все мы тут, милочка. Во всех тюрьмах кого ни спроси – каждый сидит по ошибке. Проходи уже. Я Малика.
– Кэссиди.
– Кэсси, значит.
Кэс поежилась.
– Кэс.
– Как скажешь.
Кэс закинула на верхний ярус свалянный матрас, застелила простыней и швырнула худосочную подушку, с грустью подумав о своей ортопедической. «Это ненадолго».
– Когда суд?
– Через неделю слушание, решат, выпускать ли под залог.
– Одобрят?
– Не знаю, – вздохнула Кэс. Рядом с этой женщиной она немного расслабилась. – Я бы поспала.
– До ужина есть время. Но сначала присядь, есть разговор.
Кэс медленно опустилась на койку и хлопнула ладонью рядом с собой. Кэс осторожно присела на край матраса.
– Про тебя тут уже слушок прошел. Про то, что ты убийца, и про то, кого грохнула. Мне-то плевать. Но есть те, кто на тебя уже приготовил заточку.
Кэс шумно сглотнула.
– За Фернандо?
Малика кивнула.
– Он тут многим помогал, семьи поддерживал. Я не буду разбираться, права ты или нет. Мне на шлюшьи дела плевать. Но ты, если хочешь дожить до суда, лучше не попадайся девицам с лентами в волосах. Мимо пройдут, и не заметишь, как в тебе уже с дюжину дырок.
– Я могу просто оставаться в камере.
Малика покачала головой.
– Вообще ничего про тюрягу не знаешь?
– Нет. Никогда не планировала здесь оказаться.
Старуха расхохоталась и опять зашлась кашлем.
– Не зарекайся от богатства и от тюрьмы. Никто не планирует. Когда позовут на ужин, ты не можешь остаться. Придется идти. Да и хоть сиди в камере сутками, есть время, когда двери открыты, и все снуют туда-сюда. Забредут на огонек – и все.
– И что делать?
– Когда пойдем на ужин, подерись с кем-нибудь в очереди.
Кэс ошалело вытаращила глаза.
– Подраться?
Малика спокойно кивнула.
– Причем ты должна напасть первой. Так, чтобы охрана видела. Тогда тебя уведут в карцер. Будешь там сидеть одна. Ни прогулок, ни хрена. Зато цела останешься.
Кэс поставила локти на колени и спрятала лицо в ладони.
– Вот же черт. Ладно. И с кем драться? Думаю, не на каждую можно просто напасть и не отхватить при этом самой?
– Соображаешь. Придем в столовую, покажу. Все, проваливай наверх.
Кэс послушно забралась на свой ярус. Однако тревожно колотящееся сердце не давало уснуть. Конечно, ей в жизни приходилось драться, но не с опытными заключенными. Кто-то желает ее смерти. Неудивительно. Нужно выбраться отсюда как можно скорее, и, желательно, целой.
Она все же провалилась в тяжелую дремоту, полную сумбурных видений. Когда раздались оглушительный сигнал и щелчок замка, она подпрыгнула на месте, вся мокрая от пота.
Женщины выходили из камер и выстраивались в движущуюся очередь. Малика посмотрела, кто идет позади, и пропустила Кэс вперед.
В огромной столовой воняло отработанным маслом, подгорелой кашей и дешевым мясом неопределенного происхождения. Малика подтолкнула Кэс под локоть и пробормотала одними губами:
– Возле охранницы, видишь? В очереди за чаем.
– Самая мелкая?
– Нет! – зашипела Малика. – Эта тебе голову откусит и не подавится. Бешеная, у нее кликуха такая. Дерется, как разъяренная кошка. Чемпионка тюремных боев. Через двоих после нее.
– Дылда?
– Да.
– Но там рядом женщина с лентой.
– Плевать. Подходишь, толкаешь в плечо, наезжаешь. Не даешь открыть рта, сразу бьешь. Начнется заварушка. Тебя уведут. Но никакого ужина.
– Я не голодна.
Малика ушла вперед и встала в очередь с подносом. Кэс постояла с минуту, собираясь с духом. Подойти и ударить человека… не за что-то, а просто потому, что она не может дать сдачи? С другой стороны, к ней самой в любой момент могли подойти и всадить под ребро заточку. И чем дольше она стояла среди столовой, тем сильнее крепла эта возможность.
Кэссиди сжала кулаки и решительно направилась к девушке, на которую указала сокамерница. Однако, когда до цели оставалось не больше пяти шагов, дорогу перегородила другая заключенная. В волосы у нее была вплетена разноцветная лента, должно быть, они исполосовали одно полотно на всех. Вдох застрял в горле.
