Вероника Горбачева
Сороковник. Книга 2
Ничего себе! Эта штучка, которую сэр в своё время обозначил как ментальный сканер, оказывается, не только считывает воспоминания, но и консервирует их! Магическая флэшка!
И я просматриваю заново ту сцену, в которой прошу девочек стереть игры с ноутбуков, и последующую поездку за щенками, и наше возвращение… Себя я не вижу: правильно, это ж моими глазами всё действо воспринимается! Но остальные картинки для меня разворачиваются, как на невидимом экране в три-дэ кинотеатре: объёмно, красочно и с качественной озвучкой. Оправившись от вполне естественного ступора, не вслушиваюсь, потому, что и так знаю, чем дело закончится, а просто любуюсь своими девочками. Раз уж выпал такой случай…
Всё-таки молодец моя проекция, освоилась, действует, как надо. Может, набрать как следует энергии и попробовать ещё раз её проведать? Но пока откладываю идею в заначку. Проснусь – подумаю.
– Повтори, – просит тем временем Мага. – Давай ещё. Сначала.
Да, печально убеждаюсь я, снова и снова сравнивая моих детишек с новоявленным родителем. Вылитые папочка. Мои здесь только хлопоты…
После третьего сеанса сэр решительно захлопывает медальон.
– Итак, Мага, – неожиданно сурово говорит он, – как ты думаешь: что я мог подумать, впервые увидав этих прелестных девочек?
На лице Маги блуждает счастливая улыбка.
– Сперва я не мог понять, кого они мне напоминают, продолжает сэр Майкл. – Потом припомнил наши детские портреты, помнишь, в фамильной галерее? – Мага замедленно кивает всё с той же улыбкой. Сэр неожиданно с силой пристукивает ладонью по спинке стула. – Да очнись же ты, наконец! К тому же я прекрасно осведомлен о тенденции к рождению близнецов в вашем семействе. И всё ещё помню тёмную историю пятнадцатилетней давности, когда ты более чем на месяц пропал невесть куда, и даже твой отец, несмотря на все усилия и связи, не мог вас с Николасом разыскать. Вернулся ты один, вернулся мрачный, подавленный; возможно, ты что-то и объяснил своим родным, но я об этом ничего не знаю. Пятнадцать лет назад, Мага. Детям, твоим маленьким копиям, – по четырнадцать. И это ещё не всё. Ты видел их ауры?
– Да, – блаженно выдыхает Мага. – Замечательные ауры. Даже у меня в детстве не было такого потенциала. И это – у девочек!
– Мага, опомнись! – Сэр встаёт, с грохотом отодвигая стул. – Выйди из этой эйфории, у нас с тобой серьёзный разговор.
Паладин, заложив руки за спину, делает хищный круг по комнате. Останавливается напротив друга.
– Послушай, в работе с человеческой памятью тебе со мной не сравниться. И если ты этого не знал – узнай сейчас. В тот день я копнул намного глубже, чем тебе сейчас показал; но тот самый блок, что ты поставил на Иоанну, не позволил ей ни увидеть, ни запомнить то, что увидел я. Тот самый, из-за которого она не смогла толком разглядеть твоё изображение, твой детский портрет, ибо тогда обнаружила бы несомненное сходство со своими детьми, а ты велел ей забыть всё, с тобой связанное. Всё! Мага, ты был с этой женщиной неделю, вы любили друг друга, и у тебя даже мысли не возникло, что она может забеременеть? Твой отец занимается изучением порталов между Игроками, и я знаю точно, что окна он уже несколько раз открывал; даже Гала могла заглядывать в свой Игрок, а они с Иоанной – из одной страны! И за пятнадцать лет ты не попытался найти женщину, от которой у тебя могли быть дети? И это при том, как страстно ты их желал?
Вокруг моего наставника мечутся синие всполохи, отсвечивающие красным. И это не отблески заката, он давно загас, это праведный гнев Паладина.
– И что я должен был подумать? Допустим, что тебе не хотелось рассказывать о неудачной любовной истории. Да, девушка в чём-то не оправдала твоих ожиданий, не поняла и не приняла твои принципы. Но кинуть в неё одним из сильнейших заклятий? Мага, она всего лишь женщина, а им свойственно ужасаться жестокости, даже если она направлена против их обидчиков. Сколько тебе тогда было? А ты повёл себя как мальчишка.
