Вероника Лесневская
Ребёнок магната. НеРазлучные
Глава 3
Сейчас
Доминика
В воцарившейся тишине я слышу звук собственного сердца, которое выпрыгивает из груди. Делаю шаг назад, чтобы скрыться в полумраке второго этажа, прячусь за угол. Подношу руку ко рту и импульсивно прикусываю палец, чтобы не издать ни звука.
Зачем Ян приехал? Как он нашел меня? Но на смену панике приходит другая мысль… Значит, искал? А ведь сам три месяца назад кричал, что уничтожит. Угрожал выгнать меня из особняка Левицких. Мошенницей называл. Не совсем заслуженно.
Да, я лгала всем и наделала много ошибок. Мне казалось, что деньги деда Адама помогут мне начать новую жизнь, которой меня лишили мои же родственники, оставив в детдоме. Бросили нас с сестрой на произвол судьбы и даже не вспомнили.
Однако в одном я не врала: мы с Даной действительно потомки Левицких. Я верю документам, которые с таким трудом добыла.
И тем не менее, три месяца назад я отступила. Исчезла из семьи, покинула Польшу, как Ян и хотел.
Но теперь он здесь. В дверях дома моей сестры.
Не прекращая буравить ее взглядом, переступает порог, приближается к ней.
Задерживаю дыхание. Перед Яном сейчас – моя идентичная копия. Что если он примет Дану за меня? Никаких «если». Я на сто процентов уверена в этом! Нас многие путают – не раз мы испытывали это на личном опыте. И даже проблемы были.
Лишь Алекс, муж Даны, смог разоблачить меня при первом же «знакомстве». Но у них… любовь. Настоящая, о которой лично я даже и мечтать не смею. Сложно найти мужчину, который будет беречь тебя, а не использовать и делать больно. Будет чувствовать каждую эмоцию. И узнавать среди тысячи.
А Ян не знает меня толком. И Дана молчит. Намеренно выжидает, что он скажет, потому что не хочет подставлять меня. Все это время рядом с Враговыми я ощущаю себя ценнейшим человеком на планете. Они настолько опекают меня, что не по себе становится. И даже Алекс, с которым у нас было… непонимание, относится теперь ко мне с теплом и заботой.
Враговы не дадут меня в обиду. Правда, я не могу утверждать, что именно за этим явился Ян. Я вообще не понимаю его.
Тишина давит. Нагнетает обстановку. И я почти готова покинуть свое убежище, как Ян начинает говорить. Пытаясь совладать со своей ненормальной реакцией на его голос, от которого мурашки растекаются по коже, я заставляю себя вслушаться в слова.
– Здравствуйте, Дана, – приветствует Ян осторожно, а я чуть не издаю облегченный вздох, но вовремя зажимаю рот рукой. – Мне нужно поговорить с вашей сестрой. Доминика дома, – звучит совсем не как вопрос. Скорее, как утверждение.
– Мика уехала в Польшу, и с тех пор мы с ней не виделись, – врет Дана, почуяв неладное. – Что-то случилось?
Морщусь недовольно. Моя сестра и ложь – понятия несовместимые. Надеюсь, Ян не почувствует подвох.
– Нет, ничего, – хмыкает Левицкий. – У нас… кхм… возникли разногласия. И мне очень бы хотелось поговорить с ней и многое объяснить.
Едва не издаю нервный смешок. Разногласия? До или после того, как его семья чуть меня не убила? А он сам обвинил в отравлении деда Адама!
– Мне стоит начать волноваться за свою сестру? Вы ее преследуете? – недовольно уточняет Дана. – Мика может быть в опасности?
– Рядом со мной – нет, – произносит Ян так уверенно, что мне хочется подбежать и рассмеяться ему в лицо.
Да он моя главная опасность! Мало того, что не защитил, так еще и растоптать грозился.
А еще эти чувства запретные, которые все усложняют…
Зачем я ему нужна сейчас?