– Эй, подруга. – Темнокожая женщина с вызовом дернула подбородком. – Куда спешишь, твое место в конце очереди.
На раздумья ушла всего секунда. Кэс решила не дожидаться, пока ее порежут, и последовала совету Малики. Молча ударила женщину по лицу. Хрустнул хрящ, и темнокожая, хватаясь за лицо, рухнула на колени и завопила от боли. Кэс увидела, как от очереди отделились еще трое с лентами.
«Ну вот, кажется, я попаду не в карцер, а в медпункт», – только и успела подумать Кэс. Затем она с воплями первая накинулась на ту, что подошла к ней ближе всех. Дальше окружающее помещение и люди смазались в одно пятно. Кэс махала руками и вопила, как ненормальная, придавая себе сил и смелости. Мимо головы пролетела тарелка, расплескивая неприятное содержимое. С разных сторон на нее сыпались удары. Было больно, но ярость застилала эти ощущения. Ей прилетело в ухо, в подбородок, в живот, по ноге, по спине. В азарте она схватила с ближайшего стола поднос и наотмашь припечатала его в лицо нападавшей. Волосы, собранные в хвост, растрепались, тяжелая прядь, вымазанная кашей, упала на лицо, но смахнуть ее было некогда. В воздухе висел крепкий запах пота и крови, злобно рычали члены банды. На полу валялись вырванные пряди волос. В столовой взвыла тревога. Вокруг кричали заключенные, подначивая «наподдать этой суке», и что-то подсказывало: болеют они не за Кэс.
На голову обрушился удар дубинкой, и Кэс осела, отпустила рукав робы той, которую только что смачно лупила в печень. Остальным участникам драки тоже доставалось от надзирательниц. Кэс подхватили и заставили встать. Охранница наградила ее несколькими пинками и отборной бранью.
– Давай, мать твою, шевели копытами.
– В карцер? – пролепетала Кэс сквозь распухающую губу.
– В карцер, в карцер.
В одиночную камеру ее с силой втолкнули, так что она налетела на крошечный стол и больно ударилась бедром.
– Психичка, – буркнула надзирательница. – Будешь сидеть тут неделю, поняла?
И, не дожидаясь ответа, захлопнула тяжелую дверь с глазком.
Кэс слабо улыбнулась своей сомнительной победе. Она сползла на пол и наконец отдышалась. Это оказалось не так просто. Каждый глубокий вдох отдавался болью в боках. Она прощупала себя, проверяя, не успел ли кто из заключенных пырнуть ее заточкой, и осталась довольна результатом. Синяки пройдут бесследно. Она оглядела слабо освященную комнатку. Жесткая койка, раковина и унитаз. Вот и все удобства. Под потолком светлело окошко, затянутое сеткой. Толку от него было немного. Кэс, кряхтя, подползла к раковине и попыталась умыться холодной водой и смыть крупинки каши из волос.
Зеркало, конечно, отсутствовало, но и без него Кэс очень хорошо представляла, как выглядит. Скула ныла, глаз заплывал, разбитые губы становились все больше.
– Зато жива, – шепотом подбодрила она саму себя.
Теперь оставалось лишь надеяться, что у банды с лентами нет связей с охраной, и какая-нибудь из надзирательниц за отдельную плату не пустит девчонок поквитаться с наглой новенькой, наподдавшей целой толпе.
Дни в карцере тянулись медленно, но были далеки от жестокого наказания. Привыкшая постоянно находиться среди людского шума, Кэс и забыла, как приятно одиночество. Пусть она не всегда была в ладах с собой, и порой собственная компания жутко ее раздражала, сейчас это было очень кстати. Можно было спокойно обдумать ситуацию, постараться составить план. Кому можно позвонить, что делать, на кого переводить стрелки, кого не жалко кинуть под поезд правосудия, чтобы он не переехал ее. Она уже столько лет была жертвой чужих поступков, чужих решений. Сидя в карцере, она клялась себе, что эра жертвы и страданий окончена. Она выберется отсюда, найдет способ оправдать свое имя. И уедет. Она уедет как можно дальше, прочь из страны, прочь с этого материка. Туда, где ее не найдет прошлое, люди Фернандо и прочее дерьмоеды, отравляющие ее существование. Ей нужна полная, настоящая, чистая жизнь, и Кэс твердо пообещала себе, что начнет наконец жить.