– Да, не сдержался, – цедит Мага. – Майкл, дело сделано, ничего не воротишь, и я сам себя давно наказал. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я извинился перед ней? Не могу. Ты видел, чем она мне ответила? Ты знаешь, что такое – навязанная любовь, навязанная память? Да я все эти годы жил в непрекращающемся кошмаре, ты хоть это понимаешь? Что бы я ни делал – я не могу её забыть, я всех женщин с ней сравниваю, я понимаю, что, может, она и не хотела этого, но она уже стала моим персональным адом, навязчивой идеей, каким-то паразитом! Я не могу от неё отделаться! – Он оттягивает ворот рубашки, как будто тот его душит. – Не мог, – уточняет уже спокойнее. – Вот уж никогда бы не подумал, что приворот – такая скверная штука…
– И не пытался снять? – подозрительно участливо интересуется сэр Майкл.
– Сам не смог. Срок действия заклятья, если ты слышал, был оговорен – до смерти. Не мог же я пойти с этой проблемой к отцу, позориться перед ним! Да он меня просто высмеял бы!
– А теперь?
Мага пожимает плечами. Вздохнув, вытягивается во весь рост на диване. Мрачно смотрит в потолок.
– У меня было время обо всём этом подумать. Ты когда меня позвал? Часа в четыре утра? Здесь я пробыл мёртвым два часа, там для меня прошла неделя. Смерть заставляет многое переоценить, и когда лишаешься того, чем жил годами – остаётся странное чувство пустоты. Похоже, теперь я её ни люблю, ни ненавижу. Зависимость ушла, а злость осталась.
Он рывком садится.
– Я слишком долго ею мучился. Понимаю, что думаю о ней с неприязнью лишь по инерции, что это неправильно, но… видимо, нужно время, чтобы перестроиться. И хоть ты тресни, не могу простить того, что она со мной сделала.
– Сделала…
Сэр Майкл отходит к окну. Смотрит сквозь меня в ночь. Я сижу, затаив дыхание, хотя и понимаю, что он меня не слышит. Мой защитник поворачивается к Маге.
– Ты был хорошим другом Галы, – говорит он, – и, насколько я знаю, высоко оценивал её профессиональный уровень. Так?
– Допустим, – осторожно отвечает Мага.
– Именно Гала протестировала Иоанну при попадании к нам. В первое же утро. Мага, она не обнаружила у моей будущей ученицы никаких способностей. Абсолютно. Полный ноль, как Гала любила выражаться. Иоанна не могла тебя… присушить, – он находит нужное слово. – То, что в ней было, только начало просыпаться при переходе в наш Игрок и ещё даже не проклёвывалось, оно стало расти… – Он задумывается. – Пожалуй, после косвенного воздействия Королевского рубина. Часть регенерирующего излучения повлияла на рост способностей. Прости, но ты был неправ все эти годы. Это не Иоанна.
Впервые я вижу Магу таким растерянным.
– Не может быть. Заклятье узконаправленное, с оговоренным сроком… Ты что-то путаешь, Майкл! Она сказала его! Озвучила! Именно она!
– Это были слова обиженной и разгневанной женщины, друг мой. Без вложения силы. Потому что на тот момент Иоанне нечего было вкладывать.
Я даже съёживаюсь. Как же… Но почему же… Если так – почему мои слова сработали? Мага обхватывает голову руками. Сжимает виски.
– Майкл, ты что-то путаешь.
– Я был бы этому рад, друг мой. Но подумай ещё над одним обстоятельством: как ты умудрился напрочь забыть о собственном проклятии? Как ты на него напоролся?
– Как? – рявкает Мага, не сдержавшись, и по лицу его видно, что при этом он проглатывает несколько непечатных слов. – Я бы тоже хотел это знать Майкл! Давай, выкладывай, к чему ты там ведёшь! Что ты об этом знаешь?