Надеюсь, ничего не случилось с Даниэлем или дедом Адамом… Сердце замирает. Хочу спросить о них. Так сильно, что сжимаю руку в кулак и впиваюсь в ладонь ногтями, оставляя болезненные розовые полумесяцы.
Но нет. Пусть Ян убирается! Я не вернусь в Польшу!
– Я думаю, если бы Мика разделяла ваше мнение, то сама бы вышла на связь, – бросает Дана обвиняюще.
Ян прищуривается с подозрением, изучает мою сестру, потом окидывает взглядом гостиную, мельком скользит в сторону второго этажа, где я прячусь. На секунду мне кажется, что он обволакивает меня знакомой платиной своих глаз.
Нет, бред! Ян не может меня заметить. Разве что почувствовать мое присутствие. Но это не наша история.
– Что же, тогда до свидания, – бросает Левицкий с сарказмом, и совсем не похоже на то, что он прощается.
Но уходит. И я шумно выдыхаю от облегчения и… внезапно накатившей грусти.
***
На следующий день
Доминика
– Положительная динамика есть, – задумчиво тянет репродуктолог, раскладывая перед собой результаты последних анализов.
Скучающим взглядом я окидываю кабинет, обстановку которого изучила в совершенстве за эти три месяца. Задерживаюсь на «стене почета», где развешаны грамоты заслуженного врача Петровой и фотографии детей, появившихся на свет благодаря ей. Мой малыш там вряд ли когда-нибудь будет…
– У вас новый сертификат, Карина Андреевна? – отстраненно спрашиваю я, цепляясь за небольшую рамку. Рассматриваю надпись на нескольких языках, в том числе и на польском. – Повышали квалификацию в Польше? – добавляю с тоской в голосе.
– Кхм, да. Обмен опытом с европейскими репродуктологами, – следит за моим взглядом женщина и делает паузу, после которой вдруг выдает. – Знаете, вам необходим отдых, – складывает документы в папку и отодвигает от себя.
Передергиваю плечами, обращаю свое внимание на доктора.
– Все настолько плохо? – насупив брови, хмуро смотрю на нее. – Даже ЭКО никогда не получится? Вы от меня отказываетесь?
– Наоборот, – улыбается тепло. – Иногда нужно отпустить ситуацию, освободить мозг. В моей практике бывали случаи, когда, потеряв надежду, бесплодная пара решалась на ЭКО – и беременела самостоятельно, так и не дойдя до процедуры. Или, перепробовав все, супруги уезжали в путешествие, чтобы развеяться, а возвращались уже с киндер-сюрпризом. Репродуктология не выносит приговоров. Женский организм непредсказуем и не работает «по заказу», – по-доброму смотрит на меня. – Я чувствую, что сейчас вам необходима перезагрузка. Более того, отложите пока гормоны, которые я выписала вам вчера. Позвольте своему организму выдохнуть…
– Вы предлагаете больше не бороться? – мрачнею еще сильнее.
– Доминика, девочка, – обращается непривычно ласково и переходит на «ты». – Тебе всего двадцать четыре. Ты даже с мужчиной еще не была. Да, состояние здоровья было подорвано причинами, о которых ты не говоришь. Да, у тебя есть определенные проблемы. Но и улучшения заметны, – протягивает мне папку. – Не зацикливайся на беременности сейчас. Куда тебе спешить? Ты еще встретишь своего мужчину, поживете вместе, попытаетесь. И если через год ничего не получится, вернетесь ко мне уже вдвоем. Вот тогда будем говорить об ЭКО. А сейчас даже смысла не вижу, – разводит руками.
Нервно сжимаю свои документы, царапая ногтями картон, и молча поднимаюсь со стула. Киваю в знак прощания, но произнести ни слова не могу. Горько и обидно.
– Удачи, Доминика, – доносится вслед и смешивается с жалким всхлипом, вырвавшимся из моей груди.
