Вероника Петровна Якжина
По ту сторону
Я сделала меньшее, на что была способна. Подошла к телу и попробовала просто лечь в него. Но едва я коснулась себя, меня так сильно ударило не то током, не то еще какой-то мощной энергией, что я отлетела на несколько метров. Мою физическую оболочку при этом затрясло в конвульсиях. Медики отшатнулись от неожиданности, но затем схватили и максимально осторожно прижали тело к земле. Зеваки завопили от ужаса, кое-кто даже упал в обморок.
Какой-то мальчишка лет десяти, подошел к полицейскому и протянул мой телефон. Я подбежала и посмотрела на фото Алекса, звонившего снова. Коп потер глаза, настраиваясь на непростой разговор. Каково сообщать людям, что их близкие попали в беду?
Я прижалась щекой к телефону, чтобы слышать, что скажет Алекс. В его голосе не было и намека на лень и равнодушие. От его тревоги у меня защемило сердце. В тот момент, когда офицер рассказал ему о случившемся, на большом пальце раскалилось кольцо-талисман.
Я взвизгнула от боли и уставилась на руку. Кольцо с анхком было на мне. Я помотала головой от удивления. Я ведь отдала его Алексу!
Вернувшись к своему телу, я постаралась рассмотреть на переломанной и окровавленной руке кольцо. Но его там не было.
Почему тогда оно было на… мне? Кто я вообще теперь? Душа, сознание, дух, сущность, призрак, проекция? Что я такое? И самое главное – что с этим делать?
Коп обменялся парой фраз с медиками и сообщил Алексу, в какую больницу меня повезут. Мое тело наконец погрузили на каталку, а после – в машину скорой. Я поднялась следом и присела с краю, умоляя себя очнуться.
Через несколько минут мы уже были в госпитале. Медики кричали подбежавшим хирургам мои показатели, а я молилась всем богам, чтобы врачи спасли меня. С детства я не доверяла людям этой профессии, ведь они не спасли маму с папой. Но сейчас мне не оставалось ничего, кроме как уповать на их профессионализм и целеустремленность.
Я стояла и смотрела, как вокруг меня бегали несколько человек с какими-то приборами, инструментами, по локоть в моей крови. Их действия не выглядели хаотично. Это вселяло надежду.
В коридоре раздался топот ног и знакомые голоса. Алекс и Кевин требовали пустить их ко мне. Медсестра выбежала их остановить.
– Не мешайте, врачи делают все, что могут!
Кевин прильнул к стеклянной перегородке и рыдал навзрыд, читая молитву. Алекс прижал руку ко рту и не мигая смотрел на меня, окруженную медперсоналом.
На его мизинце красовалось мое кольцо. Я снова мотнула головой и уставилась на свою руку. Одно и то же кольцо было и на мне, и на нем. Почему оно снова оказалось у меня?
Я попробовала коснуться брата или Алекса, но тоже безуспешно. Звала их, но они не слышали.
Меня подняли в операционную. Парни молча метались по залу ожидания. На меня волнами накатывала усталость. Хотелось понимать, как работает связь. Я теряю силы вместе с тем, как их теряет мое тело, или становлюсь сильнее, когда оно слабеет?
Алекс сполз по стене, сел прямо на пол, поставил локти на колени и уронил голову на ладони. Кевин упал на один из стульев и тихо завыл. Мне хотелось утешить их, пообещать, что все будет хорошо, но я не могла. Снова глянув на одну босую ногу, я заплакала. Алекс смотрел на Кевина. Снова запылало на пальце кольцо. Я посмотрела на руку парня и готова была поклясться, что его кольцо подсвечивается темно-синим. Взгляд Алекса всегда был красноречивее его слов. И я поняла – через кольцо я чувствовала его боль. Он страдал из-за того, что случилось со мной, и страдал от боли Кевина.
В приемной прозвучало мое имя, и парни подскочили и выбежали на голос. Но это был не кто-то из докторов. У стойки информации стоял мужчина с раной на лбу и, задыхаясь, пытался выведать у медсестры, как я себя чувствую.
– Вы кто? – резко спросил Кевин.
– Это я. Я был за рулем.
Кольцо взорвалось от боли, и прежде, чем я успела разглядеть красное свечение на пальце Алекса, он набросился на водителя и принялся его избивать. Кевин пытался оттащить друга, но в ярости Алекс был сильнее трех волов. Медсестра завопила, зовя на помощь охрану. Несколько здоровенных мужиков с заметным усилием едва сдерживали разгневанного Алекса.
Водитель тем временем стоял на коленях, размазывал рукавом кровь по лицу и жалобно всхлипывал.
– Простите. Простите меня. Я отвлекся на телефон. Всего на секунду. Я торопился к дочери. И отвлекся всего на секунду. И тут эта девушка, с телефоном. Я нажал на тормоз, но было поздно. Я не заметил. Простите.