– Я знаю одно, – отвечает сэр. – Вы погорячились оба. Не сдержались оба. Но ты, по крайней мере, был обеспечен, свободен и жил в собственном замке. Ты был волен сам определять свою судьбу, заводить семью, строить карьеру, заниматься наукой либо чем другим, путешествовать… А эта женщина после встречи с тобой привязала себя на всю оставшуюся жизнь к тем девочкам, к которым ты сейчас рвешься, пренебрежительно отодвигая в сторону их мать. А зря ты её недооцениваешь. У неё были все шансы пройти Финал и вернуться целой и невредимой к детям, и тебя она так никогда и не вспомнила бы. И ты бы до конца жизни так и не узнал, что у тебя есть дети в другом мире.
– Кстати, – вдруг перебивает Мага и в голосе его снова подозрение. – А почему я это узнал? Ты что – намеренно свёл нас вместе? Столкнул нас лбами? Чтобы мы… – Он угрожающе приподнимается. – Ты нас свёл! Всё верно! Ты спровоцировал её на воспоминания о детях, чтобы она проговорилась при мне! Ты…
– Не возводи напраслину, дорогой, – прерывает его звучный женский голос. – Спровоцировала её я.
Мага поспешно вскакивает.
– Тётушка!
– Сиди, дорогой! – и этим «дорогой» Золотая леди словно прибивает моего несостоявшегося суженого обратно к дивану. – Если ты припомнишь обстоятельства нашей беседы за обедом, то вспомнишь, что именно я подтолкнула леди Иоанну к разговору о детях. Остальное было нетрудно предугадать. Ты очень предсказуем, Мага.
Сэр пододвигает ей стул.
– Тётушка, – повторяет Мага упавшим голосом. – Да вы… вы просто интриганка? Да для чего вам всё это было нужно? Объясните мне!
– Это был единственный выход для вас обоих, Мага. Зная твою склонность доводить любое дело до конца, нетрудно было предугадать, что ты воспользуешься первой же возможностью либо объясниться, либо как-то снять блок с памяти Иоанны. Если бы даже она не надумала уйти сама, ты бы нашёл способ выманить её из комнаты, не так ли? Мне очень жаль было подставлять тебя, мой мальчик, но у вас, некромантов, свои отношения со смертью, и я знала, что ты справишься; ты ведь снял с неё блок, получил то, что хотел. И ты освободился от зависимости. Она же вернула свои воспоминания. Вот только не знаю, кто из вас оказался в большем выигрыше…
– Или в проигрыше, – угрюмо отзывается Мага. – И вы спокойно дали мне умереть?
– Я был рядом, – коротко отвечает сэр.
– И ты дал Иве уйти?
– Это был её выбор, Мага. Ты в своё время выбора ей не оставил.
– Да что вы… Что вы все её защищаете? Кто-нибудь подумает здесь обо мне, в конце концов? К вашему сведению я тут недавно умер!
– А эта женщина умерла, рожая твоих детей, Маркос, – говорит жёстко леди Аурелия. – Разве тебе не доложил Абрахам? Или ты в своём ослеплении пропустил это мимо ушей? Ты ведь знаешь, как трудно вам, некромантам, появиться на свет, как тяжело вас вынашивать. У вас совершенно иная энергетика, она сразу начинает конфликтовать с телом, которое его взращивает. Я помню, как Мирабель носила вас под сердцем, мучилась от постоянного токсикоза и как тяжело рожала, счастье, что ваш отец не отходил от неё последние сутки и смог-таки вытащить с того света! Иоанне неслыханно повезло, что рядом с ней оказался хороший врач; а где в это время был ты, Мага?
– Ты видел её жилище, там, в воспоминаниях? – подхватывает сэр Майкл. И тут мне становится обидно. Ну да, моя квартирка, конечно, та ещё коробушка по сравнению с его замком, но у некоторых и этого иной раз не бывает… – Какие там крошечные комнаты? Ты что-нибудь знаешь о её семье? Семь лет назад она потеряла отца, три года назад – мать, двоих братьев, невесток и трёх маленьких племянников. Она похоронила разом всех своих близких, Мага, у неё никого не осталось. Разве ты не должен был находиться рядом?
Шмыгаю носом на своём подоконнике. Становится жалко не только себя, но и Магу в какой-то степени. Я-то отсиживаюсь, как сторонний наблюдатель, а он – под перекрёстным обстрелом.