Покидаю клинику в расстроенных чувствах. И не знаю, куда податься. Мне необходимо успокоиться, прежде чем возвращаться к Враговым. Они и так переживают обо мне. Я лишь в общих чертах рассказала о том, что случилось в Польше. Не вдавалась в подробности, но ситуацию с отравлением и бесплодием утаить не смогла. По моему состоянию они бы заподозрили худшее. Алекс практически сразу подключил свои связи и определил меня в лучшую клинику к заслуженному репродуктологу. А я… только зря потратила его деньги.
Пустая и безнадежная.
Все-таки не могу сдержать слез. Тонкими струйками они стекают по щекам, пока я вызываю такси. Падают каплями на дисплей телефона, где вдруг загорается имя Даны. Сестра будто чувствует, когда мне плохо.
– Привет, Мика, как прием прошел? – с ходу интересуется.
– Дома расскажу, – вздыхаю и озираюсь нервно.
Ощущаю на себе чей-то взгляд. Напрягаюсь. До мурашек по коже и частого биения сердца. Молчу в трубку слишком долго.
– Сестренка? – напоминает о себе Дана. – Встретить тебя?
– Хм, не-ет – тяну я и опять оглядываюсь. – Предчувствие какое-то…
– Маленькая моя, ты опять? – беспокойно отзывается сестра. – Все из-за того мужчины, да? Как его. Ян? Надо было сразу дверь перед его носом захлопнуть! Ты вновь разнервничалась? Как тогда, три месяца назад?
– Нет, забудь, – фыркаю недовольно.
– Я помню, как ты каждого шороха шугалась. И утверждала, что за тобой следят. А один раз тебе показалось, что даже фотографировали, – тараторит она.
«Не показалось», – спорю мысленно, но вслух ничего не говорю. Дана не поверила мне тогда, списала все на последствия стресса и болезни. И антидепрессанты мне какие-то купила, но я слила их в унитаз.
До сих пор я уверена, что за мной и правда кто-то наблюдал. В течение первой недели в России. А потом все вдруг прекратилось. Словно я стала неинтересна и меня… бросили. Странные ассоциации. И пустота, которая тогда в груди поселилась, тоже ненормальная.
– Мика, не хочу, чтобы это опять повторилось с тобой, – продолжает сестра, сама себя накручивая. – Я приеду сейчас!
– Не надо, такси прибыло, – говорю как можно бодрее. – Ставь чайник, скоро буду, – нарочно смеюсь.
Дана все еще сомневается, поэтому я первой кладу трубку. Прячу телефон в сумку, направляюсь к парковке, где должно ждать меня такси. Но…
Когда прохожу мимо одной из машин, дверца вдруг распахивается рядом со мной. Не успеваю даже пикнуть, как из салона кто-то выходит и… обнимает меня. Прижимает к себе. Бережно, аккуратно, но при этом крепко, будто вечность ждал нашей встречи.
Я должна бы испугаться, но паники нет. Потому что я узнаю эти объятия и этот голос, что шепчет мне в висок:
– Привет, ёжик, как ты?
Глава 4
Ян
Не пугать, не трогать, не целовать. Пока что…
Повторяю это, как мантру, и нервно барабаню пальцами по рулю, не отводя взгляда от крыльца клиники. Жду ее. Девушку, которую ни с кем не перепутаю. Даже с ее копией.
Признаться, я опасался приезжать в дом Враговых. Хотя у меня и была полная информация о том, где и с кем живет Мика, в том числе я знал о ее сестре. Мой друг Вадим постарался на славу: целую слежку организовал. В первый же день после приезда ёжика в Россию у меня на электронной почте появилось детальное досье. А со временем даже… фото. Вадим приставил к Мике своих лучших папарацци. Солгал им, что внебрачную дочь какого-то супер известного и влиятельного политика отыскали. Пообещал хороший гонорар за информацию. Но гениальный план пришлось свернуть после того, как Мика запустила камнем в крону дерева, где прятался один из заслуженных журналистов медиахолдинга, – и метко зарядила ему в висок.
Усмехаюсь, вспоминая, каким тоном мне «жаловался» на нее Вадим.
Моя бойкая Мика. По-прежнему сильная. Или хочет казаться таковой.