Я вытянулась по струнке. Телефон. Он отвлекся на телефон. И я шла через дорогу, уткнувшись в телефон. Подожди я всего несколько секунд. Достань телефон чуть позже.
Ох, Алекс. Не в состоянии выносить это в одиночку, я взяла его за руку, и наши кольца соприкоснулись с характерным звуком. Это услышали и почувствовали мы оба, и уставились каждый на свой талисман. Он почувствовал. Я постаралась повторить это, но не сработало. Я громко выругалась.
Водитель продолжал захлебываться виной. Мне стало жаль его. Из-за глупой мелочи сломано несколько жизней. Я упала на колени перед мужчиной. Из-за меня он в такой ситуации. Что с ним будет? Что с его дочерью? Почему он к ней торопился? Что за люди его семья? Не осудят ли они его за то, что случилось?
– Прости меня, – прошептала я.
Он вскинул голову и уставился прямо на меня.
– Ты меня видишь?
Он не ответил, но продолжал смотреть.
– Ты меня слышишь?
Мужчина быстро заморгал и встряхнул головой.
– Слышишь? Ты слышишь меня? Помоги!
Он огляделся, и на его лице отразилось облегчение. Возможно, он услышал лишь мое раскаяние и решил, что либо ему почудилось, либо он сошел с ума.
На несколько секунд меня обуяла злость. Он стоял тут и вертел головой, в то время как я призраком летала по больничным коридорам. И все из-за чего? Из-за того, что он не нашел лучшего времени, чтобы залипнуть в мобилу. Я подбежала к нему, ударила несколько раз. Но он ничего не почувствовал, мои руки просто проходили сквозь него. Я снова почувствовала слабость, отшатнулась к стене и сползла на пол.
Причем тут он. Я и сама хороша. Я постоянно ругалась на Кевина за то, что он не смотрит под ноги и по сторонам, видит только экран телефона. А сама поперлась через дорогу, не зная местного движения. Что ж, Кевин, я все испортила. Этот мужчина мог спокойно ехать дальше, если бы я не выскочила прямо перед его капотом.
– Я тебя прощаю. Если это имеет какое-то значение. Я прощаю тебя. В этом нет твоей вины. Не кори себя.
Водитель снова замер и посмотрел на меня. У него задрожала нижняя губа. Будто направляемая чьей-то рукой, я поднялась и подошла прямо к нему. Заглянула в глаза, которые вновь наполнились слезами. Как мантру, вкрадчиво произнесла:
– Я прощаю тебя. Прости и ты меня.
Он молчал с минуту, и я уже было подумала, что очередная попытка улетела в пустоту, но водитель вдруг прошептал:
– И я тебя прощаю.
В эту самую секунду я ощутила прилив сил. Будто стала полнее, насыщеннее. Реальнее?
Это то, что я должна сделать? Простить обиды? Попросить прощения? Но у кого именно? У всех?
В холл вышел доктор, устало стягивая маску. Кевин и Алекс подошли и смотрели на него с надеждой и страхом.
– Мы сделали все, что смогли. Состояние тяжелое, но нам удалость его стабилизировать. Она без сознания.
– Она придет в себя? – спросил Кевин с каменным лицом. По его глазам было видно, что он старается запретить себе думать о худшем.
Док помолчал.
– Если честно, мы не уверены. Но надежда есть. Зависит от того, насколько сильный у нее организм. Пока можем только ждать.
– К ней можно?
Доктор кивнул и попросил медсестру проводить парней.
Моя палата представляла жалкое зрелище. Точнее, сама палата была неплохой, а вот я, облепленная трубками и датчиками, вся в бинтах, ссадинах и гематомах, выглядела ужасно.
Кевин и Алекс сели по обе стороны от койки. Ни один из них даже не старался сдерживать слезы. Мне было так больно смотреть на них. Я не хотела, чтобы они проходили через подобное. Мы были друг для друга всем. Каждый из нас был частью одного целого. Когда было плохо одному, было плохо и остальным.
Для меня время шло странно. Часы пролетали как секунды, а некоторые мгновения растягивались на годы. Алекс и Кевин не отходили от меня до глубокой ночи. Изредка они тихонько переговаривались. Очень тихо, чтобы слышать мерный звук приборов.
Я заметила, что кольцо Алекса окружало золотистое сияние, когда он смотрел на меня, касался моих пальцев. У меня больше не получилось взять его за руку, но я чувствовала притяжение между его реальным кольцом и моим призрачным. Их тянуло друг к другу, как магниты. Чувствовал ли это Алекс?
Ближе к утру он уехал в отель, чтобы продлить проживание в наших номерах и лично извиниться перед владельцем клуба за то, что они так и не приехали на вчерашнее выступление. Я ходила из угла в угол и тихо подвывала своей печали. «Я все порчу. Все порчу. Они столько к этому шли, а я теперь рушу это».