– А ты можешь представить состояние девушки, которая вдруг обнаруживает, что беременна? – вкрадчиво говорит леди Аурелия. – Как ей пришлось объясняться с родителями? Сколько унижений и насмешек вынести от окружающих? Хотя на тот момент было очень легко избавиться от этого невесть откуда свалившегося бедствия: небольшое хирургическое вмешательство – и…
– Нет, – вдруг говорит Мага и становится ещё белее. – Нет. Вы же знаете, она этого не сделала.
Золотая Леди внешне спокойна, только глаза налиты синевой и ноздри трепещут от гнева.
– И что бы ей могло помешать? Несложная операция – и всё кончено! Никаких проблем! А вместо этого…
…Папа сказал: рожай, дочка. Одним внуком больше – не страшно, как-нибудь прокормим. Дитё не виновато, что отец у него сволочь и трус оказался.
Мама сказала: лучше сейчас роди, чем потом совсем не сможешь, а то ведь всякие бывают последствия после абортов. Будет тебе ребёнок мешать – сами вырастим, мы с отцом ещё молодые. Дитё не виновато.
Они не знали, что будут двойняшки. А и знали бы – от своих слов не отказались.
– Вместо этого она прошла через всё, – договаривает леди. – Прошла ради твоих детей, Мага. И, как положено матери некромантов, умерла при родах.
У меня перехватывает дыхание. Как положено… кому?
Мага чуть с ума не сходил от счастья, вспоминая их ауру… ауру моих девочек. Они – некроманты? Мои Сонька и Машка? Или мой сон всё-таки обернулся кошмаром?
Неловко дёрнувшись, соскальзываю с подоконника. Лечу, ожидаю удара, но пол всё отдаляется, отдаляется… Начинаю судорожно барахтаться, скидываю с себя одеяла и… сажусь на кровати.
Нет. Не может быть. Ни за что не буду больше ничего загадывать перед сном, ни за что!
На потолке играют оранжево-красные блики, как от зарниц. У стены напротив слышится спокойное дыхание пожилого сэра. Верный своему слову, он расположился на полу, позаимствовав у меня только подушку, но одеялом так и не воспользовался. А мне под двумя – жарко. Мой черёд – укрыть соседа. Всё равно не спится, размять бы ноги, да негде… Хоть у окна постою.
Где-то далеко разгорается зарево, хотя для рассвета ещё рано. Приоткрыв окно, я чувствую запах гари и поспешно закрываю створку. Похоже, степь горит. С первого взгляда подумаешь – чему там гореть? Сочная высокая трава ещё не успела усохнуть под солнцем, нынешнее лето не засушливое. Но под этой свежей травой прошло– и позапрошлогодняя, высохшая, как порох. Только спичку поднеси да раздуй ветром огонёк – и заполыхает.
Небо пересекает разветвлённая молния, затем другая. Мысленно начинаю считать. Через двадцать секунд громыхает. Гроза рядом.
Так что там с некромантами?
Ваня, и почему это оказалось для тебя новостью? Ты забыла, кто их отец? Ах, ты просто ещё не привыкла к этому…
Я хорошо знаю своих девочек. Конечно, ни одна мать не скажет дурного о своём чаде, но я всё же стараюсь быть объективной. Они нормальные добрые дети. Немного взбалмошны, бывают рассеяны, бывают вспыльчивы, но отходят быстро. Таких приступов бешенства, какие наблюдались пару раз у Маги, с ними не случалось. Любят меня, обожают друг друга – как, наверное, многие близняшки. Честные, справедливые, замечательные дети. Мои дети. В них то, что вложила я.
Зажмурившись, вызываю в памяти тот самый «клип» из медальона сэра. Чего я не увидела, на что не обратила внимания? Воспоминания ещё свежи, а потому – девочки вновь передо мной, как наяву. Отчего-то мне, словно в продолжение сна, удаётся приблизить к себе образы, сделать более чёткими, вглядеться новым, о с о б ы м зрением…
Я вижу черноту звёздной ночи, разлитую вокруг каждой. Это не аура смерти, подобная Галиной, которая, как чёрная дыра, медленно втягивала в себя энергию извне и была густым, почти непроницаемым туманом. Нет, та, что на детях, вселяет в меня надежду.