Сжимаю телефон, смотрю на время. Что она так долго делает в клинике? Насколько у нее серьезные проблемы со здоровьем?
Черт. Черт. Черт!
Не могу простить себя за то, что не уберег глупую лгунью Мику. Но обязательно все исправлю. В Польше у нее будут лучшие врачи, идеальные условия. Осталось лишь забрать упертого ёжика туда.
Умом понимаю, что она все та же мошенница, прибывшая в наш дом и обманувшая всех ради наследства. Махинации Мики с браком и беременностью лишь доказали это. И тем не менее, душой тянусь к ней. Чувствую, что она многое осознала после отравления. Надломилось к ней что-то.
Так что мы поговорим, Мика признается – и вопрос будет исчерпан. Я постараюсь простить ее. В любом случае, после выходки деда с компанией нам обоим придется как-то сосуществовать.
Телефон взрывается громкой трелью. Отвечаю на звонок, стараясь ни на секунду не отвлекаться от входа в клинику.
– Да, Марк, – приветствую начальника службы охраны.
Отныне «Мой дом – моя крепость» – для меня не поговорка, а реальность. Особняк Левицких защищен, несмотря на сопротивление деда. Охрану я подбирал лично – и уверен в каждом сотруднике. Поэтому я со спокойной душой оставил Адама и Даниэля в Польше, а сам приехал сюда.
– Тут пани Левицкая прибыла. Говорит, ее ждут, – отчитывается он. – Но мне от вас сигналов не поступало. Решил уточнить.
– Какая из..? Впрочем, плевать. Правильно сделал, – чеканю строго, а сам зубами скриплю от злости и беспокойства. Меня на две части рвет: между домом и Микой. Пора собрать всех в одном месте. – Гони на хрен ее! И чтоб никто не заходил в дом, пока я не приеду! Только люди из списка! – рычу на него.
– Понял, – отзывается Марк, но добавляет тише. – Однако пан Адам…
– Тебя кто нанимал? – рявкаю грозно.
– Понял, исполню, – быстро соображает.
На его последних словах я отключаюсь, потому что вижу фигурку Мики. Маленькую, хрупкую. Ёжик похудела за эти месяцы.
Однако это точно она! Я так боялся вчера их с сестрой перепутать, облажаться. Но все оказалось гораздо проще. Как только дверь дома Враговых распахнулась – я почти сразу понял, что передо мной не Мика. Похожа внешне, но не точь-в-точь. Да и реакция на меня слишком спокойная. После всего, что было, ёжик бы точно не смогла так невозмутимо и холодно осматривать меня. Но главное, у меня нигде ничего не ёкнуло при виде нее. Тогда я и осознал, что мне открыла Дана.
А еще сразу разгадал ее ложь. Я ведь и ёжика на чистую воду не раз выводил, а сестрица ее совсем врать не умеет.
Я и не ждал радушного приема – я лишь пришел убедиться, что Мика все еще в доме Враговых. И понял это. По едва уловимой тени на втором этаже. Любопытная, но осторожная. Мика не вышла ко мне, а я и не надеялся. Стратегия изначально была иной.
Я дождался утра и проследил за ней.
И теперь с трудом держу себя в руках, наблюдая, как Мика спускается с крыльца клиники, опасливо озирается по сторонам, будто чувствует что-то. В какой-то момент даже бросает взгляд в сторону моей машины. Но отвлекается на телефон.
Присмотревшись, замечаю, что Мика заплаканная. Догадываюсь, почему. Дико хочу крушить все вокруг и убивать. В последний и единственный раз я ее слезы видел, когда она мучилась от боли на заднем сидении моего автомобиля, а потом дрожала и прижималась ко мне в польской клинике. Защиты искала, помощи ждала, а я не смог ей ничего дать…
Так. Не пугать, не трогать, не целовать…
Нарушаю каждый из этих пунктов, как только Мика оказывается рядом с моей машиной.
Выскакиваю, сгребаю девчонку в охапку, делаю вдох, вбирая ее тонкий запах. Чувствую ее дрожащее тело своим. Целую в висок.