В мысли постоянно врывался детектив. Что ж, он не был подставным. Однако этот факт лишь сильнее все запутывал. Как они умудрились пересечься дважды чуть более чем за сутки, да еще и в столь разных обстоятельствах. И могло ли это ей как-то помочь?
Она невольно улыбалась, вспоминая выражение его лица в момент, когда он наконец узнал ее. Она сбила его с толку. На что способен мужчина, сбитый с толку? Либо он будет стараться доказать ее вину с тройным усердием, чтобы не корить себя за случайную связь с такой гадкой продажной женщиной. Либо он проникнется к ней и попытается помочь. Хотя с чего бы? Только потому, что они провели вместе ночь? Ну и что. Он не был нежным. С другой стороны, то, каким он был в баре…
Кэс отгоняла подобные мысли. Пустые надежды ни к чему. Нельзя позволить себе обманываться и полагаться на помощь других.
Через пять дней с оглушительным лязгом открылась тяжелая дверь, в проходе появилась надзирательница.
– Брок, на выход. К тебе посетитель.
Она села на койке. Сердце бешено заколотилось.
– Кто? – спросила она хрипло. За несколько дней молчания будто разучилась говорить.
– Иди давай, я не буду ждать целый день.
Негнущиеся ноги несли по ярко освещенному коридору. Она щурилась, глаза адаптировались к полумраку карцера, и свет теперь причинял дискомфорт.
В комнатке для свиданий за столом сидел детектив. Заглушив первый порыв приветствовать Дэна какой-нибудь колкостью, она устало опустилась на стул напротив и приподняла руки в наручниках.
– Можно это снять? Я на тебя не нападу.
Дэн кивнул сопровождающей. Освободившись от кандалов, Кэс нервно потерла запястья. После наручников ее одолевало жгучее желание помыть руки, будто железки пачкали.
– Можете нас оставить.
– Какой ты смелый, Дэн. – Не удержалась от ехидной улыбки.
– Ну, до тебя мне далеко. Драться с местной бандой. Даже я вряд ли решился бы.
– Следишь за моей бурной жизнью?
– Не могу оторваться. – Он долго рассматривал ее лицо. Невесело хмыкнул: – Классный макияж.
– Знала, что тебе понравится. Есть зеркало?
Дэн достал смартфон и включил фронтальную камеру. Кэс посмотрела на свое отражение. Раны уже заживали, синяки были бледными, отек с разбитой губы давно спал. Рассеченная бровь, фингал, все еще темно-розовая скула. Поморщившись, Кэссиди отвела взгляд от телефона. Дэн спрятал мобильник и сложил руки на столе.
– Поговорим?
– У нас не выходит разговора, Дэн. Ты сыплешь пустыми обвинениями, я оправдываюсь. Вместо того, чтобы выбивать из меня признание, занялся бы поиском настоящего убийцы. Весомые улики, свидетели. Поверь, это проще, чем заставить меня взять это на себя.
– Почему ты никому не позвонила? Ни адвокату, ни родным.
– Адвокат мне не нужен. Близких у меня нет.
– А кто внесет залог, если судья его назначит? Ты не можешь заплатить за себя сама, ты ведь это знаешь.
– Есть одна мысль, старый знакомый. С детства.
– Твои заведения опечатаны. Массажисты и танцоры вынуждены будут вернуться на самую обычную панель.
Кэс закатила глаза.
– Их отпустили?
– Некоторых. Та, что нашла труп…
– Тэмми.
– Да. Еще у нас. Говорит, ты была недовольна тем, что Фернандо заказал спецобслуживание.
– Много хлопот с этим.
– Тебе нравится в тюрьме, Кэс?
Кэс удивленно приподняла брови. Не официальное «мисс Брок», не «Кэссиди».
– Глупый вопрос. Черт возьми, дай закурить.
Он протянул ей пачку и зажигалку. Внимательно смотрел, как она вытаскивает сигарету, как подкуривает, как выпускает первую порцию дыма из легких. Сам тоже закурил. Пару минут они молчали, пока сизое облако не окутало их, будто скрывая от всего, что происходит вокруг.
Кэс махнула рукой, разгоняя наваждение. Нехотя буркнула:
– Прямо как в том баре.
Дэн от неожиданности поперхнулся дымом. Кашляя, вмял сигарету в жестяную пепельницу.
– Слушай, – он прочистил горло. – Моя цель – не повесить это на тебя. Моя цель – найти правду. Если правда в том, что ты невиновна, дай мне что-то, чтобы я мог за тебя заступиться.