Их ауры словно зачерпнуты из Космоса. В них дрожат бусины звёзд, горошины белых карликов и прочерки метеоритов. По наружному контуру непрерывно сменяются все цвета спектра, то и дело сливаясь в чёрный и вновь распадаясь на радужные нити. А главное – у каждой из них аура двойная. Не знаю, заметил ли это Мага, но я, как лицо заинтересованное, разглядела. Там, сквозь некромантовскую оболочку, просвечивается малахитово-зелёная прозрачная дымка. Моя. Обережная.
Я не стану биться в истерике из-за того, что они некроманты, не буду отрицать очевидного и прятать голову в песок. Да, они такие. Это не значит, что они лучше или хуже остальных, они просто другие. Как бывают другими талантливые и одарённые дети, яркие индивидуальности, лидеры, да просто те, кого отличают способности выше среднего уровня. Им рано или поздно становится тяжело жить, потому, что со стороны окружающих бывает и непонимание, и неприятие – мол, выше всех себя ставишь… Но моих детей – двое. Они никогда не будут одиноки. Может, именно для этого природа устроила так, что среди некромантов часто рождаются близнецы? Чтобы им было легче выживать, держась друг за друга?
Но тогда получается, что и у Маги должен быть брат-близнец? Что-то там упоминал сэр Майкл, вроде того: ты вернулся один… Значит, уходили они в мой Игрок вместе?
Небо раскалывается от очередного пучка молний, и практически сразу же сверху оглушительно гремит. Дребезжат стёкла, слышно, как по соседству на конюшне испуганно ржут лошади.
– Сейчас начнётся, – говорит за моей спиной сэр Джон. – Не волнуйтесь, дорогая, это наверняка местные маги перестарались. Видите – пожар в степи? Они спешно корректируют погоду, чтобы его загасить, а массовый сбор облаков не обходится без побочных эффектов. Зато будьте уверены, ливень сейчас начнётся что надо. Огонь не пройдёт далеко.
– Вы думаете?
– Неоднократно бывал свидетелем. При каждой деревне проживает ведун, ответственный за погоду, а деревень в округе много! Скорее всего, пожар был замечен сразу несколькими погодниками, вот они теперь и изощряются, кто во что горазд. В глуши профессионалу скучно, и если есть случай покрасоваться перед коллегами, то почему бы и нет? Да и в качестве отчёта перед нанимателями не помешает.
В стекло с размаху бьют мелкие ледышки. Ох, если кого застал этот град в пути…
– Вот это напрасно, – в голосе сэра Джона неодобрение. – Это уже стряпня дилетанта. Кто-то новенький не подумал о посевах на полях. Ага, посмотрите-ка, вмешался маг поопытнее!
За окном мелькает громадная призрачная ладонь. Небрежным жестом закручивает в пространстве ледяной смерч, тот разрастается, отступает, втягивает в себя с необозримых окрестностей градины, – видно, как они всасываются вихревыми потоками. Он издалека-то кажется большим, каков же на самом деле! В темноте трудно оценить расстояние, но я понимаю, что ледяной столп уходит дальше, туда, к очагу возгорания и, судя по закручивающимся вокруг него прозрачным нитям, присоединяет к себе дождевые струи.
– Не упустите момент, леди Ванесса, когда всё закончится. В этих местах редко увидишь работу мастера.
Там, у самого горизонта, встречаются две стихии. Соприкасаются с глухим хлопком, взметают к небу плотное облако искр, мгновенно вязнущих в белёсом клубе пара. Сверху всё это месиво щедро заливается дождём.
– Вот и всё.
Сэр Джон, потянувшись через моё плечо, открывает окно, и в душную комнату врываются свежий ветер, запах озона и совсем небольшой, остаточный – бывшей гари. Да, это не Галино пожарище, думаю растеряно. Мой сосед осторожно убирает руку… а я стараюсь ничем не выдать своего волнения. Потому что успеваю заметить у него на пальце кольцо, один в один повторяющее моё собственное, полученное от Наставника.
– Ложитесь спать, дорогая леди, – советует сэр. – День у вас был нелёгкий, нужно отдохнуть, как следует. Тем более что отправиться в путь нам завтра не грозит.
– Почему? – невольно спрашиваю я.