Вот это точно она. Та, кто нужна мне. Моя Мика.
Только сейчас осознаю, что скучал. И не отпущу, как бы она не вырывалась. А отбивается Мика яростно. Отталкивает меня, залепив пощечину.
– Как я? – кричит мне в лицо. – Ты смеешь спрашивать, как я, после того, что ВЫ сделали со мной? – тычет пальцем мне в грудь, а я болезненно морщусь от ее обобщения.
***
Доминика
Эйфория от встречи мгновенно выветривается. Испаряется и чувство защищенности, которое я испытываю в руках Яна. Заставляю себя разозлиться на него. Стоит лишь вспомнить, КЕМ он приходится мне. И ЧТО сделала его семья.
Вырываюсь из покоряющих волю объятий, дико отбиваюсь от мужчины, который позволяет себе лишнее. И отрезвляю его хлесткой пощечиной.
– Зачем ты здесь? Унизить меня? Добить? Обвинить в мошенничестве? – каждый вопрос сопровождаю яростным хлопком по его груди. А она будто из стали сделана, даже ладони начинает жечь от ударов. – Убедиться, что я не представляю опасности для твоего наследства? Так вот, можешь быть спокоен. Мне не нужны больше деньги Левицких, – отмахиваюсь от него и собираюсь уйти.
Ян все это время смотрит на меня напряженно, терпит мою истерику, сносит жалкие удары. Но потом вдруг опускает руки на мою талию – и одним рывком притягивает меня в себе. От неожиданности теряю равновесие и утыкаюсь носом в плечо Яна, тоже каменное.
– А мне нужна ты, ёжик, – надрывно шепчет он мне на ухо, прихватывает губами мочку.
Застываю, впившись пальцами в его мышцы. И дышать не могу. Жарко и так… уютно, что не хочется сопротивляться. Одно дело чувствовать это во снах, что мучили меня последние месяцы, – там можно нарушать запреты. Но совсем другое, когда все происходит наяву…
Забываю, почему нам нельзя, когда Ян целует меня в шею, парализуя внезапной нежностью. Поднимается к щеке. Касается ее почти невесомо, чтобы бдительность мою усыпить. И успешно выполняет миссию.
Уже в следующую секунду он нагло завоевывает мои губы. Так, будто право на это имеет. А я как назло поддаюсь. Сказываются последствия стресса от визита к гинекологу. Я так расстроена и разбита сейчас, что принимаю ласку единственного мужчины, чья близость мне приятна. Нуждаюсь в нем. Рядом с Яном боль притупляется, а глупое сердце стучит чаще.
Но с каждым толчком, разгоняющим кипящую лаву по венам, во мне разрастается чувство вины. За то, что мы делаем. Мычу возмущенно в пожирающий меня рот, но Ян и не думает останавливаться. Наоборот, становится настойчивее. Стиснув талию, разворачивает меня и впечатывает спиной в дверь автомобиля. Прижимает своим телом, чтобы точно не улизнула.
Он действует безумно, необузданно, жадно. Но самое страшное, что я не ощущаю ни паники, ни отвращения. Хотя должна! Остановить это немедленно!
И я делаю это. Как могу.
Кусаю Яна за губу. Со всей дури, которой у меня в принципе немало. Чувствую металлический привкус во рту. И даже жалею, что перестаралась. С прищуром смотрю на Яна, который наконец отходит от меня. Из его губы сочится кровь, но он игнорирует.
С меня платиновых глаз не сводит. Руки поднимает в знак примирения.
– Ёжик, – зовет виновато.
– Ты с ума сошел! Извращенец! – пытаюсь обойти Яна и сбежать, но он хватает меня за запястье. – Думаешь, если ты далеко от Польши, то все можно? – дергаю руку на себя, но тщетно.
Свободной ладонью стираю следы его поцелуев со своих губ. Нервно, рвано и отчаянно. Он замечает этот жест – и мрачнеет.
– Ты действительно веришь, что мы родные? – сомневается Ян, чем раздражает меня.