Кэс с сигаретой откинулась на спинку стула, прикрученного к полу, и захохотала.
– А вот и добрый коп! Да ты за двоих, Дэн.
– Если тебе по душе здесь, то все отлично. За тобой и твоим борделем давно следят. Мы знаем, зачем в твой салон и в твой стрип-клуб приходили люди.
– Тогда чего ты хочешь от меня? Если там был бордель, если кто-то из персонала продавал сексуальные услуги, вряд ли ты поверишь, что я ничего об этом не знала.
– Хорошо, давай начнем с того, что ты знаешь.
Кэс снова нахмурилась, затушила сигарету, поставила пятки на стул, подтянула колени к груди и обхватила их руками.
– Судья охотнее одобрит освобождение под залог, если увидит, что ты способствуешь расследованию.
Девушка прикусила губу.
– Ты же хочешь рассказать мне. Так расскажи.
– Ты не понимаешь, – шепнула она.
Дэн удивленно моргнул. Он явно не ожидал от нее такого внезапного проявления слабости. Наклонился к ней через стол.
– Чего не понимаю? Объясни, – тихо попросил он.
Его взгляд изменился. Если пришел он сюда, торжествуя, в надежде пожать плоды своей власти, то сейчас на нее снова смотрел тот простой застенчивый парень из бара.
– Открою рот – и они прикончат меня.
Дэн с пониманием покивал.
– Они все равно попытаются это сделать. Тюрьма не спасет тебя от них. И в карцере все время прятаться не выйдет. Но если я буду знать, о ком речь, я постараюсь защитить тебя.
Как же силен был соблазн довериться ему…
– Очень заманчиво, Дэн, – горько усмехнулась она, глядя ему в глаза.
Однако в том, чтобы начать говорить, действительно был смысл. Можно было сказать то, что полиция и так знает. Это действительно могло помочь ей выбраться из тюрьмы, а это было сейчас задачей номер один. Сидя здесь под прицелом банды, она ничего не смогла бы сделать для себя.
– Если я расскажу, меня выпустят?
– Ты сама сказала, что я ничего не решаю. Но судья, видя, что ты идешь навстречу, скорее всего примет решение в твою пользу.
Без спроса Кэс вытащила из пачки Дэна еще одну сигарету.
– Ладно. Да, за массажным салоном и стрип-клубом действительно спрятан бордель. И я им управляла. Но у меня не было выбора.
Ручка Дэна заскрипела по блокноту. Она засмотрелась, как длинные пальцы быстро выводили ровные буквы.
– Пишешь от руки? У вас же есть все эти ваши современные штуки, планшеты и тому подобное.
– Я так лучше думаю. Потом внесу в планшет. Но мы сейчас говорим не обо мне, а о тебе, – сказал он, не поднимая глаз от блокнота. – Объясни, что значит: «не было выбора»?
– Я уже рассказывала, что в свое время Фернандо мне помог. Подобрал с улицы. Такие люди, как он, никогда ничего не делают просто так, никогда не делают подарков. За все рано или поздно они выставляют счет. Он решил, что я достаточно умна, чтобы вести один из его бизнесов. Он втягивал меня в это потихоньку. Сначала я просто управляла массажным салоном. Потом заметила неладное. А когда убедилась, стало поздно отступать. Он сказал, что я теперь повязана в этом. Что он лишит меня всего, если я открою рот. Сказал, что упрячет в самую дешевую забегаловку где-нибудь в Мексике, посадит на иглу. Что я сдохну в пустыне, и никому до меня не будет дела. Я не хотела этим заниматься. Но и так закончить я тоже не хотела. Пришлось подчиниться. А затем я как-то смирилась, привыкла. Мне стало все равно.
На удивление, слова лились легко. Было странно приятно рассказывать кому-то о том, как она жила. Стерлась даже граница между детективом и подозреваемой. Исчезли вокруг стены тюрьмы.
– Значит, ты была в курсе его дел. Во что еще он тебя посвящал?
Глупое помутнение рассеялось. От этого стало вдруг невыносимо тоскливо. Возникла мысль, что нужно было остаться в квартире Дэна. Не уходить оттуда. Спрятаться там навечно. Она изгнала эти мысли вместе с очередной струей едкого табачного дыма.
– Я знала, что он имеет дела с наркодилерами, но в моем клубе не было наркотиков. Знала, что есть какая-то точка, куда свозят угнанные авто. Еще знаю, что они платят копам, чтобы у них зрение падало.