– Ливень затянется до утра, дорога раскиснет. Так что у нас с вами впереди целые сутки. Впрочем, у меня больше: мне ведь нужно дождаться друга. Ложитесь, леди Ванесса. Путник, как и хороший солдат должен пользоваться любой возможностью для здорового сна.
Он добродушно улыбается. Свеж и даже не взъерошен, несмотря на то, что только что с постели. Лучится обаянием. И я великодушно прощаю ему «дорогую». Ладно уж. В конце концов, мы немного… коллеги, не так ли? Хотя… хотя, по выражению того же сэра Майкла, я ведь ещё «зелень», а этот милый стари… даже язык не поворачивается его так назвать… очаровательный пожилой джентльмен, между прочим, выше меня по уровню весьма и весьма намного, хотя ни разу не намекнул на это обстоятельство. Или у паладинов не принято настаивать на соблюдении субординации? Или он делает мне скидку, как всё-таки даме?
– Сэр Джон, – зову, уже пристроившись кровати, шёпотом. – Вы не спите?
– Я вас слушаю, дорогая, – непринуждённо отзывается он со своего жёсткого ложа. – Вас что-то интересует?
– Э-э… да. Скажите, какая у меня аура? Я не могу сама её разглядеть.
– Это естественно, вы же ещё новичок. У вас прелестное изумрудное сияние, во всяком случае, я вижу его именно таким. Вы словно заключены в драгоценный камень, причём со множеством граней. И грани эти не все одинаковы. Некоторые отсвечивают огнём, особенно на уровне рук и корпуса, и я идентифицирую их как часть дара от одного из Наставников, Воина, скорее всего. Но их немного, на один-два боевых навыка, не больше. Он либо не успел, либо не захотел продолжить обучение. Так?
Я молчу.
– Далее. Куда большая россыпь, и мне она, как вы понимаете, весьма импонирует, это наша паладиновская цветовая гамма, от золотисто-голубого до ультрамаринового оттенка. Ваш второй Наставник, по-видимому, учитывая, что боевые навыки вам уже прививаются, пошёл по другому пути и ставил вам, в основном, способности к защите и целительству. Некоторые из них ещё в латентном состоянии, им для активации требуется более высокий уровень. Думаю, после прохождения третьего квеста они начнут действовать, и основной пик их развития придётся на Финал. Дорогая, ничего личного, но мне кажется, второй ваш Наставник был либо дальновиднее, либо ответственнее первого. Так?
Не сдержавшись, вздыхаю.
– Не совсем. Васюта – это первый – вообще не хотел отпускать меня в Сороковник. Я это только теперь понимаю. Он начал меня обучать, поскольку обещал, но потом передумал. Почему-то многим я кажусь беззащитной и… и лапушкой, – добавляю я сердито. – Я же не виновата, что так миролюбиво выгляжу.
Откидываю одеяло и сажусь.
– Ведь как-то я дожила до своих лет совершенно самостоятельно! И по жизни я иду сама, без чужих подсказок. Понимаете, сэр Джон, я иногда устаю быть сильной, хочется быть просто женщиной, но когда начинаешь ею быть – тебя почему-то воспринимают, как совершенно беспомощную и ни на что не способную. Почему?
Он тоже усаживается. Глаза в темноте поблёскивают, седина мерцает снегом.
– Понимаю. Но дело не только в вашем желании временно сбросить груз забот. У вас, леди, как у многих женщин, есть способность подстроиться под мужчину, который вам нравится, просто для того, чтобы сделать ему приятное, соответствовать его ожиданиям. И ради этого вы временно становитесь такой, каким вас хочет видеть ваш любимый. Так.
Он даже не спрашивает, он констатирует.
– Ну да, – уныло отвечаю. – Может, у него идеал женщины – именно такая вот лапушка. Хозяйственная, заботливая, домоседка. А мне… если бы вы знали, как надоели кастрюли, уборки, стирки и прочая домашняя дребедень! Просто не на кого спихнуть. А когда попала сюда, поняла, что выбора-то у меня нет. Кому какое дело до моих профессиональных навыков, здесь не нужны финансисты и бухгалтеры!