– А ты действительно считаешь меня мошенницей? – фыркаю обиженно.
Он медлит с ответом. После всего, что со мной сделали, до сих пор мне не верит? Впрочем, я ему тоже. Но все равно горечь отравляет все внутри.
– Хм, тогда ты не знаешь… – говорит Ян в свое оправдание, но звучит неубедительно.
– Не знаю чего? – вскрикиваю я.
– Садись в машину, поговорим у меня, – приказывает, словно все уже решено. – Без доказательств все равно не поверишь.
– Я никуда не поеду. Убирайся, Ян, – выдыхаю разочарованно. – Возвращайся к своим Левицким, где тебе самое место.
– Я и не ожидал, что будет легко, – шумно вздыхает. – Прости, Мика, но я тебя забираю.
Возмущенно приоткрываю рот от такой наглости. И теряюсь на мгновение. Этого хватает Яну, чтобы поймать меня и буквально затолкать в машину. На удивление бережно: я даже не ударилась ничем.
Одним движением пристегивает меня и дверь захлопывает. Дергаю за ручку изнутри, но Ян, пикнув брелоком, блокирует центральный замок. Обходит капот, на ходу набирая какой-то номер в телефоне. Нашел время для звонков.
Злюсь еще сильнее. Держу руку у двери, чтобы открыть, как только Ян снимет блокировку. А ему придется это сделать. Иначе как он сядет за руль?
Мне хватит этих секунд, чтобы сбежать. Я не намерена плясать под его дудку.
Победно усмехаюсь, когда водительская дверь открывается, но тут же врастаю в кресло. В статую превращаюсь, потому что до ушей доносится до боли родной хриплый голос, срывающийся в кашель.
– Надеюсь, ты звонишь сказать, что нашел мою малышку Мику? – звучит по громкой связи. – И не дай бог я узнаю, что с ней там что-то случилось за эти месяцы! Я тебя от семьи отлучу, – опять кашель.
– Да я сам себя отлучу, если… – бубнит Ян и осекается.
Сводит брови и косится на меня. Медленно по мне взглядом скользит, с неподдельным беспокойством. Но в искренность его эмоций до конца не верю. Левицким движет расчет, как и всей его семейкой.
Но все-таки я быстро стираю слезы с щек, протягиваю дрожащую руку к телефону и, всхлипнув судорожно напоследок, цепляю на лицо улыбку.
Включаю видеосвязь.
– Добрый день, Адам, – стараюсь говорить бодро. – Как здоровье?
Притаившись, как мышка, с волнением ожидаю ответа. Всматриваюсь в испещренное морщинами, усталое лицо, немного искаженное дисплеем телефона, и осознаю, насколько скучала. Так, что в груди щемит.
– Левицким назло, – смеется дед с хрипотцой. Вызывает у меня ответную улыбку. – Мика, внучка, почему ты сбежала? – обращается ко мне тепло, а я сжимаю свободную руку в кулак. Впиваюсь коготками в ладонь, чтобы отвлечься на боль и не расплакаться от эмоций. Чувствую, как Ян касается моей кисти, и тут же отдергиваю ее.
– Испугалась, что отругаю за ложь? – продолжает допытывать Адам, будто я несмышленый ребенок. – Так я сразу вас с Эдом раскусил. Ждал, когда наиграетесь в семью, детишки, и правду расскажете. Ни любви, ни брака, ни беременности ведь не было, так?
Киваю. Прячу взгляд. Остро жалею о том спектакле, что мы разыграли с доктором перед Левицкими. Ничего между нами не было.
«И не будет. Ни от кого беременности не будет», – добавляю мысленно, не вовремя вспоминая, как меня прогнал репродуктолог буквально только что.
– Но все равно я не понимаю, почему улетела так поспешно, – искренне удивляется дед. – Могла бы попрощаться. В больницу приехать, – с нотками обиды.
Смотрю на Яна, а тот головой отрицательно качает. «Он не знает», – шепчет одними губами.