– Кто привез наркотики в клуб в ночь убийства Фернандо?
– Гости и привезли. Уж не знаю, кто именно. Обдолбались там, как черти. Я надеялась и боялась, что передохнут от передоза.
– Ты знала, кто будет на вечеринке?
– Нет. Фернандо позвонил, сказал, что хочет устроить праздник для своих друзей, очень важных персон, авторитетнейших лиц города. Велел все подготовить.
– Как давно он сообщил?
– Ровно за месяц до вечеринки.
– Кто из сотрудников знал?
– Все знали. Все мечтали участвовать. Это огромные деньги. Ты такие, должно быть, только на изъятиях и видел.
– Опиши свои отношения с Фернандо.
– Я просто работала на него. Сразу обозначила, что спать с ним не буду. Хотя он пытался меня уболтать.
Она посмотрела на Дэна. Поймала его взгляд и постаралась удержать. Он позволил ей это. Прищурив один глаз, обдумывал ответ, будто пытаясь понять – верит ли в него.
– А как ты к нему относилась?
Кэс долго молчала.
– Я его ненавидела. Всей душой. И я рада, что он сдох.
Дэн откинулся на спинку стула, изумленный.
– Вот это да.
Она кивнула.
– У меня были причины желать его смерти. И возможность пришить его у меня была. Много, много возможностей. Каждый раз, когда он прикасался ко мне или называл «Кэсси», я представляла, как рублю его на куски. Не знаю, способна ли я ненавидеть сильнее, чем ненавидела это тупое животное.
Повисла тишина. Плотная, но не давящая. Детектив будто не понимал, что ему делать с этой информацией, как применить.
– По твоему мнению, кто еще мог желать его смерти?
Кэс хохотнула.
– Да кто угодно! Любой, кто был в клубе. Любой, с кем он ведет бизнес. Любой, кому он когда-то перешел дорогу. Ты прекрасно знаешь, как устроен их мир. Могут улыбаться друг другу, а за спиной держать наготове ствол.
– Их мир? Ты ведь тоже часть их мира.
Она покачала головой.
– Меня туда втащили. Я не хотела быть связанной с ними. Ты был прав, Дэн. Я мечтала уйти. Я хотела свободы.
– Почему не уехала?
Кэс закатила глаза.
– Я собиралась. Но когда ты с ними бок о бок каждый день, даже думать о таком опасно.
Она снова наблюдала за тем, как Дэн пишет. Тело так не к месту вспомнило касание этих пальцев, которые сейчас выстраивали рядами ровные строчки. Кэс заметила на тыльной стороне ладони тонкий шрам.
– Напиши мне что-нибудь, – тихо попросила она.
Рейнольдс поднял голову с легкой усмешкой, сочтя просьбу издевкой. Но стоило глянуть на Кэс, и он понял – она просила всерьез. Он потер глаза, задумчиво постучал ручкой по столу. Перевернул блокнот, размашисто что-то написал, вырвал лист и аккуратно сложил, глядя на Кэс.
– Завтра тебя привезут в суд, узнаешь, что решил судья.
– Возможности переодеться не будет?
– Если только кто-нибудь привезет тебе одежду из дома.
– Значит, не будет. А ты приедешь в суд?
– Не знаю, как получится.
Он вложил записку в нагрудный карман тюремной робы.
– Прочтешь в камере.
Встал из-за стола, собрал свои вещи и позвал охрану.
– Ты веришь мне? – робко спросила девушка.
– Хочешь честно?
Кэс шумно сглотнула. Ожидание ответа очень взволновало ее.
– Да, – ответила она одними губами.
– Пока не знаю. Подумай, что еще можешь мне сказать.
Он стоял у выхода из комнаты и смотрел на нее, пока надзирательница сражалась с замками, пока заковывала Кэс в наручники и выводила в коридор.
Кэссиди резко остановилась возле него.
– Я не принадлежу к их миру.
– Возможно. Только и к этому тоже не принадлежишь.
– Я сделаю все, чтобы это исправить.
Детектив не ответил. Но она чувствовала спиной, что он смотрит ей вслед, будто все еще пытается понять истину.
Возвращаться в карцер было тяжелее, чем заселяться. После света и общения с детективом вновь погружаться в сумрачную пещеру страха и одиночества… Стоило лязгнуть замку на двери, она вытащила записку и развернула дрожащими пальцами.
«Я смогу защитить тебя, но ты не должна прятать правду».