– О, тут вы ошибаетесь, – серьёзно отвечает сэр Джон. – Специалисты такого профиля есть даже среди Наставников. Просто вы были приведены в достаточно жёсткие временные рамки и схватились за то, что оказалось ближе. Вернёмся, однако, к нашей теме. Ваш первый Наставник счёл вас несостоятельной, – неожиданно жёстко говорит он. – Предвзятость или привязанность помешала ему оценить ваши способности адекватно, и это вызвало в вас протест, пусть и неосознанный. Потому что знака от первого Наставника я на вас не вижу.
Я чувствую, что неудержимо краснею. Если бы сэр Майкл не нацепил бы кольцо Карычу, если бы ворон меня не нашёл – то и от паладина мне памяти не осталось бы.
Сэр Джон словно считывает мои мысли.
– Подобные вещи сами находят своих хозяев. Поверьте, леди, если бы вы решили отказаться и от второго наставника, его кольцо не вернулось бы к вам на пальчик. И не обижайтесь на старика. Я никоим образом не умаляю достоинств вашего избранника. Васюта, вы сказали? Слыхал о нём. Прекрасный воин, отличный тактик, уважаемая личность. Но, дорогая, в данном случае мужчина и рыцарь победил в нём Наставника, и это можно рассматривать двояко. Вот вам он с какой стороны ближе?
– Как мужчина, конечно, – не задумываясь, брякаю. И снова краснею.
– Ну вот, видите… Обидел вас именно мужской его поступок: стремление вас же защитить. Отвечаете же вы неадекватно: отрекаетесь от него как от Наставника. Совершенно по-детски.
И не в первый раз…
«Я же за тебя заступился! Как я могу ещё тебя защитить?» – кричал Мага. А я что сделала? Попыталась ущипнуть побольнее в ответ на обиду.
Мне сорок с лишним, а я по-прежнему веду себя как ребёнок. Ничему не учусь, реву по каждому поводу и растеряла всех своих мужчин, а их и без того мало было…
Сэр Джон дружески обнимает меня за плечи. Когда это он успел подсесть?
– Не надо, дорогая. Отчаяние – плохой советчик. Вы успокоитесь, подумаете и всё оцените должным образом. И примете правильное решение. А хотите дослушать? Я ведь вам ещё не досказал про вашу ауру.
Он подаёт мне носовой платок.
– Основной пласт ауры – то, что дано при рождении. У вашей – редкий окрас для нашего мира, но не исключительный, встречаются и родственные ему. Цвета, зависающие на наружных гранях – приобретённые, это и есть дары Наставников. Но существуют и внутренние вкрапления.
Я начинаю слушать более заинтересованно.
– Это те навыки, что попадают в кровь и хранятся в ней пожизненно. И могут даже передаваться по наследству.
– Оборотничество, например.
– Да. В вашем случае и ещё кое-что.
Сэр Джон смотрит на меня внимательно. А я в полном недоумении.
– Ну, – задумчиво продолжает он, – не знаю, право… Пожалуй, оставим это до следующего раза. Вы ещё не готовы.
– Нет уж, постойте! – Торопливо удерживаю его, потому что он собирается встать. – Вы же не случайно про это сказали, не так ли?
Он разводит руками.
– Леди Ванесса, напомню, что вопрос о своей ауре вы задали первая!
– Ну да. Но раз уж вы начали, то договаривайте. Иначе я не засну всю ночь, думая, что же такое вы от меня скрываете?
Он колеблется.
– Давайте договоримся, леди. Не в моих правилах преподносить новичкам всё сразу на блюдечке. Я, знаете ли, предпочитаю, чтобы они тоже поломали головы; а раз уж мы оказались в одной компании, то будьте добры, играйте по моим правилам, хотя бы на том основании, что я старше.
Вот тебе и напоминание о субординации, дорогуша! Накаркала?
– Пораскиньте умом, дорогая. Включите память, логику. Как я уже говорил, у нас впереди ещё сутки совместного общения, и если перед своим отъездом вы сами не найдёте ответ, я дам вам подсказку. Не хмурьтесь.
– Домашнее задание? – говорю уныло. – Опять? Сами же уговаривали меня выспаться!
– Вот в этом я вам помогу, – улыбается он. – А думать будете днём. Позвольте…
Касается моего лба. У меня тут же закрываются глаза.