Прикрываю глаза на секунду. Адам не в курсе, что наши родственники меня отравили, напичкав абортивными таблетками? Это к лучшему. Ему не стоит волноваться.
Прикрываю динамик ладонью и быстро бросаю Яну:
– А о своем отравлении? – едва слышно и коротко. Знаю, что поймет. Даже без слов поймет. Потому что читает меня, как открытую книгу.
– Он уверен, что случайно лекарство перепутали, – пожимает плечами Ян. Чувствую, что он расстроен и озадачен чем-то.
Возвращаюсь к телефону. К самому важному звонку за последние три месяца.
– Вы чего там шепчетесь? – ничего нельзя утаить от деда, поэтому стараюсь не лгать, а лишь глупо улыбаюсь. – Ты где остановилась в России? – спрашивает он.
– У сестры живу, – честно говорю. И вдруг слышу на фоне детский смех. – Даниэль? – срывающимся голосом. – А можно?.. – прошу показать мне малыша.
Изображение дергается и теряется, слышатся шорохи, а я с замиранием сердца всматриваюсь в дисплей. Едва не срываюсь в рыдания, когда вижу на экране сначала белобрысую макушку, а потом и заинтересованное личико трехлетнего племянника.
– Привет, Дан, – дрожащим тоном. – Ты как? Прости меня, маленький. Ты знаешь, за что.
Перед моим побегом я накричала на мальчика, потому что он влез в мои вещи и мог проглотить то, что ему бы навредило. Изо дня в день я ругала себя за импульсивную реакцию. Виновата ведь была я сама, а огорчила невинного ребенка.
– Я тебя очень-очень люблю, – шепчу с нежностью, приближаясь к камере.
Даниэль сводит бровки, тычет пальчиком в экран, ковыряет, будто достать меня оттуда хочет. Но по-прежнему молчит. Современные методики и лучшие психологи Яна не добились никакого результата. Мальчику нужна семья и спокойная обстановка в доме. Левицкие не могут предоставить ему ни первого, ни тем более второго.
– Деда береги, – намеренно разговариваю с Даном, как со взрослым. – И не разрешай ему есть и пить всякую гадость. Хорошо? Будешь там за главного, мой маленький мужчина.
Дан хлопает пушистыми светлыми ресницами, внимательно слушая меня, на секунду прикрывает камеру ручкой, но потом убирает ее. Посылаю мальчику воздушный поцелуй, а он вдруг дублирует мой жест. И, словно испугавшись самого себя, смущенно прячется от камеры.
– Ну все, нам обедать пора, – постановляет Адам. – В общем, берите билеты на ближайший самолет – и завтра вечером чтоб дома были оба.
– Но… – хватаю ртом воздух, не зная, как реагировать на строгий приказ.
– В крайнем случае, послезавтра, – заключат дед и тут же прерывает звонок. Чтобы я не успела поспорить.
Шумно выдыхаю, продолжая нервно сжимать телефон, будто стоит мне отпустить его, как последняя ниточка между мной и родными людьми оборвется. Родными?
Ян, проследив за мной, оставляет мне свой гаджет. И говорить что-либо не спешит. Вместо этого молча трогается и выруливает с парковки.
Не знаю, сколько времени проходит, когда я наконец понимаю, что совершенно не узнаю путь, по которому мы следуем.
– Куда ты везешь меня, Ян? – недовольно спрашиваю, положив его телефон в бардачок. Но страха нет, только возмущение. Все-таки я доверяю ему, хотя не следовало бы.
– Я же говорил, ко мне, – невозмутимо отзывается. – Я снял небольшой коттедж за городом на время, что буду в России. Рассчитывал застрять здесь надолго. С тобой… – поворачивает ко мне голову, гипнотизирует взглядом, подчиняет разум и сердце серебристой ртутью. – Знал, что будет сложно договориться.
– Так! Нет, подожди, – вскрикиваю я, опять раздражаясь. – Отвези меня домой! – фыркаю зло и руки на груди складываю.
Но Ян устремляет внимание на дорогу, обронив чуть слышно:
– Твой дом там, где я.