Какое низкое коварство… Как я успела позабыть, что однажды никто иной как сэр Майкл, мой первый знакомый паладин легко и незаметно отключил меня на полдня с такой же благой целью – чтобы я немножечко отдохнула. Нет, они точно заканчивали одну школу. Или университет. Или что там у нас, паладинов…
Почему-то я совсем не удивлена, снова очутившись в Магиной спальне.
Здесь тоже лупит дождь по стёклам, вдалеке всё ещё погромыхивает. Похоже, трансляция сна ведётся в режиме реального времени. И действующие лица всё те же: Мага сидит, угрюмо уткнувшись лбом в диванную спинку, сэр Майкл у окна. Леди Аурелия как добрая самаритянка подсаживается к некроманту, осторожно берёт за руку. Тот сердито дёргается. Тихо, как мышка, проскальзываю за резной столбик кровати. Хоть никто и не видит, но всё равно остаётся нехорошее ощущение, что меня вот-вот застукают за какой-то шкодой.
– Мага, голубчик, – голос леди мягок и ласков, будто и не она устраивала здесь разнос не далее как полчаса тому назад. – Ты нам очень дорог. Но кто же, как не мы, скажет тебе, насколько ты неправ?
Мага что-то невнятно мычит. Потом поднимает голову.
– Хотите сказать, кто же, как не вы, вправит мне мозги, тётушка? А вы вообще представляете, на месте ли они у меня? Вы хотя бы спросили, как я жил все эти годы!
– Мы это видели, дружок, – кротко отвечает леди Аурелия.
– Вы хотя бы… Что? И что же вы видели?
– Как ты со временем менялся. – Леди гладит Магу по плечу. – И если поначалу эти перемены к худшему в твоём характере можно было ещё увязать с пропажей брата и чувством вины, которое ты носил с собой постоянно, то в дальнейшем они стали усугубляться без видимых причин.
– Ну да, конечно, – Мага, покосившись на женскую ладонь, вдруг накрывает её своею. Немного молчит. – Конечно, тётушка. Без видимых. А мои…– он запинается, – неудачные женитьбы? Это не достаточный повод? А то, что я до сих пор не могу заслужить прощенья отца из-за того, что не успел вытащить Николаса? А то, что до сих пор не могу достичь второй ступени, чтобы тот же отец имел право назначить меня своим преемником? И знаете, почему? Я, некромант в двадцать первом поколении, не в состоянии пройти вторую инициацию! Я не хочу ещё раз умирать, а это ненормально! Для второй инициации я должен добровольно согласиться на смерть и пройти заново весь тот кошмар с возвращением…
И вдруг он осекается. Трёт лоб.
– Постойте. Это что же получается…
– Ты прошёл вторую инициацию, – сообщает, не оборачиваясь, сэр Майкл. – Почти сутки назад. Забыл?
Мага вскидывает глаза.
– Но это не совсем правильная смерть. Она должна быть добровольной. Я должен на неё согласиться, понимаешь? Сегодняшний случай просто не зачтётся.
– Ты добровольно убил того, кто наслал на Иоанну проклятие, разве не так? Себя. – Сэр Майкл, наконец, отрывается от любования кромешной тьмой за окном. – Ты пробыл за гранью не менее полутора часов, в то время как вашим уставом оговаривается минимальный срок в час. Ты вернулся к жизни без вмешательства какого-либо мага или Наставника…
– Стоп-стоп! – Мага протестующее вскидывает руку. – Меня вытащил ты!
Паладин, заложив руки за спину, не спеша приближается. В глазах – откровенное торжество.
– А вот тут ты ошибаешься, – говорит с вызовом. – Когда я тебя застал – ты был уже жив. И Абрахам при необходимости сможет это подтвердить. Ты же знаешь, что на ваших Советах свидетельства вещих птиц и животных принимаются во внимание.
Мага испытующе смотрит на него. Встаёт, прохаживается. Кружит вокруг дивана. Останавливается.
Они стоят друг против друга, одинаково заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку. Как два бойцовых петуха.
– Был жив? Уверен? – наконец, спрашивает Мага, вложив в свою интонацию годичный запас иронии. – Я же слышал, как ты меня позвал. Дважды позвал, между прочим. Кто зовёт, тот и воскрешает.
